— Какая же ты всё-таки хорошенькая!

      Станислава неловко отводит взгляд, чувствуя, как от неудобств и волнения её начинает тошнить. Она неуверенно перебирает пальцы, пока вокруг неё кружит и что-то лепечет Клара Келлер.

      Сестра Карла Келлера.

      — Андрей сто-о-олько про тебя рассказывал! — хохочет Клара и возвращает Станиславу обратно в комнату, взяв её за руки. — Но в живую ты, определённо, намного милее! Самая настоящая кроха!

      Станислава неуверенно улыбается сияющей Кларе, не зная, как ещё реагировать, лишь бы боязливо не выдернуть руки из хватки мягких ладоней. Мысли совершенно не собираются во что-то осмысленное — не удаётся даже осознать, что Андрей, по какой-то причине, говорил о ней со своими… друзьями из Фатуи.

      — Я думаю, что ей… не очень комфортно, Клара, — мягко смеётся Карл, заходящий в гостиную с небольшой баночкой в руках, — дай ей немного воздуха.

      Гиперактивная Клара, успевшая показать Станиславе весь нескромный домик, где они временно остановились, ощущается не так дискомфортно, как Карл Келлер. Её ожившая мечта. Признанный гений Снежной. Фатуец.

      Клара послушно — она воплощает собой абсолютную покорность, стоит Карлу сказать хоть слово, — убирает руки от Станиславы, ослепительно улыбается ей напоследок, а после мгновенно оказывается возле брата.

      Если смотреть на них по отдельности, то можно ошибочно посчитать их практически идентичными из-за общего вида. Медные кудри, — длиннее у Клары, небрежнее уложенные у Карла, — блестящие алые глаза — оттеняемые у Карла круглой оправой очков, а у Клары едва заметным холодом, — и одинаковая форма Фатуи. Когда стоят рядом — видно, что в них, на самом деле, очень мало общего.

      У Клары — здоровый румянец на щеках с ямочками от яркой улыбки, стать и кремовое пальто поверх чёрно-алой формы. У Карла — вымученная, и всё же ласковая улыбка, разница в росте с сестрой не в его пользу и тяжёлая шуба на плечах.

      Клара при первом же разговоре сказала называть их не двойняшками а королевской двойней. Лучшее обозначение для таких, как они — рождённых в один день, воплощающих искаженное отражение друг друга.

      Они походили на немощного, но очень доброго принца, что всегда улыбался, и его верного рыцаря, всегда следующего по пятам и не боящегося ради своего господина запятнаться в крови по плечи.

      Вот кем Келлеры были на самом деле.

      — Я принёс мазь для тебя, — с улыбкой произносит Карл, помахав ей баночкой в руках, — может, это и не моё дело, и это может показаться грубостью с моей стороны, всё же мне очень жаль твои руки. Лучше будет обработать. Я лично разрабатывал эту мазь, потому шрамов не должно остаться.

      Станислава кивает, выдавливая из себя ответную улыбку — хочется быть искренне-благодарной тёплому приёму Келлеров, и всё же на плечи давит многотонная вина, от которой не удаётся избавиться даже здесь, в доме в самом сердце глухого леса, в сотнях милях от родной деревни.

      Это — временная остановка. Владу нужно уладить свои личные дела, прежде чем возвращаться в столицу, и весь остальной отряд ждёт его, как главу, чтобы отправиться всем вместе. У неё, не бывавшей до этого дальше леса вокруг родной деревни, выбора нет — ей некуда идти, некуда податься, нет… другого выбора, кроме как послушно следовать за ним и Андреем.

      Можно было бы напроситься сходить в деревню, находящуюся относительно недалеко от дома Келлеров — Солнцецвет пусть и совершенно небольшой, но крайне приветливый, однако Станислава не осмелится на подобное, пусть даже Фатуи там… любят. Ведь жители находятся под их прямой защитой, особенно… того Предвестника, под началом которого она сама теперь работает.

      Иль Дотторе, кажется. Жуткий тип со слов Андрея, самый лучший — со слов Клары. Карл лишь отмалчивался, натянуто улыбаясь.

      Сам дом — небольшой, из тёмного дерева, двухэтажный, производящий впечатление монументального — вряд ли что-то способно нарушить уют и спокойствие, царящее здесь благодаря Келлерам. Гостиная тёплая, хорошо протопленная — Станислава, с тех пор, как переступила порог, ни разу не бросила взгляд в сторону огня, держась от него как можно дальше.

      — Закончила обустраиваться? — со второго этажа спускается Влад, моментально привлекая внимание всех присутствующих.

      Влад — глава отряда, и это видно по тому, как к нему относятся. Глава отряда из Келлеров, него самого и Андрея. Отряд особого назначения из четырёх элитных солдат — Станислава не может понять, почему Андрей к ним попал настолько просто, но не говорит ни слова. Потому что её, почему-то, тоже сходу взяли к ним, отправив письмо в столицу, чтобы не медлить с формальностями.

      Как ей сказали — Глаз Бога это благословение, в мире не так много людей, способных подчинить себе силы элементов, потому каждый — на вес золота. Каждый из них — отмечен Архонтами, как любимчик. Все они особенные. Включая… Включая её саму, но Станислава совершенно не ощущает себя таковой. Она ощущает себя как щенок, что из всего помёта родился единственным больным и слабым. Пока остальные — вырастают в гончих, она не может понять, как устоять на своих ногах.

      Паршивая овца.

      Станислава кивает Владу, ожидавшему ответу, и тот улыбается на это.

      — Ну и отлично. Клара, пойдём. Есть работа для тебя

      — Работа? — Келлер резко выгибает бровь, складывая руки на груди. — Трудолюбивая Клара своё отработала. Настала эпоха отдыхающей Клары. Требую свой месяц лени и безделья. Или плати сверхурочно!

      Не успевает Влад ответить ей хоть что-то, как Андрей, которого отправили за дровами, уже успел вернуться в дом, и стоило послышаться глухому стуку древесины, которую он небрежно сложил в коридоре, следом донёсся и его едкий комментарий:

      — Трудолюбивая Клара — просто миф, — он насмешливо фыркает, сбрасывая шубу и попутно проходя в гостиную, — ты умеешь только лениться, тебе даже повод не нужен.

      — Никакого уважения ко мне в этом доме! — наигранно-громко хмыкает Клара, упираясь руками в бока и гордо задирая голову. — Вот так и будь добра к детям — начнут пользоваться твоей добротой! Раз вы ничего не можете без меня сделать, то, так и быть, помогу вам.

      Клара гордо вышагивает к выходу, не обернувшись на хохотнувшего Влада и насмешливо фыркнувшего Андрея. Её крио Глаз Бога, надёжно прикреплённый к ремешку пальто, при каждом шаге качается, привлекая внимание. У Карла, неловко улыбнувшегося на поведение сестры, дендро. Разные даже в этом.

      — До вечера, — беззаботно прощается Влад, махнув оставшимся, — завтра утром отправимся в путь. Отдохните пока.

      Без Клары, умеющей всегда и везде вставить своё слово, гостиная ощущается неуютно-холодно; повиснувшая между ними тишина кажется совершенно неловкой. Станислава бросает взгляд на Андрея, что, скрестив руки на груди, не отрывает взгляда от огня.

      Так ничего и не скажешь мне?

      — Итак… — откашливается Карл, привлекая внимание, и Станислава оглядывается на него, вопреки неловкости, до сих пор сковывающей её, стоит только напомнить себе, кто перед ней стоит, — насчёт того, что Андрей много рассказывал о тебе…

      — Только не говори мне, что вы проболтались об этом! — возмущается Андрей, моментально среагировав на слова друга. — Я же просил — ни слова!

      — Я предполагал, что твоя реакция будет крайне очаровательной, потому попросту не мог упустить такую возможность, — Карл смеётся в кулак, совершенно не чувствуя свою вину за содеянное, — к тому же, у вас двоих крайне интригующие взаимодействия — ты отзывался о ней крайне тепло, но при личном общении кажется, словно вы совершенно не ладите, потому мне было интересно, что думает Станислава насчёт тебя.

      Станислава, поняв, что от неё ждут ответ, теряется — до сих пор крайне непривычно осознавать, что Андрей… всё это время вспоминал о ней, несмотря на новых друзей. Как и непривычно общаться с кем-то из Фатуи. Потому выбирает ответить то, что всегда отвечала самому Андрею:

      — Я искренне желаю, чтобы его загрызли волки в лесу

      — О, — лишь удивлённо выдаёт Карл, выгибая бровь, пока Андрей фыркает, ничуть не удивлённый, — что же… ваши отношения действительно настолько интригующие, как я и прогнозировал. Будет интересно понаблюдать за вами. К слову… Я не хотел навязываться, поскольку подозреваю, что дело может быть в том, что тебе не понравился мой маленький жест доброжелательности, но, просто, чтобы убедиться… Андрей передал тебе книгу?

      — Книгу? — уже Станислава удивлённо переспрашивает, бросив неудомённо-злой взгляд на Андрея, что старательно отводил свой, явно понимая, к чему всё идёт.

      — Андрей рассказал, что тебе интересна моя работа, потому мне… очень захотелось сделать что-то для тебя. Я вручил ему одну из своих книг, выпущенную в ограниченном тираже, и оставил в ней небольшое послание для тебя, — неловко посмеялся Карл, смущённо сцепив руки в замок, — со мной редко напрямую контактируют из-за того, что я… не слишком предрасположен к социальному контакту. Потому я подумал о том, что это было бы замечательно — пообщаться с человеком, которому искренне интересна моя деятельность, и начать наши взаимодействия с подобного. Но Андрей, видимо, иного мнения.

      — Ты! — раздраженно восклицает Станислава, резко оборачиваясь к Андрею. — Ты! Ты!.. Да чтоб ты провалился сквозь землю!

      — Мы с тобой поругались в тот день, когда я хотел отдать подарок, а после было как-то не до этого, знаешь ли! Был слишком занят спасением твоей жизни! — Андрей нервно разводит руками, криво усмехнувшись. — И вот моя благодарность, да?

      — Я бы тебе всё простила, если бы ты просто спокойно отдал мне книгу, а не заводил привычную шарманку! — Станислава зло вздыхает, быстро заморгав, чувствуя, как влага оседает на ресницах от воспоминаний о том, любимые книги были предану огнём, а после… после… всё в груди сдавливает до того, что вдохнуть уже не получается.

      — Не ругайтесь, пожалуйста, это того не стоит, — примирительно произносит Карл, подходя к ним ближе, но Станислава делает шаг назад, привлекая внимание, — всё… всё хорошо?

      Станислава смазанно кивает — надеясь, что действительно это сделала, ведь всё, что она могла ощущать — как её бьёт крупная дрожь, от оглушающего осознания.

      В окружении говорливой Клары и Влада, умеющего ловко менять тему, удавалось избегать всех напоминаний о случившемся. Не думать, не понимать, не вспоминать. Удобная позиция. Сейчас же хватило одной мысли, одного мимолётного взгляда на трещащий огонь, одного слова, чтобы в голове так же ярко, как в тот вечер, всё увидеть перед своими глазами, чтобы вновь всё ощутить.

      Огонь, лозами оплетающий руки; послушный, идущий к ноге, на своём пути пожирающий всё. Складывающийся в очертание того, что Станислава так и не смогла рассмотреть — слишком боялась увидеть в огне своё отражение.

      Страх, полностью окутывающий тело. Страх за то, что это произошло по её вине.

      Всепоглощающая ненависть к себе.

      В себя её приводит крепкая хватка Андрея на плечах. Он с силой встряхивает её, вынуждая посмотреть на него, вынырнуть из воспоминаний — отдалённо слышится торопливый шаг Карла, сопровождаемый скрипящим дерева.

      Он знает о случившемся. Все они знают. И всё равно ведут себя так, словно ничего не произошло. Словно она заслуживает того, чтобы после всего… к ней относились с теплотой.

      — В чем проблема? — спокойно, почти мягко спрашивает Андрей, но его слова, предназначенные для утешения, совершенно не срабатывают.

      — В чем проблема? В чем проблема? — с придыханием и зло переспрашивает Станислава, всё ещё чувствуя дрожь в руках. — Скажи мне прямо, что ты притворяешься, а не не понимаешь, что я, возможно, убила свою семью, и не могу сейчас делать вид, что всё в порядке! Скажи мне, что ты не осознаешь, что я не контролирую себя и не могу быть уверенной в том, что это не повторится!

      — Вернувшиеся солдаты сказали, что погибших нет, — Андрей пожимает плечами, — и я это всё понимаю и осознаю. Потому сейчас ты в Фатуи. Ты привыкнешь к подобному. Будь проще.

      — Быть проще? — сквозь зубы проговаривает Станислава, чувствуя привычную злобу, разливающуюся вместо крови по венам. — Быть проще?

      — Смотри не вспыхни.

      Станислава силится огрызнуться, сбросить хватку его рук, и даже огонь, привычно лизнувший руки, не позволяет ей успокоиться, как и Андрей ей не позволяет отстраниться. И между этим мелькнула слабая, едва осознанная благодарность за то, что друг не отстранился, не высказал ответной ненависти, не высказал отвращения — лишь прижал её к себе, не страшась обжечься.

      Успокоиться удалось лишь, когда Карл вернулся с успокоительным.

❄❄❄

      Часть дня проходит как в тумане. Выделенная комната — небольшая, но уютная. Клара позаботилась об этом, когда узнала, что в их маленьком отряде будет пополнение. Это привычно для них — использовать дом Келлеров, как своеобразный опорный пункт, когда появляются поручения за пределами столицы.

      Карл рассказывал ей, что пусть основная его лаборатория находится в исследовательском центре близ столицы, в доме тоже есть помещение, оборудованное под его нужды. Карл говорит много, витиевато, и, несмотря на свою некоторую робость из-за того, что они толком не знакомы, всё же он такой же захватывающий собеседник, как Станислава себе и представляла. Вот только… она совершенно не чувствует себя заслуживающей этого.

      Карл предлагал присоединиться к нему в исследованиях, показать свою лабораторию — в каждом предложении отчетливо проскальзывало желание отвлечь, заставить не думать о случившемся. Он… хороший человек. Станислава отказалась от всего, что он предлагал, сославшись на плохое самочувствие, и в этом она не лукавила — собственная эмоциональность слишком бьёт по общему состоянию, что в последние дни оставляет желать лучшего. Потому оставшаяся часть дня прошла за беспокойным сном.

      Когда она вновь открывает глаза — за окном уже поздний вечер. Влад с Карлой должны были уже вернуться, но её, видимо, решили не будить. Становится непередаваемо мерзко за собственные эмоции перед незнакомыми людьми; мерзко за свою незрелость и эмоциональность; мерзко от содеянного.

      Станислава смотрит на свои ладони, покрытые ожогами и содранной местами кожей — всю дорогу из Огнекрая до дома Келлеров она крепко сжимала в руках Глаз Бога, совершенно не чувствуя боли, но ощущая острую необходимость в этом. Он одновременно и успокаивал её, и приносил непривычное осознание собственной силы, отзывающейся чем-то совершенно незнакомым и тёмным в душе, навлекая пугающий морок.

      Станислава смотрит на свои ладони и не может заставить себя обработать их. Один взгляд на них пробуждает в ней уснувшую до этого тревогу. По рукам вновь пробегает эфемерное ощущение огня, и Станислава вздрагивает, хватая саму себя за запястье, борясь с желанием содрать с себя кожу, чтобы не чувствовать, не помнить, не знать, каково это.

      Станислава резко поднимается на ноги и выходит из комнаты, мало думая о том, что она хочет сделать. В голове — ни единой осмысленной мысли, лишь огонь, огонь, огонь. От него сбежать уже не получится, но она всё равно пытается.

      Она пытается образумить себя, убедить в том, что никто не умер — все живы, всё хорошо. Так сказал Андрей, а верить ему — нельзя. Дома — ерунда, можно отстроить. Он мог солгать ей, чтобы успокоить, правды она всё равно не узнает. Всё можно исправить, пока все живы. А если никого не осталось?

      Станислава выходит на крыльцо дома, даже не набросив на плечи что-то теплее рубашки. Объятья мороза — лишь в её воспоминаниях. Начинает забываться, когда она последний раз чувствовала хоть что-то, кроме огня внутри. Она всхлипывает, но пока что без слёз, и садится на заснеженные ступеньки.

      Мысль выйти на улицу и проветриться ощущается неудачной — вглядываясь в ночной лес, Станислава чувствует себя так, словно на неё смотрит в ответ бездна, утягивающая в себя.

      А вдруг это повторится?

      Обязательно повторится.

      Позади слышится скрип.

      — Ты в порядке?

      Станислава резко оборачивается, ожидая увидеть кого угодно, но не Влада, привычно-ободряюще улыбающегося ей. Как истинный командир отряда. Отряда, где она чужая, и всё же… все, почему-то, добры с ней.

      — Да, — хрипло отвечает Станислава, отворачиваясь в надежде, что её состояния не заметят и оставят одну.

      Сжечь саму себя — уже не страшно. Заслужила. Намного страшнее — задеть кого-то.

      Влад не уходит — стоит пару мгновений рядом, точно прислушиваясь к её сбившемуся дыханию, а после садится рядом. Станислава отводит взгляд — старается незаметно, чтобы не привлекать внимание, и вздрагивает, когда с ней внезапно заговаривают:

      — Это не твоя вина, — легко произносит Влад, явно уже услышав о том, что было днём, — знаю, что непросто осознать это, и всё же это очень важно, чтобы суметь двигаться дальше. Если тебе станет легче… я тоже натворил много глупостей, когда только учился управлять Глазом Бога.

      Станислава нервно выдыхает, чувствуя, как в груди всё сдавливает. Не хочется говорить об этом — хочется обратно в объятья Андрея, чтобы как в детстве, когда всё было хорошо, без этого… проклятья. Но не успевает она ничего осознать, как чувствует прикосновения к своей ладони, которую тут же резко выдергивает, оборачиваясь на недоуменно склонившего голову Влада.

      — Я… — неловко начинает Станислава, неуверенная в том, как объяснить этот жест, но нежелание обидеть Влада сильнее смущения, — я могу случайно… обжечь.

      Влад мягко рассмеялся, заставляя неловко сглотнуть, а после вновь взял её за руку — уже увереннее:

      — Это не страшно. Огонь всегда был мне по душе, иначе мне бы не дали пиро Глаз Бога, — Влад улыбается Станиславе, что не может не выдавить ответную улыбку, — к тому же… я сам достаточно часто обжигался. А порой — обжигал. Это нормально для владельцев пиро, тебе нечего стыдиться. И, знаешь… у меня есть младший брат…

      Станислава неуверенно затаивает дыхание, чувствуя себя… неловко от внезапного откровения, но внимательно слушает притихшего Влада, словно ему тоже неловко, и всё же он готов открыться ради… доверия между ними.

      — Когда я только получил Глаз Бога, я случайно обжёг его. Мы из-за этого сильно поругались, потому что он считал, что я сделал это специально. Испугался меня. Долго-долго не разговаривал со мной. А потом мы помирились. Потому что мы — самые близкие друг для друга люди, и он просто не мог не простить меня, особенно осознав, что это была просто случайность. Если ты доверишься мне, я смогу научить тебя контролировать твою силу, и больше ты никому не навредишь. И сможешь примириться со своей семьёй. Я уверен, что они примут тебя обратно, как когда-то приняли меня.

      И от этих слов стало необъяснимо легко, словно лишь их не хватало, чтобы наконец-то успокоиться, понять и принять — она не обречена, не проклята огнём, и рядом… будет кто-то, кто понимает её. Пусть Андрей и продолжает её поддерживать, но он, с раннего возраста идеально овладевший гидро, её не может понять, как когда-то она не могла понять его детскую плаксивость. В отличие от Влада.

      Станислава впервые за несколько последних дней наконец-то выдохнула спокойно.

      Страх обжечь кого-то остался, но нежелание отпускать холодную руку Влада стало куда сильнее, заглушая всё остальное.

      Влад лишь улыбнулся, когда Станислава неосознанно крепче сжала ладонь.

❄❄❄

      Столица предстает перед ней во всём своём ледяном величии, заставляя от пробудившегося трепета, вытесняющего из груди все негативные эмоции, моментально захотеть пройтись по всем улочкам, пройтись вдоль каждого дома, выстроенного вдоль главной дороги, и заглянуть в каждый магазинчик. О первоначальной причине приезда совершенно не думается.

      Станислава с детства мечтала увидеть легендарный Заполярный Дворец, чьи купола виднеются над заснеженными крышами остальных зданий. И теперь… ещё одна её наивная мечта исполнилась.

      — Ну, как вам столица, детишки из глухой провинции? — смеётся Клара, ускоряя шаг так, чтобы оказаться впереди их небольшой группы и довольно закружиться, совершенно ничего не стесняясь. — Это вам не три избушки на отшибе! Настоящий город! Так ещё и под покровительством нашей милостивой Царицы!

      — Восхитительно! — с придыханием произносит Станислава, а после, осознав, резко оборачивается на Андрея, что вновь старательно отводит взгляд. — Ты говорил, что уже был в столице!

      — Я был недалеко от столицы, ладно? — Андрей закатывает глаза, защитно скрещивая руки на груди. — Не я виноват, что в столице ошиваются только высшие чины!

      — Лгун!

      — Я всё равно был ближе к ней, чем ты!

      — Лгун! — настойчиво повторяет Станислава, угрожающе сощурившись. — А я повелась! Не могу поверить в это! Бессовестный лгун! Никогда больше тебе не поверю!

      Клара расхохоталась под мягкий смешок Карла и тихое фырканье Влада. Станислава не отводит взгляда от Андрея, что упрямо поджимает губы, явно силясь придумать ответную гадость, лишь бы не оставаться в долгу.

      — Ладно вам, подеритесь ещё тут, — вмешивается Влад, с улыбкой покачав головой, прежде чем вклиниться между ними и похлопать по плечам, заставляя расслабиться, — разве это не чудесно, что вы, друзья детства, сумели разделить этот момент? Не каждый житель деревни может похвастаться визитом в столицу, так что цените эту возможность.

      Оба успокаиваются, но лишь до того момента, как Влад отводит взгляд, наивно решив, что они закончили друг с другом.

      — Пыня.

      — Долго придумывал? Сдёргоумка.

      — Лучше посмотрите во-он на те лавки, — Влад кивает куда-то в сторону, — неужели ругань друг с другом интереснее, чем знакомство со столицей? Успеете ещё комплиментами обменяться.

      И Станислава, и Андрей гордо отворачиваются, словно не желают друг друга видеть — это позволяет ей приметить небольшую кондитерскую на углу улицы. О столичных сладостях, как и в целом вкусностях… выходило слышать достаточно часто у заезжих солдат. Вот только теперь…

      Теперь она не дочь охотника — она обычная деревенская девочка, попавшая в столицу. У неё нет денег, нет возможности даже обменять один ценный товар на другой. У неё ничего нет, и это осозналось лишь сейчас, заставляя мандраж вернуться.

      — Всё в порядке? — спрашивает Карл, заметив её оцепенение.

      Из-за него они добирались до столицы дольше, чем могли бы, но никто и слова не сказал, когда нужно было сделать очередную остановку по пути — с пониманием и терпением относилась не только Клара, безгранично любящая его, как брата, но и Влад, исполнящий роль ответственного и заботливого главы, и Андрей, с безграничным уважением относящийся к Карлу. И Станислава каждый раз, когда Карл настолько легко улавливал её состояние и перемены в настроении, всё больше проникалась к нему искренне-теплыми чувствами. Ведь он относился к ней с той же теплотой.

      И если быть честной… они все были безгранично добры с ней. Не только Карл.

      — Я просто… — начинает Станислава, не зная, что сказать и как распутать мысли, потому отвечает честно, — я поняла, что у меня совершенно нет денег.

      — Пустяки, — рассмеялась Клара, приглашающе раскинув руки, — помнишь же, что сказал Андрюша? В столице «ошиваются» лишь высшие чины. И хоть меня раздражает его подбор слов, но добро пожаловать в компанию этих самых высших чинов, дорогуша. Ни в чем себе не отказывай — я лично разрешаю тебе всё.

      Станислава неловко улыбнулась в ответ, неуверенная в том, что может принять такое приглашение, и Клару это явно не устроило — в несколько быстрых шагов она оказалась близко-близко и привычным жестом взяла за руки.

      — Ты обязательно полюбишь Снежную, — с яркой улыбкой пообещала Клара, — и полюбишь нас. Я гарантирую это.

      Машинально вышло бросить взгляд на Влада, что лишь ободряюще улыбнулся в ответ, словно молчаливо подтверждая слова напарницы. И стало настолько спокойно, словно она знает их всю жизнь — столько же, сколько раздраженно цыкнувшего Андрея.