Аль-Хайтам задохнулся, с беззвучным криком выгибаясь на кровати, когда Сайно с мрачной усмешкой невесомо провёл по его возбуждённо стоящему члену слегка искрящимися фиолетовым электро подушечками пальцев.

Нервы горели от прошибающей всё тело волны удовольствия, и Аль-Хайтам попытался глубоко вдохнуть сгустившийся от витающего напряжения в комнате, душный воздух, едва Сайно убрал пальцы, но тут же низко простонал — он совершенно не давал ему передышки, проведя горячим, мокрым языком от основания до истекающей головки члена, слизывая выступившую, скатывающуюся по стволу смазку, после сжав головку прохладными губами. Заострённый кончик языка ткулся в отверстие уретры, пощекотав её и заставив Аль-Хайтама крупно вздрогнуть, отчаянно дёрнув крепко связанными о столбик кровати ногами, но, конечно, из узлов Сайно так просто не выбраться, как ни дёргай верёвку — сковал он Аль-Хайтама на совесть, широко раздвинув его ноги, открывая себе прекрасный вид на поджавшиеся яички и покрасневшее, пульсирующее отверстие, с которым Сайно уже успел поиграться, потерев его, помяв и даже растянув двумя пальцами.

Правда, простаты он если и касался, то только легко потирал, подогревая скапливающееся в животе возбуждение, но не доводя до грани оргазма, и Аль-Хайтам сходил с ума, отвернувшись в сторону и с прерывистым вздохом уткнувшись горящим лицом в собственное предплечье — руками, стянутыми над головой, он двигать тоже не мог, и оставалось лишь полностью отдаться во власть Сайно, что выдохнул обжигающий чувствительную кожу воздух из лёгких, и напоследок ещё раз коротко лизнул побагровевшую головку дёрнувшегося члена, прежде чем спуститься ниже и втянуть в рот одно из яичек, в мимолётной опасности почти невесомо царапая его заострёнными клыками.

Мурашки пробегали по всему телу от редких игольчатых уколов по тонкой кожице, и Аль-Хайтам откинул голову назад с приглушённым мычанием, зажмурив глаза и чуть двинув дрожащими бёдрами, пытаясь раскрыться шире, — хотя куда ещё, он итак был открыт на грани с неудобством и активирующейся паранойней — успокаивало разум только то, что они с Сайно в доме были одни, и что свой оплот безопасности Сайно оберегал так, что ни один из бывших Мудрецов не знал, где он находится.

Они занимались так называемой "прелюдией" уже около часа, решившиеся на подобные длительные сессии секса только благодаря совпавшим дням выходных, и Аль-Хайтам безропотно плавал в океане приносимого Сайно удовольствия с редкими электрическими вспышками, заставляющими дёргаться и выгибаться всем телом в громком стоне или крике, с чьей помощью Сайно первым делом приводил его в сознание, а уж после широко ухмылялся от ошалевшего от получаемого наслаждения и неожиданной встряски вида Аль-Хайтама.

Его, всего такого самодовольного, нестерпимо хотелось ударить, но руки бесполезно сжимались в кулаки над головой, а мысли в голове путались, не в силах составить полноценное предложение.

Неожиданно Сайно, самозабвенно вылизывающий и посасывающий мошонку, отчего Аль-Хайтам всхлипывал и дрожал в своих путах, — Сайно был так, так близко к колечку ануса, прижимался к нему подбородком, тёрся, иногда сжимал и оттягивал внешнее кольцо губами, осторожно покусывая зубами, следя за тем, чтобы острые клыки не поранили кожу, и возвращался обратно к месту чуть выше, сводя Аль-Хайтама с ума, — просунул обе руки ему под поясницу, приподнял его и подпёр плечом правое бедро, ранее недоубно лёгшее на локоть.

Аль-Хайтам ошалело моргнул, стряхивая с глаз мутную пелену невольно выступивших слёз и вопросительно опустил взгляд вниз, с силой кусая губы от представшей его глазам непристойной картины: всё пространство груди, живота и бёдер украшали небольшие, красные пятна засосов; влажные соски, от возбуждения и электричества, гуляющих под кожей, стояли прямо перед лицом Аль-Хайтама, смущая его — Сайно на своём пути вниз, к раскачанному, выделяющемуся прессу, только мимолётно провёл по ним языком — всё равно они не были особо чувствительными, если не пропускать через них маленькую искорку электро, что, Аль-Хайтам был уверен, Сайно обязательно воплотит в жизнь; на боках красовались отчётливые следы укусов, чьё слегка неприятное, пульсирующее жжение Аль-Хайтам чувствовал и на шее; благодаря новой позе, едва не согнувшей его пополам, его член теперь лежал на животе, и Аль-Хайтам почувствал, как горят щёки от невыносимого смущения от того, каким мокрым он на самом деле был. И не только от слюны Сайно, который, по ощушениям, вылизал всё его тело — если бы Аль-Хайтам ещё мог думать, он бы обязательно сострил на тему того, как по-животному Сайно предъявляет свои права на его тело.

Но, к сожалению, он не мог.

Сайно поднял на него полностью поплывший, горящий огнём похоти и восхищения взгляд алых глаз и улыбнулся, невинно целуя находящееся на одном уровне с его лицом колено Аль-Хайтама; растрёпанные белоснежные пряди чёлки, до этого заправленной за ухо, прикрывали один глаз, и пальцы Аль-Хайтама невольно дрогнули в сильном желании убрать выбившиеся пряди обратно, но он только цыкнул и опустил голову на подушку, прикрывая глаза и выгибаясь навстречу, тихо выдыхая:

— Заправь волосы. Раздражают.

Сайно в ответ только фыркнул, но сдвинулся, выполняя приказ, а после наклонился ниже, перехватывая Аль-Хайтама за бока поудобнее и горячо выдыхая на кожу сжавшегося входа. Аль-Хайтам от этого моментально покрылся мурашками и хрипло выдохнул, предвкушающе вцепившись пальцами в покрывающую его запястья верёвку.

— Можно, я тебя съем? — Сайно с ярко горящим голодом в глазах оглядел невероятно прекрасную картину перед ним и сглотнул слюну, облизнув губы.

— Давай уже!

Аль-Хайтам в раздражении воскликнул и тут же подавился стоном, широко распахнув глаза — да, его соски не имели сильной чувствительности, но Аль-Хайтам всегда знал, что осознание Сайно того, какое именно место вызывает в нём больше всего реакции, обязательно укусит его за задницу.

И черт бы побрал Сайно за его прямолинейный юмор, передающийся, видимо, половым путём, потому что так и было.

Чужой горячий язык без каких-либо церемоний, нагло и настойчиво прошёлся по растянутой дырке, а после вошёл внутрь. Аль-Хайтам содрогнулся, сжимая его в себе, отчего они с Сайно одновременно застонали; на волне странных, волнующих всё его естество ощущений Аль-Хайтам попытался сомкнуть бёдра и всхлипнул, поджав губы, когда ничего не получилось, и Сайно сдвинулся, прижимаясь ближе и обхватывая его за поясницу, освобождая вторую руку, чтобы ласково гладить шершавой от древка посоха ладонью подрагивающее бедро.

Язык внутри толкнулся глубже, потираясь о сжимающие его стенки, чужие губы полностью прижались к колечку входа, внезапно уколов его изнутри слабой вспышкой электричества, и Аль-Хайтам вздрогнул всем телом, громко застонав, ощущая, как все волоски на теле встали дыбом:

— Са-а-айно!

Сайно засмеялся, и вибрация от его смеха отозвалась в теле, отчего пальцы на ногах и живот почти болезненно поджались. Аль-Хайтам глубоко вздохнул и медленно выдохнул; он чувствовал, как находится на грани оргазма, до желаемого освобождения ему не хватало совсем немного... совсем чуть-чуть...

Сайно медленно, с громким хлюпом, вытащил язык и облизнулся, наблюдая за тем, как из судорожно сжимающейся, опухшей дырочки стекала слюна и ранее влитая туда смазка с каким-то ягодным вкусом. Кажется, это был персик зайтун.

По мнению Аль-Хайтама, пахла смазка слишком сладко, и, судя по чуть нахмуренному лицу Сайно, на вкус была такой же сладкой, но её успокаивающее воздействие на мышцы — вот на что они опирались изначально, скупив сразу несколько тубиков и расставив по всему дому — хоть Аль-Хайтам и Сайно не имели чересчур активного либидо, но иногда чистое желание затмевало все мысли, — особенно после долгих миссий Сайно, — и до спальни они не доходили.

Аль-Хайтам охнул, когда Сайно, с прищуром покосившись на него, опустился снова, прихватывая кожу вокруг входа и втягивая её в рот, облизывая и посасывая, постоянно колясь электро, проводимым через губы и язык, и зажмурился, отворачивась и кусая себя за плечо, в надежде заземлиться и приглушить собственный голос.

Не сразу заметив неладное, со вздохом Сайно отстранился и облокотился головой на его колено, нежно скользя подушечками пальцев по внутренней стороне бедра, так явно пытаясь успокоить, что Аль-Хайтам фыркнул, разжимая зубы. На коже остался уродливый, покрасневший след от укуса, который на следующее утро однозначно станет таким же ужасным синяком, и Аль-Хайтам угрюмо смотрел на него, всем своим существом чувствуя осуждение в чужом пристальном взгляде.

— Я случайно, — выдавил из себя Аль-Хайтам, когда тишина в комнате стала напрягать его, как и не отводивший алого взгляда Сайно.

— ...потом мы обязательно обработаем его.

Аль-Хайтам кивнул, и Сайно опустил его на кровать, освобождая руки и окидывая расчётливым взглядом. Аль-Хайтам поерзал по простыни, ложась удобнее, и вздохнул, дёрнув ногами:

— Просто трахни меня уже.

— Трахнуть, хм? — Сайно притёрся к его яичкам собственным членом, застонал, когда пропитавшаяся за всё это время смазкой ткань домашних шорт, видимо, прошлась по чувствительной головке, и Аль-Хайтам с некоторым облегчением осознал, что не он один здесь абсолютно мокрый от всяких смущающих жидкостей.

Сайно облизал губы и ухмыльнулся, стягивая шорты и наклоняясь к чужому члену, снова пройдясь языком по всему стволу и взяв в рот красную головку, втягивая щёки и посасывая её.

Аль-Хайтама выгнуло на кровати с криком, пальцы судорожно вцепились в прочные верёвки, пальцы на ногах поджались в ожидании оргазма... которого не последовало.

Аль-Хайтам отчаянно застонал и в негодовании открыл глаза, когда понял, что Сайно крепко держал его за основание члена, отодвигая долгожданное освобождение на время — и удивлённо замер.

— Я просил трахнуть меня...

— Я трахну, — Сайно стоял на коленях над его истекающим членом, поддерживая его рукой, второй упираясь о его пресс, и направлял ствол в себя, пока полностью не сел, медленно выдохнув. — Но на своих условиях, дорогой.

Аль-Хайтам со свистом втянул воздух сквозь зубы и весь напрягся, когда Сайно сжался на нём; член окутали приятно горячие стенки, и Аль-Хайтам осознал, что долго не продержится.

— Я сейчас кончу-

— Кончай, — Сайно приподнялся, оставляя внутри лишь головку, и с громким шлепком бедёр резко опустился, выгибаясь, закатывая глаза и громко выдыхая. Аль-Хайтам не мог оторвать от него глаз, несмотря на то, как сильно его потряхивало от получаемого удовольствия — настолько Сайно был прекрасен, гоняющийся за собственными наслаждением и разрядкой.

Тот вдруг бросил на него хитрый взгляд, потёр пальцы, вызывая бегущие по ладоням мелкие фиолетовые молнии, и с очередным громким шлепком опустившись на его член, одной рукой сжал в потрескивающих пальцах сосок, легко потирая его, а пальцами второй, чуть откинувшись назад — уже без какой-либо нежности вошёл в разработанный, вылизанный, сжимающийся вход, с силой надавив на простату.

У Аль-Хайтама всё побелело перед глазами, он закричал и выгнулся всем телом, обильно выплёскиваясь в пульсирующее тепло Сайно, краем сознания отмечая, как тот ускорился, буквально выдаивая из него оргазм, приближаясь к собственному.

Аль-Хайтам хныкнул, слёзы на висках смешивались с потом, а Сайно всё не останавливался, продолжая стимулировать его с трёх сторон, вызывая сверхстимуляцию, от которой собственное тело стало казаться неудобным, заставляя Аль-Хайтама непроизвольно ёрзать, пытаясь унять зуд электричества, текущий под кожей, и приливной волной накатившее болезненное возбуждение.

С трудом собрав мысли в кучу, Аль-Хайтам всхлипнул и хриплым шёпотом выстонал:

— С-Сайно... хватит...

— М-м... С... Сейчас-сейчас...

С последним толчком вниз Сайно наконец кончил, откидывая голову назад и сорванно выстанывая имя Аль-Хайтама.

Постепенно расслабившись, глубоко дыша, Сайно осторожно вынул пальцы, нежно погладив по мокрой щеке замычавшего от неудобства, закрывшего глаза Аль-Хайтама, и встал, снимаясь с ещё эрогированного чужого члена, садясь на колени рядом с крупно вздрагивающим Аль-Хайтамом. Потянувшись к связывающим его руки верёвкам, Сайно наклонился и прижался губами к влажному лбу, тихо шепча:

— Тш-ш, ты такая умница, Аль-Хайтам. Такой молодец. Мой самый хороший мальчик.

На запястьях предсказуемо остались обожённые красные следы, и Сайно, напоследок прижавшись щекой к щеке тяжело дышащего Аль-Хайтама, притянул их к себе, целуя и вылизывая раненную кожу, растирая занемевшие руки.

— Что ты делаешь?.. — Пришедший в себя Аль-Хайтам подозрительно смотрел на него снизу вверх и Сайно пожал плечами, откинув чужую мокрую чёлку со лба, открывая полностью разбитое, с уже засыхающими дорожками слёз, лицо, с которого на него, прищурившись, смотрели цепкие изумрудные глаза. Слипшиеся ресницы придавали Аль-Хайтаму редкий беззащитный вид, и Сайно игриво улыбнулся, высунув язык:

— Слюна человека имеет обеззараживающий эффект, знаешь? Я лечу тебя.

Аль-Хайтам на это только пренебрежительно закатил глаза, сгибая пальцы рук, проверяя их чувствительность.

— Твой язык был в моей заднице не так давно.

— Её я лечил тоже! — хрипло рассмеяшись, Сайно отпустил чужие запястья и перешёл к ногам, так же растирая стопы и целуя оставшиеся на них отметины.

На первое время удовлетворившись результатом, — всё равно они позже их нормально, правильно обработают и перевяжут, — Сайно улёгся рядом с Аль-Хайтамом, притянув его в тёплые объятия, и ткнулся носом в серую макушку, глубоко вдыхая запах пота, секса и только одному Аль-Хайтаму принадлежащий резкий аромат свежескошенной травы и прицепившийся за давностью лет — старых пыльных книг.

Германубис в голове поджал уши и тихо заурчал, и Сайно чуть улыбнулся, жалея, что Аль-Хайтам не может этого слышать, а сам Сайно — не в силах повторить; неподходящие голосовые связки, к сожалению.

— Нам нужно в душ.

— Потом, — Сайно прижал к себе Аль-Хайтама ещё теснее, ловко просунув колено между его ног, и прикрыл глаза, слыша чужой раздражённый вздох.

— Напомни мне больше никогда не играть с тобой в Призыв Семерых на желание.

Сайно тихо засмеялся, довольно щурясь — если взять Аль-Хайтама на слабо, тот и не подумает вспомнить, как зарёкся играть с Сайно в карты.

— Кстати... когда ты успел растянуть себя?.. Ты же не сел на меня насухую, верно?

Полный недоверия голос Аль-Хайтама мгновенно разбудил успевшего задремать в тепле и комфорте их объятий Сайно, и он широко распахнул глаза, неловко кашлянув в чужой затылок:

— А... Эм-м... не пора ли нам в душ?

— Подож-

— Я отнесу тебя!

Подхватывая на руки сбитого с толку Аль-Хайтама и неся его в сторону ванны, Сайно старательно прятал красные щёки за пеленой волос — ну не говорить же ему, что он несколько часов проходил с чёртовой возбудившей его пробкой в заднице в ожидании вечера?