Дилюк вернулся на винокурню ранним утром. Из-за пасмурной погоды ему казалось, что время суток замкнулось на вечере.

Зайдя внутрь, он никого не застал. Оно и понятно, ещё слишком рано, чтобы приступать к работе. Аделинды тоже не было видно, но Дилюк был уверен, что не пройдёт и десяти минут, как она появится, услышав, что он пришёл. Аделинда была самым близким Дилюку человеком. Он относился к ней как к матери, хотя по возрасту она скорее годилась ему в старшие сёстры.

Поднявшись в спальню, Дилюк поставил на кровать коробку, в которой принёс своего неожиданного гостя. Убрав влажную от дождя рубашку, которой накрыл коробку, он увидел, что фей по-прежнему без сознания. Это вызывало беспокойство. Что же могло с ним случиться? Что если это какая-то болезнь фей? Что же делать? Как поступить? Дилюк не знал о феях почти ничего. Справочной литературы об этих существах не было, а если и удавалось найти какие-то книги о феях, они по большей части носили сказочный характер. Знакомых, которые бы что-то знали о феях, у Дилюка, конечно, тоже не было.

В дверь негромко постучали.

– Господин Дилюк, вы позволите войти?

– Входи, Аделинда, – ответил Дилюк.

Горничная вошла в комнату. Аделинда была невысокой, но статной женщиной немного за сорок, однако выглядела моложе своих лет. По залёгшим под её глазами теням Дилюк понял, что она не спала, дожидаясь его всю ночь. «И после этого она говорит, что это я слишком много работаю», – с тоской подумал Дилюк, коря себя за то, что не сообщил, что вернётся поздно, и чтобы Аделинда его не дожидалась.

– Подойди сюда, – позвал Дилюк, и зажёг свечу, чтобы горничная лучше рассмотрела гостя в коробке во мраке предрассветных сумерек.

– Всё в порядке, господин? Вы не вернулись к ужину, я волновалась.

– Всё нормально, просто уснул за бумагами, – пожал плечами Рагнвиндр, будто это самая обычная вещь на свете. – Прости, что не предупредил, что задержусь допоздна.

– Ничего страшного, – с улыбкой произнесла Аделинда. – Вам нужно больше отдыхать. В последнее время вы только и делаете, что работаете.

В голосе горничной как всегда звучали беспокойство и забота, и звучали они очень по-матерински. Никому другому Дилюк не позволял проявлять такую заботу о нём. «Тебе ли говорить», – мысленно вздохнул Дилюк, думая, что надо дать ей пару выходных.

– Приготовить вам завтрак или вы желаете отойти ко сну?

– Это всё подождёт, – нетерпеливо ответил Дилюк. – Посмотри сюда.

Аделинда заглянула в коробку и ахнула, увидев, кто там лежит.

– О, великий Барбатос… Это же?..

– Фея, – с улыбкой закончил за неё Дилюк.

– Но… как это возможно?.. Святые ветра, так ваши детские рассказы о феях… Это были не выдумки?

– Не выдумки, – подтвердил хозяин винокурни. – Сейчас-то я понимаю, почему взрослые мне не поверили. Но взгляни, они и вправду существуют.

Аделинда глядела на маленького гостя, ошеломлённая таким поворотом событий. То, что она, как и многие, считала небылицами, оказалось реальным. Более того, на её глазах оживали детские мечты Дилюка. Когда ему было лет десять, он вдруг начал выдумывать истории о феях, говорил, что сам видел их. Взрослые только снисходительно улыбались и хвалили его за богатое воображение. Дилюка это задевало, он не понимал, почему ему никто не верил, ведь он говорил правду!

– Господин Дилюк, это совершенно невероятно, – горничная, наконец, смогла выразить свои эмоции. – И я прошу прощения. Я говорила так громко, а ваша гостья спит.

– Гость, – поправил её Дилюк. – И, честно говоря, я не уверен, что он спит.

– Тогда… что же с ним?

– Я не знаю, – со вздохом произнёс Рагнвиндр, глядя на фея. – Я нашёл его в таверне на подоконнике у открытого окна. Он был без сознания и замёрзший. Я отогрел его, но он так и не пришёл в себя. Я не знаю, что с ним, и что можно сделать.

Дилюк переживал за крохотного гостя, Аделинда прекрасно видела это. Но она тоже была не в силах помочь, потому что знала о феях ещё меньше, чем он.

– Что же вы собираетесь делать, господин? – спросила горничная. – Как я могу помочь?

– Не знаю, – ответил Дилюк сразу на оба вопроса. – Будем надеяться, что он очнётся, а до тех пор он останется здесь. Надо подготовить ему спальное место.

– Где вы хотите разместить вашего гостя?

– Прямо здесь, – Дилюк кивнул на одну из подушек на своей кровати. – Будет лучше, если он всё время будет у меня на виду. Не представляю, как это ему поможет, но… Я хотя бы буду видеть, что с ним.

– Как пожелаете, господин. Я всё подготовлю.

– Ах, да, Аделинда…

– Да, господин?

– Не знаю, как так вышло, но… Он совершенно голый. Сошьёшь ему одежду?

– Конечно, господин Дилюк.

Поклонившись, горничная вышла из комнаты. Дилюку не было нужды говорить ей, что о фее никто не должен знать, Аделинда и сама прекрасно это понимала.

Маленького гостя устроили на подушке на кровати Дилюка. Вместо подушки у него был свёрнутый в несколько раз носовой платок, а вместо одеяла – мягкий шерстяной шарф.

– Хорошо, – одобрил Дилюк, глядя на мирно спящего фея.

– Вам тоже нужно отдохнуть, господин, – сказала Аделинда.

– Не до отдыха сейчас, – со вздохом ответил Дилюк. – Лучше приготовь завтрак, и чай покрепче. А потом выспись, как следует.

***

Бумаги, которые Дилюк так и не заполнил, пришлось взять домой. Заполняя их, он то и дело зевал. От чая не то, что не прибавилось бодрости, а только больше клонило в сон. Вздохнув, Дилюк перевёл взгляд с бумаг на кровать, где спал его маленький гость. Рагнвиндр постоянно отвлекался на мысли о нём, из-за чего работа шла ещё медленнее. «Только бы он пришёл в себя», – в очередной раз подумал Дилюк, и нехотя перевёл взгляд обратно на бумаги.

Давно наступило утро, винокурня снова наполнилась голосами людей, звуками перетаскиваемых в повозки бочек и шуршанием укрываемых на зиму виноградных лоз. К полудню Дилюку нужно было вернуться в таверну с заполненными бумагами. Уходя, он наказал Аделинде время от времени заглядывать в спальню и проверять, не проснулся ли фей. Судя по тому, что она уже была на ногах, она так и не ложилась спать.

Дела в таверне Дилюк закончил только к вечеру, а вернувшись на винокурню, принялся за дела здесь. Отобрать виноград для сока, потом посмотреть, что там с оборудованием, на которое Коннор жалуется уже неделю, выдать работниками винокурни жалование. Когда с делами было покончено, на улице уже стемнело.

– Как наш гость? Не просыпался? – спросил Дилюк Аделинду, садясь за накрытый к ужину стол.

– Нет, господин, – ответила горничная. – Он проспал весь день, даже на другой бок не повернулся.

Дилюк нахмурился. Что же с его маленьким гостем? От чего он не просыпается? Как Дилюк может ему помочь? И может ли вообще? Аделинда тоже выглядела обеспокоенной. Этот маленький фей был первым за долгое время, о ком Дилюк так переживал. А ведь он даже его имени не знает. Похоже, его детская любовь к феям всё ещё жива и не утратила силы.

– Господин Дилюк, ваш ужин остынет, – негромко произнесла горничная.

Дилюк, вырванный из потока мыслей, удивлённо посмотрел на неё, потом на тарелку с мясными стейками.

– Возможно, всё не так плохо, как мы думаем, – продолжила Аделинда. – Может быть, ваш гость просто настолько сильно устал, и ему требуется хороший отдых. Как и вам, господин.

– Ты права, – после недолгих раздумий согласился Дилюк, и принялся за еду. – Не помню, когда я последний раз так выматывался.

– Тогда отдохните, – просто сказала Аделинда. – Последуйте примеру вашего гостя, и выспитесь, как следует.

Дилюк улыбнулся. Аделинда всегда умела находить решение сложных задач в самых простых вещах. А теперь вернула слова Дилюка ему же.

– Ты тоже хорошенько выспись, Аделинда, – произнёс Дилюк, макая кусочек стейка в соус. – А завтра сходи в город, пообедай в «Хорошем охотнике», прогуляйся, купи себе что-нибудь.

– Вы очень добры, господин Дилюк, но… к чему всё это? – Слова Дилюка смутили её, и даже немного сбили с толку.

– А разве я не сказал? – как ни в чём не бывало, проговорил Рагнвиндр. – Завтра у тебя выходной.

***

Осень, вступившая в свои права, принесла с собой серые тучи, дожди и холодный ветер. Дни тянулись медленно и были похожи один на другой. Дилюк чаще обычного становился раздражительным, особенно после смен в таверне. Из-за дождей посетители приносили на своей обуви куда больше грязи, чем обычно, из-за этого приходилось тратить на уборку больше времени и сил.

Больше всего этого Дилюка беспокоило другое: фей не просыпался. Он всё так же лежал на подушке, укрытый шарфом вместо одеяла, но даже ни разу не пошевелился. А ведь прошло уже четыре дня. Дилюк по нескольку раз в день проверял, есть ли у его маленького гостя пульс, и каждый раз вздыхал с облегчением, почувствовав под пальцем биение крошечного сердца. «Что же с тобой? – мысленно обращался Дилюк к малышу. – Возможно, я могу помочь тебе, просто не знаю, как». Рагнвиндр перевёл взгляд на прикроватную тумбочку, где лежали маленькие брюки и рубашка, сшитая так, чтобы не стеснять крылья. Рядом стояла небольшая коробка с игрушечной посудой. Аделинда подумала, что она будет кстати, если фей захочет у них погостить подольше. «А она оптимистка, – подумал Дилюк, улыбнувшись. – Я-то беспокоюсь, как бы его удар не хватил от страха, а Аделинда уверена, что он захочет у нас пожить». Глядя на темень за окном, Дилюк принялся переодеваться ко сну. Ложась в кровать, он посмотрел на фея, спящего на соседней подушке. «Может, стоило подыскать для него другое место? – подумал вдруг Дилюк. – Если он проснётся и увидит меня прямо перед собой… Его точно удар хватит. Но куда бы его переместить?» Походив по комнате, Рагнвиндр понял, что кровать – единственное подходящее место. Тут же накатило раздражение. Такая большая комната, а другого места не нашлось. Оказавшись, наконец, в кровати, Дилюк снова посмотрел на маленького гостя, и раздражения как не бывало. На его место пришло чувство, которое Дилюк последний раз испытывал в далёком детстве – умиление. Какой же этот малыш милый. Так хотелось взять его в руки, погладить по маленькой голове… Дилюк одёрнул себя. Глупости какие. Хорошо, если фей не шарахнется от него, когда увидит. А уж про «погладить по голове» и говорить нечего.

***

Открыть глаза оказалось невероятно тяжело. Голова гудела, тело будто сделалось каменным, а крылья даже не ощущались. Кэйа никогда ещё не чувствовал себя настолько паршиво. Но ему было тепло, а лежать было мягко и даже приятно. Как такое может быть? Последнее, что он помнил, это отчаянная попытка спастись от ополчившихся на него фей из поселения.

При мысли об этом сделалось тоскливо. Хоть Кэйю там никогда не принимали, он надеялся, что сможет хотя бы спокойно жить, держась в стороне от остальных. Если бы он только родился нормальным… Однако природе было угодно, чтобы Кэйа родился с глазами разного цвета: один фиалковый, другой – золотой. Считалось, что феи с такими глазами прокляты, и приносят несчастья. Поэтому все в поселении сторонились его, смотрели косо, шептались за спиной, прогоняли. Но даже при всём этом такой сильной ненависти Кэйа не ожидал. Феи по своей природе не жестоки, но очень суеверны, а раз они решились на убийство, значит, произошло что-то из ряда вон, связанное с ним. Или не связанное, но феи решили, что случилось это из-за приносящего беды Кэйи. Только вот фей понятия не имел, что случилось. Он совершенно точно не делал ничего, за что заслужил бы смерть, что же заставило старейшину приказать убить его?

С трудом открыв глаза, Кэйа попытался сфокусировать взгляд. Получалось плохо, перед глазами всё плыло. Всё вокруг было белым с редкими очертаниями чего-то тёмного. Если белое – это снег, то почему он такой тёплый? И что это на нём, Кэйе, лежит? Тоже тёплое и очень мягкое, тёмного цвета. Что вообще происходит? Что это за место? Как Кэйа здесь оказался? Он не знал, что случилось после того, как приземлился на что-то твёрдое, а потом, собравшись с остатками сил, забрался в тепло. Может ли это быть тем же самым местом? Может, да, а может и нет. В любом случае, нужно было выяснить это, а потом думать, что делать.

Попытавшись пошевелить рукой, Кэйа поморщился от колющей боли, будто наткнулся на шип малины. Боль острыми колючками вонзалась в тело при каждом движении. На то, чтобы сесть, ушла, казалось, вечность. Посидев немного с закрытыми глазами и отдышавшись, Кэйа огляделся вокруг. Зрение почти вернулось в норму, и теперь можно было рассмотреть, куда же фей попал. В том, что он увидел, не было ничего знакомого, но даже так Кэйа понял, что оказался в доме человека. Только у них в домах всё такое огромное и устрашающее. Как и они сами.

Поняв, в какую передрягу попал, Кэйа мелко задрожал от страха. Его тело сильно ослабло от истощения, он с трудом мог двигаться. Крыльев Кэйа даже не чувствовал. С горем пополам заведя руку за спину, он провёл ею по полупрозрачным крыльям. Они ощущались так, словно не были частью его тела. Это настолько плохо, что Кэйа чуть не заплакал. Теперь под вопросом была сама возможность летать, когда восстановятся магические силы. Вернее, если восстановятся. Люди, в чьём доме он оказался, едва ли дадут время на это. Возьмут и отрежут крылья без лишних разговоров. Они ведь за этим и ловят фей. От этой мысли сделалось ещё страшнее, и Кэйа обхватил себя руками, чтобы унять дрожь. Что же делать? В таком состоянии он не сможет ни убежать, ни защититься. Можно попробовать спрятаться, но где? Люди наверняка его быстро найдут.

Кэйа вздрогнул, когда сзади раздалось тяжёлое мерное «бум, бум, бум». Этот звук приближался с каждой секундой. Фей замер и даже перестал дрожать. Вскоре эти звуки приблизились настолько, что, казалось, громыхали прямо за спиной. Вдруг раздался скрипучий лязг с грохотом, от которого Кэйа едва не подпрыгнул, а потом снова «бум, бум, бум». Через какую-то секунду источник звука появился перед ним. Это был человек, высокий, одетый во всё чёрное, с красными, словно огонь, волосами. Он стоял спиной к Кэйе, и фей молился, чтобы он не повернулся и не увидел его. Но человек будто прочитал мысли Кэйи и повернулся к нему. Его лицо сделалось удивлённым, потом он заулыбался, и с этим жутким «бум, бум, бум», который издавал при каждом шаге, направился прямо к фею. «Сколько же шума издают люди, даже когда просто ходят…» – промелькнула в голове Кэйи совершенно лишняя сейчас мысль.

Человек приблизился так стремительно, что Кэйа даже понять не успел.

– Ты наконец-то проснулся!

Человек выглядел таким радостным, а у Кэйи душа в пятки ушла. Он попытался отползти, но вместо этого завалился на бок. Тело не желало слушаться, руки и ноги одеревенели, фей беспомощно барахтался, пытаясь отодвинутся от человека хоть на волосок.

– Не бойся, я ничего тебе не сделаю, – произнёс человек.

Ну да, конечно, не сделает. Так Кэйа ему и поверил. От хаотичных и бестолковых движений у него уже не было сил шевелиться. Всё тело являло собой одну сплошную боль. Но если сейчас ничего не сделать, потом может быть поздно. Может быть, есть хоть мизерный шанс убежать, может…

– Что ты делаешь? Упадёшь ведь!

Кэйа не слушал, что там говорит человек, а продолжал ползти. И вдруг начал скатываться вниз. Пытаясь затормозить, он только быстрее покатился и уже попрощался с жизнью, как вдруг приземлился на что-то тёплое. И начал подниматься вверх. Кое-как сев, Кэйа едва не вскрикнул от ужаса, увидев лицо человека прямо перед собой. Тут же пришло понимание, что человек держит его в руках. Кэйа запаниковал, снова начал барахтаться, злясь на боль, пронизавшую всё тело, на не слушающиеся руки и ноги, ещё и человек так пристально на него смотрит, а Кэйа голый…

– Прошу тебя, не бойся, – снова заговорил человек. – Обещаю, что не причиню тебе никакого вреда.

Всё, что мог сделать Кэйа – бросить на человека яростный взгляд. Кого он обманывает? Все феи, которых похитили люди, мертвы. Им всем отрезали крылья, а без них феи медленно и мучительно умирают. Никто не знал, зачем людям нужны крылья фей, но они готовы были убивать ради них всех фей, каких удавалось поймать.

– Послушай, – снова заговорил человек. – Я понимаю, что тебе страшно.

«Ничего ты не понимаешь!» – мысленно злился Кэйа, по-прежнему пытаясь выскользнуть из ладоней.

– Я только хочу помочь тебе.

Кэйа даже замер от удивления. Помочь? Это последнее, что он ожидал услышать от человека.

– Я понимаю, что у тебя нет ни одной причины доверять мне, но я даю тебе слово, что не сделаю ничего плохого.

Опять он за своё! Сколько бы раз он это ни сказал, Кэйа всё равно не поверил бы.

– Не знаю, что с тобой случилось, но ты наверняка голодный. В конце концов, ты проспал больше четырёх дней.

Кэйа неуклюже завалился на бок, услышав это. Четыре дня?! И всё это время он был в доме человека?! Но если это правда, то почему он всё ещё жив? Человек мог отрезать ему крылья, пока он был без сознания, Кэйа бы так и умер, даже не придя в себя. Фей медленно повернулся и недоверчиво посмотрел на человека. Что у него на уме? Зачем он оставил его в живых? Решил насладиться его криками, когда будет отрезать крылья?

– Ох, я ведь даже не представился, – спохватился человек. – Моё имя Дилюк, а как зовут тебя?

Кэйа демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая, что не намерен разговаривать с этим человеком, назвавшимся Дилюком. К его удивлению Дилюк только улыбнулся и сказал:

– Хорошо, я не настаиваю. Ты не обязан называть своё имя.

Вдруг лицо Дилюка начало отдаляться. Кэйа от испуга и неожиданности схватил его за палец. Однако человек только осторожно опустил его на то место, где он проснулся. Кэйа кое-как уселся и подтянул к себе мягкое тёмное нечто, заменявшее ему одеяло, прикрыв наготу.

– Всё будет хорошо, обещаю тебе, – с улыбкой произнёс Дилюк. – В моём доме никто и никогда не причинит тебе вреда. Здесь ты в безопасности.

Стоит ли говорить, что Кэйа в это не поверил? Людям вообще нельзя верить. Вдруг человек положил что-то перед ним.

– Эти вещи сшили специально для тебя, – сказал Дилюк. – Не знаю, носят ли феи одежду, но ходить голым не особенно удобно, да и холодно.

Кэйа смотрел на одежду как на опасного зверя, будто она могла наброситься на него и загрызть. И даже не подумал её надевать. Как можно что-то принять от человека? Для фей это – табу.

Вдруг человек поднялся. Кэйа от испуга резко подался вперёд в попытке спрятаться под «одеяло», но не рассчитал и скатился вниз, утонув в подушках.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – неловко произнёс Дилюк, не ожидавший такой реакции. – Ты в порядке?

«Тебе-то какое дело? – мысленно ворчал Кэйа. – Это из-за тебя я застрял в этих… этих… огромных белых штуках!»

– Давай помогу. – Дилюк вернулся к кровати и раздвинул подушки, освободив фею место.

Кэйа неловко сел, испепеляющее глядя на человека. Но тот, похоже, даже не заметил его настроения, и выставил ладонь прямо перед Кэйей. Фей шарахнулся в сторону, на что Дилюк мягко проговорил:

– Не бойся, я только помогу тебе вернуться на прежнее место.

Кэйа отполз назад. Не хватало ещё, чтобы люди его по рукам таскали.

– Хорошо, можешь остаться там, если тебе так больше нравится, – сказал Дилюк, положил рядом с Кэйей его одежду и «одеяло», и отошёл от кровати. – Я выйду ненадолго, распоряжусь, чтобы приготовили обед. Очень тебя прошу, оставайся на кровати, ладно? На полу холодно и не очень чисто, да и ты наверняка поранишься, если упадёшь.

Повернувшись, Дилюк громоподобным шагом прошёл через комнату, с лязгом открыл дверь и скрылся за ней, и снова лязгнул, закрыв комнату. Сколько же от людей шума. Кэйа, наконец, остался один, надо было срочно придумать, как выбраться отсюда. Но вдруг на него накатила тоска. Ну, выберется он отсюда, а дальше что? Куда он пойдёт? Что будет делать? Он сейчас не то, что летать, даже ходить не в состоянии. К тому же он голый, а уже настали холода. Да и магия восстановится нескоро. По всему выходило, что, покинув дом Дилюка, он будет обречён. Но и оставаться с человеком нельзя, мало ли, что у него на уме. Он, конечно, сказал, что хочет помочь, и не причинил вреда, как и обещал, даже одежду ему сшил… А теперь пошёл обед готовить… Желудок Кэйи заурчал при мысли о еде. Неужели он правда проспал четыре дня? И человек за это время ничего с ним не сделал. Даже нашёл ему место для сна и укрыл тёмным тёплым чем-то. Кэйа взглянул на оставленную рядом одежду и «одеяло», протянул руку, потрогал. Всё это было совсем не похоже на то, из чего делали одежду феи, одеяла у них тоже совсем другие. Рубашка была гладкой и мягкой на ощупь. Кажется, такое называется тканью. Из чего же тогда одеяло? Оно тоже мягкое и гладкое, но пушистое, как волчья шерсть. Когда волки линяют, они оставляют клочки шерсти по всему лесу, из неё феи и делают одеяла и одежду. Только всё это выглядит далеко не так аккуратно и красиво, как то, что лежало перед Кэйей. Он задумчиво посмотрел на брюки. Может, всё-таки стоит надеть их? Человек прав, ходить голым неудобно и холодно.

Кэйа вздрогнул, когда снова лязгнула открывшаяся дверь, и в комнату вошёл Дилюк. «Как это он так быстро еду приготовил?» – удивлённо думал фей, выглядывая из своего укрытия. Дилюк тем временем подошёл к кровати и сел с краю.

– Скоро Аделинда подаст обед, – сказал он. – Правда я не знаю, что едят феи, но надеюсь, что что-нибудь всё же придётся тебе по вкусу.

«Какая ещё Аделинда?», – удивлённо подумал Кэйа, недоверчиво глядя на Дилюка из-за подушек.

Он-то думал, что Дилюк сам будет готовить обед, и уйдёт из комнаты надолго. «Наверно, эта Аделинда – его жена», – решил фей. У людей вроде бы тоже есть обычай жениться.

– Я рад, что ты никуда не убежал, – снова заговорил Дилюк. – Не подумай ничего плохого, просто я беспокоюсь за тебя. Не знаю, что с тобой случилось, но тебе сейчас явно нелегко.

Кэйа так и буравил его недоверчивым взглядом, сидя между подушками. Этот человек будто мысли его читает. Хотя чему тут удивляться, достаточно было взглянуть, как фей неуклюже, да ещё и голышом, барахтался в руках Дилюка, пытаясь сбежать. При мысли об этом Кэйа покраснел от стыда. Предстать перед кем-то в таком позорном виде – последнее, чего он хотел в этой жизни.

Кэйа вздрогнул, когда Дилюк встал с кровати.

– До обеда ещё есть немного времени, – сказал он. – Можешь пока поспать, а я буду вон там.

Дилюк кивнул куда-то в сторону и отошёл от кровати. Громыхнув чем-то пару раз, он принялся чем-то шуршать и поскрипывать. Выглянув из своего убежища, Кэйа увидел, что Дилюк сидит за огромным столом с каким-то белым прямоугольником в руках. Вернувшись в свою пещерку, образованную подушками, фей прислонился к одной из них. Он исчерпал не только физические, но и душевные силы. Не каждой фее на своём веку доводилось пережить такой ужас. Оказаться в доме человека, более того, в его руках… И остаться совершенно невредимым. Что же этот Дилюк задумал? Не просто же так он оставил Кэйю в живых. Размышляя об этом, фей задремал.