Снаряд угодил в крепостную стену всего в паре футов от головы Ваймса.
— Ха! — коротко выкрикнул он, поспешно ныряя в укрытие.
Похоже, кое-кто снова собрался с силами. Снаряды летели один за другим, глухо ударяясь о стены твердыни. В этих стенах Ваймс был уверен, как в самом себе, ведь он возвел их собственноручно. Это стоило немалых трудов, но…
Следующий залп ударил на пять футов левее, начисто разворотив бойницу. Ваймс проводил обломки печальным взглядом.
Ладно, возможно он недооценил противника (или переоценил свои строительные таланты). Похоже, что такими темпами ему долго не протянуть. Нельзя было и дальше трусливо отсиживаться под защитой стен, настало время переходить в контрнаступление. Ваймс выпрямился.
— Готовсь! Целься! — он занес руку. — П…
Очередной снаряд, не дожидаясь окончания боевой команды, угодил ему в грудь. Ваймс покачнулся и рухнул на спину.
— Пли…
Он закрыл глаза. Торопливые шаги звучали все ближе.
Он был побежден. Повержен. И, как всякого побежденного, впереди его ждало лишь одно…
Целая охапка снега, засыпанная за шиворот!
— Лови, па! — юный Сэм проявил недюжинную предприимчивость, умудрившись зачерпнуть в свои ладошки действительно немалый снежный ком. Увы, пушистый зимний комбинезончик вовсе не добавлял ему ловкости. Не дойдя до своей цели всего несколько шагов, Сэм поскользнулся на утоптанном снегу и упал, уронив ношу себе же на голову. Но юного победителя это не слишком опечалило. Даже наоборот. Заливаясь восторженным смехом, он перекатился на спину и попытался сделать снежного ангела. У него почти получилось.
Страшдественские гуляния уже отгремели, но снег решил посетить город только сейчас. Учитывая, что этим городом был Анк-Морпорк, у снега была примерно пара часов, прежде чем он потеряет свой исконно белый цвет и станет буровато-серым. Поэтому на малом семейном совете Сэмы решили не терять ни единой минуты. Да, они, конечно же, должны были сидеть дома и готовиться к предстоящему «мероприятию», но соблазн был слишком велик. Кроме того, в случае крайней нужды в силу вступало правило «Если мама не узнает». Беда была только в одном: мама всегда узнавала.
— Мальчики!
Сэмы одновременно втянули головы в плечи. Практически все «мальчики», вне зависимости от возраста, а порой и положения в обществе, очень тонко чувствуют оттенки этого слова, произнесенного командным женским голосом. Особенно в случаях, когда «где же мои сорванцы?» превращается в «кое-кто очень плохо себя вел, и будет наказан».
— Вы давно уже должны быть одеты! Карету подадут с минуты на минуту!
Младший Сэм звонко чихнул. Его лицо после возни в снегу раскраснелось, как помидорина, но было абсолютно счастливым. Сибилла вздохнула и сменила гнев на милость. На юного Сэма и впрямь трудно было злиться.
— Скорее в дом! У вас еще есть время привести себя в порядок.
Едва только они переступили порог, юного Сэма тут же увела гувернантка, чтобы умыть, причесать и одеть в какой-нибудь яркий и нелепый наряд, приличествующий его возрасту. Увы, младший Ваймс был еще слишком мал, чтобы отстаивать свое право на одежду, которая бы не превращала носителя в раскрашенного павлина. Говоря по правде, у Ваймса старшего этот фокус тоже проходил далеко не всегда.
— Поторопитесь!
Ваймс спешно разулся и взбежал по лестнице на второй этаж, где его уже ждал чертов расшитый золотыми перьями камзол. Проклятье. В этот раз Сибилла решила приняться за него всерьез.
Ваймс отвернулся от павлиньего камзола и подхватил со стола коробочку бес-органайзера. Он ненавидел светские приемы. Глупые и напыщенные люди, пустая трата времени и рейтузы, которые всегда натирают в самых неожиданных (на самом деле, вполне ожидаемых) местах. Но сегодня Ваймса тревожили не только пустые сплетни и необходимость запихивать себя в «парадное». Он приоткрыл крышку — органайзер был пуст. Выходит, Груша еще не вернулся.
Ваймс захлопнул органайзер и взглянул на себя в зеркало, пытаясь собраться с мыслями. Из отражения на него уставилась хмурая рожа герцога Анкского.
Только бы это был не «Янтарный Джек». Да какого черта, даже если сегодняшнее убийство не его рук дело, Ваймс все равно должен быть там — на улицах, рыть носом землю в поисках ублюдка, а не красоваться новым камзолом среди…
— Сэм! — Сибилла вплыла в комнату. На ней было голубое вечернее платье, расшитое серебристыми перьями. — Пожалуйста, поторопись.
— Да, дорогая, — покорно отозвался Ваймс.
Сибилла не раз говорила, что он должен позволять своим людям делать их работу. Конечно, это была правда. В глубине души Ваймс знал это. Он доверял Моркоу и остальным, понимая, что они прекрасно знают свое дело. Но все равно прохлаждаться на балу, пока по городу, возможно, бродит свихнувшийся кровожадный садист… Это походило на настоящую подлость, с какой стороны ни посмотри.
— Сэм.
— Да, дорогая?
— О чем я только что спросила?
Ваймс рассеянно уставился на жену. Сибилла покачала головой.
— Сэм, пожалуйста, соберись.
— Хорошо, дорогая.
— Я написала тебе короткую речь. Листок лежит во внутреннем кармане. Просто зачитаешь ее — и все.
— Спасибо, дорогая.
— Из тебя получится чудесный крестный отец.
Ваймс кивнул, безрадостно глядя в пустоту за плечом жены. Конечно, в этот раз ему не удастся легко отделаться. Одна из троюродных сестер Сибиллы возжелала видеть ту крестной матерью своей новорожденной дочери. Ваймс же выступал бесплатным приложением к собственной супруге и теперь вынужден был стать крестным отцом для маленькой… Как там ее звали?
И хотя Ваймс всегда считал, что для того, чтобы стать крестным отцом, неплохо было бы для начала молиться хоть какому-то богу, сливки общества относились к этому вопросу значительно проще. Это было лишь вопросом престижа.
— Сэм, не нужно делать такие глаза, — Сибилла подошла ближе и критично осмотрела синяк на его левой скуле.
Неделю назад Ваймс поучаствовал в небольшой потасовке на Пятипутье, синяки уже почти сошли. Оставалось надеяться, что Сибилла не попытается заставить его воспользоваться пудрой или еще чем-то для придания герцогскому лицу презентабельного вида, иначе он попросту сбежит. У любого компромисса есть границы, после которых тот перестает быть компромиссом и становится нарушением человеческих прав.
— Я знаю, что тебе не нравятся подобные мероприятия, — Сибилла все же сжалилась над ним и отступила на шаг, — но, поверь, в этот раз все пройдет великолепно. Ты познакомишься с чудесными людьми.
Интересно, где все эти чудесные люди прячутся на светских приемах? Ваймс ни разу ни одного не заметил.
— Вроде лорда Захлопии?
— Он достойный и уважаемый человек.
— Он пытался сосватать свою дочь за Сэма.
Сибилла повела плечами.
— Да, он приверженец старых традиций, это верно. Но с чего ты вообще взял, что он говорил всерьез?
— Он не выглядел как человек, который шутит, — хмуро заметил Ваймс. — Его дочь еще пускает носом пузыри, а он уже пытается найти ей подходящую партию. Он чокнутый.
Сибилла отмахнулась:
— Просто слегка старомоден. Все пройдет отлично.
Ваймс угрюмо кивнул и, подхватив с вешалки проклятый камзол, скрылся в гардеробной. Настроение портилось сильнее и сильнее с каждой минутой. Он бросил короткий взгляд на безмолвный бес-органайзер. Куда запропастился бесенок? До ближайшей клик-башни рукой подать. Хотя, он же сам велел Груше дождаться ответа.
— Барон Сдут справлялся о тебе.
— Это который хотел жениться на собственной дочери, чтобы не «разбавлять кровь?» — уточнил Ваймс, решительно запихивая свой зад в проклятые панталоны. — Тоже поборник традиций?
— Не на дочери, а на племяннице, — уточнила Сибилла, — и это был Самсон Вздут, а на приеме будет его младший сын Виктор.
— Этому Виктору повезло, что он не родился Викторией. Иначе мог случиться некий казус.
— Брось, Сэм, ты слишком бурно реагируешь. В традициях нет ничего дурного. В большей их части.
Ваймс поморщился. Видят боги, он не хотел бы расстраивать жену, но некоторые вещи были ему настолько не по нутру, что он просто не мог сдержаться.
— Как по мне, как раз большая их часть — дерьмо собачье. А эти пустоголовые аристократы…
— Сэмюэль Ваймс! — Сибилла повысила голос.
Ваймс не видел ее, но был уверен, что Сибилла решительно расправила плечи.
— Мне бы хотелось, чтобы ты отнесся с уважением… Хотя бы с пониманием к малой толике важных для меня вещей, а не плевал на все сразу. Особенно учитывая, что, являясь «пустоголовым аристократом», ты к тому же женат на одной из них!
На миг Ваймсу стало почти стыдно. Он вынырнул из гардеробной, на ходу застегивая пуговицы.
— Я обычный неотесанный мордоворот, — он примирительно улыбнулся, — и ты первая плюнула на традиции, сделав меня своим мужем.
Плечи Сибиллы немного расслабились, символизируя, что их владелица великодушно раздумывает над тем, чтобы сменить гнев на милость.
— Я не хотел тебя обидеть, — добавил Ваймс.
— Разумеется, нет.
Пару мгновений они молчали. Это было то неловкое молчание, когда двое остановились на пороге довольно неприятной ссоры, но еще не решаются сделать шаг назад. Первой молчание нарушила Сибилла. Она глубоко вздохнула, будто терпеливо считала до десяти, а затем поправила волосы и странно улыбнулась.
— Не теряй времени, Сэм.
— Но я же уже одет.
— Но одет неподобающе. А твой бесенок уже полминуты дергает тебя за рукав. Похоже, там что-то важное.
***
Ваймс скомкал в кулаке клик-сообщение, принесенное Грушей. Итак, его предположение оказалось верным — Янтарный Джек действительно прибыл в город и решил не терять зря времени. Ваймс слышал о нем. Ублюдок уже какое-то время «гастролировал» по городам к Хвосту от Пупа, оставляя за собой длинный кровавый след. В этот раз он выбрал Анк-Морпорк? Что ж, Ваймс с удовольствием предложит ему уютненькое местечко в известковой яме под виселицей. И предложит как можно скорее.
— Ты уверен, что хочешь передать именно такое сообщение? — Груша неуверенно выглядывал из коробочки бес-органайзера. — Прям слово в слово?
— О да, — ответил Ваймс.
— Это звучит немного… зло. Даже угрожающе. Может, командир Сто-Кригской стражи…
— Это потому что я зол, — прервал возражения Ваймс.
— И угрожаешь? — бесенок прижал полупрозрачные уши.
Ваймс молча оскалился. Его злило немало вещей в этом мире: абсурдные старые традиции, новомодные красные лосины, сэндвичи с беконом и овощами, где от бекона оставалось одно лишь название. Список продолжали чванливые аристократы, узаконенные наемные убийства, подонки, распускающие руки на тех, кто послабее. Но намного сильнее, даже сильнее, чем свихнувшихся маньяков, Ваймс ненавидел плохих стражников. Возможно, дело было в том, что когда-то он возглавлял этот список. Черт!
— Я мигом! — пискнул Груша.
Ваймс поглядел вслед убегающему к клик-башне бесенку. Может, ему и впрямь нужно было выразиться помягче? В конце концов, командир Сто-Крига не сделал ничего особенного. Отступивший было гнев подкатил с новой силой. Вот именно, он не сделал ничего! Даже зная, что Янтарный Джек покидает его город, он не сделал ничего. Не организовал за ним погоню, даже не разослал чертовы клики, чтобы предупредить окрестные города. Нет, он просто умыл руки. «Это больше не моя проблема». Это выражение Ваймс тоже не любил. Слишком много бед, которые можно было предотвратить, начинались именно с него.
Выпавший снег уже успел слегка подтаять и принять буровато-желтый оттенок. Жижа хлюпала под ногами и норовила пробраться в сапоги. Ваймс ускорил шаг. Впереди в сгущающихся сумерках замаячили синие фонари штаб-квартиры.
На входе он едва не споткнулся о припозднившуюся Шелли. Гномихе было не впервой задерживаться между сменами. Она, как и Моркоу да и сам Ваймс, практически жила на работе.
Сержант Задранец была внимательна и по-гномьи въедлива. Прекрасные качества для стражника, благодаря которым было раскрыто не одно дело. Не подвели они и в этот раз: именно Шелли обнаружила крохотный кусок янтаря, застрявший в горле жертвы, пролив свет на вероятную личность убийцы.
— Есть новости?
— Только что доставили сообщение из Сто-Крига. Оно довольно странное.
Взгляд Ваймса упал на длинную, очень длинную ленту клик-сообщения у Шелли в руках. В глаза сержанту он старался не смотреть.
— Они обещают всестороннее содействие. В ближайшие дни доставят копии рапортов об убийствах в Сто-Криге и окрестностях.
Ваймс кивнул. Он надеялся, что убийцу удастся поймать раньше, но сто-кригские рапорты могут помочь убедиться, что они поймали кого нужно. Кусок янтаря во рту — очень приметная деталь, ей мог воспользоваться и подражатель. В таких делах бдительность не бывает избыточной.
— Удивительно, пару часов назад они отделывались дежурными фразами. И тут такое.
— Думаю, мне удалось достучаться до их командира, — туманно ответил Ваймс. — А в остальном?
— Констебли прочесывают окрестности, сержант Ангва пытается повторно взять след, оборвавшийся на Вонючей аллее, констебль Башмак общается со скупщиками, капитан Моркоу разговаривает с семьей убитой, а младший констебль Парадигмус… — Шелли сделала странный жест рукой. — Он проверяет изъятый из горла жертвы камень.
Ваймс вопросительно приподнял бровь.
— Ну, это ведь довольно странно, правда? Янтарь и все такое. Я подумала, вдруг у этого убийства есть какой-то оккультный смысл.
— Отличная идея, — Ваймс похлопал сержанта по плечу (руку для этого не приходилось поднимать выше уровня талии).
Даже спустя месяцы после тех событий с Призывающей Тьмой все они помнили. Помнили и перестраховывались. Хорошо. К тому же теперь, когда на службе в страже состояли волшебники (будь они неладны), проверять сомнительные или странные случаи стало проще.
В подвале что-то глухо бухнуло, а из щели под дверью заструился легкий сиреневый дымок.
— В прошлый раз он превратил мои пробирки в прозрачных лягушек, — шепотом сообщила Шелли, — мы до сих пор их отлавливаем.
— Пожалуй, я пойду проверю, не превратился ли он в лягушку сам, — также шепотом ответил Ваймс. — Если появятся новости, дай мне знать.
Он осторожно приоткрыл дверь, ведущую в подвал, и шагнул в пахнущие камфорой и старыми портянками клубы фиолетового тумана. Густой дым не давал разглядеть ничего даже на расстоянии вытянутой руки, но это не было проблемой. Штаб-квартиру Ваймс знал, как свои пять пальцев, и мог бы ориентироваться здесь даже с завязанными глазами, связанными руками и надетым на голову ведром. Ступени привычно поскрипывали под ногами, пока Ваймс осторожно спускался вниз.
Туман начинал рассеиваться. В его глубине произошло какое-то шевеление, но прежде, чем Ваймс успел открыть рот и окликнуть волшебника, шевеление приблизилось и приобрело форму чего-то большого, обладающего восемью волосатыми лапами, загнутым кверху шипастым хвостом и десятком очень недобрых черных глазок.
Тело Ваймса отреагировало намного раньше его мозга и, пока тот задавался глубинными вопросами вроде «Что это, черт побери, такое?» и «Откуда здесь взялась эта мерзость?», уже выхватило из ножен меч и полоснуло тварь поперек вытянутого брюха. Раздался тихий хлопок, и дым окончательно рассеялся.
— Так, — многозначительно заключил Ваймс.
Это не было «так», обрисовывающее начало каких-то далеко идущих выводов, скорее оно напоминало «так», по некой рассеянности заменившее менее цензурный аналог.
На полу закашлялся слегка контуженный Парадигмус. Со второй попытки сумев подняться на ноги, он как ни в чем не бывало принялся вытряхивать пыль из вновь отросшей бороды.
— О, командор, — с легким удивлением приветствовал волшебник, будто только что заметил появление Ваймса.
— Так! — более осмысленно повторил Ваймс. — Этот камень все же магический? Что за чертовщину пытаются призвать в мой город на этот раз?!
— Что? Нет! — Парадигмус закрутил головой. — Я проверил тот кусок янтаря — никаких следов магических колебаний. Обычный electrum… В смысле, это просто кусок смолы. Очень старый.
Парадигмус нервно сглотнул. Только сейчас Ваймс обратил внимание, что волшебник обращается скорее к лезвию меча, чем к нему, и поспешил убрать оружие в ножны. Обстановка как-то сама собой разрядилась.
— А что это только что было? — образ многоглазой твари в щупальцах фиолетового тумана все еще стоял перед внутренним взором Ваймса.
— О, это всего лишь небольшая проекция. Видите ли, командор, я обнаружил в предоставленном мне образце необычный инклюз.
— Что?
— Древнее насекомое, когда-то попавшее в кусок смолы и застывшее в нем, — пояснил волшебник. — Я просто хотел рассмотреть его получше.
— В следующий раз воспользуйся увеличительным стеклом, хорошо?
Парадигмус печально кивнул. Он выглядел как большой ребенок (большой бородатый ребенок), которому запретили есть сладкое и играть на улице с друзьями. Ваймс мог бы даже растрогаться от этого зрелища, если бы не знал, что запрета волшебнику хватит максимум на неделю.
Ваймс подошел к столу и, осторожно подхватив двумя пальцами лежащий по центру янтарь, поднес его к свету. Внутри действительно имелось нечто темное и многоногое размером с булавочную головку. Похоже, древнему миру несказанно повезло, что подобные твари в действительности были такими крохотными.
— Значит, никакой магии? — на всякий случай еще раз уточнил Ваймс.
— Абсолютно, — кивнул Парадигмус, — конечно, с янтарем связано много легенд и преданий. К тому же, раньше он широко использовался колдунами и шаманами древности в простейших протомагических ритуалах. Например, при изгнании «злых духов»…
Парадигмус был действительно неплохим и смышленым парнем. Даже милым, на свой особый волшебнический манер. Главным в общении с ним было суметь адаптироваться к тем нескончаемым потокам информации, которые он норовил на тебя вылить, а еще — научиться выуживать из этих потоков то, что может оказаться важным. И все — «дело в шляпе», как любили говаривать волшебники, что бы это на самом деле ни значило.
— Изгнании злых духов, говоришь?
— О да, — поняв, что его действительно слушают, Парадигмус напустил на себя крайне важный вид. — Янтарь считался «солнечным камнем», способным пленить зло, запечатать его в себе.
— Как этого жука?
— Это Zlobnus Kusatis, и они были крайне ядовитыми, могли одним укусом убить даже слегка волосистого мунтабского носорога, так что отчасти эти легенды даже правдивы. Хотя, в целом, представления тех времен довольно примитивны.
«Изгнание злых духов, значит?» — Ваймс задумчиво покрутил янтарь в пальцах.
Судя по тому, что он слышал о Янтарном Джеке, убийца не походил на религиозного фанатика. Никаких тебе алтарей или оккультных знаков. Места и орудия убийства тоже часто разнились. Неизменной деталью оставались только маленькие желтые камушки.
На лестнице послышались торопливые шаги.
— Да? — не дожидаясь стука в дверь, гаркнул Ваймс.
— Сэр, — на пороге застыла взволнованная Шелли. — Еще одно нападение на Хлысто-Игольной, девушке удалось отбиться. Прикажете выслать дополнительные патрули к Разваливающимся и Луковым воротам?
— Нет, — Ваймс сжал янтарь в кулаке. — Если хоть часть историй о нем правдива, то этот парень не станет убегать. Он попытается спрятаться где-то в Тенях, чтобы потом повторить свою попытку. Он считает, что мы, как и Сто-Кригская стража, станем бегать за собственным хвостом. Давай покажем ему пару новых трюков.
***
На самом деле его звали совсем не Джеком. При рождении мать дала ему имя Ови, но это было глупое имя. Глупое и никчемное, как и вся его жизнь вплоть до Момента. Прежде все смеялись над ним или вовсе не обращали внимания. Любая работа валилась у него из рук, а любая девица, с которой Ови пытался заговорить, воротила от него нос. Не то чтобы он был уродлив, просто что-то в его внешности и речи мгновенно убеждало людей в его полной и окончательной никчемности.
Так было прежде, а потом настал он. Тот самый Момент. На самом деле, Ови плохо его помнил. Он помнил лишь, что пришел к старику Прыту, чтобы заложить оставленные отцом янтарные камешки, но скупщика не было в лавке. Там была только его внучка. Она посмеялась над Ови (по крайней мере, он был в этом уверен) и швырнула ему обратно его янтарь, сказав, что эти «карамельки» ничего не стоят. Иногда Ови снилось, что она их просто отдала, но нет-нет-нет, это было неправдой. Она хотела его унизить!
А потом настал Момент! Ови очень хорошо помнил, как он сидел над телом, заталкивая камешки в девичье горло и приговаривал «ешь-ешь-ешь». Ови это понравилось. Но самое удивительное произошло потом.
На следующий день все в городе бегали, как безголовые куры. Они были перепуганы, они шептались. Но никому из них не пришло в голову обвинять Ови, ведь он был слишком никчемным, чтобы совершить что-то такое. Они говорили о чем-то большом и страшном, и только сам Ови знал, что этим большим и страшным был он сам.
Но прошла неделя, внучку Прыта похоронили, и разговоры об убийце стали звучать все реже и реже. Это было больно. Впервые люди говорили об Ови без презрения (пусть они и не знали, что говорят именно о нем), а потом стали забывать. Ови не хотел, чтобы они забывали. Поэтому еще через несколько дней он подстерег у птичника дочь местного торговца. Ее он тоже «угостил» янтарем. Даже своим крохотным умом Ови понимал, что именно эта странная деталь так беспокоила людей, а он так хотел, чтобы о нем говорили подольше.
Это сработало. В городе поселился Страх. Самый настоящий, и этим страхом был Ови. Люди стали о нем говорить, и говорили они самые невероятные вещи. А потом в город приехал журналист из самого Анк-Морпорка, и тогда Ови познал истинное счастье. Он получил новое имя — Янтарный Джек и вкусил самой настоящей славы. Это было восхитительно! У него даже осталась газетная вырезка с тех пор — большие черные буквы кричали «ЯНТАРНЫЙ ДЖЕК — КТО ОН?», а под заголовком — иконография жителей городка. Ови тоже был на ней, пусть и виднелась только его макушка, торчащая из-за плеча кузнеца. Ови бережно хранил вырезку из той газеты, как и все прочие, в которых говорилось о нем.
А потом Ови принялся путешествовать, и Янтарный Джек отправился вместе с ним. Он становился все больше и больше, страшнее и страшнее с каждым разом. Со временем он превратился в настоящую легенду!
Конечно, иногда стражники или солдаты действительно мешали Ови, но ему раз за разом удавалось выбираться изо всех их ловушек. Однажды ему удалось выйти из окружения, просто попросив солдата дать ему пройти. Никто не верил, что Ови на подобное способен — это и был его главный козырь.
Анк-Морпорк был его давней мечтой. Город такой людный и огромный, что затеряться в нем ничего не стоило. Мать не раз говорила Ови, что этот город «ест людей». Глупость, города никого не могут съесть. Зато тут Ови мог действительно развернуться. Среди тысяч и тысяч людей, среди самых настоящих газетчиков… Да, место Янтарного Джека было здесь.
Сперва все шло, как надо; Ови купил порядочно янтаря на большую часть своих сбережений и надежно спрятал его под половицей комнаты, которую снимал (хотя та комната больше напоминала сарай), и вышел на охоту.
Первая охота была удачной, хотя руки Ови и тряслись от волнения. Он впервые творил в великом городе, но был уверен, что уже утром сумеет прочитать о себе в газете. Но вот вторая ночь подкинула ему неприятный сюрприз. Девица, которую он выбрал, проткнула ему руку в тот момент, когда Ови сжал ее горло. Это был нож? Какие девицы носят с собой ножи? А потом еще и выбежавшие на шум люди… В общем, Ови пришлось уходить, не закончив дело.
Рука до сих пор болела. Ови замотал ее тряпкой почище, но рана все равно ныла. Кажется, рука даже начала опухать. Нет-нет-нет. Ему нужны были обе руки!
Ови шагал по улице, зло глядя себе под ноги. Было уже поздно, но в некоторых окнах все еще горели огни. Люди не спали. Ови очень хотелось верить, что они не спят от страха, думая, что Янтарный Джек может добраться и до них. Эти мысли успокаивали, даже рана начинала меньше ныть.
Впереди замаячили спины нескольких стражников. Их всегда было легко узнать по металлическим нагрудникам и шлемам. Ови сунул руки в карманы. Стражников легко обмануть, это он усвоил очень хорошо.
Ови прошел мимо стражников и свернул в соседний переулок. Переулок был темным и грязным, хотя весь город не отличался чистотой. Когда, дойдя почти до середины переулка, Ови обернулся, стражников уже не было видно. Ови достал руку из кармана и размотал тряпицу, чтобы рассмотреть рану в свете тусклого фонаря, болтающегося над входом в какой-то магазинчик.
Где-то в отдалении раздался шум, похожий на звук торопливых шагов. Ови прикрыл глаза и прислушался. Да, это определенно был стук каблучков. Ови несколько раз сжал и разжал руку, пальцы неохотно повиновались. Сумеет ли он? Хватит ли ему сил?
Шаги звучали все ближе. Ови торопливо замотал рану тряпицей. Он просто посмотрит. Оценит свои шансы издалека. И если удача будет к нему благосклонна…
Ови поспешил на звук. Он свернул с переулка на небольшую кривую улочку. Впереди мелькнул девичий силуэт. Низенький, закутанный в шаль и длинное до полу платье, наверняка скрывающее хрупкую фигуру. Ови очень ценил девичью слабость и хрупкость, особенно она была бы кстати теперь, когда его хватка ослабла. Он ускорил шаг.
Силуэт мелькнул дальше по улице и свернул в следующий переулок, еще более темный и узкий. Ови поспешил вслед и… Девица будто испарилась. Он не мог поверить своим глазам. Он точно видел, как девица сворачивала за угол. Могла ли она успеть зайти в одну из дверей? Он же не слышал скрипа дверных петель. Не желая верить тому, что удача так быстро отвернулась от него, Ови прошел немного дальше и свернул в еще один закоулок, закончившийся заваленным мусором тупиком.
В тупике Ови встретил девицу. Только это была совсем не та девица, за которой он следил. Эта была выше и, что самое важное, она была совершенно голой. Губы Ови сами собой растянулись в ухмылке. Никогда прежде ему не удавалось встретить девиц сразу голыми.
Девица посмотрела на Ови.
— Приве-е-ет, — произнесла она, криво улыбнувшись.
Ухмылка сама собой сползла с лица Ови. Все было чертовски неправильно. Девицы не должны так себя вести. Если ты вдруг встречаешь их голыми посреди ночного города, то «приве-е-ет» должен произнести именно ты.
— Заблудился?
Ну вот, снова. Эти интонации и слова, эти низкие вальяжные нотки в голосе. В них будто пряталось рычание. Рычание?
Ови сделал неловкий шаг назад, а потом девица превратилась в нечто.
***
Ови прижался спиной к стене и схватился руками за голову. Все это было не взаправду! Такого просто не могло произойти!
Дверь сотряслась под несколькими сильными ударами, потом послышался низкий рык и звук, будто кто-то со злостью царапал дерево когтями. Ови отшатнулся. Спасаясь от жуткой твари, он едва успел заскочить в первые же попавшиеся подвальные двери и задвинуть засов. Где он оказался? Вокруг было слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть, а снаружи его поджидало настоящее чудовище. Ови сделал шаг в сторону и сорвался с узкой шаткой лестницы. Падать было недалеко, но Ови все равно пребольно ударился затылком. Чудовище снаружи завыло.
Пожалуй, лучше было переждать здесь. Да, в подвале была жуткая темень, хоть глаз коли, но тут по крайней мере не шастали опасные голые девицы и зубастые монстры.
Где-то в глубине подвала заскрипела половица. Ови замер и прислушался. Спрашивать «эй, кто здесь?» не было никакого желания. Снова наступила тишина. Темно и тихо. Тихо и… темно. Впервые с раннего детства Ови вдруг испугался темноты. Он пытался убедить себя, что это просто скрипучие вздохи, присущие всякому старому дому, но справиться с подступающим страхом было все сложнее и сложнее.
Половица заскрипела снова.
— Эй… — не выдержал Ови, — кто здесь?
Чтобы хоть немного себя успокоить, он достал нож.
Пару мгновений было тихо, а потом пришла боль. Сперва в руке, отчего он выронил нож, а потом в животе. Ови рухнул на пол, хватая ртом воздух. Что-то тяжелое навалилось на него сверху. Все происходило так быстро.
— Х-х-х… — только и издал Ови, когда его раненые руки стали заламывать за спину.
— Ты имеешь право хранить молчание, — раздалось у Ови над ухом. — И прямо сейчас тебе лучше его хранить. Ведь если ты скажешь хоть слово, видят боги, я за себя не ручаюсь.