«Кто такой Баам и куда вы дели Виоле?» — отчаянно думал Ван Нан, косясь на это заспанное чудо природы, которое тыкалось во все углы кухни. Если бы не Кун, со смешком перехвативший у самого края стола кружку с кофе, та наверняка бы полетела вниз, благодаря локтю Виоле.
— Не проснулся еще? — со странной нежностью в голосе спрашивает Кун, и Ван Нан с ужасом понимает, что и этого как подменили. Что у них за отношения такие, раз они так разительно меняются при виде друг друга? Виоле, вон, по-детски улыбается, извиняясь, и ставит кружку подальше.
— Баам, опять кошмары? Если снова проснешься посреди ночи, ложись рядом со мной, я не прогоню.
Ван Нан, едва отпив свой чай, тут же выплюнул его обратно. Какого вообще черта Кун сейчас сказал? Они же понимают, что не одни на кухне? Они же видят его, верно? Как говорится, третий лишний, но Ван Нану такая роль казалась некомфортной. Хотелось смыться куда-нибудь, но незаметно это сделать вряд ли выйдет.
— Просто господин Рак слишком громко храпел этой ночью, — слышится нелепое оправдание.
— Это недоразумение на коротких лапах сразу надо было поселить в другую комнату, — ворчит Агеро и тянется за пачкой кофе через Виоле, ненадолго прижимаясь к нему всем телом. Ван Нану кажется, что Кун делает это специально.
— Господин Кун, не говорите так.
Баам вынужденно льнет к столешнице. Мимолетное дыхание Куна, опалившее его ухо и шею, оставляет за собой вереницу мурашек и едва уловимый аромат зубной пасты и геля для душа.
— Послушайте, — Баам вдруг прихватывает губу и продолжает нерешительно: — Если вы помните, тогда, на Этаже Испытаний, вы кое-что сделали.
Замирают и Ван Нан, и Кун. Первый весь покрывается напряжением, потому что чует, что подслушивание такого разговора может грозить ему немедленной смертной казнью. Хотя он понятия не имеет, о чем говорит Баам.
— Так странно, что я вспомнил об этом сейчас, — Виоле неловко мнет край футболки. — Я просто тогда не понимал, что вы имели в виду, да и не знал вообще, что это такое…
Кун вдруг резко кашляет в кулак.
— Баам, мы не одни.
Смущенный Виоле вскидывает голову, замечая, наконец, сидящего у входа в кухню Ван Нана. Но того больше беспокоит холодный и уничтожающий взгляд Куна, говорящий о том, что долго ему не жить. Виоле, с которым смущение уж точно не вяжется в понимании Ван Нана, издает нервный смешок и быстрым шагом выходит с кухни. Кун со вздохом отставляет пачку кофе на стол и с подозрительной улыбкой обращается к Ван Нану:
— Скажи-ка мне, ты в Бога веришь?
И Избранному в этот момент кажется, что поверить придется, хотя это вряд ли ему поможет. Потому что перед его лицом стоит настоящий дьявол.