но мне нечего ждать, мне хотелось тепла.

Фэн Синь сидел в своей маленькой душной комнатке, прислонившись к стене. Сломанная рука неприятно ныла, напоминая о произошедшем. Это было его долгом, но почему-то взгляд Му Цина, который был обращен к лучнику в этот момент, запомнился сильнее всего. Так эти черные глаза никогда на него не смотрели: с таким испугом, паникой, возмущением и непониманием. Именно этот взгляд заставил на секунду усомниться в правильности своих действий, когда Фэн Синь стоял перед Его Величеством, Ци Жуном и Се Лянем.

На улице разразилась непогода — крупные капли дождя стучали по крышам келий, по веткам и листьям деревьев. Ветром начало заносить влагу в комнатку, благо, что на столе ничего не было. Однако Фэн Синь не вставал с пола, просто тупо смотрел на бушующую стихию каким-то завороженным взглядом. Повеяло прохладой. 

Лучник закрыл глаза, загладив пятерней растрепавшиеся волосы и тяжело вздохнув, а потом осторожно схватился за сломанную руку. Он понимал, что на какое-то время абсолютно будет бесполезным: ни тренировок, ни должной защиты Его Высочества. Что уж говорить, ему даже было трудно одной рукой раздеться, а про то, как ему придется следующим утром собирать волосы, Фэн Синь старался не думать. Ему бы как-нибудь поспать и восстановить потраченные силы, но он сидел на холодном полу, едва повернув голову в сторону распахнутого окна, откуда дул прохладный ветерок. С полуоткрытых потрескавшихся губ сорвался тихий вздох: даже с закрытыми глазами непроизвольно проигрывались последние события. От этого хотелось уйти. «Но так правда нужно было», — горько усмехнулся Фэн Синь, посмотрев на ноющую руку. Нужно было ложиться, но он попросту не мог. 

Из своих мыслей его вывел тихий, но настойчивый стук в дверь. Сначала лучнику подумалось, что ему показалось, и он не стал вставать, но, когда стук возобновился и стал только громче, Фэн Синь повернул голову, раздумывая, правильно ли будет в такой час открывать. А если случилось что-то с Его Высочеством или наплыв нечисти? Нет, нужно было посмотреть, кто пришел. Лучник с тихим кряхтением поднялся на ноги, размяв затекшие конечности, и, прежде чем подойти к двери, услышал недовольное:

— Фэн Синь, открой. Я знаю, что ты не спишь, у тебя свет горит.

Удивление и какое-то сомнение промелькнуло на лице Фэн Синя. Что Му Цину нужно было в такой час? Телохранитель нешироко, со скрипом открыл дверь, холодный ветер быстро скользнул в помещение. 

— Пусти, я не собираюсь тут стоять и мокнуть до утра, — Му Цин закатил глаза и бесцеремонно прошел внутрь, плотно закрыв за собой дверь. Но даже так Фэн Синь видел, что, когда тот произносил эти слова, его ужасно трясло от холода. 

Мокрые волосы отдельными прядями липли ко лбу и неприятно холодили затылок и плечи. Дождь действительно был очень сильным, и он вымок до нитки, пока добирался до кельи Фэн Синя.

— Му Цин, зачем ты пришел? Заболеешь же… — хрипло проговорил Фэн Синь, прочистив горло.

— Кто бы говорил, — сразу попытался съязвить Му Цин, только это наоборот получилось почти тихо и беззлобно. — Что, руку сломал, так все? Не можешь даже окно закрыть без чьей-либо помощи, когда идет сильный дождь? Придурок. 

Слуга захлопнул окно и раздраженно цокнул, увидев воду и на столе, и на полу. Он так и остался стоять спиной к Фэн Синю, неприятно ежась от холода и не зная, с чего начать разговор. Вдруг Му Цин зашуршал своими одеждами, доставая что-то из-за пазухи. Небольшой сверток показался в его дрожащих руках.

— Тебя не было на ужине.

— Кусок в горло не лез, — сухо ответил Фэн Синь, подойдя к своей кровати. Только сейчас, когда он наконец-таки отвлекся от своих мыслей, он почувствовал сильный голод.

Лучник повернул голову и внимательно посмотрел на сгорбленную фигуру неподалеку от него и на небольшой бело-коричневый сверток. Это все было до ужаса странным и совсем непонятным: почему именно Му Цин, под проливным дождем, да еще и так поздно, решил отнести ему еду? Фэн Синь не сахарный, не растаял бы, если бы просидел без еды много часов. Однако в то же время какое-то странное теплое чувство начало развиваться в груди от этого внимания и проявления заботы. Правда, это совсем не походило на привычное поведение Му Цина, тут явно было что-то еще. 

— Я… я старался, чтобы оно не промокло, поэтому должно быть еще теплым, — почти прошептал неуверенно Му Цин, все так же не глядя в сторону Фэн Синя. Казалось, что вид из темного окна занимал его куда больше. Он вдруг начал осторожно трогать свои промокшие волосы, слабо отжимая их. Все равно было холодно и неприятно; тонкие одежды насквозь вымокли, не помог даже плащ. 

— Спасибо.

Му Цин, как показалось Фэн Синю, дернул плечом, как будто ему не нужна была эта благодарность. Неловко почесывая в затылке здоровой рукой, лучник думал о том, что нужно делать дальше. Видно было, что слуга действительно собрался уходить, не услышав какого-либо еще слова в ответ, но этого допустить нельзя было. Фэн Синь встал с кровати и в два шага дошел до Му Цина, положил ему руку на плечо и слабо сжал.

— Чего тебе? — Му Цин повернул голову, вопросительно сверкнув своими черными глазами. При тусклом освещении в них прыгали слабые огоньки света. Красиво. Даже черты лица как будто стали мягче. Фэн Синь приоткрыл рот, только сильнее сжав чужое плечо, и выглядел совершенно потерянным, не зная, что сказать. О да, он откровенно рассматривал, как в первый раз, лицо напротив. Резко осознав, что делал, лучник отпустил руку и круто отвернулся, чтобы не было видно его едва покрасневших ушей, после проговорил:

— Останься, раз пришел…

— С чего хоть?! — Му Цин тоже вспыхнул и сделал вид, что направился к двери. На самом деле пытался успокоить свое грохочущее сердце. 

— Дождь на улице не перестал идти, ты и так весь вымок. А у тебя в келье куда холоднее, чем у меня. Заболеешь, и что я… Его Высочество будет делать без тебя? 

Фэн Синь врал, безбожно врал. Он вовремя прикусил свой язык, чтобы не сболтнуть случайно: «И что я буду делать без тебя?» Да, они ругались постоянно, даже дрались, но это уже стало привычным. По какой-то причине хотелось видеть чаще эти черные глаза. 

— А если он не закончится до утра?

— Подождем хотя бы, пока твоя одежда высохнет. Останься. 

Му Цина еще раз дернуло, он правда слышал в тоне Фэн Синя мольбу, смешиваемую с надеждой. Наклонив голову вбок, слуга задумался: «Это правильно все?» Но, услышав, как дождь сильнее забарабанил по деревянному крыльцу, принял решение и медленно повернулся обратно. Лучник почти завороженно, с ликующим сердцем наблюдал за тем, как Му Цин прошел обратно к центру комнаты и взял из угла стул, после чего поставил его напротив стола. Они молча смотрели друг на друга пару секунд, пока Му Цин не закатил глаза и не спросил вдруг почти раздраженно:

— Как твоя рука? 

— Ноет, — честно признался Фэн Синь, усевшись на край кровати, и развернул сверток, где оказалось две паровые булочки, — и это приносит много неудобств. Но, может, привыкну в последующие дни, приспособлюсь. 

Лучник неловко улыбнулся, взглянув на сидящего перед собой человека. Ему было действительно неудобно перед такой несвойственной заботой, но вместе с тем он был очень рад видеть Му Цина у себя: вряд ли бы Фэн Синь отвлекся от навязчивых мыслей, не приди сюда Му Цин. Медленно прожевав паровую булочку, он выдохнул, почти что с наслаждением, и прислушался как бы ненароком к звукам на улице. Немного погодя, спохватился:

— Эй, подожди. 

— Что? Я никуда не ухожу, успокойся уже.

— Нет-нет, я не про это. Твой плащ насквозь мокрый, как и сами одежды, разве нет? — Фэн Синь уставился в чужое лицо, там едва ли читались какая-то насмешка и непонимание. — Сними хотя бы плащ, согреешься быстрее. 

Му Цин снова закатил глаза и встал, отойдя от окна. 

— По-моему, ты у себя какой-то нерв задел, когда руку ломал. Слишком уж разговорчивый.

— Заткнись, — усмехнулся лучник. 

Фэн Синь именно сейчас, в таком позднем часу, совсем не хотел ругаться и грызться с Му Цином. Вместо этого хотелось просто нормально, по-человечески поговорить. Видимо, тот был прав, и лучник действительно повредил себе что-то еще, помимо руки. Он боковым зрением наблюдал за тем, как Му Цин бесшумно прошел вглубь комнаты, почти к самой кровати, и, несмотря на все свои ворчания, все-таки снял промокший плащ, аккуратно сложив его. 

Между ними воцарилось молчание, но совсем не напряженное. Скорее, больше интимное. И двоим от этого было как-то непривычно. Каждый думал, что нужно сейчас сказать и нужно ли вообще. Был ли в этом смысл? Может, и да, однако они никогда так не делали. Фэн Синь помнил, что это чуть ли не первый раз с их знакомства, когда они не хотели разбить друг другу лицо, а просто спокойно находились в одном помещении и даже пытались говорить о чем-то. 

— И все-таки это было очень безрассудно и глупо. Никогда своей пустой башкой не думаешь, прежде чем сделать. — Му Цин неловко присел на край кровати, подальше от Фэн Синя, насколько позволяло совсем небольшое пространство. 

— Это был моим долгом. 

— Не говори ерунды. 

Фэн Синь отстранился от еды и посмотрел сначала перед собой, потом на перевязанную руку. Он молчал. Где-то в глубине души лучник правда понимал, что Му Цин прав. «Но, если бы я не сделал этого, у Его Высочества были бы сильные проблемы?.. Разве нет?» — успел одернуть себя телохранитель. Нет, по-другому нельзя было поступить.

— Кто знает, что было бы, не сделай я этого, — каким-то севшим и почти уставшим голосом проговорил Фэн Синь.

Му Цин вздрогнул и медленно повернул голову к нему. Чужие плечи были до ужаса напряжены, сам лучник даже как будто бы сгорбился, свесив вниз здоровую руку. Он — телохранитель, и долг для него важнее собственных чувств и решений. Эта мысль кольнула самой острой иглой по сердцу. Жил ли Фэн Синь вообще когда-нибудь для себя, не неся чужой ответственности на своих плечах?

Молчание между ними приобретало постепенно какой-то цветовой оттенок — тяжелый и мрачный, давящий на голову. Что было, то прошло, и уже поздно обсуждать, кто прав, а кто виноват. Оставалось только принять то, что у них имелось сейчас, и идти дальше, как бы обидно ни было. Это нужно принять и просто понять. Оба это осознавали.

Пламя свечей вдруг всколыхнулось — по стенам запрыгали странные огромные тени. Му Цин поднял свой взгляд и быстро обвел глазами небольшое помещение: в углу напротив небрежно лежал тренировочный лук, там же и колчан со стрелами, сломанные наконечники, маленький ножичек с древесными опилками на лезвии; рядом какие-то горшки, возможно, с вином; на небольшой самодельной полке, которая висела не так высоко, едва ли аккуратно лежала одежда, рядом — перчатки. Организация совсем простая, очень напоминающая комнаты военных. 

— Не знал, что у тебя волосы вьются.

— Что?

Му Цин настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как Фэн Синь давно доел и сел так же, как он. Лучник украдкой разглядывал спокойные черты лица и совсем случайно заметил, что подсыхающие пряди у висков начали слабо-слабо завиваться. Запаниковав и вернувшись в реальность, Му Цин быстро вскинул свою руку, потрогав уже наполовину сухие волосы, и сразу же покраснел до самых кончиков ушей. Да, так всегда происходило после того, как он их намочит. Обычно юноша собирал их в хвост, это не так сильно бросалось в глаза — как ему казалось. 

Фэн Синь кинул еще один быстрый взгляд, и возникла тотчас же странная мысль: Му Цин как будто бы не чувствовал себя некомфортно в его компании, как будто бы он нарочно позволил сейчас узнать такую сторону себя. «Нет, однозначно на мне усталость сказывается», — подумал про себя лучник, отгоняя ненужные мысли.

Однако в какой-то степени Фэн Синь все-таки был прав: Му Цин правда не хотел уходить из этой маленькой кельи Фэн Синя, не хотел возвращаться к себе, где его никогда не ждали и только враждебно относились. Не то чтобы он не привык к такому — постоянный холодный, высокомерный взгляд говорил об этом другим, — но все же хотелось иногда почувствовать нормальное отношение к себе. Му Цин не отдавал себе отчета в том, почему он решил, что Фэн Синь его не прогонит и будет рад видеть. Да даже непонятно было, как к нему вообще пришла идея навестить лучника и принести еды. Он точно не болен? Невесело усмехнувшись своим мыслям, слуга отвернул голову к стене.

«Но в его компании, на удивление, все же гораздо приятнее», — подумалось вдруг ему совершенно случайно. 

— Тебе все еще холодно? — снова раздался неожиданно тихий голос Фэн Синя. Му Цина правда немного трясло, непонятно от чего: то ли от холода, потому что легкий ветерок все равно гулял по помещению, а мокрая одежда только неприятно липла к телу, то ли от последних своих мыслей.

— Ерунда, забудь, — только отмахнулся Му Цин и закатал рукава своего черного одеяния к локтю. 

— Дождь, кажется, и не собирается заканчиваться, — невесело хмыкнул лучник, прислушавшись к тому, что происходило на улице. — А знаешь…

Он вдруг поднялся со своей кровати, отчего та тихо скрипнула, и подошел к противоположной стене. Му Цин не следил за тем, что собрался сделать Фэн Синь, а только решил попробовать высушить одежду, хотя бы ее часть, использовав небольшое количество духовных сил. Его духовное ядро сформировалось не так давно, и духовные силы были несколько нестабильными, несмотря на все усиленные тренировки, — все учителя и мастера советовали в первое время стараться не прибегать к использованию энергии, мол, потом все само встанет в норму, иначе это может плохо кончиться. В основном Му Цин просто медитировал и прислушивался ко всем советам, которые ему давали. 

Однако последнее время слуга не ощущал никакого волнения внутри себя — все было спокойно. Поэтому решил попробовать именно сейчас, но осторожно.

Он не обращал внимания на возню Фэн Синя, а только сосредоточенно уставился на свои руки. Все остальное как будто бы потеряло смысл и перестало существовать на какое-то мгновение — настолько он сосредоточился на своих ощущениях и действиях. В ладонях начало собираться тепло, и Му Цин направил одну руку на мокрый рукав. Чувствовал он себя странно: как это вообще должно было работать? Но, к его удивлению, начало получаться, правда, крайне медленно. Тепло духовной энергии прошлось по всему телу, стало гораздо теплее. 

— Нашел. Я думаю, что от одного раза ничего не будет… — Фэн Синь повернулся, заметив подозрительную тишину позади себя, и удивленно замер. — Му Цин? Ты вообще слушал, что я говорил?

— Нет, — честно признался Му Цин, не поднимая взгляда. Однако, как только его окликнул лучник, все внимание рассеялось, вместе с этим и духовные силы, которые превратились в едва ощутимую тонкую струйку, а потом и вовсе прекратились. Му Цин закатил глаза и подумал с раздражением о том, как все-таки сложно с непривычки управлять духовной энергией. Такая неспокойная и капризная. Прям как он сам.

Фэн Синь присел рядом и по-странному прищурил глаза, а после поинтересовался:

— Помогло?

— Немного, — кивнул Му Цин и наконец-таки перевел взгляд на руки лучника, а точнее на то, что он держал. — Что это?

— Слабоалкогольное вино, если в двух словах. 

Фэн Синь увидел, как по чужому лицу пробежала тень сомнения и неверия. Слуга даже отклонился немного назад, прищурив глаза, только бы лучник не приближал к нему этот глиняный сосуд, словно очень боялся обжечься. 

— У меня обеты, если ты не помнишь. 

— Я пробовал его уже однажды. Это сложно назвать алкоголем, на самом деле. Да и что может быть от одного раза? Не умрешь же ты. Сейчас, чтобы скоротать время и согреться, это самый лучший вариант. 

Сломанная рука с бандажом выглядела почти безжизненной, а Фэн Синь неловко удерживал сосуд здоровой рукой. Му Цин задержал на руках взгляд, а потом медленно поднялся к лицу и посмотрел прямиком в глаза, отливающие темным золотом. Прыгающий тусклый свет придавал им странного блеска, отчего взгляд отводить не хотелось. Слуга сам не понимал, что искал в почти расслабленном лице Фэн Синя. Лучник тоже смотрел и ждал. Они рассматривали друг друга так, словно впервые увидели. Молчание между ними становилось все более неловким и даже интимным. В конце концов, Му Цин выдохнул и отвел взгляд, на его лице отражалось сомнение. 

— Если что-то произойдет, ответственность будет на тебе, на глупом придурке, и перед Советником тоже ты будешь отчитываться, — выпалил он на одном дыхании. — Дай сюда, ты же со своей сломанной рукой только разобьешь все.

Дурь. Это было страшной дурью и ошибкой, Му Цин это понимал. Его духовные силы, кажется, только-только начали приходить в равновесие, а тут он собрался нарушить один из обетов, да еще и специально? «Ограничусь одним глотком, и пусть даже не надеется на что-то большее», — быстро успокоил себя слуга, когда открыл сосуд с вином. Но чувство чего-то неизвестного и нового было сильнее. Оно искушало, как дьявол. С другой стороны, когда еще подобный шанс может выпасть в его жизни? Возможно, никогда. 

Каждое движение отдавалось покалыванием в кончиках пальцев от нетерпения и какого-то странного воодушевления. Фэн Синь видел, как дернулся уголок губ Му Цина то ли в усмешке, то ли в отвращении. Из-за полумрака не получилось разглядеть. 

Слабый сладковатый запах вмиг разлетелся по небольшому помещению и впитался в стены. Лучник не обманывал Му Цина: ему уже доводилось в столице пробовать этот напиток. Чтобы хотя бы чуть-чуть захмелеть, нужно было выпить десять, а то и все двадцать таких кувшинов. Это нельзя было назвать алкоголем. И Фэн Синь правда думал, что и сейчас все будет в порядке. 

Му Цин молча протянул глиняный сосуд обратно Фэн Синю, и тот взял его здоровой рукой, после чего сделал три крупных глотка. Приятное послевкусие осталось во рту. Определенно, ему сейчас этого очень не хватало. Даже как будто бы стало в разы теплее. 

— Просто попробуй, — протянул как-то сипло лучник.

И слуга сдался: закатил глаза и снова прикоснулся к кувшину, намереваясь забрать себе, но в итоге случайно задел чужие пальцы. Внутренне он вспыхнул, как спичка, но на лице практически ничего не отобразилось. Фэн Синь внимательно наблюдал за каждым действием Му Цина: за тем, как тот осторожно принюхался, как будто пытаясь понять, есть ли там яд, посмотрел странно на жидкость внутри и медленно поднес горлышко ко рту. Му Цин чувствовал на себе пытливый взгляд и не мог понять, что в нем так отчаянно искали. 

Приятная сладость осталась на языке. Этот напиток действительно не был чем-то запрещенным, поэтому Му Цин как-то внутренне расслабился. Фэн Синь не обманул. 

— Ну? — спросил в каком-то нетерпении лучник, приблизившись ближе.

— Что — ну? 

— Совсем ничего не скажешь про то, какое оно на вкус и понравилось ли тебе вообще?

Му Цин быстро отметил, что чужое лицо как-то непозволительно близко находится от его — они вообще сидели слишком уж на небольшом расстоянии для тех, кто постоянно грызся друг с другом. Но однозначно что-то было в этом — что-то притягательное и до ужаса манящее. Опомнившись, он поспешил ответить с привычным равнодушием в голосе:

— Ничего такого. Думал, будет лучше. 

Только эта фраза наоборот получилась какой-то слишком нервной и скомканной, а голос дрогнул в начале. Тень Фэн Синя зашевелилась на стене, когда подул ветер. Лучник отодвинулся — Му Цину даже показалось, что тот как будто обиделся, — а потом хмыкнул буднично:

— Как ты мог нормально распробовать вкус, когда сделал буквально один маленький глоток? 

— Ты хочешь, чтобы я выпил все это?

— Нет, просто хочу, чтобы ты по достоинству оценил и распробовал вкус этого напитка. 

Да, в голосе Фэн Синя слышалась отчетливо нескрываемая обида. Му Цин почувствовал укол в груди: слышать такие речи от лучника было странно. Он что, действительно обиделся? Да быть такого не могло. 

Между ними снова повисло молчание. Фэн Синь действительно надеялся, что сможет выйти из этого положения при помощи хитрости. Конечно, он шутил, когда говорил последнюю фразу. Думал, что слуга сможет распознать обман. Но, к удивлению Фэн Синя, Му Цин тяжело вздохнул, закатил глаза — лучнику не нужно было даже поворачивать голову, чтобы предугадать, что последует после подобного вздоха, — и поднес кувшин к лицу, сделав крупный глоток. 

— Эй, ты не должен был, я пошутил!.. — сразу же запаниковал Фэн Синь, поддавшись вперед, чтобы выхватить кувшин, но осекся. 

— А я пошутил тогда. 

— Что? 

Фэн Синь выглядел до ужаса нелепо и растерянно, и Му Цину стоило особых сил, чтобы не усмехнуться или рассмеяться. Прочистив горло и буквально впихнув в чужие руки уже теплый сосуд, продолжил тише:

— Вино. Оно действительно вкусное, как ты и говорил. 

Через секунду он уже понял, что произошло, и поспешил отвернуться к стене, потому что кровь прилила к щекам со стремительной силой, а резко вскочить было бы неправильно, наверное. Му Цин чувствовал подступающий жар, но вместе с тем пропала какая-то скованность. Сидеть вот так рядом с Фэн Синем было даже приятно, быстро мелькнуло в голове, как яркая вспышка света. Оказывается, с ним можно было разговаривать нормально, без драк и постоянных оскорблений. 

Алкоголь, пусть и в очень слабом и умеренном количестве, все же начинал действовать. Не сказать, что мысли путались, но развязность проявлялась с каждой секундой сильнее: оба чувствовали себя максимально свободно и уже начали разговаривать на какие-то отстраненные темы. Му Цин понимал все происходящее, но ему ни разу не захотелось воспротивиться и уйти к себе. А еще вино помогло согреться. Это не могло не радовать. 

Их голоса, возможно, было слышно даже на улице. Кто-то бы и удивился, но позднее время суток и плохая погода сделали свое дело, так что остальное было не так и важно.

Первый кувшин очень быстро прикончили, поэтому Фэн Синь решился взять второй, хотя Му Цин уже настойчиво отказался, но снова помог открыть. Он внимательно слушал все, о чем увлеченно рассказывал лучник, изредка вставляя свои комментарии. Наверное, из-за того, что Фэн Синь достаточно активно жестикулировал здоровой рукой и часто дергался, многие пряди из его небольшого пучка выпали. Теперь вообще складывалось ощущение, что он последний раз собирал свои волосы несколько дней назад, а не сегодня с утра. Му Цин как-то даже слишком открыто рассматривал его черты лица. «Может, это и не было плохим решением прийти к нему сегодня. Я не знал, не представлял, что он может быть таким», — со странным теплом подумал он.

— Тебе приходилось стрелять из лука? — вдруг поинтересовался Фэн Синь, который уже совсем с ногами залез на кровать. 

— Нет.

— Хочешь как-нибудь попробовать?

Лучник все еще активно жестикулировал, его глаза горели странным блеском. Он выглядел так, как будто вывернул свою душу наизнанку и остался максимально чист и раскрыт. Такая искренность непривычна. 

— Давай сначала твоя рука заживет, — фыркнул беззлобно Му Цин, — а потом уже будем такие эксперименты ставить. 

Фэн Синь, абсолютно увлеченный, хотел что-то показать, но, видимо, забыл, что одна рука не в рабочем состоянии, и дернул ею в бандаже сильнее, чем надо было, отчего боль моментально пошла по всему плечу и телу. Замолкнув на полуслове, он болезненно зашипел, и лицо его скривилось, а прежняя улыбка пропала. Му Цин поддался вперед и сухо заметил, бегло взглянув на сломанную руку:

— Если будешь делать так постоянно, у тебя она никогда не срастется или очень криво. 

— Без тебя знаю, — сразу же огрызнулся Фэн Синь, все еще пытаясь унять сильную боль. 

Он, стиснув зубы, следим за каждым движением Му Цина, не понимая, что тот хотел сделать. Слуга же придвинулся еще ближе и низко склонился, пытаясь при свете почти догоревших свечей разглядеть что-то в том, как была зафиксирована сломанная рука, словно он мог ее исцелить одним взглядом или прикосновением.

Конечно, Му Цин не был целителем, но рос в бедном районе, где приходилось обходиться самим, без помощи лекарей, потому неоднократно видел, как нужно было поступать, когда кто-то ломал себе кости. Он хорошо помнил, каким образом нужно фиксировать руку, чтобы она срослась правильно. 

— Больно? — И, не дождавшись ответа, Му Цин продолжил: — У тебя рука неправильно зафиксирована.

— Мне наспех оказали помощь, как бы Се Лянь ни просил сделать все аккуратно, — уже спокойнее ответил Фэн Синь. 

От Му Цина исходил слабоватый сладкий запах вина и благовоний, которые зажигались обычно в покоях Его Высочества. Фэн Синь начал чувствовать это, когда они оказались на совсем близком расстоянии; он сидел, затаив дыхание и не обращая внимания на то, что делал Му Цин и на боль, которая то возникала, то снова пропадала. Ему казалось, что удары его сердца слышны на расстоянии. Свет практически угас, погрузив келью почти полностью во мрак. 

— Загляни завтра к старейшинам, они тебе все правильно сделают. Поворчат, может, сначала, но мои действия здесь все же бессильны: мало чем получилось помочь…

Он шумно выдохнул и замолк, хотя хотел сказать что-то еще, а горячий воздух обжег шею Фэн Синю; у него пошли мурашки по спине. 

Му Цин вернулся в прежнее положение, в его глазах блеснул свет, сделав их более выразительными, но все еще пугающе бездонными; они также сидели близко друг к другу, почти касаясь коленями или руками. Тени на стенах стали в разы больше, предметы в углу уже почти потеряли свои границы. Еще немного — и скоро точно все погрузится во мрак. У Фэн Синя медленно все расплывалось в мозгу: от остаточной боли, от выпитого вина, от жара и слабой духоты в комнате, от близкого расстояния, от того, как Му Цин смотрел то на него, то куда-то поверх головы. 

Фэн Синь чувствовал, как у него перехватывает дыхание невесть от чего, тем временем Му Цин внешне выглядел абсолютно спокойно — разве что подрагивающие пальцы за спиной выдавали его с головой. Хотелось сидеть так до самого утра, но возможно ли это? 

Первым все же не выдержал лучник:

— Му Цин, я…

Му Цин подался вперед и накрыл чужие губы своими, быстро и неумело, — в ту же секунду ветер проник в комнату, погасив оставшийся свет. На шею Фэн Синя легли дрожащие холодные руки. В этот момент перестало существовать вообще все, кроме стремительно распространявшегося жара в груди. 

Му Цин действовал на интуицию, надеясь проиграть и оплошать, ведь другого шанса просто не будет, он понимал. Но Фэн Синь положил здоровую руку на острую скулу, огладил осторожно большим пальцем — пламя, разгоревшееся не так давно, разразилось огромным огнищем. Не оттолкнул. Позволил осуществить задуманное. Не погасил в себе чувство, которое так боялся признавать. 

Фэн Синь заметил, что губы у Му Цина горячие, когда он сам состоял из холода. Даже ладони его и те были постоянно ледяными. Сейчас это не имело значения, когда эти длинные пальцы зарылись в волосы на затылке. Но, быстро осознав, что именно творил, Му Цин отпрянул, не понимая, может ли продолжать дальше или Фэн Синь только и ждал, чтобы потом его выставить за дверь. 

В темноте нельзя было увидеть страх в обсидиановых глазах, но Фэн Синь почувствовал больше интуитивно и потянулся здоровой рукой к Му Цину, чтобы снова притянуть его к себе. На этот раз они лишь соприкоснулись лбами, но лучник отчетливо услышал, как юноша облегченно выдохнул приоткрытыми губами.

Чувство спокойствия вместе с каким-то опьянением пришли быстро. Сидеть вот так было донельзя правильным, как будто какая-то мелкая частичка наконец-то встала на свое нужное место. Они молчали, вслушиваясь в завывания ветра на улице. Му Цин снова запустил пальцы в мягкие волосы Фэн Синя и потянул за слабо державшуюся ленту, распустив растрепанный пучок, после чего осторожно прошелся пятерней от макушки к затылку, пытаясь выпрямить непослушные пряди. 

Фэн Синь не знал, что это может быть настолько приятно. Он тянулся к дрожащей руке Му Цина, как к спасительной веточке. 

— Му Цин…

Лучник практически слепо ткнулся носом в горячую щеку и невесомо провел ниже, снова спустившись к губам и оставив на них легкое касание. Важнее было ощущать мягкость и теплоту этих губ, чем остальное. Изучая свои чувства вдоль и поперек, Фэн Синь понял, насколько ему было необходимо ощущать тепло, исходившее от Му Цина. Он давно подозревал о своих странных чувствах к этому мальчишке, но постоянно закрывался от этого, считая это неправильным. Но сердце же не может обманывать?

Му Цин чувствовал, как горит его сердце и тело, когда лучник, как на пробу, осторожно начал целовать точеную линию челюсти, а потом и тонкую кожу шеи, да так осторожно и нежно, что от этого в животе все узлом скручивалось. Из-за выпитого вина — Му Цин прежде никогда не пил, даже слабоалкогольного, отчего это открыло новые ощущения — чувства кричали все сильнее о том, что так должно быть и дальше. Ему определённо нравилось то, что происходило. Поверить в реальность происходящего становилось с каждой минутой все труднее. Пока Фэн Синь изучал каждый дозволенный миллиметр кожи, не заходя за рамки недопустимого, Му Цин терял себя. Терял безвозмездно и без остатка. Слезы появились в уголках глаз; он положил руку на плечо лучника и слабо сжал, чтобы тот не заметил. 

Но Фэн Синь заметил, когда переплел их пальцы; видел, как слуга Его Высочества поднял глаза к потолку, но это не помогло: они все равно блестели даже в темноте. Сердце болезненно сжалось почему-то. Лучник замер всем телом, не зная, что делать. 

Му Цин высвободил руку, коротко всхлипнув, слабо улыбнулся чему-то и снова, в какой-то почти отчаянной манере, прильнул к чужим губам, отвечая на незаданный вопрос Фэн Синя о том, сделал ли телохранитель что-то не так. Нет, не сделал.

Мальчишка целовал и водил холодными руками по затылку и плечам так, словно через секунду все это пропадет безвозмездно и навсегда. Ему просто хотелось запомнить все эти ощущения на долгое время, чтобы потом вспоминать холодными зимами и утешать себя в минуты отчаяния. 

Фэн Синь мягко отстранился, взяв острый подбородок здоровой рукой, и посмотрел в черные глаза перед собой. Он видел каждую эмоцию там, несмотря на сгустившийся мрак в комнате. Взгляд Му Цина говорил больше, чем мог он сам. Ему бы не помогли слова. 

Заправив выпавшую вьющуюся прядь за ухо, при этом ненароком коснувшись гладкой кожи на щеке, лучник прошептал:

— Спасибо, что пришел сегодня, — и крепко обнял, насколько позволяла ситуация. Му Цин уткнулся носом в изгиб шеи, через пару секунд положил свои руки на выступающие через рубаху лопатки. Считал удары сердца. 

Фэн Синь тоже обнимал его так, как будто они больше никогда не увидятся. Ему хотелось быть как можно ближе к Му Цину, потому что тянуло. 

Они поменяли положение, но все еще оставались прижавшимися друг к другу — так было спокойнее. Вдвоем было очень тесно на маленькой кровати, но каждый лежал и думал о чем-то своем, не нарушая повисшего молчания. Му Цин слышал, что Фэн Синь засыпал, пока он проходился по его волосам и пропускал через пальцы отдельные пряди, и думал, что не хочет, чтобы наступало утро. 

Фэн Синь же просто боялся пошевелиться: от ласки Му Цина в нем пробудилось что-то очень давно потерянное — так по волосам ночами, когда лучник болел, гладила только матушка в далёком детстве. Он даже подумать не мог, что когда-нибудь еще сможет ощутить это чувство. Воспоминания отозвались теплом в груди. 

Казалось, с осторожными касаниями Му Цина, где действительно сквозила нежность и привязанность, все переживания отступили: Фэн Синь не думал ни о своей сломанной руке, ни о том, что произошло днем. Останься бы он в одиночестве этой ночью, лучник совсем бы не смог уснуть из-за навязчивых мыслей и тревоги. Сейчас сон накатывал волнами с каждой минутой все сильнее. 

— Дождь закончился, — тихо произнес Му Цин, запрокинув наверх голову и посмотрев в окно. — Звезды появились. 

Фэн Синь, кое-как повернувшись, тоже мельком взглянул поверх деревьев, разглядев маленькие мерцающие точки. Неизвестно, сколько прошло времени с тех пор, как пришёл Му Цин. Резкая болезненная тоска закралась в сердце.

— Останься. — Слуга сел, обняв себя под коленями. 

Такой же шепот, с нотками отчаяния. Му Цин их отчетливо услышал и повернул голову, встретившись с мольбой во взгляде, хотя внешне Фэн Синь выглядел почти спокойно. 

— Мне будет спокойнее, если ты останешься сегодня здесь… даже если это будет всего пара часов.

Му Цин молчал, медленно переводя взгляд то на лучника, то на кусочек окна, из которого виднелось звездное ясное небо. Нельзя было сказать, о чем он думал в этот момент: взвешивал все аргументы «за» и «против», анализировал свои ощущения и чувства? Фэн Синь впервые начал бояться этого молчания.

Прошло пару мгновений, прежде чем Му Цин все-таки решил вернуться и уже удобнее лечь на самом краю. Он знал, что наутро у двоих будет болеть тело и в целом они будут выглядеть очень помято, но это все решаемо. 

— Остаюсь только потому, что ты завтра разгромишь тут все со своей сломанной рукой, и сюда весь монастырь сбежится, — беззлобно хмыкнул Му Цин, умело скрыв свое настоящее волнение по поводу того, что он мог еще пару часов пролежать рядом с Фэн Синем, ощущая его тепло. 

Фэн Синь усмехнулся, устроившись удобнее. Слуга совсем затих; его дыхание постепенно становилось ровным и глубоким. Явно уже уснул. 

— Му Цин… Спасибо, — еле слышно прошептал лучник. 

Как жаль, что он не увидел слабой улыбки, которая появилась после этих слов.