В метро было пыльно и душно. И шумно. Шумно в особенности: Неро не экономил бензин, и Красная Королева оглушительно ревела мотором, секла, рубила и резала — вырезала нещадно — врагов и поджигала их останки. Револьвер также не знал отдыха, и Неро едва успевал вставлять патроны в барабан, чтобы вовремя подстрелить очередную тварь, жаждущую убить или быть убитой.

Ви сражался чуть поодаль, и к примеси запахов дыма, пороха и демонической крови периодически добавлялись свежий озоновый — из-за электрических атак Грифона — и другой, более въедливый и удушливый, когда эти атаки достигали цели.

Они продвигались от входа на станцию к чёрному зеву тоннеля, где, предположительно, и залегал уязвимый к физическому урону участок корня. Массивный отросток Клипота вырывался на поверхность через разлом асфальта и наглухо перекрывал проезд, так что даже Нико, при всей своей изобретательности и бесшабашности за рулём, не сумела его преодолеть. Объездные же дороги превратились в непроходимые руины и шипованной резине оказались не по силам. Ви вызвался расчистить единственный возможный путь, а Неро тут же увязался за ним, на ходу придумывая аргументы о целесообразности идти вместе.

И он не прогадал: одному Ви здесь пришлось бы тяжеловато, потому что метрополитен облюбовали хищные фурии, и территории свои они защищали яростно и неистово.

Мерцающие алым лезвия сталкивались с мечом Неро со звонким лязгом, раз за разом, неустанно, настойчиво; кичливо мельтешили перед глазами и то исчезали, стоило демону телепортироваться, то появлялись вновь, когда тот материализовывался в воздухе — над головой Неро, позади него и в иных слепых зонах — и пытался достать его; словно бы исполняли вокруг противника ритуальный танец смерти.

И в какой-то момент Неро, откровенно забавляясь и желая поразвлечься, решился на рискованную экс провокацию. Опьянённый куражом сражения и адреналином, окрылённый случайно пойманной одобрительной улыбкой Ви и собственными успехами — он был на высоте, бесспорно, — он зафиксировал Красную Королеву за спиной, склонился перед противником в наигранно манерном реверансе и кокетливо протянул:

— Потанцу-у-уем?..

Пусть и мог в тот же миг оказаться разорванным парой других фурий, в опасной близости круживших около него, оставшегося практически безоружным; пусть и мог не успеть выхватить меч вовремя, пропустить выпад исподтишка и попросту истечь кровью — искривлённые алые клинки были способны всего за несколько ударов довести его до состояния, близкого к полусмерти, — но не в силах был удержаться от желания покрасоваться перед Ви.

Однако чего Неро никак не мог ожидать, так это того, что тварь перед ним рассыплется прахом, сражённая ударом в спину, а позади неё окажется не иной демон, не враг и не друг, но тот, другой, что опаснее тысяч фурий, вооружённый не лезвиями и когтями, а непреодолимой, губительной притягательностью, — Ви. Взъерошенный, растрёпанный, но не утративший присущей ему элегантности и тем более искусительный. А у Неро — сальная улыбка на лице и ладонь, протянутая якобы для приглашения на танец. И эхо его голоса ещё не смолкло — будь проклята чрезмерно хорошая акустика запустелого помещения! — и перекрывало, казалось, даже озлобленный рык затаившихся демонов.

«Потанцуем?.. Потанцуем?.. Танцуем?.. Ем?.. Ем?..»

Нелепица какая-то. Неро побледнел и покраснел одновременно, и кожа его щёк покрылась мраморными пятнами. Бо́льшим идиотом он себя в жизни не ощущал.

Ви окинул его вопросительным взглядом: его картинную позу и насмешку с налётом флирта, застывшую в уголках губ, — и изогнул бровь, а после хмыкнул как-то странно, с хитрецой — мороз по коже от его уловок, и Неро поёжился, медленно распрямляясь и убирая так глупо протянутую руку, — достал из кармана монетку и подбросил её в воздух. Неро рассеянно проследил за ней взглядом, стараясь не слишком заметно любоваться точёными запястьями и длинными пальцами. А Грифон подхватил её и с восторженным воплем метнулся к музыкальному автомату, неизвестно как очутившемуся на станции метро и неизвестно почему до сих пор находящемуся в исправности.

— Это будет весело! — воскликнул он, вбросив монету в прорезь. Нажал на кнопку когтем и вернулся к Ви. — Зажжём! Без обид, Ви, ничего личного, но ставлю на Неро!

Зазвучали первые аккорды мелодии: громкие, дробные, частые. Фурии заметались на периферии, вспугнутые непривычными звуками, и на время затихли. Ви негромко рассмеялся и вытянул руку в сторону, позволяя Грифону устроиться на ней как на импровизированном насесте. Неро тоже не отказался бы от возможности касаться его кожи так же естественно и просто, как это делал пернатый демон, или после смерти стать тем же фамильяром и расцвести новыми графитовыми узорами на его теле. Было бы потрясающе. Было бы идеально. Лучше не придумать.

Стать частью Ви, слиться с ним — и как давно подобные мысли вышли из разряда бредовых и оформились во вполне конкретные желания? Неро упустил этот момент. И как вернуться назад не знал; не помнил, как было «до», да и воскресить в памяти не смог бы, даже если бы захотел. Но он и не хотел: желать подобного — преступление, — потому что перед ним — Ви. Хрупкий, почти что болезненный, но сильнее большинства тех, кого Неро когда-либо встречал. На щеках его умильные ямочки, в жестах — изящная неторопливость, а в глазах — личная преисподняя Неро.

Ви был рядом, и в прочих аргументах он больше не нуждался. Если ему суждено умереть и превратиться в линии чернил под его кожей, да будет так.

— Посмотрим, — тонко улыбнулся тот Грифону, но Неро увидел, как на дне зелёных глаз вспыхнул огонь азарта. И чуть было не сгорел в нём сам; успел отвести взгляд вовремя, хотя был близок, предельно близок к воспламенению. Спасся. Уцелел. До следующего раза.

— В кои-то веки услышал от птенца что-то разумное, — смешливо фыркнул он. — А ты, — и показательно, но беззлобно ткнул пальцем в сторону Ви. Рука не дрогнула. Уже хорошо, — не надейся на лёгкую победу.

— Птенца?! Да ты!.. — взвился Грифон и агрессивно взмахнул крыльями.

— Довольно, — понизил голос Ви, и от его мягкого тембра Неро зазнобило повторно. Руку он опустил очень быстро и чуть ли не спрятал за спину: кисть отчего-то мелко затрясло. Вдобавок почти коснулся чёрной кожи плаща, почти получилось, и это «почти» уже начало понемногу мучить и не давать покоя. — Теряем время.

Неро согласно кивнул и сразу же отвернулся. Он сплюнул себе под ноги, крепко сжал рукоять меча, до конца не веря, что его бесхитростную авантюру поддержали, и понял вдруг, что Грифон ошибся и это будет нисколько не весело: Ви же убьёт его. Не он сам, но хищные фурии, пожелающие непременно воспользоваться отвлечённостью Неро.

Да и как тут не отвлечься…

Ведь однажды он уже застал, как тот танцует, дразня противников. Заметил совершенно случайно; подсматривать или следить за ним даже и не думал почти — так, бросил мимолётный взгляд убедиться, что книгочей-любитель не слишком увлёкся поэзией и не стал кормом для демонов. И от увиденного чуть было не оказался размазан по стене бегемотом. Разом стало и жарко, и душно, и тесно в собственной одежде, да и не до врагов вовсе. Отвести глаз было невозможно.

Следовало прекратить пожирать его взглядом, выйти и помочь разобраться с тварями, но прервать волнующий танец было выше его сил.

Ви словно порхал. Своеобразно, с привкусом надменности и оттенком превосходства, но тем чувственнее и завлекательнее это выглядело. Он поигрывал тростью, ещё и притопывал, раззадоривая как демонов, так и самого себя. Неро и сам любил повеселиться, но то, как это делал Ви, более гибкий и тонкий, в голове не укладывалось. После того сражения Неро чуть было не ляпнул, а не ходил ли Ви в балетную школу — иначе откуда эта плавность и выверенность движений? — но вовремя успел прикусить язык. Едва не выдал себя, покорённый, очарованный глупец. И в тот раз всё закончилось до обидного быстро, скоропалительно — или он сам не заметил, как время утекло сквозь пальцы. Неро был разочарован и жаждал однажды увидеть нечто подобное снова.

Теперь же он мог лицезреть танец Ви воочию, не таясь и не скрываясь. И участвовать на равных и как оппонент, и как напарник, и, может быть, даже как партнёр.

Музыка была резкой, тяжёлой, Ви наверняка пришлось бы по вкусу что-то более приближённое к классике, но менять мелодию он не стал; а Неро было плевать, потому что его экс провокация вдруг обратилась против него самого: Ви тряхнул волосами, широко улыбнулся и первым сделал шаг к нему.

И происходящее мгновенно смешалось в красно-серой палитре событий: рёв демонов, отважившихся на повторную атаку, щелчок пальцев Ви и его выбеленные волосы, которые Неро так нравились, короткий проблеск трости — и тот уже на плече каменного голема. Двигается не в такт музыке, но в свой собственный, и смотрится восхитительно, невзирая ни на что.

Неро наглее, живее и зажигательнее, и Грифон раскатисто смеётся и ведёт счёт вслух. Неро выигрывает. Неро проигрывает, стоит ему перехватить лукавый взгляд Ви.

Фурии всполохами приглушённого красного освещают тоннель, и в рассеянном интимном полумраке поймать Ви за руку и притянуть к себе не кажется зазорным. А тот выскальзывает ловко, гибко, точно кошка, и проходит мимо Неро по рельсу на цыпочках. Трость постукивает по металлу призывно, звонко, попадая в ритм песни и сердцебиения Неро, а сам Ви не оборачивается, словно дразнит своей прямой спиной, покачивающимися бёдрами и плавными взмахами кистей; словно не знает, что Неро и без того на взводе и горит, пылает, рассыпается пеплом под его ногами при одном только взгляде на него. Вьющиеся волосы постепенно темнеют: Кошмар тает и исчезает — отведённое ему время истекло, — а пальцы бегло оглаживают набалдашник трости.

И Неро чувствует, что задыхается; ему не хватает воздуха. Ви ему не хватает ещё сильнее.

С врагами они покончили относительно быстро, и корень уже отсечён рубящим ударом Красной Королевы. Пора было возвращаться, но упускать момент не хотелось отчаянно. Музыка стихла на секунду: трек сменился, — и заиграла вновь, но разительно по-другому: намного медленнее, красивее и печальнее. Романтичная, лёгкая, приятная мелодия, подходящая лишь для белого танца и никакого иного.

Они застыли друг напротив друга, оба тяжело дышали и оба — улыбались друг другу. Неро утёр пот со лба, а Ви слизнул с губ пыль и закусил уголок рта. У него ямочка на подбородке, совсем небольшая, но Неро раньше не замечал. А тут вдруг заметил — и её, и полупрозрачный режущий край клыка — и, кажется, пропал окончательно. Света, проникающего из пролома в потолке, хватало, чтобы уловить всё те же длинные тени от ресниц, ямочки на щеках и томную неспешность в движениях.

Всё-таки не спасся. Не уцелел. «Следующий раз» настиг его куда раньше, чем Неро только мог предположить.

И музыка, волшебная музыка, под звучание которой хотелось сделать какую-нибудь глупость, о которой он потом непременно пожалеет, но будет трепетно хранить в памяти и периодически возвращаться к ней в мечтах и во снах; и наедине, как бы грязно это ни звучало.

Ви слегка нахмурился, как будто сумел прочесть его мысли, и ресницы его дрогнули. А Неро ощутил, как в его груди чернильно-чёрным — и какой же ещё оттенок ему должен быть присущ, как не этот? — цветком распускает лепестки чувство. То самое, от которого он усердно открещивался и которое старался игнорировать. То самое, толкающее на безрассудство, на безумие и слепое, неподвластное контролю, обожание. То самое, из-за которого развязывались войны и жертвам не было счёта. То самое, единственное, ужасающее до крайности и тем же прекрасное.

Любовь, именно она.

И молчать как-то вдруг стало невмоготу. Не под эту музыку и не под пристальным взглядом Ви. Прозрение не принесло облегчения и не внесло ясности, но признание уже жгло кончик языка и рвалось с губ.

Он хотел сказать ему, он был готов и даже подался вперёд, намереваясь раскрыть душу и обнажить изнемогающее сердце; поделиться всем, что имел; нет, не поделиться — отдать без остатка и душу, и сердце, и самого себя. Сдаться на милость победителю и уповать на благосклонность. Просить о последней, выпрашивать на коленях, если придётся; шептать его имя, как молитву, и целовать ему руки. Только бы не оттолкнул, только бы дал шанс.

Только бы позволил и впредь находиться рядом.

А Ви выпрямился, шагнул к Неро — близко, слишком близко, вплотную, — поднял руку и коснулся его губ двумя пальцами, призывая к молчанию. И шепнул короткое «не надо», хотя мог бы вогнать в грудь остриё трости: эффект был бы тот же.

Задыхаясь, сходя с ума из-за неопределённости и желания, из-за близости Ви и ощущения его прохладной кожи на своей, Неро неосознанно облизнул губы и мазнул кончиком языка по подушечкам пальцев.

Так он узнал, что одержимость его имеет привкус соли.

А Ви тотчас отдёрнул руку, словно обжёгшись, и отвернулся. Закинул трость на плечо и пошёл прочь, не попрощавшись. Неторопливо, как ни в чём не бывало. Как будто для него это ничего не значило. Как будто всё произошедшее было не бо́льшим, чем игра.

И чувство-цветок ощерилось шипами. Вонзилось во внутренности, во все разом: шипы оказались невероятно длинными. Достать, не убив себя, не выйдет; пытаться даже не стоит.

Секунда — и Ви скрылся за перевёрнутым вагоном, а Неро показалось, что сам он уже мёртв, уже распят чёрными шипами. Вцепившись в свитер на груди, он смял его и шумно выдохнул сквозь крепко стиснутые зубы, потому что больно было невообразимо. Потому что отчего-то именно эту боль стерпеть не получалось. Любую, какую угодно — он вынес немало, — но не эту. Неро закрыл глаза и опустил голову, по-прежнему задыхаясь от невысказанных чувств, давясь ими и обречённо, со смирением неизлечимо больного, принимая неизбежное.

Автомат закоротило, мелодия сбилась, и ноты слились в скрежещущую какофонию. А спустя несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом шагов удаляющегося Ви и хриплым дыханием Неро. Волшебство момента развеялось безвозвратно.

«Не надо». — Это и было ответом. Ви отказался от его чувств и от него самого, не пожелав и выслушать. Не позволив и рта раскрыть.

Диковинный бархатный цветок оказался ядовитым сорняком. Он пророс в его сердце и медленно убивал его, Неро, теперь уже точно, без сомнений.

И смерти прекраснее нельзя было представить.