Главная ирония всех бесчеловечных экспериментов, которые проводит Иль Дотторе, состоит в том, что для них необходимо быть человеком. Необходимо разбираться в человеческой анатомии, чтобы знать, как сохранить образцу жизнь, при этом извратив её так, что ничего людского в ней больше не остаётся; необходим тонкий подход к душевному состоянию образца, чтобы тот не превратился в безмозглого монстра, сохранив способность мыслить. В последнем они так и не преуспели — возможно потому, что Иль Дотторе просто психопат, а Станиславе свою адекватность бы для начала сберечь.

      Но, что ещё забавнее — чтобы найти сбежавший образец, нужно уже понимать, как думает настоящее чудовище. И с этим они оба справляются как нельзя лучше.

      Станислава вздыхает, тарабаня пальцами по столу. Карта перед ней начинает уже действовать на нервы. Взяв во внимание все особенности их образца, а так же собранные сведения, она отметила для себя несколько мест, где могло свить своё гнездо сбежавшее чудовище. Некоторые из них уже проверены — ни единого намёка на постороннее присутствие.

      Иль Дотторе искусственно привил ему крио элемент, потому и держали его в Натлане, где, из-за перепада температуры, он не мог нормально функционировать, в отличие от Снежной, где был бы неуместно-активным. И всё равно ведь умудрился сбежать. Хотя, вернее будет сказать, что ему определённо в этом помогли, но с этим фактом Станислава разберётся чуть позже.

      — Госпожа? — слышится нерешительный голос за дверью, заставляя раздражённо вздохнуть.

      После отъезда Дотторе, Станислава осталась за главную — и это утомительно. Местные агенты недолюбливают её, но всё равно с завидным упрямством обращаются, стоит чему-то случиться, а не решают всё самостоятельно. Недостаточно запугала их, что ли?..

      — Войдите, — спокойно отвечает Принцесса, отходя от стола и подходя к окну. Время близится к вечеру и сад подле резиденции украшается причудливыми тенями — лишь после дня, полностью потраченного на поиски, она может позволить себе немного отдыха и минуту любования местными видами.

      Ей нужно найти сбежавший образец в кратчайшие сроки.

      Девушка, что заходит в комнату, неловко кланяется, а после, отводя взгляд, произносит:

      — Вам пришло письмо.

      Удивление не удаётся сдержать — Принцесса вопросительно выгибает бровь, на что ей протягивают конверт, и приняв его, она больше не произносит ни слова, лишь машет в сторону дверей, намекая, что её нужно оставить одну.

      На конверте — незнакомая печать, но догадаться, чья она, не составляет труда. Станиславе мало кто пишет письма — у господина Иль Дотторе есть возможность достать её хоть из-под земли, если понадобится, а Андрей не любитель подобного, Царица же… ради одного её слова можно прийти лично. Потому тот факт, что Тарталья решил ей послать весточку, и удивляет, и раздражает одновременно.

      Задержав взгляд на голубой печати с китом и обведя искусно сделанный рисунок, Станислава вздыхает и всё же решается хотя бы прочитать.

      Раскрытый конверт ненавязчиво пахнет чем-то цветочным — к цветам Станислава совершенно безразлична, но тонкий аромат всё равно кажется приятным. Почерк Тартальи, на удивление, аккуратный, почти каллиграфический — вспоминается, что он часто пишет письма домой. Видимо, успел набить руку.

      И прежде чем скользнуть взглядом по строчкам, Станислава мельком думает — часто ли он просто так пишет письма кому-то кроме семьи?

      «Мне удалось урвать короткую прогулку по садам Сумеру. Может я и не разбираюсь в цветах, но всё же захотелось украсть немного красоты для Вас. Местные соизволили сказать мне, что это мальва. Вроде означает что-то на языке цветов, но это больше по Вашей специальности.

      Если Вам интересно, то моя маленькая миссия легко выполняется, можете не переживать насчёт этого. Ещё немного побездельничаю в Сумеру и смогу с чистой совестью вернуться в Снежную. Жаль, что не в Натлан. Сейчас ведь как раз разгар сезона цветения делоникса, верно? Уверен, что зрелище действительно красивое. Жалею лишь о том, что не ценил этот момент, пока мог.

      Не знаю, что ещё могу написать, я никогда раньше не писал письма не для семьи, и я даже не уверен, что Вы вообще ответите мне. Но я в любом случае буду рад получить ответную весточку.

      Со скукой из Сумеру

      Тарталья.»

      Дочитав и сложив письмо, Станислава аккуратно вынимает из конверта мальву — цветок уже утратил свою яркость, но слабый аромат ещё сохранился между фиалковых лепестков. Разгладив их, чуть смявшихся, выходит лишь вздохнуть. Не хочется думать о том факте, что она всё же стала небольшим исключением из правил.

      — Глупый мальчишка, — тихо хмыкает Станислава, прикрывая глаза. В языке цветов она совершенно безнадёжна, а спрашивать у Андрея не собирается из гордости.

      Всё это… покрыто таким сказочным флёром. Обмен письмами, словно между ними действительно есть хоть что-то, кроме её нежелания сближаться с кем-то. Ожидание ответа, словно её присутствие в чьей-то жизни необходимо настолько, что нет желания принимать как должное расстояние между ними, и совершенно не жаль потратить время на письмо, даже зная, что ответ, возможно, и не последует.

      В Снежной ни у единой сказки нет счастливого конца, Станислава знает.

      И всё равно оглядывается на окно позади себя. Взгляд сам цепляется за делоникс в саду. Алые ветви величественно раскинулись, загораживая вид на остальные деревья и приковывая к себе всё внимание, пробуждая что-то давно забытое в груди.

      Вряд ли кто-то будет против, если она украдёт веточку и на мгновение, всего одно мимолётное мгновение поддастся своему утерянному ранее ребячеству.

      Пусть для неё делоникс давно не связан ни с чем хорошим… пусть хотя бы для Тартальи он останется символом прекрасного огня.

❄❄❄

      Зевнув то ли от навязчивой скуки, то ли от сонливости, Тарталья выходит на балкон своего временного кабинета в филиале Банка Северного королевства, расположенного в Сумеру. От сплошной зелени уже рябит в глазах — кажется, ни один пейзаж, каким бы красивым он не был, не будет приносить столько же умиротворения, сколько родные снега.

      Опираясь на балюстраду, Тарталья чуть наклоняется вперёд и бросает взгляд на оживлённый город. За то короткое время, что он успел здесь пробыть, сложилось впечатление, словно столица Сумеру — просто разворошённый муравейник. Местные жители постоянно чем-то заняты, не позволяя городу замереть даже ночью.

      Это немного действует на нервы, потому, отвернувшись от оживленных улиц и прислонившись к ограждению балкона бёдрами, Тарталья обращает всё внимание на полученный конверт.

      Хочется немного растянуть момент — он совершенно не ожидал, что действительно получит ответ от Принцессы. Сначала подумалось, что это успело прийти письмо Тони — перед тем, как отправить ей своё, он чуть подправил его, дописав, что уезжает по работе уже в Сумеру, чтобы знала, куда писать в случае чего. Впрочем, и её письмо тоже было получено и прочитано первым — после привычного упрёка в том, что братец Аякс слишком любит донимать окружающих людей, Тоня, как самая лучшая и разумная сестрица, действительно подсказала ему насчёт возможного подарка. Лишь на неё он действительно может положиться.

      Осталось осмелиться прочитать письмо Принцессы, получить двойную порцию упрёков и тонких оскорблений, а после позаботиться о нескольких мелочах.

      «Делоникс королевский. Частый гость в Натлане. Просто поразительно, что цветение настолько распространённого растения Вы не можете лицезреть собственными глазами, посему краду и высылаю частичку огня лично, чтобы хоть немного реабилитировать Вас в собственных глазах. Полагаю, теперь мы соучастники в преступлении против мироздания.

      Нахожу обмен писем слишком сентиментальным и наивным, но делаю разовое исключение. Не пишите больше, господин Предвестник, и не докучайте, иначе я найду искусительным возможность разозлиться.

      Без уважения

      С.М.»

      Ни слова о себе и своей работе, ни слова про содержание его прошлого письма, всего лишь несколько скупых строчек, полных ехидства и усмешки, проскальзывающих в наигранно-вежливом обращении. На большее Тарталья и не рассчитывал, потому лишь смеётся.

      Очарователен уже один факт того, что она решила ответить ему, несмотря на явное нежелание иметь что-то общее хоть с кем-то. Неужели в Натлане он действительно пусть и немного, но заставил лёд между ними тронуться?

      Небольшой цветок делоникса в руках, несмотря на свой яркий окрас, не обжигает, заставляя убедиться, что он держит не настоящий огонь. Не имея возможности сделать это раньше, Тарталья впервые осматривает вблизи огненно-красные лепестки. Необычная форма, цвет… всё это лишь укрепляет его уверенность в том, какой подарок преподнести Принцессе, что вряд ли догадывается, что сама же дала повод написать вновь.

      Когда, в конце-концов, он её слушался?

❄❄❄

      Каждый её шаг отдаётся гулким эхом в пещере, насквозь пропитанной крио элементом. Тонкой, эфемерной паутиной вдоль стен тянутся нити элементальной энергии, сконцентрированной в глубине, заставляя уже на входе кончики пальцев неметь от холода.

      Пытаясь отогреть руки своим дыханием, Принцесса неспеша продвигается дальше, мысленно оценивая обстановку. Тварь явно давно обосновалась здесь, и если бы она промедлила хоть на день, то не пришлось бы продолжать поиски — неудачный эксперимент заявил бы о себе самостоятельно, достаточно набравшись сил. Этим же вечером можно будет отписаться господину Иль Дотторе, что их небольшая проблема устранена. Впрочем, из-за редкого присутствия Предвестников в Натлане, скопилось множество других задач, так что…

      Громкий цокот, заполнивший пещеру, заставляет отвлечься от мыслей и на мгновение замереть, чтобы прислушаться. Сомнений в том, что это именно разыскиваемый эксперимент, не остаётся, вот только… в памяти Принцессы он был намного меньше, не способный на такой шум.

      Добравшись наконец до конца пещеры, Принцесса присвистывает, и свист выдыхается вместе с клубком пара. Если на входе крио элемент лишь ощущался в воздухе, то здесь, в сердце скромного убежища, всё им пропитано — стены покрыты толстым слоем инея со следами от когтей, уходящих наверх. Темноту не удаётся прогнать слабым светом от Глаза Бога, заставляя довольствоваться собственным воображением — действительно ли она увидела силуэт над собой, или это игра теней?

      Вздохнув, Принцесса призывает ружьё. Как нельзя кстати удалось забрать его, починенное, после прошлого неудачного подчищения следов.

      — Пора вернуть тебя к папочке, уродец, — хмыкает Принцесса, наводясь. Пусть нет возможности нормально прицелиться, но если она правильно оценила его нынешние размеры… в этом нет никакой необходимости.

      Пещера на мгновение освещается яркой вспышкой из-за снаряда, пропитанного пиро элементом — и этого мгновения хватает, чтобы рассмотреть изуродованного монстра, что в следующее мгновение с громким рёвом обрушивается на неё, успевшую отскочить в сторону.

      — Видимо, я всё же переоценила себя, когда говорила, что могу вернуть тебя обратно живым, — хмыкает Принцесса, меняя ружьё на меч, подпитывая тот пиро, чтобы не дать твари желания напасть на неё, — вот же… придётся убивать.

      Особых чувств к монстрам, созданным господином Иль Дотторе, она никогда не питала, несмотря на привычку с ними разговаривать — если что-то и было, то лишь чувство омерзения. То ли от того, что она сама причастна к их… «рождению», то ли от их внешнего вида. Их последний неудачный образец похож на гусеницу, застрявшую в своём коконе перед превращением в прекрасную бабочку — вытянутое тело, покрытое льдом, в её памяти едва могло передвигаться на расслоившихся конечностях, бывших вязкими и мягкими. Сейчас же, вобрав в себя достаточно элементальных частиц и сил, его конечности окрепли, начав походить на стальные лапки многоножек — и судя по издаваемому ранее звуку, перебирает он ими так же ловко.

      — Господин Иль Дотторе был бы рад увидеть итоговый результат, — с сожалением вздыхает Принцесса, задумчиво проводя подушечками пальцев по нижней губе, сомневаясь в том, что следует делать, — какая же морока, ты только начал походить на хоть что-то удачное, как от тебя нужно избавиться. Может, всё же попытаться тебя притащить?..

      Тварь, мечущаяся перед ней от боли, вновь взревела, прежде чем отчаянно попытаться броситься вперёд, несмотря на боязнь перед огнём — Принцесса раздражённо цыкает, прежде чем активировать Глаз Бога и одним быстрым взмахом разрубить неуёмное создание.

      Всё заканчивается за одно мгновение. Смахнув с острия кровь, Принцесса хмыкает. Для неё, учившейся владеть мечом самостоятельно, достигнутое мастерство — главный повод для гордости. Впрочем, когда господин Иль Дотторе со своей унизительной усмешкой называет её рассечение за один молниеносный взмах ювелирной работой, гордиться не хочется. Всё равно смысла в её способностях мало — они используются лишь по приказу Предвестника, а каждый его приказ… не несёт ничего хорошего.

      Тарталья ведь хотел с ней дуэли… он бы наверняка оценил по достоинству подобное мастерство, но это было бы слишком проблематично. Одной дуэли ему бы точно не хватило, да и потакать ему совершенно не хочется. Пусть довольствуется лишь знанием того, что она знает, как держать оружие в руках.

      Подойдя ближе к трупу, Принцесса садится перед ним на корточках, без брезгливости достав из плоти крио ядро. Пусть образец и мёртв, но подобным сокровищем разбрасываться нельзя. Хоть что-то всё же сумеет вернуть господину.

      — Кто же тебя выпустил? — задумчиво произносит Принцесса, нахмурившись и проведя по инеевой коже, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку.

      Мотнув головой, Принцесса поднимается на ноги. Пламя скользит между пальцев, прежде чем переброситься на мёртвую плоть и медленно поглотить её. И наблюдая за тем, как иней понемногу тает, а последнее доказательство существования чудовища сгорает, приходится смириться с тем, что подольше остаться надо будет не только ради дел Фатуи, но и личных. Подозрения о том, кто вмешался в их дела, уже постепенно зреют.

      Её позднее возвращение в резиденцию уже никого не удивляет. С удовольствием отвадив тех немногочисленных агентов, что пытались спросить у неё что-то, Принцесса входит в свою комнату. Сбросив шубу на диван и аккуратно поместив ядро в специальный ящик, девушка позволяет себе вздохнуть с облегчением. Одним делом меньше.

      А после взгляд цепляется за письмо на столе. Со знакомой печатью. Очередное. Вспомнив, что ей пытались сказать что-то про него, Станислава берёт конверт в руки. Чуть тяжёлый — в нём явно не одна лишь весточная.

      Уверенность в том, что она захочет лишь единожды поддаться мгновению, чтобы прочитать и ответить навязчивому мальчишке, медленно тает.

      «Рискну и всё же напишу ещё одно письмо. Не припоминаю ни единого момента, когда Вы бы не злились на меня, я уже начинаю привыкать к этому, так что можете продолжать, я попытаюсь найти в этом удовольствие для себя. Но если бы Вы написали, что стали бы относиться ко мне с радушием, я бы действительно испугался. Не хотите попробовать?

      К письму приложил подарок. Пришлось помотаться, чтобы найти достойного мастера, потому надеюсь, что украшение придётся Вам по вкусу. Одна птичка принесла на хвосте мне, что делоникс — Ваше созвездие, так что Вы очень кстати прислали цветок.

      Может, расскажете что-нибудь про свою работу? Уверен, что Вам куда веселее, чем мне. Местные заучки отказались со мной говорить лишь из-за того, что я не увлекаюсь чтением, представляете? Никакого веселья с ними.

      Со смиренным ожиданием

      Тарталья.»

      — Этой птичке стоит хвост оторвать, — хмыкает Станислава, уже окончательно смирившись с тем, что Андрей — балабол, которого поискать ещё надо. Хотя с каких пор он про её созвездие треплется, если в нём нет ничего интересного?..

      Отложив письмо, Станислава аккуратно достаёт из конверта подвеску. Золото — точно настоящее. Совершенно детский интерес перевешивает желание не поддаваться очарованию Тартальи.

      На тонкой и изящной цепочке висит аккуратный цветок делоникса. И это — уже действительно ювелирная работа. Золото украшено рубинами, в которых отражается пламя от свечей — Станислава пару мгновений вертит украшение в руках, чтобы подольше полюбоваться своеобразной пляской света, а после шутки ради примеряет — аккуратно застегивает и поправляет, уложив мастерски выполненное ювелирное изделие поверх блузки. Смотрится… хорошо. Неизвестно, как он подгадал, но Станиславе действительно приходится по вкусу.

      Станиславу никогда не впечатляли дорогие подарки — у неё самой, главной помощницы господина Иль Дотторе, нужды в деньгах нет абсолютно. Но сейчас понимается, что смысл совершенно не во вложенных деньгах в этот подарок — а во внимании Тартальи, что он проявил, чтобы узнать и об её созвездии, и чтобы найти подходящего мастера, способного в короткий срок создать подобное великолепие.

      Этот мальчишка… Станислава обхватывает нагревшийся в её руках цветок, со вздохом прикрывая глаза.

      Что бы она не говорила — приятно получать подобное внимание.

❄❄❄

      «Передайте мою искреннюю благодарность жителям Сумеру, теперь я знаю причину, по которой с чистой совестью могу отказаться с Вами разговаривать. Вы знали, что я, по случайному совпадению, крайне брезгливо отношусь к разговорам с необразованными людьми? Не хотите вместо всех своих бесполезных занятий взять в руки книгу, хотя бы раз в жизни?

      Насчёт Вашей попытки задобрить меня — не могу не заявить, что Вы лишь зря потратили деньги и время уважаемого мастера. Впрочем, чтобы не получить в следующий раз письмо залитое слезами, в утешение скажу, что всё же принимаю украшение. Благодарю Вас, но очень умеренно.

      Про работу сказать нечего — бездельничаю, наслаждаюсь жизнью, любуюсь местной фауной и мечтаю о спокойных днях без единого напоминания о существовании одного определённого человека.

      Всё ещё без уважения, но с намёком

      С.М.»

      Начав читать письмо в приподнятом настроении, — и в таком же закончив, — Тарталья посмеивается, прогуливаясь по улицам Сумеру.

      Местные агенты, прознав, что одиннадцатого сослали к ним в качестве своеобразного наказания, решили воспользоваться этим по полной и заставить его выполнить и другую работу, которую обычно оставляют Предвестникам. Наивно с их стороны было полагать, что Тарталья действительно согласится на бумажную работу, так ещё и сдастся без боя. Лично для него нет ничего удивительного в том, что именно он сейчас развлекается перед долгожданным отъездом на родину, а агенты продолжают работать.

      Жизнь прекрасна. Особенно та, в которой гордая и упрямая Принцесса приняла его скромный подарок и даже поблагодарила. Ещё ни разу она не врала ему, лишь не до конца была честна в своих личных чувствах, потому благодарность воспринимается как намёк на то, что украшение пришлось ей по вкусу. А это можно считать небольшой, но победой.

      Сердце Снежной принцессы оказалось не таким холодным, как о нём говорили.

      У них обязательно что-то да получится, раз она начала подпускать к себе — на письма исправно отвечает, и явно ждёт следующих, судя по некоторым строчкам. И даже насмешка, то и дело проскальзывающая, ощущается уже родной.

      — А твой лоа ослеп, да?

      Тарталья, удивлённый странной фразой, услышанной слишком отчётливо в гуле столицы, останавливается и неосознанно осматривается — на всякий случай. И замечает пожилую женщину, смотрящую прямо на него, улыбаясь сухими губами.

      — Вы со мной говорили? — Тарталья переспрашивает, улыбнувшись. Письмо аккуратно складывается и убирается в карман к платку.

      У Аякса — безграничная любовь к детям и уважение к старшим, которое ему привили в семье. Потому просто так проигнорировать женщину не выходит, пусть даже по первой же её фразе кажется, что он наткнулся на одну из городских сумасшедших. Никто из случайных прохожих не обращает на них внимание, аккуратно обходя, словно и не замечая вовсе.

      — С тобой, с кем же ещё, — женщина хрипло смеётся, прохрамывая до него, продолжая улыбаться, но в её улыбке чудится что-то совершенно странное, — вас, таких отчаянных, сразу по глазам видно. И по стремлению зацепиться хоть за кого-то, чтоб вывели из тьмы. Да только вижу я, что не того человека ты выбрал. Тот, у кого лоа сам отказывается раскрывать глаза, не спасёт тебя, а погубит. Вам не по одному судьбоносному пути.

      Тарталья задумчиво наклоняет голову, совершенно не понимая, о чём толкует женщина. Действительно, что ли, просто сумасшедшая? Хорошо хоть мору ещё не выпрашивает за свои… предсказания.

      — Как жаль, что я не верю в судьбу, — Тарталья мягко смеётся, мотнув головой, всё ещё не находя в себе сил нагрубить пожилому человеку, — если я чего-то захочу — добьюсь. Даже к гадалкам можно не ходить.

      Морщинистое лицо женщины преображается, придавая ей совершенно недобрую ухмылку, когда она, всё так же хрипло и с опасливым прищуром произносит:

      — Хлебнёшь же ты горя, юнец, с таким упрямством.

      Тарталья насмешливо фыркает, прежде чем продолжить путь и оставить женщину позади. Он это и сам знает, даже без чужих наставлений. Сказали бы хоть что-то новое для него.

❄❄❄

      «Рад, что Вы приняли мой подарок. Очень надеялся на это, хоть и не ожидал. Клянусь, что не плакал над этим письмом, хоть и очень хотелось. Считаю, что это достойно похвалы. Вы заметили, что втянулись в нашу переписку и стали писать охотнее? Может, действительно дойдёте до того, что наконец-то похвалите меня. Буду очень ждать этого момента…»

      — Не считаешь, что это неуважительно — игнорировать меня и читать своё поганое письмо?

      — Советую тебе заткнуться, сахарочек. Мне, конечно, очень лестно, что ваша проклятая бездна послала за моей скромной персоной кого-то вроде тебя, но я сейчас действительно зла, — елейно отвечает Принцесса, отвлекаясь от своего письма, чтобы бросить уничтожительный взгляд в сторону выслеженного чтеца бездны, — у тебя ещё есть время помолиться своим паршивым богам, или кому вы там поклоняетесь, пока я буду выбирать, какую часть твоего поганого тела отправить в качестве утешения моему господину, а после и какой бантик повязать на подарочную коробку. Советую не торопить меня, подпитывая моё раздражение.

      Со стороны бездны было крайне наивно полагать, что она не догадается об их попытке выманить ненавистного Предвестника через такую дешёвую уловку. Или хотя бы его раздражающую ассистентку, чтобы уже у неё узнать, где искать нужного человека. Нападение на её родную деревню ведь для этого же было совершено.

      Ничего удивительного, учитывая их долгую и нездоровую связь, в этом нет — вряд ли горделивый орден бездны, и без того униженный за своё существование, способен простить то, что Иль Дотторе делает с их детьми. Его эксперименты… никогда не заканчивались только скрещиванием бездновских отродий и людей.

      А Принцесса никогда не была так любезна, чтобы убивать их гуманным способом. Слишком много чести было бы оказано.

      Их пути пересеклись в той же пещере, где ранее обосновался неудачный эксперимент. Различие лишь в том, что сейчас не осталось ни единого намёка на иней — вся поверхность успела оттаять, но лишь для того, чтобы быть запятнанной отравленной кровью. Выходец из бездны, слишком ослабленный полученной сквозной раной, устало откинулся на стену, уперевшись перед собой потухшим взглядом. Обычно острый на язык, сейчас он способен лишь на редкие едкие комментарии — просто из гордой упрямости. У Принцессы нет ни единого намёка на страх, что он вновь поднимет на неё оружие, потому лишь самодовольно хмыкает, и, чуть поёрзав, чтобы удобнее устроиться на камне, временно заменяющего ей удобное сидение, продолжает чтение. Разобраться с выблядком она всегда успеет — лучше отвлечься на очередное письмо Тартальи, чтобы после уже спокойно подойти к вопросу о том, что сделать с пойманным преступником за то, что загубил такой удачный эксперимент.

      Всё же этот рыжий наглец оказался прав — она втянулась. Его письма… приносят умиротворение, которого ей не хватает с нервной работой.

      «…сегодня мой последний день в Сумеру, и я, если честно, этому неимоверно рад. Хочется поскорее вернуться в родную Снежную, подальше от этих заучек. Здесь, кстати, оказывается ещё и сумасшедших полно. На улице ко мне подошла какая-то женщина, чтобы заявить, что мой лоа ослеп, а я даже понятия не имею, что это значит вообще…»

      Станислава машинально читает чуть дальше, но смысл слов ускользает от неё. Взглядом она возвращается в двум конкретным словам, не дочитывая письмо до конца.

      Лоа ослеп. Ослепший лоа… ослепший… лоа.

      Бездна.

      Принцесса резко подскакивает на ноги и подходит к чтецу. Тот усмехается, словно находит её вновь вспыхнувшую злобу чем-то крайне забавным, и сам же поднимает на неё взгляд. Шлем, в обычное время полностью скрывающий его лицо, разошёлся трещинами и частично раскололся; бледная, нечеловеческая кожа шелушится, испачканная в крови, и выглядит не лучшим образом, но брезгливости в Принцессе не осталось, потому она так же резко садится перед ним на корточках, чтобы посмотреть прямо в глаза.

      — Будь настолько любезен… — привычно-сладким голосом начинает девушка, но во взгляде — столько невысказанного гнева, что обмануться тоном совершенно не выходит, как и не вышло бы даже в другой ситуации, — расскажи мне на милость, как вы связаны с одиннадцатым Предвестником?

      — Ты думаешь, что я вообще знаю кто это? Не наглей, стерва, — чтец нагло смеётся ей в лицо, прежде чем зайтись хрипом. Вряд ли он долго ещё протянет с такой раной, но ему гордость не позволит умолять о пощаде, а у Принцессы голова теперь забита совершенно другим.

      Она нервно отходит, с силой зажимая себе рот, стараясь отвлечься на боль от собственный хватки, а не думать о безумном предположении, что всплыло из-за невзначай написанной фразы. Привычно начав расхаживать вперёд-назад, она пытается перебрать все возможные варианты.

      Каков шанс, что ему сказали подобное по ошибке? Может, это действительно была просто сумасшедшая женщина? Это ведь… это ведь не может быть правдой, что он каким-то невообразимым образом связан с бездной? Не слишком ли она параноидальна, раз настолько забеспокоилась из-за такого пустяка? Может, может…

      — А тебе важен этот сопляк, раз ты так взбесилась, да?

      Принцесса одним ровным ударом обезглавливает чтеца, не имея ни сил, ни желания и дальше выслушивать его. Желание воплощать в жизнь старые угрозы моментально улетучилось.

      Четыре года назад… почему она раньше не вспомнила об этом? Почему не связала всё это между собой? Тарталья вступил в Фатуи четыре года назад. В четырнадцать зим. В таком возрасте просто так не вступают в Фатуи.

      Четыре года назад господин Иль Дотторе всерьёз увлёкся изучением бездны.

      Четыре года назад он допустил ошибку, за которую и он сам, и некоторые его работники, вовлечённые в это, поплатились — поскольку напрямую столкнулись с отродьями из бездны. Тонкая грань между бездной и поверхностью была нарушена, чем они сразу же воспользовались.

      Принцесса резко замерла.

      Видимо, полагать, что это случилось лишь на территории Солнцецвета, было слишком наивным. Почему они вообще решили, что всё ограничилось одной конкретной деревней? Ради собственного спокойствия, чтобы не переживать ещё о чем-то, раз одна единственная катастрофа была предотвращена с таким трудом и такой ценой?

      Ей необходим разговор с ним. Лично. Без баловства через письма. Он возвращается в Снежную, значит, и она не может больше задерживаться.

      Что, чёрт побери, Тарталью связывает с бездной?

      — Ослепший… лоа? — неуверенно переспросила Станислава, задумчиво повертев в руках перо.

      В кабинете господина Иль Дотторе было неуютно — пусть тогда они были в Снежной, но сам факт того, что она разговаривала с настоящим Иль Дотторе, что на неё смотрел настоящий Иль Дотторе, а до этого всё было обманом, морально душило. Что она вообще знала о мире на самом деле?

      Настоящего Предвестника легко отличить от его клонов — в отличие от молодых копий, так и пышущих энтузиазмом и агрессивной целеустремлённостью, настоящий был куда спокойнее и внешне, и морально.

      Вместо оскала была холодная ухмылка, и алые глаза, смотревшие прямо, поскольку маска была снята, не отличались дружелюбным блеском. Чуть осунувшееся лицо, глубоко залёгшие синяки от недосыпа — настоящий Иль Дотторе был старше, — во всех аспектах — чем клоны.

      — Самое близкое понятие из Натлана, которое, впрочем, известно и в других странах, — отвечал Иль Дотторе, размеренно и вдумчиво, словно ему приносило удовольствие разбирать по кирпичикам её привычный и устоявшийся мир, показывая настоящую его суть, отвратительную и давно прогнившую изнанку, — помимо веры в богов, высшее предназначение и прочего глупого и бесполезного безобразия, они верят в духов. Лоа — посредники между ними и богами, что ведут их по жизни, как они считают. И если человек сбивается с пути, что уготовили ему высшие силы, то натлановцы говорят, что его лоа ослеп. Пусть это лишь глупые мысли этих аборигенов, но подобным образом можно описать людей под влиянием бездны. Их жизнь и душа искажается, и, каким бы до этого не был их жизненный путь, они теряют возможность вернуться к нему.

      Станислава, едва поспевая за неспешным объяснением Предвестника, схематично чертила на бумаге человека, а рядом — неопределённую кляксу, подписывая её лоа. Это… интересно.

      — Можно ли назвать моего лоа ослепшим? Или… лоа Андрея?

      — Едва ли, — скучающе тогда ответил Иль Дотторе, повертев в руках колбу с голубым раствором, — боги слишком благоволят тебе, чтобы позволить сбиться с пути. Они жаждут зрелищ, а твоя судьба — самая захватывающая трагикомедия в их репертуаре. Что до Андрея… быть проклятым бездной — не значит попасть под её влияние. Это совершенно другое. Ему повезло… возможно.

      — Тогда зачем я вам? Я предполагала, что из-за бездны.

      — Я не могу помочь по доброте душевной?

      — Вы? — Станислава расхохоталась, не сдержавшись. — Вам что-то от меня требуется, и я хочу понять что, раз уж я поклялась вам в верности, так ещё и собираюсь работать под вашим началом. При всём моём уважении, господин Иль Дотторе, я не верю в вашу человечность и бескорыстность, лишь в желание из всего получить выгоду.

      — И правильно делаешь, — Иль Дотторе усмехнулся, но в приподнятых уголках губ не было ни единого намёка на дружелюбие, лишь холодная угроза, — может, это просто интерес, а может — что-то совершенное другое. Впервые вижу человека, что настолько расположен к саморазрушению, а боги ещё и содействуют. Хочу с первых рядов наблюдать за тем, как ты вновь впадаешь в отчаяние, попутно воспользовавшись твоими исключительными навыками. К тому же… мой прошлый ассистент мёртв, так что требуется замена. Или с моей стороны слишком грубо напоминать тебе о его кончине? Вы ведь были близки?

      Станислава посмотрела на свои руки. Даже тогда всё ещё ощущалось эфемерное присутствие огня на её коже, пусть ожоги больше не болели. Вместо этого в груди всё болезненно сжалось от упоминания прошедших похорон. Фыркнув на свои мысли, Станислава лишь покачала головой. Реагировать на его усмешки и провокации она не была намерена.

      — Вы — абсолютное безумие, господин Иль Дотторе.

      — Крайне забавно слышать подобное от тебя.