— Значит, крио Глаз Бога?

      Шер, поправлявшая ворот синей накидки матры, никак не желавшей нормально укладываться, замирает. От болтливого Кавеха она ожидала какого угодно вопроса, кроме этого. Она оборачивается на него, остановившегося в арке, соединящую прихожую и гостиную. Стоит, весь из себя довольный, отдохнувший и ухмыляющийся. Шер фыркает, отворачиваясь к зеркалу.

      И как только умудрился запомнить, если Азалия упомянула об этом мельком, так ещё и в тот момент, когда он был вусмерть пьяный?

      — Если скажешь, что я похожа на обладательницу пиро Глаза Бога — тресну, — предупреждает Шер, поведя плечами, словно пытается сбросить с себя раздражение.

      Наслушалась ведь про то, что она… не соответствует ожиданиям. Словно она могла повлиять на это. Словно она сама выбирала себе Глаз Бога. Каждый раз выходит слушать про то, как люди удивлены — по ней ведь сразу видно, что пиро ей ближе всего! Всё, что от неё требовалось — несколько шуток, несколько ухмылок, а от остальных — поверхностное суждение.

      — Я даже и не думал о подобном, — спокойно произносит Кавех, подходя ближе со спины, чтобы коснуться ворота и поправить его, аккуратно заворачивая и смотря при этом в зеркало, — просто я не видел у тебя Глаз Бога до этого. Но тебе идёт именно крио. Я без понятия, почему остальные считают иначе.

      — Я редко пользуюсь им, — хмыкает Шер, следя за отражением аккуратных и выверенных движений Кавеха, чувствуя себя слишком странно из-за проявления своеобразной привязанности, — потому и не видел. А остальные просто дураки, видимо.

      — Дураки, — со смехом кивает Кавех, заботливо смахивая несуществующую пыль с мантии, и не отходит, закончив, лишь оставляет некрепкую хватку на плечах Шер.

      Бросает очередной взгляд на зеркало, улыбается задумчиво, а после решается; мимолётно касается губами щеки, да так, что кожей его улыбка ощущается, пока он произносит тихое:

      — Удачи на работе.

      Шер хмыкает что-то, похожее на благодарность, и отводит взгляд.

      Впервые у неё появляется ощущение, что она действительно уходит на работу, покидая свой дом.

🌟🌟🌟

      — Уделишь мне минутку?

      Что с Санерой, что без неё — Большой базар остаётся Большим базаром. Вечно оживлённый, вечно занятой, вечно шумный. И всё же вежливая просьба, обращённая к Шер, была прекрасно услышана, вопреки нежеланию реагировать на неё.

      Но игнорировать таких людей, как Азалия Гринберг — себе же дороже. Из могилы мёртвого достанут, если захотят.

      Шер тяжело вздыхает и разворачивается к Азалии, подошедшей к ней со спины. Привычная улыбка, заинтересованно наклонённая голова на бок, скрещенные перед собой руки в замок — мондштадтская чертовка слишком заинтересована в этом разговоре. Становится жаль, что Санеру сегодня экстренно выдернули в Пустыню.

      — Чего тебе?

      — Пройдёмся? — беззаботно предлагает Азалия, и, не дождавшись ответа, сама же начинает неспешную прогулку. — Сегодня замечательная погода.

      — Ты ведь подошла не для того, чтобы погоду со мной обсуждать, — хмыкает Шер, но следует за ней.

      Сумеру вокруг них продолжает жить своей жизнью — ребятня носится и лавирует между занятыми взрослыми, торгующимися с хитрыми торговцами. Всё как и всегда. Подобное постоянство даже немного утешает и успокаивает — пока Гринберг снова не начинает разговор, портя всю размеренную и пусть скучную, но приятную рутину.

      — Верно, не погоду, — без увиливаний кивает Азалия, улыбаясь чуть шире, — я хотела извиниться. Я позволила себе слишком многое, неправильно подобрав слова в разговоре с тобой. Мне жаль.

      Шер фыркает, а после не сдерживается от короткого, полного злорадства смешка. Даже не знай она Азалию достаточно хорошо — поняла бы, что это было не слишком искренне. Удивительно только, что она всерьёз решилась на подобное.

      — Я же знаю, что ты сказала это только ради Санни. Вот только её здесь нет. К чему этот цирк?

      — Не воспринимай меня в настолько негативном свете, — смеётся Азалия, мотнув головой, — мне почти жаль, правда. Ведь ты подруга Санеры, которую я уважаю и ценю. Подозреваю, что моё предвзятое отношение к тебе вызвано тем фактом, что мы слишком мало провели время вместе. Моё чутьё исследователя подсказывает мне, что если ты…

      — Я не соглашусь на прогулки с тобой, — без лишних раздумий перебивает её Шер, хмыкнув, — делать мне больше нечего. Как и тебе, видимо. Займись своими делами.

      — Я могу хотя бы задать вопрос? — навеселе, словно совершенно не расслышав адресованные ей слова, произносит Азалия. Шер безразлично машет рукой, давая добро на продолжение. — Видишь ли, когда я училась на первом курсе…

      — Без долгих вступлений, Гринберг.

      — Ладно, — Азалия делает вид, что оскорблённо вздыхает, но извечная лукавая улыбка её выдаёт с головой, — мне нравится провоцировать людей на нужную мне реакцию. Можешь считать это маленьким хобби, если тебе хочется. Иногда я увлекаюсь, не буду спорить в этом, но в твоём случае… чаще всего я понятия не имею, какой реакции от тебя ожидать. Ты можешь как посмеяться с моих попыток, так и проигнорировать их, закрывшись в себе. На что влияет появление какой-либо из этих сторон? Ты только со мной такая, или со всеми? Интересный ты человек, Шер. Мне это одновременно и нравится, вызывая желание подразнить, и кажется самым раздражающим в тебе.

      Шер закатывает глаза. Богатые детки все со своими причудами, судя по всему. Разговаривать с Азалией и дальше совершенно расхотелось, хотя желание и без того невелико было. Как только Санера её терпит?

      — Это всё? — спокойно спрашивает Шер, остановившись и упершись руками в бока. — Мне работать нужно, а ты отвлекаешь.

      Азалия останавливается, пройдя ещё несколько шагов. Оглядывается на Шер, скрестив руки за спиной, и улыбается. Её неизменное выражение лица уже начинает раздражать. Столько времени прошло с их первой встречи, а она совершенно не поменялась.

      Разве что… стала чуть сдержаннее. Удивительно даже.

      — Порой я задаюсь вопросом… на что ты в действительности будешь готова пойти, если предложить тебе достаточную сумму денег?

      Шер позволяет себе лишь вопросительно выгнуть бровь, на мгновение застыв в молчаливом удивлении. Раздражение появилось так же быстро, как и погасло. Осознание, что Азалия попросту снова выводит её на эмоции, позволяет быстро остыть и безразлично мотнуть головой, прежде чем ответить:

      — Не сработает, Гринберг. Я давно уже не наёмница и никак не связана с этим делом, так что подкупить меня не выйдет. Ты должна была давно понять, что всё это в прошлом.

      Азалия чуть щурится, точно раздумывая о чём-то, а после лишь беззаботно хихикает.

      — Отлично, — кивает она, — отрадно это слышать. Как и приятно знать, что ты есть у Санеры. Теперь мне действительно искренне жаль.

      — Сделаю вид, что поверила.

      — Будет очень мило с твоей стороны, — Азалия кивает, прежде чем развернуться и наконец-то оставить Шер в блаженном одиночестве, и всё же пройдя несколько шагов, она вновь останавливается, оглянувшись через плечо, — надеюсь только, что ты сама веришь в свои слова. Приятного дежурства.

      Шер вздыхает, провожая взглядом отдаляющуюся от неё Азалию. Её небрежно брошенные слова отзываются мерзкой горечью на душе, потому что, чёрт бы тебя побрал, Гринберг, ни во что она не верит. Всё, что в ней есть, это фальшивая уверенность и умение избегать ответственных разговоров.

      Говорить, что Азалия не изменилась с их первой встречи — лукавить.

      Из них троих в действительности изменилась лишь Санера.

      Пальцы машинально касаются щеки, поглаживая холодную кожу.

🌟🌟🌟

      Возвращаться домой после смены — приятно, хорошо. Непривычно, что тишина сменилась на постоянное копошение в соседней комнате, отчетливо указывающее на то, что есть кто-то, кроме Бандита, задремавшего на коленях, но, почему-то, ужин кажется в сто раз вкуснее, чем обычно. Дело ли в том, что готовил Кавех, сейчас носящийся со своим новым проектом, или в чем-то другом?

      Шер продолжает спокойно есть, поглаживая время от времени Бандита за ухом. Она рада за Кавеха — наконец-то у него взяли заказ, который его действительно воодушевил на активную работу. С тех пор весь сияет — кажется, ничто не способно испортить ему настроение.

      Она совершенно не удивляется, когда Кавех, переполненный энтузиазмом и счастьем, всё же врывается на кухню, успев что-то уронить в гостиной. Он садится по другую сторону стола, напротив неё, и довольный подпирает руками подбородок.

      — У меня есть идея на миллион! — задорно произносит Кавех, и Шер не может на фыркнуть, видя, как у него загорелись глаза.

      — Я не займу тебе денег.

      — Д-да не в этом дело! — предвкушение мигом сменилось на возмущение, Кавех нахмурился, резко выпрямился, а после замотал головой. — Это фигура речи! В переносном смысле!

      — Я просто шучу, — смеётся Шер, чуть привстав, чтобы потрепать его по голове, придерживая одной рукой Бандита, — давай, что у тебя там?

      Кавех снова возвращает себе довольную ухмылку, заговорчески прищурившись. Шер невольно подхватывает его настрой и ухмыляется в ответ. Приятно видеть его таким оживлённым и довольным. Про еду уже совершенно не думается.

      — Я поговорил с Сайно, и он любезно предоставил мне информацию о том, что у тебя очень гибкий график… — неспешно начинает Кавех, наклоняясь всё ближе по мере того, как он подходит к сути своей радости, но Шер вздыхает, понимая, что Сайно редкостный засранец, — …и что он может отпустить тебя в моё маленькое путешествие в пустыню, если ты согласишься. Представь, только ты, я и…

      — Песок везде, где только можно, — невесело хмыкает Шер, и Кавех хмурится, почувствовав от неё неожиданный холод, — а Сайно любезно отдаст мне самую скучную работу вместо смены.

      Кавех поджимает губы и напряжённо думает. Он если и ожидал негативную реакцию, то… не настолько. Он её чем-то задел? Ему бесконечно нравится, когда она дразнит его и ухмыляется так, что внутри что-то сжимается от необъяснимого восторга — в такие моменты Шер невероятно живая, искренняя и привлекательная, позволяя забыть, насколько она, на самом деле, закрытая в себе. Но сейчас Шер одним взглядом заставляет неуютно поёжиться, но спрашивать кажется неправильным — он даже не понимает, как правильно её спрашивать.

      — Мне казалось, тебе нравится пустыня. Потому и предложил.

      — Мне нравится пустыня, — спокойно, едва не безразлично отвечает Шер, отводя взгляд, явно поняв, что её перемена настроения не настолько незаметная, как ей хотелось бы, — просто… просто. Не лучшее место для меня. Вернее, для поездки со мной.

      Отправляться туда по работе — совершенно иначе. Одна она может всё сделать скрытно, не привлекая внимание, чтобы не позволить теням прошлого настичь её. Поездка с Кавехом не останется незамеченной, и в этом главная проблема.

      Стервятники никогда не упустят шанс поживиться чем-нибудь. Падальщикам не важна степень разложения плоти, чтобы полакомиться ею, если они достаточно голодны.

      Её стервятники изнывают от голода, мучительного и томительного, что преследует их на протяжении нескольких долгих лет — ровно столько, сколько она ускользает от них, не желая решать проблемы, раз их надёжно отделяет нерушимая стена.

      Шер вздыхает и пытается успокоиться. Гнев, вспыхнувший в ней, совершенно не к месту. Она не хочет заставлять Кавеха чувствовать себя… неправильно или виновато. Виновата здесь лишь она, неправильно расставлявшая ранее приоритеты.

      В бездну, думает Шер, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, за один день ничего плохого не случится.

      — Если хочешь — давай съездим, — спокойно произносит Шер, пытаясь сгладить ситуацию, — я согласна.

      Кавех отводит взгляд. Хочется укусить себя за язык за то, что так резко отреагировала и испортила момент. Гнев сменяется на чувство вины — он был так воодушевлен до её ответа…

      — Я не хочу заставлять тебя, — медленно отвечает Кавех, расстроенно вздохнув, — я не уверен, почему ты так к этому относишься, но… для этого наверняка есть причины. Мне стоило сначала спросить.

      — Если хочешь съездить — съездим, — уже увереннее отвечает Шер, улыбаясь уголками губ, чтобы приободрить его, — просто… вспомнила о глупых людях, с которыми я была связана, когда работала наёмницей. Ничего такого.

      Кавех смотрит на неё не с былым энтузиазмом, но уже с надеждой — наклоняет голову, улыбаясь в ответ. Доволен, получив зелёный свет.

      — Точно всё в порядке?

      Шер кивает, прикрывая глаза.

      Её саму уже раздражает, что прошлое до сих пор настолько влияет на неё. Пора разобраться с этим и осознать, что давно пора начать считать себя сумерской. Матрой.

      Не наёмницей из пустыни.

      Пора поверить в это.