Щебень, фрагменты бетона и битый кирпич осыпа́лись, скрипели и крошились под подошвами; осколки стекла впивались в колени и пропарывали плотную джинсовую ткань, когда Неро неловко спотыкался и падал на них, и ссаживали кожу ладони: не повезло, снова забыл надеть перчатку. Непроницаемая завеса облаков скрывала единственный источник света — бледный полумесяц, и Неро бежал почти вслепую, за что и расплачивался мелкими досадными ранениями. Лёгкая боль раззадоривала и подстёгивала его, и он цедил тихие ругательства, не сбавляя темпа.

Передвигаться по руинам города беззвёздной ночью было непросто.

Но, несмотря на нулевую видимость и сопутствующие ей неудобства, возвращаться к фургону он не собирался. Только не после того, как несколько минут назад выставил себя дураком и перед Нико, и, что важнее всего, перед Ви. Не после того, как обнажил перед ним чувства и был жестоко осмеян. И уж точно не после того, как глупо, импульсивно и так по-детски капризно сбежал.

Стоило бы не терять головы и не действовать на эмоциях, а рассмеяться, перевести всё в шутку, в дурацкий неудавшийся розыгрыш — «Посмейся, посмейся же, Ви! Ради тебя старался!» — но Неро, застигнутый врасплох, не сообразил. Не выкрутился. И своим постыдным бегством лишь подтвердил каждое сгоряча сказанное слово.

Обида всё ещё кипела в груди и захлёстывала прочие чувства, и ему не помешало бы выпустить пар, поостыть и хорошенько обдумать, как быть дальше. Кровавая бойня с демонами стала бы отличным способом сбросить груз накопленных эмоций и успокоиться. Но в первую очередь он хотел убраться как можно дальше от фургона. От Ви. И уже тогда — провоцировать тварей на открытое столкновение.

Неро преуспел в этом: пару-тройку километров миновал так точно, пусть и рассёк губу при особенно неудачном падении и разодрал джинсы на коленях. Он был неаккуратен. Подавленность притупляла остроту рефлексов. Затухающая ярость застила глаза.

Носок ботинка зацепился о низкий порожек, и Неро, не успев среагировать вовремя — мысли его были далеки от реальности, — тяжело ввалился в развалины торгового центра и плашмя упал на плитку. Локоть отозвался тупой болью, а Красная Королева от удара сорвалась с крепления и с громким скрежетом проехалась по полу. Неро скривился и попытался встать, но ушибленная рука подломилась в суставе, и он повторно уткнулся лицом в грязную керамику. И остался лежать как есть, недвижимый и часто дышащий, больше не пробуя подняться.

Обычно напористый и неудержимый, беспокойный и порывистый, сейчас он был иссушен до дна. Пуст. Надломлен и раздавлен — что те дьявольские алые цветы под копытами Гериона, в обилии растущие у корней Клипота, — но не побеждён, нет. Если бы кто спросил его, Неро ответил бы небрежно, что в его жизни не произошло ничего особенного: так, пустяки, всего-навсего наступила чёрная полоса, с кем не бывает. И сравнил бы Ви с чёрной полосой невзначай.

А та всё не заканчивалась, стлалась широкой лентой, с каждым днём туже, крепче, петля за петлёй, связывая его по рукам и ногам, и перетягивала горло. Не душила, но прилегала плотно, не позволяя забыться ни на мгновение, и дарила чувство мнимой свободы: захочешь — высвободишься, выбор за тобой. Но какое там. Под неё и волоса не просунуть, не то что ногтями поддеть: словно второй кожей стала. Неро в ловушке, в плену, умело схвачен и опутан искусно, и оставлен на заклание. Даром что праздничным бантом не украшен.

И он был готов сносить сладостную пытку и дальше; терпеть, не сопротивляясь, и молиться, чтобы она, лента-полоса, никогда не утратила насыщенности красок и не исчезла. Чтобы Ви никогда не исчез из его жизни. И в знак примирения сорвать несколько тех диких цветов Нижнего мира; скрупулёзно срезать шипы, не пропустив ни одного, и, подгадав момент, вложить длинные стебли меж страницами его книги. Тайком, как будто бы он совершенно ни при чём. А после — украдкой поглядывать, как Ви оставит себе один и станет использовать его в качестве закладки; как будет поглаживать хрупкие лепестки пальцами или прикусывать стебель в моменты задумчивости. И представлять всё то же самое: и скользящие поглаживания, и лёгкие безболезненные укусы, — но уже на своей коже.

Неро зажмурился и задышал глубже, тяжелее; завозился на полу и кое-как, с трудом, поднялся. Злость и отчаяние отступили. Он выгорел, истлел. Но коснись его рука, увитая вытатуированными узорами, — и вспыхнет снова столбом неукротимого огня. С не меньшим исступлением и жаром. Воспламенится заживо, до основания, до костяного остова: по-другому он не умел. И сгорит дотла повторно, потому что едва ли в его огне нуждался тот, кого он хотел им обогреть, защитить и оградить от невзгод.

Стряхнув с плаща приставшую пыль и мелкий мусор, Неро невидящим взглядом обвёл щербатые витрины разорённых бутиков и, пошатываясь, поплёлся к мечу.

Заинтересованные глухим ударом падения и скрежетом металла о плитку, из багровых пятен в стенах показали раззявленные пасти эмпузы. Соткались из тени и ножницы, и многочисленный отряд скудо анджело; заскрипели литыми пластинами хаосы, а адские пироманты расправили кожистые крылья и злобно заблестели красными глазками. Заброшенное место в одночасье превратилось в своеобразную арену, до отказа забитую алчущими свежей крови демонами.

Неро искал битвы — и он её получит. Вот только передумал уже: переждать в тишине до рассвета, раздобыть цветы и вернуться к фургону — это всё, чего он желал. Кирие будет волноваться. И Нико тоже, пусть и ни за что не признается ему в этом. Но её выдадут глаза: сквозь беспечную весёлость нет-нет да и промелькнёт облегчение при его появлении, и для порядка она непременно поворчит. А Ви… А Ви уже и забыл о нём, должно быть.

«Ну и чёрт с тобой, — оцарапала закованная в смирение досада; закованная ненадёжно, ослабленно: разъяришься — и вырваться ничего не стоит. — Делай что хочешь, ходи где хочешь, наплевать вообще».

Красная Королева оттягивала руку и, казалось, прибавила в весе вдвое. Неро лгал самому себе: к схватке он не был готов — растерял настрой, да и предыдущий день измотал его, а поверхностный сон на продавленном диване в неудобной позе не принёс ни трезвости мыслей, ни сил. Но враги не оставляли выбора: крепкие сложные узлы — с первого раза не разрубить ни Красной Королевой, ни даже Мятежником — демонического плетения перекрыли все возможные пути к отступлению. Неро заперт в периметре высоких стен и затерян среди безвкусных рекламных плакатов и приодетых по последней моде манекенов. Заточён в непроглядном мраке. И лишь рассеянный свет полумесяца, едва-едва просачиваясь через прорехи крыши и выбитые окна, блёкло выделял контуры силуэтов.

У Неро на поясе ни одного Бича Дьявола, а в обойме револьвера — четыре патрона, хватит на два выстрела, не больше: сбежал второпях неподготовленным, без боезапаса, не подумав о последствиях. И предсказуемо попал в неприятности. Как это на него похоже.

А скудо анджело под прикрытием пиромантов уже выстроились клином, выставили щиты и надвинулись на него. Хаосы изогнули спины, увенчанные лезвиями, и свирепо зашипели, готовые атаковать с флангов; вместе с ними заколыхались и подали голос ножницы, раздваивая вопль и истончая его до пронзительного ультразвука. Застрекотав сморщенными крылышками и нетерпеливо защёлкав жвалами, эмпузы засеменили поближе к Неро — и по полу, и по стенам, и даже по потолку; полезли отовсюду, изо всех более-менее широких щелей, и когти их оцарапывали плитку и настенные панели, оставляя в керамике и стекло-магнии глубокие борозды.

Голодные, твари наверняка весьма голодные, оттого и решились напасть скопом, а не поочерёдно, наплывами — как обычно. Но Неро не впервой.

Он размял запястье и на пробу взмахнул мечом, щуря глаза и вглядываясь в подвижные пятна света на их мордах. За свой кусочек пирога этим гнусным выродкам придётся побороться: Неро им так просто не дастся, никому из них.

— Кто готов умереть первым? — по привычке осклабился он и встал в боевую стойку. И понял запоздало, что фраза-то краденая: так изредка говорил Ви.

«Сукин ты сын, прочь из моей головы!» — сплюнул он под ноги и с надсадным рыком замахнулся Красной Королевой; отмёл мысли о Ви, сконцентрировался на битве и на действиях противников.

Предугадать каждое из них, высечь каскад искр из Превосходства и раскалённым лезвием исполосовать исчадий Нижнего мира, не получив ни царапины, — он был хорош в этом, одним из лучших, профессионалом. Опытным охотником, умеющим мастерски обращаться и с холодным, и с огнестрельным оружием, и с девайсами Нико. Способным заколоть самого опасного демона — кроме Уризена, пожалуй — даже зубочисткой, но понятия не имеющим, что делать с собственным неуправляемым сердцем. Жалкое, должно быть, зрелище.

Отвлечённый от Ви и увлечённый сражением одновременно, цельный, но разбитый вдребезги, Неро метался по павильону и дрался неистово, эпатажно, как в последний раз. Наскакивал и отступал, уклонялся, делал ложные выпады и тотчас разил зазевавшихся врагов; подпускал иных ближе и, подбросив в воздух особенно неосторожных из них, безжалостно сносил им головы.

Каждое движение выверено и точно, отточено до совершенства: он посвятил этому всю жизнь. Дыхание под строгим контролем и рассчитано до секунды. Он был великолепен, жаль только, оценить некому. Но тот самый «некому» наверняка сейчас листал пожелтевшие страницы книги и беззвучно цитировал что-то особенно запоминающееся, в безопасности и под присмотром Нико, и Неро не о чём было беспокоиться.

Так, заливая пол и забрызгивая стены и собственный плащ демонической кровью, ориентируясь больше на слух, чем на зрение, он понемногу прорубал себе путь наружу.

Полупрозрачной молочно-белой лужей растёкся по плитке и тонким швам прямоугольник тусклого света, а впереди от него из-под накренившейся вывески показался пролом в стене, перекрытый узловатыми красно-бурыми жгутами. Более хрупкими, чем в иных местах, — перерубить проще простого. И выбраться, наконец-то выбраться из этого ада, чтобы попасть в другой. Почти добровольный.

Неро воодушевился и приободрился. Совсем скоро он увидит Ви — вот он, его личный ад: все девять кругов, чистилище и семь смертных грехов разом, — рассвета ждать не станет и направится обратно к нему сразу же. Уже затосковал, уже соскучился. Найдёт нужные слова и объяснится, а после — обнимет его крепко-крепко и вспомнит о сорванных по пути и спрятанных во внутреннем кармане плаща дьявольских цветах только после того, как их несрезанные шипы оцарапают бок; скользнёт губами по скуле Ви и шепнёт на ухо то самое, животрепещущее, что так и не произнёс вслух в метро. И закрепит сказанное поцелуем. А тот пусть поступит так, как посчитает нужным.

Неро и сам не заметил, как глубоко задумался и замечтался. Расслабился. Потерял бдительность.

И за несмолкающими криками гибнущих тварей, пронзительными и закладывающими уши, не расслышал грузных шагов позади, но острую боль в спине и горячую влагу, мгновенно пропитавшую одежду, не почувствовать не смог. Он вскрикнул — больше от неожиданности, чем от боли, — пошатнулся и упал на колени, но тут же сгруппировался и перекатом ушёл в сторону. И на то место, где он находился секундой ранее, прямиком на смазанное кровавое пятно, обрушился массивный палаш и расколол плитку на мелкие части. Позвоночник Неро, замешкайся тот и задержись ещё на доли мгновения, был бы перебит не менее легко.

Прото анджело, командир рыцарей в латных доспехах, не изменился в лице и не смутился неудачи, но вновь занёс руку для удара, и лезвие его клинка отбросило подвижный влажный блик; кровь Неро добавила последнему яркости. А сам Неро привалился к витрине, тяжело дыша, и слизнул проступившую сукровицу из глубокой царапины в уголке губ: всё-таки зацепило осколком керамики. Стараясь не обращать внимания на резкую боль в пояснице, на подкатившую к горлу тошноту и жидкость, сочащуюся из раны и наверняка марающую стекло жуткими разводами, он упёр наконечник меча в пол и взвёл акселератор.

— Моя очередь! — И искривил губы в угрожающем оскале.

Превосходство с готовностью взревело, и тонкий запах бензина, изредка подтекающего — так и не починил механизм и Нико не попросил: не до того всё как-то было, — вдруг усилился в разы. Жидкое пламя заструилось по жёлобу клинка книзу, но языки его потянулись и наверх, к мотору, к рукояти и кисти Неро, не защищённой перчаткой, и обожгли пальцы.

Неро ахнул и дёрнулся, чуть было не выронив оружие: так быть не должно, такого прежде никогда не было. Красная Королева загорелась, но вся целиком, а не только там, где положено; превратилась в гигантский пылающий факел.

— Какого?.. — ошарашенно выдохнул Неро, наскоро сбавляя обороты и пытаясь не допустить непоправимого, а в следующую секунду Превосходство не выдержало — исчерпало запас прочности, очевидно — и взорвалось.

Окатило его воспламенившимся горючим — жарко, до чего же жарко и больно! — и огонь перекинулся и на руку, и на плащ, и частично — на лицо. Мелкие детали повреждённого механизма брызнули разогретой шрапнелью и рассекли переносицу и ссадили щёку, впились в кожу и разорвали воротник и рукав. Взрывная волна вынудила прото анджело отступить; сбила адского пироманта, кружившего над головой Неро, и тот сдетонировал и обдал его горячими зловонными внутренностями. Неро же вдавило в витрину, но он устоял: стекло позади него оказалось утолщённым и выдержало удар; испещрилось паутиной трещин и гулко задрожало, но не рассыпалось.

Ослепший от яркости пламени и боли, боли нестерпимой, он взвыл и отшвырнул объятый огнём меч. И тотчас получил подсекающий удар палашом по ногам и завалился на пол. Прото анджело не медлил — его тяжёлые шаги неумолимо приближались, становились громче и чётче и сулили погибель: больше его оружие не промахнётся, не по столь лёгкой и беззащитной цели. А Неро не было ни до него, ни до прочих демонов, мгновенно окруживших его сплошным кольцом, дела. Он полыхал; он задыхался из-за дыма, густого и плотного, отравляющего воздух и обжигающего дыхательные пути, и собственных криков; он умирал, умирал медленно, мучительно и страшно.

Сгорать заживо на деле оказалось куда менее романтично и куда более ужасно, чем в мечтах о Ви. Вот она — его чёрная полоса во всей своей жестокой красоте.

Неро рычал и скрёб ногтями ткань, и раскаляющиеся заклёпки, дотрагиваясь до кожи, плавили и клеймили её багровыми пузырящимися отметинами. Содрать с себя залитый бензином плащ одной рукой — и то воспламенённой — невозможно. И запах, отвратительный запах, перебивающий даже дым и зловоние павших демонов: палёных волос, тлеющей ткани и гари, — усиливался с каждой секундой. Кажется, ещё совсем немного — и запахнет жареной плотью.

Его пнули в живот; затупленные когти ощутимо полоснули по боку, и Неро съёжился на полу и попробовал отползти — слепо, на ощупь, куда угодно. Как будто это могло помочь. Как будто от огня, въевшегося в забрызганную горючим кожу, можно было сбежать. Рядом щёлкали ножницами одноимённые демоны, и лязгал зубами хаос; скрежетала хелицерами эмпуза, пытаясь прогрызть ботинок, и настойчиво тащила Неро на себя и не позволяла ему уползти.

Но разве мог он в таком состоянии убежать и скрыться, сделать хоть что-то; защитить себя? Не выхватить револьвер, потому что удержать его невозможно: ладонь обожжена и всё ещё горит, да и барабан пуст, — но забиться в угол и умереть там. И не более того.

Прото анджело безжалостно сразил хаоса, преградившего путь, выступил в первые ряды и наставил на Неро палаш. Остриё было нацелено ему в висок и касалось волос. Но Неро ни его, ни остальных тварей, ощеривших гнилые зубы в предвкушении славного пира, уже не видел: глаза его закатились, дыхание рваными хрипами вырывалось из груди, всё тише и беспорядочнее.

«И с Ви поругался перед уходом…» — Знал бы, что всё так обернётся, поступил бы иначе, да что толку ворошить прошлое: обширными ожогами метило его не оно, а алчное пламя, которому были безразличны мысли того, кого оно пожирало. Неро — всего лишь топливо для него. И он уже почти не сопротивлялся.

Грохотали стальными латами скудо анджело, группируясь позади командира, и ножницы завывали и пели Неро погребальную песнь, а пироманты беспорядочно кружили над ним и визгливо грызлись меж собой, точно стервятники, заранее деля добычу. И в контраст какофонии разрозненных звуков тихо, на грани слышимости, потрескивал огонь. Размеренно.

И успокаивающе.

«Потерпи, Неро, осталось совсем чуть-чуть…»

Поджариться на собственном мече, да ещё и в двух шагах от выхода — Данте бы со смеху умер, если бы узнал, как он погиб. Но умирал не Данте. Умирал Неро. И ему не было смешно. В перерывах между вдохами он истошно выл от боли — к чёрту гордость, он здесь совсем один, никем не услышанный, — или беззвучно сипел, теперь уже и не понять; вяло катался по полу, безуспешно пытаясь сбить языки пламени и вырваться из хватки эмпузы, и елозил виском по лезвию палаша, невольно раня им самого себя — лицо заливалось мгновенно сворачивающейся от жара кровью. И запоздало клял собственные гордыню и обидчивость, что загнали его в это гиблое место.

Неро сотни раз рисовал себе воображаемые картины смерти, одна героичнее и эффектнее другой, но он и представить не мог, что всё произойдёт настолько глупо и унизительно. Оставалось надеяться, что его обугленный труп растащат демоны и никто об этом никогда не узнает. Вместо легендарного охотника на демонов он станет легендарным кретином с румяной корочкой; горячей закуской для эмпуз. Уж лучше считаться пропавшим без вести.

Похоже, от болевого шока у Неро начались слуховые и зрительные галлюцинации: что-то гулко громыхнуло, неожиданно и страшно, и под потолком заискрило серебром и неоново-фиолетовым. Он приоткрыл глаза и едва успел заметить, как град призрачных тростей-игл обрушивается вниз, пронзая скопившихся вокруг него врагов и пригвождая их к полу. Досталось и той надоедливой эмпузе, жующей ботинок, — наконец-то оставила его в покое, тварь.

Со звонким металлическим лязгом пятеро скудо анджело и сам прото оказались отброшены к противоположной стене гладкими чёрными стеблями-конечностями, выросшими буквально из швов между квадратами плитки. Зашелестели перья — знакомо, Неро уже где-то слышал подобное, — и адские пироманты набросились на нарушителя, но с криком отпрянули, поражённые электрической сферой.

Это не было похоже на киноленту жизни, проносящуюся перед глазами в последние её мгновения, но выглядело зрелищно.

Однако досмотреть до конца — того самого конца — ему не позволили. Неро перевернули на живот и придавили к полу, лицом вниз, грубо, больно, но быстро; торопливо срезали горящий плащ — Неро сдавленно застонал, когда задели глубокую рану на его пояснице — и отшвырнули лохмотья в лицо подоспевшим ножницам. А после ударили чем-то мягким. Раз, другой, третий — и языки пламени погасли. Тяжесть исчезла так же внезапно, как и появилась, и Неро вновь оказался перевёрнут на спину. И тогда-то он окончательно уверился, что уже мёртв, уже преодолел точку невозврата, потому что над ним — Ви с белыми наэлектризованными волосами, восхитительно приподнятыми, и глаза его отливают краснотой; торс обнажён, без единого следа чёрной краски, но с более тёмными контурами татуировок — Неро хрипло закашлялся и, если бы не жгучая боль, терзающая его, ущипнул бы себя, чтобы удостовериться в реальности происходящего, — а дымящийся кожаный плащ перекинут через сгиб локтя. Им же он и сбивал огонь с Неро.

Да вот только не сбил полностью, видимо. Неро пылал. Не снаружи, пусть там живого места практически не осталось, но внутри, под кожей, от одного лишь взгляда на него — такого.

«Проклятье, как же ты красив…»

И осознать, томясь в полубреде, что та тяжесть означала: Ви оседлал его, чтобы обездвижить, — невероятно и шокирующе. Пьяняще. Лучше всякой анестезии и анальгетиков. Может, Неро стоило раньше поджечь себя, чтобы дать толчок их отношениям?..

— …еро, Неро, слышишь меня? — склонился к нему Ви практически в упор, и в его светящиеся алым глаза он смотрел бы не отрываясь. — Понимаешь, что я говорю?

— У тебя идиотская привычка приходить либо слишком рано, либо слишком поздно, ты в курсе? — разлепил спёкшиеся губы Неро и попытался выдавить ироничную улыбку. Как будто всё в порядке; как будто нет ни одного повода волноваться, а случившееся — так, обыденность, ежедневная рутина, не заслуживающая внимания. Но нижняя губа треснула в двух местах, и крупные капли крови потекли по подбородку и шее, перечёркивая иллюзию нормальности влажными дорожками тёмно-красного. А вокруг гремела ожесточённая битва демонов-фамильяров с их свободными сородичами, и время и численность были на стороне последних. — Как бы там ни было, не думал, что скажу это так скоро, но… я рад тебя видеть.

— Хорошо, — с облегчением выдохнул Ви и беспокойно обернулся, когда над их головами в опасной близости пронёсся пиромант, преследуемый Грифоном. — Встать сможешь? Нужно убираться отсюда: где-то здесь гнездо, может, и не одно, но искать некогда, а меньше их не станет. К слову, — он вернул взгляд Неро и, бегло осмотрев его, нахмурился, — тебе зелёные осколки не попадались?

Неро скривился. Зелёные осколки демонической крови та ещё дрянь; содержат секрет каких-то желёз демонов — Нико упоминала о чём-то подобном, но он не слушал: кому это вообще может быть интересным? — и, растёртые в порошок, хоть и щиплют невыносимо, но ускоряют регенерацию весьма недурно. Неро бы точно не помешало несколько таких. При условии, что он находился бы при смерти.

— Всё настолько плохо?

— Нет, — замялся Ви и опустил глаза на свои руки. Пальцы, крепко вцепившиеся в плащ, мелко дрожали. Неро накрыл их своей ладонью не раздумывая.

«Ш-ш, ты здесь, и всё хорошо. Теперь всё хорошо», — хотелось ответить; утешить и подбодрить. Соврать, если потребуется. Но сильнее всего — прижать к губам костяшки пальцев, пропустить их дрожь через себя и заглянуть в глаза надолго, так, чтобы погрузиться и не вынырнуть; чтобы разом избавиться и от боли, и от воспоминаний о ней.

Но вместо этого:

— Может, и попадались, не видно же ничего, — наигранно беспечно пожал он плечами и тотчас зашипел от пронзившей спину боли. Прочие раны мучили не меньше ожогов и вынуждали контролировать каждое движение, чтобы не растревожить их. — Да ерунда это всё. Когда Уризен оторвал мне руку, было в разы паршивее.

Реакция Ви поразила неоднозначностью.

Он содрогнулся и поспешно высвободился, и рука Неро зависла в воздухе и, больше не находя встречной опоры, обессиленно упала на пол. Ви съёжился, ссутулился, как будто пытался стать меньше ростом. Зябко повёл плечами и накинул плащ, безнадёжно испорченный прожжённой на воротнике дырой; Неро отдал бы ему свой, если бы тот уцелел. Запахнул полы, точно хотел закрыться, спрятаться в нём, исчезнуть, и не мог. Точно виной всему был Неро, пристально следящий за каждым его движением. Или он сам.

— Мне… жаль, — одними губами прошелестел он, но Неро услышал.

И на душе стало как-то легче и тяжелее одновременно. Он спугнул Ви, сказал что-то не то и снова всё испортил. Уже в который раз. Но видеть, как Ви тревожится о нём, было чем-то несравненным.

Его волосы белоснежными волнами ниспадали на лоб и прятали глаза, крылья носа трепетали, а губы… Неро сглотнул и шумно выдохнул, не зная, куда деть самого себя. Ви нервно покусывал нижнюю губу, и каждый промельк режущего края резцов отзывался внутри Неро чем-то царапающим. Губы покалывало не то из-за ожогов, не то из-за нестерпимого желания ощутить эти укусы самому. И добавить парочку от себя лично.

Пульс участился, бьющейся жилкой предательски выдавая его состояние, а грудь захлестнуло вожделением и всепоглощающей нежностью. Ви был очарователен. Но его вид мог обмануть разве что незнающих, Неро же ценой разбитого сердца был поставлен в известность первым: Ви — не невинная овечка, каковой мог казаться, но хищник, волк в овечьей шкуре. И Неро многое бы отдал, чтобы его приручить.

Нынешнее же поведение Ви, столь непривычно подавленного, потерянного и оробевшего, тешило самолюбие и дарило проблеск надежды. Значит, ему не всё равно. Значит, шанс ещё есть.

— А, да забей.

Неро попробовал встать, но не сумел: конечности не слушались, суставы ломило от боли, а кожа растрескивалась в местах растяжения, — и неуклюже завалился назад. Успел прикусить язык, чтобы не выдать себя мучительным стоном: незачем лишний раз волновать Ви. Смерть больше не страшила его, Ви был рядом — и настроение понемногу улучшалось, так что Неро старался выглядеть невозмутимо и самодостаточно. Тело ощущалось хрупким и неподвижным, словно шевельнись он повторно, и рассыплется обугленными головешками. Обычный человек не выдержал бы наверняка, но Неро был всё ещё жив. Да и умереть под обеспокоенным взглядом Ви он не был против. А тот поджал губы — Неро даже пытаться отвести взгляда не стал и неосознанно повторил его жест, размазывая кровь по своим — и попробовал приподнять его за плечи.

— Какого чёрта ты здесь вообще забыл? — процедил он сквозь зубы, чтобы хоть как-то заглушить новый приступ жгучей боли. Ви действовал осторожно, но им следовало спешить, а ожоги на теле Неро были слишком обширными, чтобы имелась хоть малейшая возможность свести неприятное к минимуму.

— Нико выставила меня за дверь и предоставила выбор: или я возвращаюсь вместе с тобой, или вообще не возвращаюсь, — по-прежнему пряча глаза, ответил Ви и просунул руку Неро под поясницу. — Давай, обхвати меня за шею.

— Ну да, конечно, это вполне в её духе, — с разочарованием протянул Неро, цепляясь обожжённой кистью за плечо Ви. И это могло быть единственной причиной, по которой он отправился за ним. Не потому, что сам того захотел. Не потому, что Неро был ему небезразличен. Да вот только подрагивающие пальцы и опущенный — и всё ещё не поднятый — взгляд минутой ранее не вписывались в общую картину. И Неро хмыкнул язвительно в отместку, за сарказмом пряча наболевшее и бегло поводя подушечками пальцев по гладкой коже, как будто намекая: — Не знал, что ты бываешь таким покладистым.

— Временами, — скрыл улыбку Ви и дёрнул плечом, приостанавливая скользящие прикосновения. Он шагнул вперёд осторожно, на пробу, проверяя, выдержит ли Неро. — А я не знал, что ты так хорошо разбираешься в творчестве Блейка.

— Даже не начинай, — закатил глаза Неро и, стиснув зубы, медленно последовал за Ви. — Если пришёл добить меня, то можешь не тратить время зря: как видишь, я и сам неплохо справляюсь.

— «Дождусь, скорбя, когда мой час придёт, умру, и память обо мне умрёт», — нараспев процитировал Ви.

— Да-да, типа того.

Забавно, до какого же отчаяния он дошёл, что шутить с Ви о растоптанных им же чувствах станет избавлением от боли. И страшно, что это уже начало казаться забавным. Нормальным. Как будто бы всё верно и так и должно быть.

Выбор прост: смейся или умри. Умереть было легко, за этим дело не станет, уж точно не в этом богом забытом месте. Но, обнимая Ви за шею и тяжело наваливаясь на него из-за слабости в коленях, слыша его частое дыхание и звон трости, задевающей плитку, жить хотелось как никогда сильно. И поэтому Неро смеялся. Пусть и готов был испустить дух в тот же час.

Они остановились, и Ви пропустил вперёд Тень. Тугими нитями-тяжами вились и перекрывали проход путы демонического плетения, те самые, до которых Неро когда-то, кажется, в другой жизни, пытался добраться, но не сумел.

Демон приник к полу и сразу же выпрямился, расширился и распался надвое громадной пастью; с характерным хлюпающим звуком рассёк ветвистые сосуды. Лунный свет, более не встречая преград, свободно хлынул в помещение, и Неро сощурился, ослеплённый с непривычки. Путь оказался свободен. Даже не верилось.

Позади прикрывал Грифон, выкрикивая бессмысленные ругательства и заливаясь хохотом — хоть у кого-то было хорошее настроение, право, — и Кошмар, выжигая противников широким лучом, не оставлял им и шанса приблизиться. Бликами в глазах Ви сияла надежда.

— Знаешь, мне бы стоило обидеться, что ты решил устроить барбекю и не пригласил меня, — вдруг иронично хмыкнул он, а Неро не смог сдержать ответной улыбки.

Ви пробовал острить, и это было чем-то новым. Интересным. Он раскрывался, понемногу позволял Неро узнать о себе чуть больше; позволял касаться своей кожи и не брезговал прижимать его к себе, обожжённого и наверняка дурно пахнущего. Пытался разрядить атмосферу циничной шуткой и полуулыбкой. Но голос его был напряжён. Дрожал, точно туго натянутая струна. Кого он хотел обмануть этой неумелой издёвкой: самого себя или Неро?

«А ты бы пришёл, если бы пригласил?» — вертелось на языке провокационное. Как будто бы Ви и впрямь явился, если бы он позвал его на пикник.

Живописные завитки облаков на голубом небосводе, тёплое летнее солнце и лучи, скользящие по примятой траве, представить было на удивление легко. Как и клетчатую скатерть, расстеленную на ней, корзинку с провиантом и Ви, одетого в простую футболку-поло и чёрные джинсы. А Неро в дурацком жёлтом фартуке с котятами, просто потому что другого не нашёл, умело переворачивает лопаткой стейк и тихо фыркает, когда Ви бесшумно подходит сзади и обвивает руками его талию. И прижимается грудью к спине, плотно, жарко, но будто бы невзначай; кладёт подбородок на плечо и щекочет щёку Неро дыханием; словно заглянуть ему за плечо и проверить готовность мяса — единственное, что его интересует. А руки его между тем скользят всё ниже. И ниже. И ниже…

Завитки облаков на голубом небосводе действительно живописны. Неро убедился бы в этом, если бы поднял голову. Но он следит не за ними, не за подгорающими стейками и ползущими по траве тенями, а за пальцами Ви. Музыкальными, длинными и тонкими, дразняще поглаживающими серых котят на фартуке. Его руки трепетны и ласковы; действуют неторопливо, умело и способны довести Неро до исступления даже этой почти невинной лаской. И Неро жмурится от удовольствия и таки запрокидывает голову. А там, в вышине, — монохромная чернота потолка, скрывающая и звёзды, и луну, и воображаемые курчавые облака.

Вернуться из прекрасных грёз в задымленный торговый центр, кишащий демонами, и в собственное израненное тело неприятно до крайности. К Ви, который прижимался к нему, но не так, совсем не так, как того хотелось бы: как парой секунд назад в воображении; как никогда — в реальности.

Горечью пепла и золы на языке почувствовался предполагаемый ответ. Этому не бывать. Никогда не бывать. И жжение во всём теле как будто бы усилилось.

— …весьма оригинальный способ лишиться второй руки, — продолжал отвлекать или отвлекаться Ви, опираясь о трость и вновь давая короткую передышку и себе, и Неро. — Уризен… оценит такого противника.

Неро не ответил. Ещё несколько шагов — и они выберутся. Улыбаться больше не было ни сил, ни желания. Порез на пояснице простреливало болью из-за чрезмерного давления, но об этом он Ви не скажет: тот и так старается изо всех сил, даже разговорами пытается его занять, только бы отвлечь от боли, — и остальные раны горели и обжигали, беспокоили не меньше; изнуряли его, изматывали, лишали последних сил. Перед глазами стлался густой туман, в горле саднило, и дышать становилось всё труднее.

Ви тоже было нелегко. Он следил за действиями фамильяров и направлял их; буквально волоком тащил Неро, который был гораздо тяжелее его, и цеплялся за трость, словно за то единственное, что удерживало его на ногах. Может, так оно и было. Неро слышал его свистящие вдохи и рваные выдохи, чувствовал, как напрягаются мышцы и кожа покрывается испариной, и вдруг подумал, что тот не выдержит, не сможет, не справится и бросит его умирать здесь. Они ведь и на улицу-то не выбрались, но уже оба изнемогли.

И в безотчётном стремлении не допустить подобного исхода Неро приник к Ви ближе, хотя, казалось бы, куда ещё; доверчиво уткнулся ему в шею, в пропахший дымом воротник, а Ви сжал пальцы на его боку, точно понимая его страхи и опровергая их.

«Не оставляй меня».

«Никогда. Никогда не оставлю. Держись».

И его отпустило.

Неро хотел защищать Ви и оберегать его, но выходило всё наоборот. Бестолковый из него получился защитник. Балласт. Мёртвый груз. Прав был Данте.

Свет в проломе стены погас неожиданно для них обоих: его перегородила массивная фигура. Знакомая, легко узнаваемая, век бы её больше не видеть. Неро похолодел, а Ви судорожно вцепился в него и рывком оттащил назад, потому что перед ними — погибель. Враг, потрёпанный, едва живой, но всё ещё способный на жестокость; один из сильнейших.

Прото анджело с раздробленным рогом, висящим на тонкой перемычке, и лицом, превратившимся в кровавое месиво, смотрелся жутко. Гротескной статуей, изуродованным, сломанным манекеном из тех разгромленных бутиков, в которых недавно сражался Неро, но страшнее в разы. Тень вздыбила загривок и выпустила щупальца-хлысты, а тот сделал молниеносный выпад и пронзил её палашом; сразил, показательно нанизал и отбросил оставшийся от неё сгусток в сторону. И наставил забрызганный свежей кровью клинок на Неро.

«Ты следующий». — Прото — не жилец, но не жилец, решивший довершить начатое и унести с собой и Неро, и Ви разом.

А Неро высвободился и оттолкнул Ви быстрее, чем тот успел среагировать. Лишённый опоры, тотчас рухнул на колени перед противником; простёр руку, как в дешёвой драматичной постановке, перегораживая ему проход, и зло сплюнул кровавую пену:

— Ну давай, сука!

— Неро, нет! — Оклика Ви он почти не слышал. Струна достигла предела своего натяжения и лопнула; голос Ви сорвался на середине фразы и затих. Но палаш уже нёсся к своей цели — шее Неро, — и короткий возглас ничем не мог ему помешать. Ничем не мог помочь Неро.

А Неро обернулся к Ви, чтобы последним, что он увидит, стал он.

— Не смотри, — прошептал, улыбаясь виновато и неловко. — «Прости, что не оправдал надежд. Прости, что не принёс тебе голову Уризена на блюде. Прости, что тебе придётся разбираться со всем этим дерьмом в одиночку».

В глазах Ви, потемневших и стеклянных, страх и взявшаяся из ниоткуда мрачная решимость. Волк сбросил личину невинности и обнажил клыки. И ради этого стоило умереть. Ради одного такого взгляда, предназначенного ему, Неро.

Он заслужил снисхождение и признание. Наконец-то заслужил.

Тяжёлый удар не принёс новой боли; Неро почти не удивился: ему и своей было предостаточно. Но пол покачнулся, испещрился сетью глубоких трещин, раскалывающих керамику на мозаичные фрагменты; стены заходили ходуном, а с потолка посыпалась штукатурка. Неро отчего-то не погиб, отчего-то продолжал дышать и смотреть в бездонные зелёные глаза. И не мог насмотреться; не мог надышаться, утопая в них.

С пробитым черепом свалился замертво прото анджело. Кошмар отряхнул кулаки и растёкся вязкой лужей, просачиваясь сквозь разломы пола. Своё дело он сделал.

Ви обессиленно опустился на пол, на четвереньках подполз к Неро и устало привалился к нему, сотрясаясь крупной неконтролируемой дрожью. А Неро развернулся к нему корпусом, всё так же, стоя на коленях. И протянул руку — бездумно, просто потому что должен был, — положил ладонь ему на затылок и привлёк к себе. Заставил Ви пригнуться и умостил подбородок на постепенно темнеющую макушку, чтобы успокоить; чтобы защитить и уберечь. Оружие держать он был не в состоянии, но закрыть собой, как живым щитом, по-прежнему был способен.

«Не оставляй меня».

«Никогда. Никогда не оставлю. Держись». 

Неро отодвинулся ненамного и утешительно поцеловал Ви в лоб.

А через мгновение пол покачнулся повторно, разверзся и рухнул, увлекая их двоих вниз под надрывный крик Грифона.