Всю неделю стояла пасмурная погода. Серые дождевые тучи заволокли небо, им, казалось, не было ни конца, ни края. В конце недели выпал первый снег, растаяв за считанные минуты. Дни тянулись медленно и тоскливо, смены в таверне чередовались с делами на винокурне, не добавляя особого разнообразия в повседневную жизнь Дилюка. И сейчас он, угрюмо вздыхая, вот уже полчаса сидел за столом перед чистым листом бумаги, на котором собирался писать ответ на письмо одному из деловых партнёров. В конце концов, он отложил перо и бумагу и откинулся на спинку стула. «Как же всё надоело», – раздражённо подумал Дилюк. В последнее время его волновало главным образом две вещи: сведения о наёмниках и фей. С первым подвижек не было, обещанная в последнем письме от информатора весточка всё не приходила. А вот со вторым подвижка была. Фей по-прежнему не хотел разговаривать с ним, но, по крайней мере, уже не шарахался от каждого движения Дилюка. И наконец-то начал нормально есть. Маленький гость едва притрагивался к еде только, когда Дилюк был рядом, а стоило ему отойти от кровати и заняться своими делами, и фей съедал всё, что ему давали. «Похоже, он наконец-то набрался смелости, – думал Дилюк. – Или голод всё таки пересилил страх». Как бы то ни было,  этот небольшой шаг вперёд согревал душу и поднимал настроение, а этого Дилюку очень не хватало.

Позже Дилюк заметил ещё кое-что: когда он разговаривал с феем, тот его слушал, хоть и не отвечал. Дилюк рассказывал ему о том, как проходили его дни, жаловался, даже ворчал иногда. Несколько раз он замечал, что фей улыбался, когда Дилюк рассказывал что-нибудь забавное. И маленький гость перестал забиваться в самую глубь своей подушечной пещерки, а в основном сидел у её входа, закутавшись в шарф. Это был солидный шаг навстречу доверию, думалось Дилюку.

Следующая неделя началась со снегопада с северным ветром. В доме стало холоднее, приходилось постоянно топить камины и одеваться теплее. Дилюк всерьёз беспокоился, как бы фей не простудился, ведь он по-прежнему игнорировал сшитую для него одежду.

– Я очень тебя прошу: оденься. Ну, пожалуйста, – буквально умолял Дилюк, битый час уговаривая маленького гостя.

Фей сидел у входа в своё убежище, повернувшись к Дилюку спиной, выражая таким образом нежелание слушать человека. С шарфом он теперь не расставался, кутаясь в него всё время. Одежду он, тем не менее, упорно отказывался надевать.

– Ты же чувствуешь, что стало холоднее, – продолжал пытаться Дилюк. – Разве не боишься заболеть?

Фей сел в пол оборота и недовольно посмотрел на Рагнвиндра. Его взгляд так и говорил: «И чего ты ко мне пристал?!»

– Если тебе не нравятся эти вещи, Аделинда сошьёт другие, – не отступал Дилюк.

Фею, в конце концов, надоели эти уговоры, длящиеся уже больше часа, и он поднялся, демонстративно вздёрнул подбородок и ушёл в своё убежище. Дилюк устало вздохнул, глядя на скрывающийся в его подушечной пещерке шарф, волочащийся за ним. «Ну что за упрямец, – мысленно ворчал Дилюк. – Хоть бы сказал, что не так, а то ведь молчит, как рыба об лёд». Встав с кровати, он вышел из комнаты. До обеда ещё достаточно времени, нужно заняться делами.

***

Сидя в своём убежище, Кэйа пыхтел от негодования. Услышав лязг закрывшейся двери, он вскочил и начал возмущаться вслух, глядя в сторону выхода из своей пещерки:

– Вот пристал со своей одеждой! Не могу я её надеть! Не-мо-гу! Мне и в одеяле неплохо! И не заболею я! И не холодно мне!

Усевшись обратно, Кэйа снова закутался в одеяло и тихо заворчал себе под нос о том, какие же люди настырные, никак не оставят его в покое. Когда же его праведный гнев утих, на смену ему пришла тоска. Никто ещё не заботился о Кэйе так, как Дилюк. Своих родителей Кэйа не знал. Старейшина рассказывал, что они покинули поселение через несколько дней после его рождения, никому ничего не сказав. Бросили его и сбежали. И это не удивительно, кому нужен прóклятый ребёнок? Из-за него им бы житья не дали. Однако то ли из жалости, то ли ради успокоения собственной совести ребёнка не бросили на произвол судьбы, оставили в поселении, вырастили, худо-бедно воспитали. Бóльшую часть жизни Кэйа был предоставлен сам себе, взрослые только следили за тем, чтобы он ничего не натворил и не причинил вреда их собственным детям, попутно накладывая запреты то на одно, то на другое. От воспоминаний об этом настроение сразу испортилось.

Сбросив одеяло, Кэйа снова поднялся. Чтобы как-то отвлечься от мрачных воспоминаний, он решил сделать зарядку. Как же приятно двигаться без боли, пронзающей тело при каждом движении. Вот, что значит хорошее питание и здоровый сон: боль ушла меньше чем за неделю. Однако дело было не только в том, что Кэйа стал нормально есть и спать. Дилюк обладал огромной магической силой, фей отчётливо ощущал её, пылающую и необузданную. Но Дилюк каким-то образом смог её обуздать, выходит, что у него очень сильная воля. Одно только нахождение рядом с ним помогало восстановлению магии. Кэйа попытался вспомнить, что рассказывал о человеческой магии старейшина: «Люди сами по себе не обладают магией, как мы, феи, – говорил старик. – Людская магия заключена в драгоценных камнях, которые они называют глазами бога. На самом ли деле это глаза какого-то их божества или это просто такое выражение, я не знаю. Я знаю лишь то, что людская магия несравнимо сильнее нашей. Мы, феи, обладаем собственным запасом магических сил, и поглощаем магическую энергию извне, а источник магической силы людей – в глазах бога. И источник этот неиссякаем». Пожив в доме человека с глазом бога, Кэйа смог убедиться во всём этом сам. И он не раз думал о том, а не попытаться ли поглотить немного магии из глаза бога Дилюка. Эта мысль была столь же волнующей, сколь и пугающей. В поселении фей не было никого, кто осмелился или просто смог бы впитать человеческую магию. Если бы это было невозможно сделать, то старейшина сказал бы об этом. А вдруг это обернётся какими-нибудь ужасными последствиями? Вдруг окажется, что человеческая магия не совместима с феями? Никто не смог бы сказать, что тогда случиться, потому что никто раньше так не делал.

Вдруг Кэйа тряхнул головой, одёргивая себя. Он же опять думает о нарушении табу фей. Нельзя ничего принимать от людей, в том числе магию. Поэтому старейшина и не говорил об этом, ведь это самой собой разумеется. Кэйа печально вздохнул. Эта затея выглядела так притягательно, что любопытство Кэйи пускалось в пляс, когда он представлял, как человеческая магия струится в нём. Но если он поддастся любопытству, то в очередной раз нарушит табу и…

И тут Кэйю посетила мысль, уже долгое время не дававшая покоя: с чего он вообще так беспокоится об этих несчастных табу? После того, как с ним поступили в поселении, он больше не его часть. Значит, и табу на Кэйю больше не распространяются, теперь он сам хозяин своей жизни, и сам устанавливает правила и запреты. Он и раньше думал об этом, но каждый раз что-то останавливало его, будто невидимый барьер. Теперь фей наконец-то смог его преодолеть. Осознав это, Кэйа словно оказался в другом мире, совершенно новом, чистом, но в то же время таком же, как раньше. Теперь он мог взглянуть на своё положение взглядом, свободным от старых запретов и предубеждений. И положение это казалось куда более выигрышным, чем раньше. «Раз Дилюк не отрезал мне крылья сразу, то, скорее всего он вообще не планирует это делать, – рассуждал Кэйа. – Он ведь говорил, что хочет помочь мне, но чем ограничится эта помощь? Если я попрошу впитать магию из его глаза бога, он разрешит? А если попрошу остаться здесь? Я ведь гораздо меньше людей, ем немного в сравнение с ними, да и места займу мало. Или это всё-таки слишком нагло?» Думая о дальнейших действиях, Кэйа начал ходить по своей пещерке взад-вперёд. Рука сама собой легла на крылья. Они по-прежнему не двигались, но теперь фей хотя бы ощущал их как часть своего тела. Помимо этого он ощущал глубоко внутри себя маленькую каплю магии пиро. Где и когда он мог её впитать, Кэйа не помнил. Он был совершенно уверен, что побег из поселения фей высушил всю его магию до последней капли, откуда же тогда она взялась? Такая крошечная, что фей даже не сразу её почувствовал. Собственная магия Кэйи, понемногу восстанавливающаяся, не принадлежала к какой-либо стихии. На ум приходила только одна мысль: Кэйа впитал магию Дилюка. Но когда? Фей не настолько осмелел, чтобы без спроса поглотить эту капельку магии пиро из его глаза бога. Неужели человек поделился с ним магией, когда фей был без сознания? Но как он узнал, что…

Кэйа остановился и, нахмурившись, потёр пальцами виски. Голова рисковала затрещать по швам от обилия мыслей в ней. «Раз Дилюк предложил мне помощь, надо о ней попросить», – в конце концов, решил Кэйа. Взглянув на рубашку и брюки, лежащие рядом с входом в его убежище, фей подумал с минуту и решил надеть их. Если уж собрался просить помощи у человека, то стоит проявить вежливость и принять его подарок.

***

Зайдя в дом, Дилюк поставил меч у двери и позвал Аделинду. Дальше порога он и шагу не ступит: грязь комьями облепила сапоги, а волосы, камзол и брюки можно было выжимать. Погода стояла премерзкая – снег с дождём, тёплая для поздней осени погода с бесконечными лужами и грязью. Для слаймов, впрочем, погода была вполне приятной, судя по тому, с каким энтузиазмом они скакали вокруг винокурни, не стесняясь заползать в опустевшие виноградники. «Никакого покоя Таннеру с этими тварями. Да и мне тоже, – мысленно ворчал Дилюк. – Жаль, что нельзя просто извести их всех». Каждый сезон во время и после сбора урожая эти существа особенно сильно досаждали работникам винокурни: по каким-то причинам их привлекал виноградный сок, а во время сбора урожая ягоды легко могли упасть на землю и быть раздавлены. Особенно тяжело приходилось Таннеру, занимавшемуся непосредственно виноградом. Он был уже немолод, и справиться со слаймами для него было непосильной задачей. Эту обязанность взял на себя Дилюк, для него эта работа была куда проще, чем для остальных. В последнее же время выполнять её приходилось практически ежедневно, а плохая погода создавала множество неудобств.

Переступив с ноги на ногу, Дилюк поморщился: в сапогах хлюпало. С камзола на пол натекла уже целая лужа воды. Наконец, из ванной вышла Аделинда, и поспешила к нему с полотенцем и тапочками.

– Господин Дилюк, вы не поранились? – спросила горничная, подавая ему полотенце.

– Нет, всё нормально, – ответил Дилюк, вытирая волосы. – Это всего лишь слаймы, от них редко бывает много хлопот.

– Хорошо, – сказала Аделинда, улыбнувшись. – Тогда вам лучше быстрее переодеться, а то простудитесь. Я приготовила вам сменную одежду в ванной.

Поблагодарив Аделинду, избавившись от мокрого камзола и грязных сапог, Дилюк отправился в ванную. Переодеваться в чистое он, впрочем, не стал. Вместо этого Дилюк разделся и надел халат. Дав распоряжение горничным подготовить ванну, он поднялся наверх.

– Ну и денёк выдался, – устало произнёс Дилюк, войдя в спальню.

Краем глаза он увидел, что фей сидит у входа в свою пещерку из подушек, а значит, слышит и слушает Дилюка.

– Слаймы как с ума посходили, – ворчал Дилюк, распуская влажные волосы. – Если они и дальше будут так ломиться в виноградники, придётся обнести их оградой.

Взяв из шкафа сухое полотенце, он закрыл его и подошёл к кровати.

– А что ты сегодня…

Дилюк замолчал на полуслове, увидев маленького гостя, одетого в сшитые Аделиндой брюки и рубашку. Он сел на кровать и даже наклонился поближе к фею, чтобы рассмотреть его получше. Фей же явно смутился от такого пристального внимания, и уже было отступил к своему убежищу, но в последний момент передумал и остался у входа.

– Я так рад, что ты всё же решил принять подарок, – с улыбкой произнёс Дилюк. – Как тебе? Удобно?

– У-угу.

Дилюк замер. Этот тихий звук… Неужели фей только что ответил ему?

– М-мне очень нравится. С-спасибо.

Маленький гость говорил тихо и так неуверенно, будто боялся быть побитым за это. И смотрел куда угодно, только не на Дилюка. А Дилюк чувствовал себя таким счастливым, что ему казалось, будто мир вокруг него расцвёл, и даже не заметил, как его лицо озарилось счастливой улыбкой. А вот фей заметил.

– Не смотрите на меня так… – смущённо произнёс маленький гость.

Дилюк вышел из цветущего счастливого транса, пару раз моргнул. Осознав, что уже несколько минут смотрит на фея с дурацкой счастливой улыбкой, Дилюк смущённо прокашлялся.

– Извини, – сказал он, надеясь, что в глазах фея не выглядел полным идиотом. – Просто я так рад, что ты наконец-то решил заговорить со мной, что… Архонты, я даже слов подобрать не могу… Просто я… очень рад.

Слова будто сами собой складывались в какую-то околесицу, на лице опять появилась дурацкая счастливая улыбка. «Да что со мной такое? – мысленно злился на самого себя Дилюк. – Послушать меня сейчас, так можно решить, что я из детского сада сбежал».

– Эм, в общем… Я рад… – Дилюк решил попробовать снова, но все слова опять вылетели из головы.

– Я понял, вы уже говорили. Четыре раза, – сказал в ответ фей.

Дилюк устало вздохнул, словно признавая поражение. Он никогда не был красноречив, но сейчас так и вовсе позабыл все слова.

– Послушай, просто… Понимаешь, у меня с детства есть мечта: подружиться с феей. Я и помыслить не мог, что когда-нибудь смогу её осуществить. И вдруг в мою таверну прилетел ты. Даже описать не могу, как я удивился, увидев тебя. И… хоть мы и провели вместе совсем мало времени, но я к тебе очень привязался. Когда я не дома, то всегда думаю, как ты там, всё ли с тобой в порядке. Когда ты не просыпался несколько дней, я переживал. Боялся, что ты можешь вообще не проснуться, но к счастью всё обошлось.

Кэйа слушал, не перебивая. Он был поражён. Кто бы мог подумать, что Дилюк так растрогается из-за того, что фей сказал ему пару слов? А оно, оказывается, вон как: о нём думали, за него переживали, к нему привязались. С ним хотят подружиться.

– Я искренне хочу заботиться о тебе, – продолжал Дилюк. – И стать тебе другом. Если, конечно, ты согласен принять мою заботу и дружбу. Я сделаю для тебя всё, что в моих силах, только попроси.

Кэйа был в замешательстве. Не зная, ни что думать, ни что сказать в ответ, он просто стоял и смотрел себе под ноги, теребя край рубашки. Невероятно странно было осознавать, что самую лучшую заботу и самое бережное отношение за всю его жизнь он получил от человека. Более странным было, пожалуй, то, что его крылья всё ещё на месте.

– Я… смущён, – сказал, наконец, Кэйа.

– Прошу, не нужно смущаться, – мягко произнёс Дилюк. – Как я уже сказал, моё желание заботиться о тебе искреннее. Если тебе что-нибудь нужно, не стесняйся просить.

От этих слов смущение Кэйи только выросло. Если он у кого-то что-то просил в поселении фей, то никто не улыбался ему и не спешил выполнять просьбу. Если же Кэйе всё же давали то, о чём он просил, то нехотя, и будто одолжение делали. В основном же он слышал от других фей только слова проклятий, с которыми его прогоняли.

– Нуууу… Тогда… Можно мне остаться здесь, пока мои крылья не восстановятся?.. – робко спросил Кэйа, глядя на Дилюка как нашкодивший ребёнок.

– Конечно, оставайся, сколько захочешь! – счастливо ответил Дилюк, будто только и ждал этого вопроса.

– А если я захочу остаться навсегда? – осторожно произнёс Кэйа, недоверчиво глядя на Дилюка.

– Я буду очень счастлив, – ответил Дилюк с улыбкой.

Кэйа совсем недолго знал этого человека, но ему в очередной раз удалось его удивить. Дилюк едва не светился от счастья, а ведь они всего лишь перекинулись парой фраз. «Он что, правда хочет, чтобы я насовсем остался? – озадаченно размышлял Кэйа, глядя на Дилюка исподлобья. – Зачем ему это? Только из-за того, что он мечтает со мной подружиться? Или всё-таки что-то задумал?»

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дилюк, переключив внимание фея на себя. – Ты не можешь летать, верно? Я могу как-нибудь помочь тебе?

Кэйа растерялся от такой заботы. Сам он уже ни о чём не волновался: боль ушла, магия понемногу восстанавливается, крылья тоже медленно, но верно приходят в норму. Вот только Дилюк ничего этого не знает.

– Спасибо, но всё уже хорошо, правда, – сказал, наконец, Кэйа. – Вы уже помогли мне тем, что я живу в тепле, хорошо сплю и вкусно ем. Не позаботьтесь вы обо мне, меня бы уже не было в живых.

– Что ты, это ведь такая малость.

– Для вас может и малость, а мне вы этим жизнь спасли. – Вдруг фей замялся, словно подумав о чём-то смущающем, и снова стал говорить неуверенно. – Это… Я же так и не сказал своё имя… В общем, меня Кэйа зовут.

Дилюк улыбнулся в ответ и тепло произнёс:

– Очень рад с тобой познакомиться, Кэйа.