Андрей заходит в помещение, стряхивая с себя снег — за порогом метёт метель, разбушевавшаяся в Снежной, потому Станислава, раз есть возможность, лишний раз не высовывается из дома. Если за пределами столицы они жили у Келлеров, то уже в ней — у Влада. Небольшой находящийся на одной из отдалённых и тихих улочек домик был хорошо протопленным и достаточно уютным, несмотря на то, что ни сам Влад, ни Келлеры не были частыми гостями в нём. Карл — вечно пропадает в своей лаборатории в исследовательском центре, а Клара и Влад заняты своими таинственными поручениями.
Без них становится немного одиноко — Влад обещает, что, как только они закончат с делами в столице, вернутся в дом Келлеров. Хоть они и «высшие чины», как и Клара, и Влад продолжают себя звать в насмешку над недовольно цыкающим Андреем, всё же им намного привычнее работа вдали от Заполярного Дворца.
Пусть Станислава всё ещё не может полностью перебороть навязанную неприязнь к Фатуи, несмотря на доброжелательность новых друзей, ей хочется… попробовать. Влад сказал ей, что её уже официально приняли в их маленький отряд, ведь он уладил все формальности, но формы ей так и не выдали, не позволяя чувствовать себя в полной мере… принадлежащей к ним. Даже ничего толком не поручают — лишь Клара гоняет её за покупками, чтобы не голодали. Андрей, в отличие от неё, порой оказывается втянут в патрулирование рядом со стенами города — недавно начали замечать нелицеприятных тварей, подобравшихся слишком близко. Обычно, стоит ему вернуться, Станислава втягивает его в мелкую перепалку, чтобы повеселить себя, но сегодня… нет желания. Самой странно от этой мысли, и всё же непривычно-хорошее настроение не хочется ничем портить.
Она лишь прислушивается, как Андрей разувается в сенях, стаскивая тяжёлую шубу, а после слышится тихий скрип дверей, прежде чем друг застывает в проходе — со стороны улицы должно тянуть холодом, но Станислава, согретая своим огнём, хмыкает, продолжая неспешно пить чай, не сказав ни слова.
Андрей закрывает за собой дверь, топчется на пороге, словно не зная, куда себя деть — Станислава, пряча ухмылку за кружкой, чувствует себя коварнее, чем когда-либо. Ещё ничего не сказала, а уже заставила его нервничать. Восхитительно.
— Так ничего и не скажешь? — всё же не выдерживает Андрей, проходя ближе к столу, за которым сидит подруга.
Станислава пару мгновений тянет, наблюдая за тем, как Андрей проверяет, горячий ли ещё самовар, — Клара предлагала использовать чайники, которым она сама отдаёт предпочтения после своей командировки в далёкие и тёплые края, но у чая из самовара особенный вкус, который ни один из них не готов променять ни на что другое, — и лишь после этого беззаботно выдаёт:
— Привет?
Андрей косится с ещё большим недоверием, усаживаясь напротив неё со своей кружкой. Косится на чай, явно подозревая, что тот может быть отравленным. Сойдясь сам с собой на мысли, что Станислава на такое не способна, всё же отпивает, бросив несмелое:
— Даже не плюнула никуда?
— Делать мне больше нечего, — фыркает Станислава, пододвигая для пущего шокового эффекта к Андрею ближе тарелку с пряниками, за которыми успела сходить, — угощайся.
— Ты чего такая довольная-то? — хмыкает Андрей, но от предложения не отказывается, окончательно приняв тот факт, что его подруга способна на обычные мирные беседы.
Станислава пожимает плечами — самой бы понять. Дело ли в том, что она наконец-то чувствует себя свободной? Или в том, что вокруг неё люди, способные её понять? Пусть собственное чувство вины продолжает душить её в моменты, когда она мысленно возвращается к своей родной деревне, но… ей очень хочется отпустить прошлое, чтобы начать новую счастливую жизнь. Но Андрею знать обо всех этих размышлениях совсем необязательно, потому Станислава выдаёт беззаботное:
— Еда в столице безумно вкусная. Особенно сладкое.
Андрей усмехается, отпивая чай с пряниками. Наверняка тоже вспомнил, как от сладости сводило зубы, когда они вдвоём умяли банку варёной сгущёнки — ничего слаще они до этого не пробовали, и в том, что они разделили её между собой, было что-то… особенное. Как и в том, что ей досталось больше половины; Андрей так и не признался, почему это сделал — то ли из-за нелюбви к огромному количеству сладкого, то ли по старой дружбе.
Впрочем, не так важно — сладкий вкус перебивал и послевкусие от поддразниваний Клары с Владом, и желание вновь препираться с Андреем.
— У меня складывается ощущение, что тебе от столицы только сладости и нужны.
Станислава тихо смеётся, не отрицая. Ей, стоит на мгновение действительно отвлечься от неприятных мыслей, тоже начинает так казаться, но она ничего не может с этим поделать — помимо дегустации всех доступных вкусностей ей особо больше делать и нечего. К тому же… это помогает отвлечься. А недавно Карл принёс ей целую стопку книг из своего исследовательского центра — сказал, что язык в них не очень сложный, потому она обязательно разберётся, а после, когда он сможет выкрасть у работы побольше свободного времени, начнёт просвящать её в более узконаправленный и специфичный материал, как она и хотела. Но это — потом, а пока — полученные книги превосходно читаются под чай с пряниками. Совсем… совсем не как дома. Станислава старается не зацикливаться на этой мысли, увлекая себя чтением.
Одна из последних книг была путеводителем по Тейвату, и её привлекла глава, посвящённая Фонтейну. Особенно часть про национальную кухню. Просто удивительно, насколько она отличается в каждой из стран.
— Я читала, что в Фонтейне есть деликатес из лягушек, — начинает Станислава, мечтательно подперев щеку ладонью и вздохнув, — хочу попробовать…
Андрей бросает на неё недоверчивый взгляд:
— Надеюсь, что это не выльется в то, что ты начнёшь тащить всю гадость, которая кажется хоть немного съедобной, на тарелку.
— Что ты вообще понимаешь в кулинарии? — хмыкает Станислава, растеряв весь мечтательный настрой. — Самая главная гадость в моей жизни — твоя стряпня. Ничего хуже неё я уже не попробую в любом случае.
— У меня ещё вся жизнь впереди, чтобы научиться, — обидчиво цыкает Андрей, отводя взгляд, а после, спустя несколько мгновений, точно что-то обдумав, сам переводит тему, — а о чём ещё ты мечтаешь? Кроме того, чтобы перепробовать всю гадость мира.
— Толку тебе рассказывать, если ты всё равно не поймёшь? — Станислава закатывает глаза, но всё равно рассказывает, словно только этого момента и ждала, чтобы поделиться сокровенным: — Заработаю — куплю себе домик на одной улице с той кондитерской, чтобы каждое утро ходить туда за запеченными яблоками с мёдом. Они такие вкусные…
— Ты уже всё, что там продают, перепробовала, что ли? — смеётся Андрей. — Как только в тебя влезает столько?
— Я растущий организм!
— Растущий вниз?
Станислава резко выпрямляется, посмотрев на Андрея, как на предателя родины — по самому больному ведь! И как только язык повернулся? Сам Андрей явно не чувствует угрызения совести — смеётся с её реакции на это, отставляя кружку с чаем от греха подальше. А Станислава… прыскает, прежде чем засмеяться самой и откидываясь на стуле, скрестив руки на груди. Даже ругаться как-то не хочется. Приятно общаться с Андреем… вот так просто. Пусть он тот ещё лжец, пусть смеет так подтрунивать над ней — ему всё можно.
Это был последний раз, когда они нормально разговаривали.
❄❄❄
— Ты говорил в последнии дни с Андреем? — несмело спрашивает Станислава, бросив взгляд на Влада, лениво потягивающегося.
Вокруг — глухой лес. В последние дни метель чуть утихла, но некоторые деревья были повалены из-за разбушевавшейся погоды. На одном из таких обосновалась Станислава, присев, чтобы перевести дух.
Тяжело признать, что слова Андрея, небрежно брошенные ещё в Огнекрае, оказались самой что ни на есть правдой. Ей не сравниться с солдатом Фатуи в бою — руки ноют от непривычной тяжести меча, а кожу стягивает от новых ожогов, которых не удалось избежать.
Влад сказал, что, чтобы начать полноценную деятельность в Фатуи, нужно обучиться хотя бы базовым боевым навыкам — Станислава не стала спорить, понимая, что это действительно необходимо, и всё же… неприятно. Неприятно от осознания собственной неумелости.
Разница между ней и Владом колоссальная, напоминающая о том, что он один из элитных солдат Фатуи. Андрей тоже, но есть уверенность, что это не больше, чем формальное звание из-за того, что его приняли в отряд — пусть Станислава не видела лично его в бою, но понимает, что ему банально не хватит опыта, чтобы сравниться с остальными. Потому с ним… было бы комфортнее спарринговаться.
Но Андрей, почему-то, свёл всё общение с ней на нет — когда они остаются одни, у него вечно находятся свои дела, а в компании остальных никогда не удавалось нормально поговорить — Клара вечно перетягивает внимание на себя.
Влад оглядывается на неё, беззаботно улыбаясь, точно ничуть не устал после небольшого тренировочного сражения, в котором приложил минимум усилий.
— Нет, не говорил. Что-то случилось?
— Мне кажется, что он меня… — Станислава поджимает губы, рассматривая носки сапог, не зная, стоит ли говорить это вслух, — избегает, возможно? У меня ощущение, что я что-то сделала, но я была уверена, что его вообще невозможно задеть.
— Может, действительно просто кажется? — Влад пожимает плечами, подходя ближе, прежде чем сесть перед ней на корточки и заглянуть в глаза. — Андрей не из тех, кто будет обижаться по пустякам, и ты это знаешь лучше меня. С недавних пор ему стали поручать более серьёзные дела, так что, возможно, он просто загружен работой. А даже если избегает, то он просто глупец, который не стоит твоего времени. Не бери в голову.
— Я просто… Чувствую себя одиноко из-за этого, — Станислава неловко обнимает себе, потерпев плечи, хоть холод ей всё ещё чужд, — обычно он всегда был рядом, а теперь…
— Не бери в голову, — мягко повторяет Влад, — я поменяю свой график так, чтобы чаще проводить с тобой время. Идёт? Обещаю, что не позволю тебе чувствовать себя одинокой.
Станислава поднимает взгляд на Влада. Он ободряюще улыбается ей, да так, что тепло плещется даже в карих глазах; в растрепанных русых волосах затерялись снежинки, делая его совершенно сказочным. В ответ выходит лишь неловко выгнуть уголки губ в улыбке и ответить:
— Спасибо тебе.
— Пустяки, — Влад смеётся, поднимаясь на ноги, — продолжим?
— Я… хотела ещё кое-что спросить, — начинает Станислава, чувствуя, что пора уже решиться на этот разговор, — нельзя ли… избавиться от Глаза Бога?
— Избавиться? — удивлённо переспрашивает Влад. — Зачем?
— От него больше проблем, чем пользы, — Станислава привычным жестом сжимает Глаз Бога в руке, — я хотела бы его уничтожить, но если не получится, то мне интересно, что будет, если просто выбросить? Или не носить с собой?
— Ничего хорошего, — Влад мотает головой, — уничтожить действительно не получится, как и избавиться другим способом. Тебе же хуже от этого будет — у тебя нестабильная энергия, а без Глаза Бога проблема только обостриться. На твоём месте я бы не рисковал.
Об острые грани Глаза Бога, впивающиеся в пальцы, легко пораниться, но Станислава, в отличие от прошлых разов, вовремя разжимает руку, бросив взгляд, полный ненависти, на теплящийся огонь в своих ладонях. Хочется содрать с себя зудящую кожу, чтобы не чувствовать, как под ней разливается тепло от элементальной реакции, но…
— Хорошо, давай продолжим.
Пора начать привыкать к этому.
❄❄❄
— Я та-ак рада, что ты появилась в нашем отряде! — смеётся Клара, подхватывая Станиславу под руку, бодро поведя её за собой по коридорам исследовательского центра. — Знаешь, это тоскливо, когда вокруг тебя одни придурки и брат. Даже не с кем посплетничать о… всяком.
— Мне казалось, что тебе Карла более чем достаточно, — неловко хохотнула Станислава, чувствуя себя слишком неловко от такой близости с Кларой.
Станислава не может сказать, что они с Кларой близки духовно, но сама Келлер ведёт себя так, словно они знакомы несколько вечностей и давно стали лучшими подругами; такое отношение одновременно и подкупает, и оставляет странное послевкусие после каждого пересечения.
Сейчас, впрочем, Станислава совершенно не против тактильности Клары — её наконец-то позвали посмотреть на лабораторию Карла, но такое количество незнакомых людей вокруг немного… нервирует. Им совершенно нет дела до неё — все заняты своей работой, но с Кларой в любом случае спокойнее. И меньше шанс потеряться в бесконечных коридорах.
— Конечно достаточно, — Клара улыбается, как всегда делает, стоит только заговорить о её брате, — но это немного другое. Это как… общаться самой с собой, понимаешь? Никто и никогда не лишит меня этого, а вот пообщаться с кем-то новым — редкая возможность. Так что я наслаждаюсь, пока могу.
Станислава задумчиво наклоняет голову, боковым зрением наблюдая за счастливой Кларой, что-то напевающую себе под нос. Её слова… кажутся странными, и Станислава не может сказать, что действительно понимает её, но… главное, что Клара счастлива, верно?
Клара открывает дверь в один из кабинетов, пропуская Станиславу вперёд; Карл, задумавшийся возле книжной полки, сразу оборачивается на них, улыбнувшись:
— Я рад, что вы действительно пришли!
Станислава проходит вглубь комнаты, с тихим восторгом осматриваясь. Это кабинет Карла Келлера, гения, с которым она так мечтала познакомиться, а теперь… он и его сестра относятся к ней так, словно они хорошие друзья. Даже не верится, что всё это взаправду.
— Ты так и не выбросил эту гадость? — хмыкает Клара, подходя к рабочему столу брата.
На столе, по ощущениям, свалено всё подряд — есть рамки с фотографиями Келлеров, рядом с ними — горшки с растениями, которые, как рассказывала Клара, Карл сам выводил, стараясь подстроить их особенности под климат Снежной. Плюшевый кот, нашедший свой приют между всем этим, оказывается в руках Клары, что недовольно вертит его из стороны в сторону.
— Брось, это просто подарок Сигмы, — смеётся Карл, захлопывая книгу, прежде чем вернуть её на место на полке и подойти к сестре, — это был достаточно милый жест с его стороны. Он может быть хорошим, если хочет того. Не слишком искренне, но для него даже это восхитительный результат.
— Сигма? Хорошим? — Клара цыкает, бросив игрушку обратно на стол. — Ты не настолько наивный, чтобы верить в это.
— Ничего не могу поделать с тем, что гены, отвечающие за сердобольность и веру в лучшее, из нас двоих достались именно мне, — Карл с улыбкой пожимает плечами, — удивительно, что ты в восторге от всех, кроме него.
— Младшенькие хотя бы очаровательны, в отличие от этого мерзавца, — мрачно усмехается Клара, и Станислава впервые видит её в подобном настроении, — а старшие — совершенны. Сигма — паршивая овца, и мне жаль, что господин его не добил.
— Что за Сигма? — всё же решается спросить Станислава, чувствуя себя неуместно из-за того, что совершенно не понимает, о чём они говорят.
Оба Келлеры вздрагивают, словно забыли, что помимо них в комнате кто-то есть; Клара возвращает себе улыбку, но по нахмуренным бровям ясно, что она не в настроении, а Карл со смешком треплет свои волосы, прежде чем произнести:
— Можно сказать, что он наш…
— Только попробуй сказать, что этот мерзавец наш родственник в каком-то смысле. Я не считаю его таковым ни кровно, ни физически, ни морально, ни как-либо ещё. Во мне больше родства с хиличурлом, чем с ним.
— Меня слишком забавляет то, как ты реагируешь, когда я так называю его, — Карл смеётся в кулак, а после, успокоившись, беззаботно, в отличие от сестры, продолжает, — мы провели с ним… большую часть нашей жизни, скажем так. Потому можно считать, что мы… возможно, выросли вместе с ним, потому и близки. Он своеобразный, но интересный… индивидуум.
Станислава задумчиво наклоняет голову, бросив взгляд на плюшевого чёрного кота с глазами-пуговками. Почему-то появляется чувство, словно ей… недоговаривают. Но она гонит прочь эти мысли — о впервые упомянутом Сигме она совершенно ничего не знает, потому не имеет права требовать что-то объяснить, если она сама понятия не имеет, чего хочет.
И всё же возвращается к этому уже вечером, вновь встретившись с Владом. Он, как и обещал, стал выкраивать время на неё; помимо того, что он сам занялся её обучением фехтования, у них появилась маленькая традиция разговаривать перед сном, пока Влад заполняет документы и пишет отчёты. По его словам, это его совершенно не отвлекает, наоборот — становится не так тоскливо возиться с бумагами, а самой Станиславе это только в радость.
Она бросает на него, сидящего за столом, взгляд, теребя край подушки, зажатой между животом и коленями. Комнату Влада освещает лишь ночник, стоящий на столе, но находиться в ней, устровшись на его кровати… приятно и успокаивающе.
— Я могу кое о чем спросить?
— Конечно, спрашивай о чём угодно.
— Кто такой Сигма?
Влад резко прекращает писать, но не оборачивается на Станиславу; хочется извиниться, перевести тему и не возвращаться к этому, и всё же она терпеливо ждёт ответ, который, впрочем, не получает:
— Откуда ты узнала о нём?
— Клара и Карл обсуждали его, — честно отвечает Станислава, крепче стискивая подушку, — Карл сказал, что они давно знакомы, но на этом всё. Мне стало интересно узнать больше.
— На твоём месте я бы не проводил столько времени с ними, — отвечает Влад, вернув перо в чернильницу, а после оборачиваясь, перекинув руку через спинку стула, — они не лучшая компания для тебя. Особенно Клара. Да и Карла стоит сторониться, они та ещё семейка.
— Но… почему? — искренне удивляется Станислава. — Они ведь… чудесные люди?
— Видишь ли… — размеренно начинает Влад, поднимаясь со стула, чтобы подойти ближе и сесть рядом на кровати, — наш отряд зовётся специальным не просто так. Я, как глава, обязан присматривать за теми, кто… выделяется. Если ты и Андрей безобидны, ведь дело в вашей особенной элементальной энергии, то те двое… у Клары психоз, милая. Так что она действительно опасна. И не всегда контролирует себя.
Станислава хочет возразить, что она не безобидна из-за своего дефекта, но в груди всё сдавливает от тоски, а последние слова Влада и вовсе переворачивают всю ситуацию.
— Но…
— Тебе действительно стоит быть аккуратнее с Кларой, — мягко произносит Влад, привычным успокаивающим жестом взяв её за руку, — ты ведь замечала, что она бывает излишне нервной или гиперактивной? Это, как раз-таки, одно из проявлений психоза. Это напрямую связано с Карлом и… Сигмой, потому я искренне советую тебе держаться подальше от всех троих. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Рефлекторно выходит выдернуть руку из чужой хватки — Станислава хмурится, чувствуя, что что-то не так. Что-то совершенно неправильное и фальшивое чудится в словах Влада, несмотря на желание верить ему во всём.
— Не слишком ли ты пытаешься оградить меня от них? — тихо, с медленно закипающей злобой, что до этого всегда усиленно подавлялась с Владом, произносит Станислава, понимая, что именно её тревожит. — У тебя очень удобно находятся слова под каждую из ситуацию, словно…
— Ты мне не веришь? Разве я тебе врал когда-нибудь? — перебивает её Влад, чуть наклоняя голову. Станислава поджимает губы, начиная чувствовать себя… виноватой.
— Я просто… хочу сама сделать выводы об окружающих меня людях, а не слепо принимать твоё мнение за истину, — Станислава нервно загибает пальцы, растеряв уверенность в своих словах, — я ведь не маленький ребёнок, но у меня складывается ощущение, что ты именно так меня и воспринимаешь.
— Я ни в коем случае не принижаю тебя. Этим, как раз-таки, занимаешься ты, ставя под сомнения мои слова. И это… твоя благодарность за мою доброту к тебе? — тихо произносит Влад, словно обиженно, его улыбка, обычно утешающая и ободряющая, кажется обвинительной, как и прищур тёмных глаз. — Не стоит воспринимать моё отношение как должное, как и советую дважды подумать, прежде чем кусать руку, кормящую тебя. Я делаю это по своему искреннему желанию помочь тебе, а не из-за приказа, и меня огорчает твоё ответное отношение.
Его слова заставляют вздрогнуть и нервно отвести взгляд. Станислава силится ответить, но сама же себя затыкает — вся эта ситуация кажется… совершенно неправильной. Появляется ощущение, что на неё давят, и совершенно не хочется уступать из гордости, но, но… это ведь Влад, и он всегда был добр к ней. Он… прав?
Потому Станислава нервно сглатывает, затыкая собственную гордость, прежде чем выдавить из себя:
— Прости.
Влад вновь улыбнулся привычно по-доброму:
— Сделаем вид, что этого разговора не было. Рад, что ты одумалась.
❄❄❄
Больше полугода в Фатуи проходит почти незаметно; Станислава задумывается об этом, задерживаясь взглядом на заснеженных лесах за окном дома Келлеров. За это время она более чем адаптировалась к происходящему, хотя ничем из того, чем занимаются остальные, ей так и не поручали — даже Андрея регулярно отправляют в долгие командировки в тёплые края, а она… продолжает привыкать к мечу в руках, а в свободное время — учится, как того раньше и хотела. И это — самая приятная часть всего.
И всё же… ощущение, словно что-то не так, с каждым днём лишь крепнет. Пусть неприятных разговоров с Владом больше не было, ведь Станислава ничего не спрашивала, свыкнувшись с мыслью, что не нужно с ним спорить, а Клара, как и прежде, хорошо к ней относится, позволяя забыть о словах, брошенных в её адрес, беззаботность, что ощущалась первое время, прошла.
На кухню, зевая и шаркая домашними тапочками, заходит Карл. С ним выходит чаще всего пересекаться, стоит только покинуть столицу; Клара вечно занята своими поручениями, связанными с наблюдениями за местностью, Андрей в очередной командировке, а Влад, которого удалось застать совсем ранним утром, больше не высовывался из кабинета, лишь предупредил, что будет занят.
— Доброе утро, Стась, — Карл прерывается на зевок, — ты чего так рано?
— Не спалось, — пожимает плечами Станислава, заканчивая с завтраком, — а сам-то?
— Я ещё не ложился, — сонно смеётся Карл, садясь напротив, — хотел сделать… кое-что для тебя. В качестве компенсации за пропущенные именины. До сих пор неловко, что мы совершенно забыли об этом.
— Пустяки, я их не праздновала даже в родной деревне, — Станислава мягко улыбается, — но ты меня заинтересовал.
Карл многозначительно и коварно рассмеялся, но наигранный флёр таинственности долго не продержался и из-за его сонного вида, и из-за того, что почти сразу же в его руках материализовалось ружьё. Станислава удивлённо распахнула глаза.
— Это же…
— Ружьё, которое обычно используют наши солдаты, — кивает Карл, — вернее… немного иначе, я сейчас объясню суть. Просто мне не давало покоя то, что Андрей, прежде чем уехать, обмолвился словом, что ты всегда интересовалась подобным.
Станислава поджимает губы, силясь не съязвить по поводу Андрея и его вечных разъездов — он был единственным, от кого она ждала хотя бы слова в честь именин. Портить момент не хочется, потому Станислава молча принимает ружьё от Карла, отмечая, что оно достаточно тяжёлое, но в руках ощущается куда удобнее, чем меч. Немного напоминает об охотничьем прошлом, заставляя заскучать по стрельбе.
— Если у остальных солдат — массовый продукт, то над твоим я лично поработал, — Карл устало откидывается на стуле, прикрывая глаза, пока Станислава восхищённо проводит по красному корпусу, — моей первостепенной задачей было сделать его и удобным, и мобильным, и подходящим тебе. Главное отличие от тех, которыми пользуются обычные солдаты, в том, что ты можешь использовать свой Глаз Бога для перезарядки, и это должно уменьшить время, необходимое на неё, а также отдачу от использования элемента. Можно считать, что прототипом служит моё ружьё, поскольку я сам конвертирую свою энергию в патроны, но у нас разная природа элементов, так что пришлось обратиться за помощью к господину Иль Дотторе. Неудивительно, что он сразу нашёл решение, он воистину гений… о, прости, я увлёкся. Тебе самой-то нравится?
— Это… невероятно, — с придыханием произносит Станислава, переводя взгляд с ружья на Карла, не зная, как высказать весь свой восторг, — и именно ты настоящий гений!
— Полагаю, что без моего выдающегося набора генов ничего действительно не получилось бы, — смеётся Карл, лохматя свои медные кудри, — но, если честно, я не уверен, что всё будет работать так, как я распланирован, так что в случае неполадок — сразу скажи, исправлю свою ошибку. Хотя не думаю, что в этом будет необходимость, поскольку скоро возвращается господин. При нём всегда всё под контролем. Это незыблемый факт.
Станислава укладывает ружьё на коленях, чувствуя себя странно из-за упоминания Иль Дотторе, их Предвестника, в разговоре. От Клары это уже привычное дело — она готова без умолку разглагольствовать о том, насколько он гениален и непревзойденный гений. Сама Станислава видела его лишь мельком и пару раз в коридорах исследовательского центра. Нервный, несдержанный, слишком молодой для статуса гения всей Снежной — именно таким ей показался Дотторе. Понять восхищения Клары не удалось, но теперь… о нём заговорил и Карл. До этого постоянно отмалчивающийся.
— Что особенного в… Иль Дотторе?
— Как бы объяснить… — Карл задумчиво прикладывает ладонь к подбородку, — это… трудно описать. Для полной картины нужно встретиться с ним лично, и тогда ты обязательно всё поймёшь. Мне нравится в тебе то, что ты не поддаешься влиянию чужого мнения, потому я хочу, чтобы и в этот раз ты сама для себя нашла ответ на этот вопрос. Но… я могу чуть ускорить знакомство, если хочешь.
— Каким образом? — несмело спрашивает Станислава.
Карл поднимается с места, без объяснений делает несколько шагов к лестнице на второй этаж, но всё же замирает, словно тщательно всё обдумывая. А после отвечает:
— Сейчас Влад принимает одного… интересного гостя. Тебе будет интересно с ним познакомиться, а Владу — полезно осознать свою неправоту.
Ружьё растворяется в сиянии Глаза Бога, а после Станислава поднимается следом за ободряюще улыбнувшимся Карлом. Если даже он видит и знает, что Влад… поступает не лучшим образом, значит, ей не показалось. А загадочный гость интригует.
Карл заходит в кабинет без стука, и беззаботно выдаёт:
— Давно не виделись, Сигма!
За столом, точно в разгаре важного обсуждения, сидел не только Влад, но и незнакомец… Сигма. И если первый посмотрел в их сторону с раздраженным недоумением, едва скрываемым за привычной маской спокойствия, то второй…
— Как всегда вовремя, — низко хохотнул Сигма, развернувшись вполоборота к ним, утратив всякий интерес к предыдущей беседе, — я как раз обсуждал с Владом то, что пора бы уже представить ваших новых очаровательных участников отряда.
Становится совершенно не важен ответ Карла и высказанное недовольство Влада; Станислава, встретившись взглядом с Сигмой, осознаёт, что перед ней — взрослая копия ранее увиденного Дотторе.