забудем все, что нам срывало потолок

С наступлением зимы пришлось работать в несколько раз больше. Все трое уставали нещадно. Вернувшись в жилище, они засыпали сразу же, как касались головами циновки. Такой образ жизни в принципе не предвещал ничего хорошего: постепенно в каждом накапливались негативные эмоции, которые были готовы рвануть в любой момент. Чуть ли не каждый конфликт мог перерасти в сильную драку. Се Лянь только тер переносицу и прикладывал холодные пальцы к вискам, пытаясь уйти в себя и не реагировать на очередные ссоры Фэн Синя с Му Цином. Получалось трудно. Еще и не хотелось расстраивать матушку попусту. 

Сейчас наследный принц отсутствовал; Ее Величество находилась рядом с мужем в дальней комнате, периодически проверяя его состояние, также она тревожилась все сильнее из-за часто возникающих ссор мальчиков — как бы они ни старались делать это тихо, все равно заканчивалось все громкими обидными словами. Вот и сейчас происходило то же самое.

— Потрудись мне объяснить, Му Цин, почему ты, работая больше нас, приносишь гораздо меньше?! Сейчас каждая монета дорога, ты же сам знаешь! — Это было чистой правдой. В один момент все трое условились между собой, что каждый постарается найти какую-нибудь работу отдельно, и все полученные средства будут делить поровну. Так получилось, что Му Цина, даже будучи в таком юном возрасте, к себе взяла одна женщина: ей, как швее, начала требоваться какая-нибудь помощь из-за резких холодов, поскольку она ничего не успевала. А Му Цин обладал достаточно хорошими навыками для своих лет — приходилось часто помогать матери и наблюдать постоянно за тем, как это делает она, чтобы не допускать ошибок. Работа пошла быстрее, и платили ему несколько больше. 

— Может, мне стоит об этом же предъявить и тебе? — в ярости спросил Му Цин, а потом, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, продолжил устало: — Я работаю так же, как и вы, бестолочь. Успокойся уже. Потревожишь покой Его Величества.

— Правда? И каково тебе опять врать?! Небеса, как уже это надоело. — Фэн Синь в одно мгновение сократил расстояние между ними, схватил его за грудки и с силой прижал к стене. От сильного неожиданного удара спиной Му Цин болезненно охнул и рефлекторно схватился за чужие запястья, чтобы устоять на ногах. — Я сам помню, как тебе эта женщина обещала высокую плату за то, что ты будешь ей помогать. Не похоже, чтобы она врала. 

— Отпусти меня! — Му Цин гневно дышал и пытался оттолкнуть от себя Фэн Синя. С огромным трудом, но он все же вырвался из крепкой хватки, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Они уже перешли точку невозврата — сдерживать повышенные тона уже не получалось. Каждый как будто опять хотел сделать больнее. И неизвестно, смог бы остановить их перепалку Се Лянь. 

На кухне атмосфера становилась все тяжелее и тяжелее. Ее Величество прислушивалась к тому, что происходит, и не могла сдержать грустного, почти отчаянного вздоха. Ее очень тяготила вся эта ситуация. Она ничем не могла помочь, как и ее муж. Оба только молча слушали и надеялись на положительный исход. 

— Где, Фэн Синь, скажи, черт тебя дери, где я соврал?! В чем я виновен? Его Высочество и ты нормально питаетесь, деньги на лекарства собирает Се Лянь самостоятельно и старается покупать их по возможности. Так где я провинился? — Му Цин чувствовал, как его грудную клетку распирало от ярости, но в то же время на секунду перед глазами все поплыло. Он только отвернулся к стене и зажмурился, пытаясь прийти в норму. Сам Фэн Синь даже не заметил сильной бледности Му Цина. — Просто давай уже на этом закончим и успокоимся. 

По телу вдруг начала разливаться сильная слабость, в таком состоянии уж точно было не до скандалов. Перед глазами плыло все сильнее, а голова, по ощущениям, прямо сейчас могла расколоться надвое. Му Цин подошёл к окну и чуть-чуть приоткрыл его, он даже не слышал ничего из того, что Фэн Синь ему сейчас на эмоциях говорил. В комнату ворвался ледяной ветер вместе с редкими снежинками. Повисла опасная тишина.

— Нет, объясни, у тебя совсем крыша поехала? — Фэн Синь подошёл ближе, намереваясь захлопнуть открытое окно: не хватало еще, чтобы Ее Величество опять заболела. Му Цин сразу же отошел назад, даже не удостоив собеседника взглядом. Ему не нравился сильный дискомфорт в грудной клетке, который он испытывал от каждого вздоха. Что-то не так, но понять было невозможно, что именно. — Ты просто решил опять поступить по-своему и выбрал молчать? Отлично. Можешь продолжать в том же духе.

Фэн Синь собирался уйти из жилища, чтобы освежить голову, но взглядом все-таки остановился на совершенно неподвижном Му Цине. Тот просто застыл посреди комнаты, подобно статуе, и, казалось, он бледнел с каждой секундой все сильнее. На губах появилось что-то похожее на синеву? Или это свет так падал? Му Цин действительно выглядел подобно мертвецу. Все происходящее вокруг как будто бы его совсем не трогало и не волновало.

— Му Цин? 

Однако прошло буквально какое-то ничтожное мгновение, и все, что увидел Фэн Синь, — это закатившиеся глаза, сильную бледность и то, как Му Цин потерял последнюю точку опоры под собой и просто плашмя начал падать на пол. На каком-то уже рефлекторном уровне Фэн Синь подорвался и поймал его, подставив ладонь под голову и защитив затылок от сильного удара об острый угол стола, а после притянул к себе и вынужденно сел на колени. Так и до погибели было недалеко. Эта мысль на минуту вызвала сильный страх.

Что. Как давно это с ним?

Почему… почему он опять ничего не рассказал, а опять обо всем промолчал. Что вообще необходимо сейчас сделать?

Это был далеко не первый обморок Му Цина. Сильное истощение и постоянное чувство голода вновь взяли верх над ним. Он действительно работал на износ и отдавал Его Высочеству все, что мог, а остальное старался отдать матери. Иногда он ночами сбегал и уходил на несколько дней, возвращаясь к больной матушке. Отдавая последние заработанные деньги, потом Му Цин только сидел на полу, крепко сжимая уже сильно постаревшую руку, и подавлял в себе всхлипы, чтобы только не потревожить чужой чуткий сон. Денег не хватало на лекарства, не говоря уже о том, чтобы просто немного поесть. Му Цин не умел заботиться о себе и каждый раз доводил себя до предела.

Фэн Синь прощупал пульс и отметил ненормальную худобу. Стало все ясно. Му Цин открыл глаза и прищурился от яркого света, в голове гудело. Ему помогли принять сидячее положение и опереться на холодную стенку.

— Нормально все? — действительно обеспокоенно спросил Фэн Синь почти шепотом, сидя на корточках рядом. Непривычно. В его ореховых глазах никогда раньше не было такого огромного количества паники. — Сколько ты не ел вообще?..

— Около суток, может быть. Не знаю, не помню… — Му Цин схватился за голову, потому что она болела ужасно. Сил не было никаких. 

— Так, подожди, сиди. Еще вроде бы осталось несколько маньтоу… — Фэн Синь засуетился, принявшись искать запасы на полочках. Нашел две. — На, держи.

Дрожащей рукой Му Цин молча забрал паровые булочки и жадно начал есть, рассматривая рисунок на полу перед собой. Он старался не смотреть на Фэн Синя, потому что не представлял, какую эмоцию мог увидеть в его глазах. 

— Я… прости, — одновременно тихо произнесли они. Му Цин поднял свои черные глаза, думая, что ему послышалось. 

Фэн Синь извинялся за то, что своей выходкой только усугубил положение, а второй, наоборот, за то, что проявил непозволительную слабость. Они замолкли, и в это же время скрипнула входная дверь; Се Лянь неуверенным шагом переступил порог и стряхнул с себя снег. Потом перевел взгляд на бледного Му Цина, на сидевшего рядом Фэн Синя, поискал следы драки, но ничего такого не нашел.

— Ничего серьезного не произошло, — сразу сказал Фэн Синь, повернувшись на удивленного Се Ляня. Му Цин же даже взгляда не поднял в попытках разобраться в противоречивых чувствах. 

— Ладно. Рад, что вы в порядке, — ответил Его Высочество. 

Они больше не возвращались к этой теме, никаким словом и не поминали этот обморок, как будто ничего и не было. Однако Фэн Синь регулярно старался теперь незаметно отдать ему часть своей порции, и каждый раз, когда Му Цин вновь уходил к матери, слуга находил в карманах своих одежд какую-нибудь сладость или же обычный фрукт. Он не понимал откуда. Они терялись каждый раз в себе, поступая подобным образом. Непреодолимая пропасть во взаимоотношениях и одновременно достаточно сильная близость связывали их по рукам и ногам, не позволяя толком разобраться во всех эмоциях. И пройдет еще много времени, прежде чем это вервие спадет, возможно, навсегда.