она хочет бежать. бежать и бежать, так далеко и так быстро, насколько позволят её ноги. но они слабые, не позволяют, они ведь едва ли не подгибаются. они ей ничем не помогут. такое чувство, будто сейчас никто ничем не поможет. даже милая и добрая паймон. девушка очаровательно заправляла пряди за ухо и бесконечно вымученно улыбалась, кивая, мол, всё в порядке и ей просто нужно подумать в одиночестве. всё всегда в порядке. разумеется. так и есть. она сильна. она же прославленная почётная путешественница, может ли у неё хоть что-нибудь пойти не так? конечно, нет.

конечно, да. люмин сидит в руинах старой столицы мондштадта. так высоко, как только это возможно. подальше от земли. девушка обнимает ноги и прячет лицо, но это ни черта не помогает. всё равно холодно, и ей давно стоило бы уйти. кожа обветрилась, волосы растрепались, вся она до самых костей продрогла. но совершенно этого не замечает, как не замечает всего вокруг. её в мире будто и нет. она будто и не падала яркой золотой звездой в это проклятое место, что принесло так много несчастий. и девушка не знает даже, принесла ли она беду на хвосте или это тейват окутал своим горем. впрочем, уже неважно.

говорят, в этих развалинах двалин спал столетиями. люмин кажется, что она не хочет засыпать больше никогда. достаточно. выспалась. ей теперь только бежать на самый край, пока сил не останется, чтобы только ветер подгонял продолжать этот долгий путь. но ветер не гонит, он просто пробирается под одежду и кожу. холодный ветер везде. он вместо слёз и рыданий.

путешественница, смелая и непоколебимая перед лицом опасности, опускает руки. без метафор, для этого ещё слишком рано, сдаваться нельзя никогда. таким прекрасным правом она не обладает. просто вокруг стало теплее. колени можно не обнимать, лицо не прятать. но она всё равно не поднимает головы, не желая видеть ничего перед собой.

люмин не знает, сколько просидела в этой безветренной тишине. сейчас больше нечему заменять её не вырвавшиеся из горла всхлипы. сейчас чуть тепло и очень спокойно вокруг. и ей известно, чья эта заслуга. даже если не слышала чужих шагов, не ощущала присутствия и не видела знакомого лица.

девушка приподнимает голову и полушепчет куда-то в сторону, что встретила брата. богу ветров его верный подданный передаёт слово в слово. люмин говорит и говорит, не смотря в чужие глаза и не дожидаясь ответа. говорит, что ничего не понимает, что всё превратилось в бардак за один чёртов день. день не может уместить в себе такое количество потрясений, просто не должен. и бесконечно спрашивает о чём-то. почему? зачем? что ей делать? что она сделала? она справится? путешественница не знает ответа ни на один из вопросов, и едва ли надеется услышать из других уст.

венти молчит. их роли иногда меняются, но обычно говорит он. или играет какую-нибудь ненавязчивую мелодию. но он молчит, не играет, он вообще ничего не делает. девушка обнаруживает, что венти тоже сидит и смотрит куда-то впереди себя. теперь их здесь двое, сидят и смотрят. у люмин есть вопросы к архонту, но она точно знает, что не добьётся ничего. бард ничего не прояснит, он так никогда не делает, когда надо говорить лишь правду. а сейчас нужна исключительно правда. поэтому они молчат. молчание до этого было личное, одинокое и незримое. на двоих оно осязаемое и липкое, навязчивое и требовательное. скажи, спроси, сделай. верни завывания ветра. но ничего не происходит, и люмин

просто

смиряется с этим.

она уже почти ничего не хочет, ей почти не нужны ответы сегодня. она устала и ей очень холодно, даже если воздух и потеплел. девушка пододвигается ближе, чувствуя, как затекли её конечности. и просит:

— сыграешь что-нибудь, венти? — это всё, что нужно. ей не нужны боги, не нужна бездна, ответы, помощь. только это. она готова уронить тяжёлую голову на чужое плечо и лишиться всех мыслей. но музыки не слышно. слышно только в ответ с печальной улыбкой:

— не сегодня. — люмин хочет сказать, что она сойдёт с ума в этой тишине. что она не хочет слушать мысли. девушка хочет попросить, настоять, уговорить.

она почти говорит «пожалуйста», но выходит тихое «почему?»

это «почему» звучит так, словно вот-вот превратится в плач. поэтому ей срочно нужно услышать что-нибудь ненавязчивое и красивое. что-нибудь, что заставит её перестать думать и позволит прекратить сдерживать всё это внутри себя.

венти знает, думает она, он в этом вопросе слышит то самое неозвученное «пожалуйста». и всё равно продолжает сидеть. лишь кладёт свою ладонь на холодное девичье плечо и говорит:

— тебе не это нужно. плачь, люмин.

и люмин плачет. всхлипывает, вскрикивает негромко со рваными полувздохами, неразборчиво что-то говорит. она теперь вместо ветра. она теперь этот ветер. только это не песня, это крик обо всем наболевшем. ей нужно будет задать множество вопросов, добиться хотя бы половины ответов на них, пройти ещё слишком много дорог. она думает, что ни с чем из этого не справится, она потерялась и устала. ей хочется сбежать. бежать и бежать, так далеко и так быстро, насколько позволят её ноги. но остаётся на месте, она не двигается. её удерживает тёплая ладонь на плече.

когда она затихает, то позволяет слезам и дальше течь по лицу, но уже в тишине. и роняет, наконец, тяжёлую голову на чужое плечо. она потерялась и устала, она так чертовски сильно ничего не знает. хочется сбежать и спрятаться. и поэтому люмин благодарна за то, что венти удерживает её на месте. всё будет в порядке. он всегда так говорит. она не посмеет не верить.