Маринетт успела поверить, что этот бой точно пройдёт и завершится без проблем — начиналось-то всё как нельзя хорошо. Да, с дротиком пришлось повозиться, но где наша не пропадала? Она придумала, как использовать предмет и почти сделала это, но не рассчитала время и в итоге чуть не перевоплотилась обратно прямо в воздухе. Кот крикнул, что выиграет немного времени для неё и помчался напрямик к акуманизированному, а Маринетт спрыгнула с крыши дома вниз и спряталась за мусорные баки в последнюю секунду.

Тикки в сумочке жадно поглощала кокосовое печенье, испечённое Томом сегодняшним утром, пока Мари искала более укромное место для повторной трансформации. Такая рассеянность напрягала её, и напрягала сильно.

Ещё бы!

Промахов со временем она никогда не допускала только из-за того, что просто не подумала. Ну правда, Маринетт далеко не первый год охраняла покой Парижа в качестве Ледибаг, и Хранителем была тоже немало, чтобы вот так опростоволоситься… К тому же, с каждым годом время до обратной трансформации увеличивалось, и если раньше это было пять минут, то с недавних пор они с Котом установили новый рекорд — тридцать. Тридцать стабильных минут и ни секундой меньше, казалось бы, но…

— Маринетт, я готова, — подала голос Тикки, выбравшись из своего укрытия. Девушка кивнула, вынырнув из мыслей, тихо выдохнула слова трансформации, и вот тогда уже начались неприятности.

Первое, что встревожило больше всего — координация. Не то, чтобы Дюпен-Чен от природы обладала чудесами ловкости, но Ледибаг не знала такой проблемы. Раньше. До падений, к счастью, дело не дошло, однако телом управлять стало сложно. Пришлось приложить примерно в три раза больше силы, чтобы добросить йо-йо до нужного места, а отталкиваясь от земли Леди чувствовала себя на добрый десяток килограммов тяжелее, словно к ней невидимую гирю привязали. Ноги не слушались, будто ватой набиты, и руки такие слабые...

— Тикки, что мне делать? — в панике зашептала Ледибаг, понимая, что квами не может помочь.

Кот, решила она, и он был единственным, что заставило её подавить страх и взять себя в руки. Нельзя подавать виду. Нельзя показывать Коту, что что-то идёт наперекосяк, и эта внезапно вспыхнувшая мысль собрала рассыпающийся растеряностью разум воедино, направив все силы на самоконтроль.

— Ладно… Представим, что я попала под атаку акумы. Акума замедлила движения, а победить её в любом случае придётся. Вот так-то лучше. Ты Ледибаг, Ледибаг всегда со всеми справляется. Не думай о плохом! — бормочет под нос, успокаивая саму себя, пока возвращается на поле боя. — Не думай…

Не думай и позволь Нуару сделать всю работу по части грубой силы за тебя. Просто очисти акуму и постарайся не убиться.

— Ледибаг, — пока враг отвлёкся на обычных жителей, Кот метнулся ей навстречу и теперь бежал рядом. Неужели что-то заметил? Она ведь пыталась держаться изо всех сил, — для такого лёгкого противника мы слишком долго возимся. Пора бы его усмирить, что скажешь?

И подмигнул.

Пронесло.

К счастью, то ли удача сегодня к ней вернулась, то ли дело было в спешащем куда-то напарнике, но после повторного перевоплощения победа не заставила себя долго ждать. Маринетт даже толком участие принимать не пришлось — Нуар нырнул в бой с такой скоростью, что Талисман Удачи не успел понадобиться. Незадачливый стилист рухнул на колени, непонимающе уставившись на супергероев, а дальше всё как по сценарию: стукнулись кулаками, утешили бедолагу и скрылись в разных направлениях.

За время сражения Мари оказалась на достаточно большом расстоянии от клиники и в любом случае не успевала на приём, однако когда вытащила из сумочки телефон — обнаружила смс от администратора о переносе записи в связи с нападением акумы в их районе. Теперь у неё был целый час, чтобы спокойно дойти до больницы и полные людей улицы, чтобы не выслушивать лекции Тикки о том, как безрассудно она повела себя сегодня.

И это, конечно, к лучшему, потому что было о чём подумать.

Как минимум о том, что все её утешения нелепы. Оптимизм далеко не всегда является панацеей от всех бед, и уж тем более от неведомых болезней мозга, последствия которых Дюпен-Чен ощущала всё больше с каждым днём. Она в первое время пыталась отрицать очевидное, мол, ничего страшного же не происходит, верно? Ну, подумаешь — голова болит… У всех болит, но никто же не умер еще от этого? Ну, подумаешь — зрение помутилось… Что, ни у кого такого не бывало?

Но потом она отправилась в бессознательный свободный полёт с крыши, едва пойманная Нуаром. Сейчас костюм слетел раньше времени, ноги не слушались. Такого со здоровыми уже не случается, да? Для супергероя подобные слабости просто непростительны. Она могла и дальше продолжать бороться с собой, придумывать отговорки и ободряться словами о скором улучшении, но лучше не становилось, а на силе воли далеко не уехать. Будь Маринетт обычным человеком, она могла бы жалеть и оплакивать своё печальное состояние здоровья, однако как Хранитель… было ли у неё время на такие бессмысленные действия?

Что-то внутри подсказывало, что сегодняшнее посещение врача ясности в жизнь не внесёт, может быть дело даже не в болезнях? Может, ей не следовало так часто соединять разные Камни Чудес вместо того, чтобы найти новых героев взамен старым, личность которых больше не была тайной для Бражника? Могла ли причина её состояния быть в этом? Из-за подвержения столь огромной нагрузке тело начало уничтожать само себя — это имело смысл, если разобраться.

В любом случае, ей нужно быть готовой ко всему.

Тикки права: вести бой как Ледибаг слишком рискованно, и тут уже дело не в её жизни, а в жизни Кота и самой Тикки. Из-за любой оплошности они могут оказаться в опасности, и этого следовало избегать любой ценой. До тех пор, пока Бражник и Маюра будут терроризировать город, должны быть герои, способные защищать. Маринетт же не могла защитить даже себя.

Всё это привело её к одной единственной мысли, из-за которой из глаз вдруг брызнули горячие слёзы. Совершенно неожиданно для неё самой, прямо на улице; она это поняла только тогда, когда сердобольная бабушка, шедшая навстречу, спросила, почему она расстроена и не нужна ли ей помощь. Но чем можно было помочь сердцу, всё ещё отчаянно трепыхавшемуся где-то в груди, что с каждым ударом не кровь гнало по венам, а болезненное осознание?

Она больше не может так.

Она больше… не может быть Ледибаг.

И никаких «вряд ли», «возможно» и «скорее всего» не могло быть. Маринетт сама не знала, отчего так сильно в это верила, просто… чувствовала, наверное. Она чувствовала конец. Так ясно, как никогда и ничего не чувствовала. Он подступил мягко, неожиданно, но оглушил резко и не церемонясь.

Она больше не может быть Ледибаг.

Вот и всё.

— Маринетт, я должен сказать Вам, что в данной ситуации мы бессильны. Результаты повторного обследования не показали ничего нового… Вчера я связался с той зарубежной клиникой, они готовы принять Вас, нужно только оформить документы. Вы подумали насчёт моего предложения? Боюсь, с решением нельзя затягивать, время совсем не работает в нашу пользу.

— Да… — кивает брюнетка, бездумным взглядом рассматривая настенные часы, которые ритмично отсчитывали секунды. — Да, я подумала.

Вечером она отправила на патруль Розу в помощь Нуару, забилась в угол кровати и, завернувшись по уши в одеяло, закрыла глаза. Слёз не было, тёмно-фиолетовых бабочек вокруг не наблюдалось тоже. Но где-то в груди разверзлась чёрная бездна.