Он был уверен, что находится в 1844 году. Иначе и быть не могло.

Казалось, глаза всё ещё жгло от вздымающегося пламени и клубов чёрного дыма. Он помнил, что ещё несколько минут назад пытался выбросить тлеющие книги из окна храма в снег, чтобы спасти историю Ордена и бесценные знания, собранные за сотни веков их предшественниками. Кожа на его руках трескалась от жара и нестерпимо горела, но выдержка, обретённая за годы обучения, не позволила обратить внимания на это. Сознание помутилось, когда мужчина перебрасывал очередную партию рукописных гримуаров через окно, последним его воспоминанием стали их тлеющие страницы на фоне слепяще-белого снега.

Когда он открыл глаза снова, кожа на его руках была здоровой, а все книги ровным рядом покоились на полках, словно ничего и не бывало.

Мао Шен был молодым членом Ордена, рождённым в клане потомственных Хранителей. Их ветвь семьи владела одной из многочисленных шкатулок, Камни в которой были направлены не на борьбу со злом: часть из них воздействовала на время и пространство, другая — на взаимодействие с и между людьми. Эта группа квами была крайне полезной, пусть и не столь древней и сильной, как Тикки и Плагг — первые из них, на которых строилось мироздание. Силы Созидания и Разрушения даже сравнивать с другими было бессмысленным занятием.

И тем не менее, за свои 22 прожитых года (не считая почти двух сотен, проведённых в забвении) Шен множество раз убеждался, что эта шкатулка попала к нему в руки не случайно.

Возвращаясь к событиям прошлого, когда он только очнулся и обнаружил, что стены храма по-прежнему стоят на месте, а здешние обитатели и книги со шкатулками, целые и невредимые, находятся на своих местах, Шен задался вопросом: а не было ли всё это кошмарным сном? Ещё не выветрился горький запах гари из его носа и рта, слишком живыми были и воспоминания.

Я отправил мальчишку Ван Фу с последней уцелевшей шкатулкой, Первозданной — ну не удача ли? — и главным гримуаром. Надеюсь, он спасёт хотя бы их, глупый ребёнок!

Всё ещё эхом проносились последние причитания старого монаха — вскоре его завалило горящими обломками. Шен точно видел эту ужасную картину, однако теперь монах был рядом — живее всех живых, пусть и такой же растерянный. А шкатулки, гримуара и Ван Фу — нет.

Тогда-то и стало понятно, что никаким сном это не было.

Личное оскорбление наносило то, что Ван Фу был его учеником. Его личным провалом.

Как бы то ни было, Шен выбросил из головы мысли о нём, потому что им всем предстоял период серьёзной тяжёлой адаптации к новым условиям мира. Монахи и старшие представители Ордена отделались малой кровью. Они и раньше не покидали храм, поэтому привыкнуть к другой цифре на календаре было не таким уж сложным мероприятием — всё остальное осталось прежним. Другое дело — группа активных и молодых участников, в обязанности которых входило так же тесное взаимодействие с простыми людьми.

Прошло почти два века.

Почти два века, да только дела Ордена оставались прежними. Им всё ещё было необходимо отыскать всех кальти, разбросанных по миру, что было совсем не просто сделать. Главная книга заклинаний должна была вернуться на своё место и шкатулка, конечно. Это сулило долгие поиски. Взаимодействие с людьми.

Новый мир был слишком… шумным. Ярким. Шену хотелось забиться в угол, и только внутренний стержень не позволил дрогнуть и поддаться слабости. Его пугали броские вывески, тысячи громких машин, огромные экраны с рекламой на высоких зданиях, которые, казалось, достают до неба. Люди выглядели иначе — в своей одежде он не был похож ни на одного из них. Люди говорили иначе. Это всё ещё был китайский, но… совсем другой.

Позже на совете Ордена было принято решение отправить его и нескольких других парней в этот старый новый мир для обучения деталям и тонкостям бытия.

Шен на удивление быстро втянулся. Для начала ему нужно было сделать что-то с языком, поэтому самой лёгкой мишенью ему показались старики, гуляющие рано утром в парках. Чаще всего они были одинокими и с радостью болтали с ним часами напролёт. Параллельно с этим парень начал работать в круглосуточном супермаркете, где мог общаться с покупателями. На первые заработанные деньги он купил простой смартфон и понял, что очень хотел бы видеть собственными глазами прогресс, достигнутый человечеством за время его забвения. Новые технологии восхищали и увлекали его надолго.

Спустя шесть лет Мао Шен проснулся одним утром, неожиданно ощутив присутствие незнакомого владельца Первозданной шкатулки где-то невдалеке.

К тому моменту он чувствовал себя в современном мире как рыба в воде, поэтому единственным препятствием стало расстояние — он находился в храме, передавая Ордену добытую информацию. Почти неделя, чтобы добраться, несколько дней на поиски, ещё немного понадобилось, чтобы внедриться в необычную среду.

Больница.

Шен рассчитывал увидеть там Ван Фу, понимая, что тот уже будет дряхлым стариком, а не своевольным мальчишкой. Ему нужно было только выяснять местонахождение шкатулки и забрать её. Всё так просто складывалось. Даже не пришлось вспахивать каждый уголок планеты, пытаясь её найти, дело оставалось за малым — попасть в стены больницы, не вызвав лишних взглядов.

И тогда Мао Шен снова отметил, как повезло ему со своей шкатулкой: один квами из неё имел невероятно полезную способность — внушение. Так что с силой убеждения стать доктором оказалось задачей легко выполнимой. Уже предвкушая, как задаст взбучку Ван Фу, он нёсся по коридору госпиталя в нужный кабинет.

А на предполагаемом месте его бывшего ученика сидела очаровательная девочка, на вид не больше двадцати лет.

Шен опешил.

То, что она была Хранителем, хоть и не посвящённым, сомнению не подвергалось, к тому же совсем свежий след квами Созидания на ней он заметил сразу, как только увидел. Но шкатулки не было, и это вызвало много вопросов.

Она была больна, вне всяких сомнений. Не вызывал лишних вопросов и тот факт, что болезнь имела магический отпечаток, почти неуловимый, но определённо тёмный. Шен понимал, что здесь должен быть замешан кальти, которых они пытались столетиями отыскать и обезвредить, но какой? По сути своей они были похожи: все пагубно воздействовали на человека, если тот был их целью, но способы и срок уничтожения отличались.

Мао Шен лишь однажды отлучился из Шанхая в Тибет после появления Маринетт, ещё в самом начале их знакомства, чтобы взять все рукописи о кальти. Искренне желая помочь, он дни напролёт перечитывал записи, делая пометки в блокноте: схожие симптомы, совпадения по времени. Шен и сам не понимал, зачем тратит на это столько сил.

Ещё он не понимал, почему рядом с Маринетт нет её Кота. Это противоречило всем законам, но…

Возможно, было не так уж плохо. Маринетт была ему симпатична. Иногда она вела себя просто очаровательно, смущаясь собственной неуклюжести, что забавно противопоставлялось ловкости Ледибаг — он просмотрел всю информацию о супергероях, когда узнал, что она из Франции. Шену нравилась Маринетт, и даже зная неизбежный исход, он был намерен наслаждаться своей лёгкой влюблённостью, пока жизнь не расставит всё по местам.

Что и случилось вскоре.

Он принял как данность появление Адриана рядом спустя почти два месяца. Юный и вспыльчивый, он веселил Шена глупой ревностью с первого дня, пусть даже тот никаких знаков внимания Маринетт и не оказывал. В любом случае, с его прибытием процесс поиска нужного кальти пошёл быстрее, однако момент уже был давно упущен. Настой, который Шен вычитал в одной рукописи, поможет на короткое время вернуться в нормальное состояние, но успеть за это время найти второй Камень?..

— М-моё кольцо? Вот это? — Адриан стянул с пальца простое серебряное кольцо и покрутил его в руках, осматривая со всех сторон. Он никогда не придавал ему большого значения и носил только потому, что оно напоминало о матери, да и было меньшим по размеру, чем перстень Плагга, так что Адриан просто надевал его сверху, чтобы Камень не слетал с исхудавших пальцев. — Мой отец отдал его мне на двадцатилетие и… Ты ничего не путаешь? Оно же самое простое. Обычная семейная ценность, которая…

— Передавалась из поколения в поколение, да. Я ни с чем его не путаю, парень, мой квами — один из, разумеется — прекрасно разбирается в таких вещах, считай, он в некотором роде… специалист по тёмной энергии. Твоё кольцо активно, пусть и не является первоисточником. Это оно. Без сомнений, но нам нужно второе.

— Второе кольцо принадлежало моей маме, но она пропала без вести и… думаю, её давно нет в живых. Искать его где-то… — Агрест покачал головой, понимая невозможность этих действий — кольцо мог забрать кто угодно. — Я не знаю, что делать. Я просто… не знаю.

— Позвони отцу для начала, — хмыкнул Шен.

— Бессмысленно, — Адриан махнул рукой, покачав головой. — Он ничего не расскажет, даже если знает. Мы не в тех отношениях…

— Позвони. Нужно искать любые пути и пробовать все варианты.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Агрест поднялся с места и вышел из палаты. Он с сомнением вертел телефон в руках, не решаясь набрать номер. Делать это ему очень не хотелось. Он ушёл из дома достаточно показательно, не оставив даже возможности связаться с собой, и теперь вынужден просить помощи… Но Шен был прав, в конечном итоге речь шла не о гордости, а о жизни Маринетт. Вздохнув ещё раз, он нашёл нужный контакт и позвонил.

— Отец?..

Неуверенное обращение сорвалось с его губ, как только гудки прервались. Детское волнение перед старшим завладело им, мешая мыслить и твёрдо говорить. Адриан не чувствовал никакой уверенности, тем более в том, что его вообще захотят выслушать.

— Прости. Привет, то есть…

— Здравствуй, Адриан. Чем обязан такой чести? — хмыкнул на том конце провода мужчина, отчего что-то внутри Адриана сжалось ещё сильнее, принеся неприятную боль. Как всегда, подумал он. Ничего не менялось.

— Я знаю, что ты недоволен мной. И что я не оправдал твои ожидания. Мне жаль и…

— Довольно, — бросил Габриэль и замолчал на несколько долгих секунд. Его голос вмиг показался парню каким-то уставшим, если не потерянным. — Ближе к делу. Ты ведь не ради извинений позвонил?

— Ну…

— Что у тебя случилось?

Его тон заставил сына замереть. Никогда… пожалуй, действительно никогда после исчезновения мамы отец не проявлял к нему ни искреннего интереса, ни сочувствия. Его забота сводилась к тотальному контролю, и даже после совершеннолетия Агрест-старший особо хватки не ослабил. Никаких эмоций, кроме гнева и недовольства. Но сейчас… это было едва ощутимое участие или ему показалось?

— А… случилось? — выдал заторможенно Адриан, пытаясь разгадать этот ребус. — Д-да, на самом деле, очень случилось, т-то есть… очень серьёзное случилось, и… Мне нужна твоя помощь, пап.

Габриэль вздохнул и позволил себе усмехнуться.

Прошло непозволительно много лет с тех пор, когда собственный сын называл его папой. Он сам был виновен в том, что это тёплое слово заменилось официальным обезличенным «отец», но вряд ли это так уж сильно его волновало, когда с Эмили случилась беда.

Она была центром его вселенной, в конце концов.

Не то чтобы он себя этим оправдывал.

Он никогда себя и не оправдывал. Габриэль стал монстром. Отвратительным родителем. Бездушным начальником. Всё это он имел храбрость признать. С уходом Эмили он потерял себя и продолжал жить только благодаря надежде на её чудесное воскрешение, именно это заставляло его функционировать. Подниматься с постели, принимать душ, есть, работать. Он жил этой целью, пока не узнал, что всё это время убивал сына, пытаясь спасти его мать.

Эмили никогда бы ему этого не простила.

Он сам себя не мог простить.

Адриан — это всё, что осталось от неё. Габриэль должен был беречь его всеми силами, но он пытался убить его каждый чёртов раз. С каждой новой акумой, извращаясь над их силами и возможностями, он оставлял их руками страшные раны. Он видел только свою цель, но никогда не позволял себе думать, что сражается против чьих-то детей, пока не открыл шокирующую правду.

С исчезновением Нууру у него вдруг появилась куча свободного времени для размышлений, большую часть которого он проводил у капсулы Эмили. Габриэль не каялся и не исповедовался, только тихо рассказывал ей обо всём. Как нашёл способ вернуть её к жизни, как вёл войну с детьми, а один из них много позже оказался их собственным, как ему жаль утраченного времени и возможности стать ближе с Адрианом. Ему было действительно жаль. Он упустил слишком много, чего теперь никогда не достичь в их отношениях.

Он хотел рассказать Эмили всё и отпустить её. Казалось, она только мучается здесь. Ни жива, ни мертва.

А Габриэль чертовски устал.

Он больше не надеялся.

Порой вечера он проводил в своём кабинете, планируя ближайшее будущее. Переписать на сына компанию, модные дома и ателье с магазинами. Рассказать ему правду, не утаивая ничего. Устроить для Эмили достойные проводы. Уйти вслед за ней.

— …папа? Ты всё ещё здесь?

Мужчина встрепенулся, выныривая из мыслей. Кажется, он слишком долго молчал.

— Да, — ответил он, прокашлявшись. — Да, Адриан, расскажи мне… что с тобой случилось?

— Эм, н-ну… я должен был уехать, чтобы помочь своему… другу. Близкому другу. Он тяжело болен и находится на грани смерти…

Габриэль ухмыльнулся, наблюдая за тем, как сын ищет правильные слова и отговорки.

— На грани смерти? Этот друг — девушка, не так ли?

— Нет! Т-то есть… Это неважно! Просто расскажи мне о маминых семейных кольцах, если ты что-то знаешь.

— Чем они могут быть полезными? Ты собираешься их продать?

— Что? Нет, я!..

— Достаточно, Адриан. Это была просто неудачная… шутка.

— Шутка? Пап, ты… пошутил?

Этот вопрос остался без ответа.

Габриэль никогда не считал себя глупым человеком. То, что где-то там в Китае его сын пытался помочь девушке, было ясно как солнечный день. То, что этой девушкой была Ледибаг, было понятно не менее ясно. Её внезапная пропажа, видимо, всё-таки была связана со здоровьем.

Долгие годы он пристально наблюдал за Котом Нуаром и Ледибаг. Он мог догадываться, что она была очень важна для Адриана. Возможно так же сильно, как и Эмили для него самого.

Габриэль не мог не ставить себя на его место. Он помнил весь калейдоскоп эмоций, будто это произошло с ним и Эмили только вчера: как он умолял её дышать, как кричал, пока не сорвал голос, как его выкручивало и раздирало на части, будто кожу срывали наживо, оголяя кости, вырывая сердце из-под рёбер. Эти муки длились месяцами.

Потом он научился отгораживать голову от картин прошлого в рабочее время, но оставаясь наедине с собой он проживал всё это снова и снова, год за годом. Даже если Габриэль был плохим отцом, он никогда не желал и минуты этих страданий для своего сына. Он не пожелал бы их даже врагу.

Что ж, по крайней мере Ледибаг всё ещё была жива, в отличие от его жены.

— Эти кольца… мне не многое о них известно, — начал Агрест-старший. — Перед исчезновением твоя мама хотела мне что-то рассказать о них, но не успела. Я слышал до этого, что её семья несколько столетий хранила их и передавала следующему поколению как обручальные. Уверен, они хранили в себе тайну, иначе Эмили не упомянула бы об этом. У меня были оба кольца… Эмили сняла своё незадолго до случившегося. Однако твой кузен решил, что одно из них ему нужнее.

— Феликс?..

— Верно. Моё он украл, когда приезжал в последний раз. Второе я отдал тебе. Это всё, что я знаю, Адриан, — вздохнул мужчина, опираясь на спинку кресла. — Я могу тебе помочь ещё чем-либо?

— Нет, думаю, это всё, что мне нужно знать. Спасибо, пап. Ты правда мне очень помог и... я могу обратиться к тебе, если вдруг что-то понадобится?

Габриэль помолчал, прежде чем ответить, взвесив все за и против.

У него ничего не осталось. Ни жены, ни вкуса жизни, ни даже Нууру. Ничего, кроме сына.

— Можешь рассчитывать на мою помощь. Ты должен её спасти, — сказал он твёрдо в итоге. — Чего бы тебе это ни стоило, Адриан. Не медли, не сомневайся, не отступай. Я знаю, что ты не сможешь жить спокойно, если не сделаешь этого… В конце концов, ты мой сын.

После этих слов они скомкано попрощались, оба испытывая неловкость и даже смущение. Адриан был настолько потрясён, что, вернувшись в палату, упал на стул и тупо уставился в одну точку.

— И каков вердикт? — поинтересовался Шен, вскинув брови, когда молчание затянулось.

— О, ну… вау? В смысле, отец, он… вроде как поддержал меня? Прости, я просто сам не верю, что говорю это, мы никогда не были близки, вообще, — не до конца оправившись от шока, пробормотал Адриан. — Так что теперь благодаря ему я знаю, у кого кольцо. Оно не было у моей матери, когда она пропала, и есть вероятность…

Он прервался, когда чувствительного слуха коснулся шорох больничного одеяла рядом, и тотчас повернулся, встретившись со взглядом прикрытых голубых глаз.

— Адриан?

— Интересная… история, — с трудом выдавливая из себя слова, произнесла Маринетт, стараясь собрать воедино пазлы картинки прошлого. Ясность разума постоянно пыталась уплыть, так что ей огромных усилий стоило просто держаться в сознании.

Показатели жизненно важных функций постепенно стабилизировались, почти придя в норму за то время, пока Шен и Адриан вводили её в курс дела и… Мастер Фу извинялся. Он всё причитал и обвинял себя во всех бедах, что просто ножом по сердцу резало, ведь Маринетт никогда не смогла бы обвинить этого человека в чём-либо. Мастер Фу всегда был добр: он заботился о них, старался передать ей максимум знаний в своё время и за все совершённые ошибки не осуждал, но помогал исправить.

Так что на негодующего Шена она смотрела неодобрительно. Какие бы неприязненные чувства они не испытывали друг к другу в прошлом, сейчас это утратило всякий смысл хотя бы потому, что храм со всем драгоценным содержимым восстановлен.

Да и Мастер Фу был лишь ребёнком, когда оступился. Насколько Мари смогла вникнуть в короткий рассказ об этом инциденте, он даже не был Природным Хранителем — кажется, так это называл Шен, и в отличие от таковых Ван Фу появился в Ордене волей случая.

Его семья жила бедно. Не имея достатка, они едва ли могли позволить себе рис и тёплую одежду для сурового климата. Шен говорил, ведь Мастер тогда в силу раннего возраста этого не понимал или вообще не помнил, что отец семьи, отчаявшись, сам пришёл однажды к ним в храм и умолял забрать хотя бы ребёнка. Он плакал и трясся, боясь отказа, понимая, что в этом случае им всем грозит голодная смерть.

Но мальчика согласились взять. Быть может, в его глазах монахи выглядели жестокими чудовищами, которые отняли у него дом и родителей. Может быть поэтому он всё время и нарушал правила, что привело к трагедии. Но он, как и несколько других оставленных на попечение храма ребят, был всего лишь маленьким ребёнком, ничего не знающим.

Как выяснилось, Ван Фу не прошёл полное обучение в Ордене и сам не был посвящён в Хранители по всем канонам. Выпроводивший его из горящего храма старый монах, как оказалось, вручил Старшую книгу заклинаний отчасти и потому, что в ней был описан ритуал посвящения. Подрасти он немного, и мог бы пройти посвящение сам, по силам приблизившись к Природным Хранителям, но кто бы мог подумать, что гримуар будет утерян почти сразу?

В любом случае он был простым несчастным мальчиком, который прошёл сквозь тяжёлые испытания и прожил почти две сотни лет, всю жизнь положив на сохранение шкатулки.

Даже если Мастер был косвенно замешан в её состоянии, Маринетт не собиралась его винить. Сейчас ей нужно было сосредоточиться совсем на другом.

— Значит, у нас есть один союзник? — слабым голосом спросила она, загнув первый палец. — Прости, Адриан, но я не ожидала, что это будет твой отец… Ещё нам стала известна причина моего состояния. И владелец второго кольца. Ну, это уже что-то. И… прости, Адриан, но от Феликса подобного ожидать я могла.

— Не стоит, — покачал головой парень, — не знаю, что с ним произошло, но в какой-то момент он изменился, так что это может быть вполне в его духе. Он уже не тот человек, которого…

— Как близок он был с тобой, Маринетт?

Две пары глаз одновременно уставились на Мао Шена.

— Со мной?.. В общем-то никак, мы и не контактировали толком.

— Значит, это не он. Если у человека не было достаточно поводов тебя ненавидеть, искренне и всей душой, он не смог бы активировать такого уровня силу. Кто ещё? Кто мог желать тебе смерти?

— Ну… Бражник?

— Он знал твою гражданскую личность? Уверен, нет. Заражение не могло произойти, когда ты была в костюме, иначе активная энергия Тикки оттолкнула бы кальти. Следовательно — нет, не он.

Маринетт переглянулась с Адрианом, прикидывая в уме возможные варианты. При всей присущей её натуре самокритике, она не могла назвать себя плохим человеком. Ни пакостей, ни намеренных обидных слов и действий, ни любого другого вреда, вызывавшего ненависть, она за собой не замечала. Маринетт терялась в догадках, пока что-то в её голове вдруг не щёлкнуло.

…клянусь, ты будешь страдать! Я уничтожу тебя, Маринетт!..

— Лила! Чёрт возьми, это точно Лила! Она угрожала мне, когда мы виделись в последний раз! Я часто нарушала её идиотские планы и мы просто не переваривали друг друга, так что…

— Это может быть правдой, — кивнул Адриан, — она всегда была настоящей проблемой для нас. Как выяснилось, она даже сотрудничала с Бражником, чтобы избавиться от нас-супергероев. Получается, не только Маринетт, но и Ледибаг попала к ней в немилость… Вот только как кольцо могло у неё оказаться?

— Сговор с Феликсом? Они бы отлично поладили, — ухмыльнулась Мари. — Но у нас есть небольшая проблема: нужно найти их и уничтожить кольцо максимум за десять-одиннадцать дней до полной моей отключки, а я… едва ли держусь на ногах. Не говоря уже о том, что мы и понятия не имеем, где искать.

— С этим поможет отец, у него есть связи. Как минимум реально узнать, в Париже Лила ещё или нет, и отследить путь, куда она отправилась, если всё-таки нет. А ещё…

Шен наблюдал за ними с лёгкой улыбкой на губах. Невооружённым взглядом можно было заметить, насколько эти двое понимают друг друга, буквально один начинал говорить, а другой заканчивал. Долгие годы, проведённые вместе, и парные Камни делали своё дело как нельзя лучше. Если они вытащат Маринетт, она будет абсолютно счастлива с этим парнем, Мао Шен точно знал это по примеру их предшественников.

— Простите, что прерываю, — начал он, — я просто хочу посоветовать кое-что. У вас была команда в Париже, верно? Для поисков обычно нужно как можно больше людей, так что если есть возможность их собрать — рекомендую воспользоваться ею. Чем больше народа на вашей стороне, тем более вероятен шанс сделать всё быстрее и удачнее.

— Но тогда они узнают наши тайны личн…

— Не имеет значения, — Шен отмахнулся от этой фразы, как от назойливой мухи. — Думай о своей жизни, Маринетт, иначе ни тайн, ни личности от тебя не останется.