Когда Ваймс вслед за Ветинари спустился по ступеням ратуши, городская площадь уже опустела. В округе будто не осталось ни единой живой души, за исключением четверки вороных запряженных в черную карету лошадей, терпеливо ожидающих возвращения хозяина. Ни людских голосов, ни лая собак, ни куриного кудахтанья, никаких присущих городу звуков кроме стука торопливо захлопывающихся ставней.

      «Негоже овцам попусту таращиться на волков», — подумал Ваймс, с явственной горечью осознавая, что начинает понимать некоторые местные… культурные особенности. Хотя, и в это Ваймсу хотелось верить больше, ведь во второй мысли хотя бы был резон, люди просто могли предпочесть не мозолить глаза неизвестному и прожорливому гостю. Кто знает, что еще придет тому в голову.

      Ветинари опустевшая площадь никоим образом не впечатлила. Он потрепал одну из запряженных лошадей по шее и как ни в чем не бывало принялся расстегивать упряжь.

      — Сэр? — Ваймс был несколько озадачен. Не только тем фактом, что Ветинари знал, как все эти ремешки крепятся друг к другу, сколько тем, зачем вообще он все это делал.

      — До некоторых местных достопримечательностей намного проще добраться верхом, Ваймс, — невозмутимо пояснил Ветинари, уже прилаживая на спину лошади невесть откуда взявшееся седло. — Поторопитесь.

      Что-то толкнуло Ваймса в спину, аккурат между лопаток. Он обернулся и встретился взглядом с горящими угольками големских глаз; Молчун опять умудрился подкрасться к нему сзади совершенно бесшумно. Голем мотнул головой, указывая себе на спину, и даже согнул переднюю ногу, чтобы Ваймс мог воспользоваться ей как приступкой. Как предупредительно и самую малость обидно. Голему хватило одной-единственной поездки, чтобы понять, что Ваймс держится в седле хуже мешка с песком.

      Вздохнув и мысленно высказав миру все, что он думает о «прогулках верхом», Ваймс полез на голема. Зрелище со стороны наверняка было то еще, хотя Ветинари даже не усмехнулся. Что ж, он всегда умел держать лицо.

      Пока Ваймс пытался выправить попавший между его задницей и големом медвежий плащ, патриций одним легким движением уже оказался в седле.

      Ваймс замер, уставившись на затянутую в черное сукно спину. Не то чтобы его поразила грация этого действа, гм, нет. Просто видеть Ветинари вот так было чертовски непривычно. Патриции не ездят верхом, это недостаточно… представительно. Да и вампиры тоже. Ветинари вел себя так, словно занимался выездкой ежедневно. Лошадь под ним негромко фыркнула и мотнула головой, не похоже, что на нее действовали какие-то вампирские чары.

      Ваймс понял, что откровенно таращится, и одернул себя. Не лучшее время. На самом деле у него была масса вопросов к «его милости», огромная, свалявшаяся в неприглядный ком масса вопросов, но все же Ваймсу хватило ума и выдержки повременить с ними. В таких маленьких городках у всех стен и закрытых ставней есть уши. Какие бы игры сейчас не вел Ветинари, ситуация должна быть весьма… щекотливой, если уж ему пришлось влезть во все это лично.

      Вороная лошадь резвым шагом тронулась вперед, и голем последовал за ней. Весь короткий путь до городских ворот Ваймса не оставляло навязчивое ощущение взгляда в спину. Многих взглядов.

      До большого мертвого дерева они ехали молча. Ветинари серовато-черным пятном выделялся на фоне белоснежного пейзажа. Хотя, если бы ему пришло в голову притаиться за деревом с темными, тонкими, похожими на когтистые руки ветвями, он, может, и сошел бы за своего.

      Только когда дерево-великан осталось позади, Ветинари придержал лошадь, позволяя неспешно следующему по пятам коню-голему сравняться с ней.

      — Сэр, — Ваймс набрал в грудь побольше воздуха, но вдруг понял, что все рвущиеся из него наружу вопросы застряли у него в глотке, мешая друг другу быть высказанными. Все равно что попытаться разом вытряхнуть из банки все маринованные огурцы, надо было начать с одного, хоть с какого-то, или так и не получишь ничего, безрезультатно тряся банкой над тарелкой.

      Тонкая бровь Ветинари вопросительно приподнялась. Ваймс кашлянул и уставился на занесенную снегом дорогу.

      — Куда именно мы направляемся?

      Что ж, это был не самый важный из мучающих Ваймса вопросов, но это все равно было хоть какое-то начало.

      — Я желаю проверить еще одно место, указанное уже знакомыми тебе юными господами.

      Ваймс нахмурился. «Еще одно». Вот чем развлекался Ветинари, пока сам Ваймс очертя голову несся сюда, не зная, чего ожидать. Хм, будто бы он сейчас знал.

      — И что это за место? — Ваймс решил тянуть ухваченную нить разговора до самого конца. Все равно одним лишь богам известно, куда она выведет.

      — О, весьма занятный топоним, — отозвался Ветинари, — но добраться туда я спешу совсем не поэтому.

      — Вы что-то ожидаете там найти? Что-то, о чем еще не знает Виконт?

      — Скорее что-то, чему он не придает достаточного значения.

      — Хотя стоило бы?

      — Граф фон Дорн — правитель, если так можно выразиться, старой закалки, привыкший полагаться на… более классическое понимание власти и силы, — издалека начал Ветинари. — Хотя стоит признать, он и сам это прекрасно понимает, равно как и осознает свои слабости с этим связанные. Отчасти именно это и толкает его, если позволите так выразиться, заколотить окно «в большой мир».

      Вот только это едва ли возможно. «Новый мир», как вода или дым все равно найдет подходящие щелочки, чтобы проникнуть внутрь. Вопрос лишь в том, чем в итоге для самого нового мира это может обернуться. Ваймс поплотнее запахнулся в плащ.

      — Он надеется создать свою полностью закрытую страну?

      — Не полностью, — уточнил Ветинари. — Скорее закрытую наполовину. Только на выезд, если быть точным. Прибыть же в Вечный Убервальд, как он ожидает, сможет любой желающий.

      — Что-то я сомневаюсь, что на границе будут стоять очереди в этот рай на земле, — проворчал Ваймс.

      — Не стоит недооценивать людскую тягу к неизвестности и опасности, а главное к некоторому невежеству и нежеланию расставаться с нажитыми, пусть и невеликими, сбережениями.

      Ваймс вопросительно покосился на Ветинари.

      — Большая часть денежных налогов будет заменена на налог… иного рода.

      Ваймса трудно было назвать гением экономики или политики, но все равно его не оставляло ощущение, что этот широко надутый пузырь под именем «Вечный Убервальд» будет готов лопнуть от первого же неосторожного движения. Кроме того, какой придурок предпочтет расстаться с собственной кровью вместо денег?

      Над этим на первый взгляд простым вопросом Ваймс задумался намного серьезней, чем ожидал. А ведь и впрямь могли существовать люди, способные предпочесть одно другому. В конце концов кровь дается человеку вроде как сама собой, а думать хотя бы на полшага вперед порой бывает очень утомительно.

      — Но это же… — Ваймс не мог найти подходящего слова, — полная хрень, сэр.

      Судя по мимолетной улыбке Ветинари, это слово в достаточной мере описывало ситуацию.

      — И вы здесь, чтобы ему помешать?

      Патриций хмыкнул.

      — Как вы могли заметить, Ваймс, я смотрю на позицию власти в несколько ином ключе.

      Ваймс припомнил обрывки странного разговора, если его можно было назвать разговором, ведь сам Ваймс в тот момент мог общаться с миром лишь посредством письма, причем перо держали пальцы Ветинари.

      — Настоящая власть — это знания, — пробормотал он себе под нос. — И вы что-то узнали. От кого-то из шпионов… информаторов.

      Ваймс неопределенно махнул рукой куда-то вперед на бескрайние занесенные снегом пространства.

      — Мы едем с ним на встречу?

      Ветинари покачал головой.

      — Если только вы не обладаете даром некромантии, ваша светлость. У меня есть все основания полагать, что господин Зрак мертв.

      — Тогда, куда?

      — Гибель человека не всегда означает гибель знания. Я надеюсь обнаружить на месте его записи, информацию, которую он так и не сумел передать.

      Ваймс с сомнением поглядел на приближающиеся горные кручи. Искать труп в Овцепиках зимой? Найти иголку в стоге сена было бы куда проще.

      Он поглядел на Ветинари. Спокойной уверенности во взгляде патриция хватило бы на десятерых. Конечно, Ветинари был из тех, кто умудряется оставаться спокойным в любой ситуации, но что-то подсказывало Ваймсу что этот случай особенный. Было в этой пропавшей информации нечто такое, что даже крохотная вероятность получить ее стоила очень и очень дорого.

      Это было тревожно. И необычно. Тревожно в гораздо большей степени. Да и почему Ветинари ввязался в это лично? На него работали не меньше сотни клерков, шпионов и только боги знают кого еще. К чему все эти «прогулки»? Единственный раз, насколько Ваймсу было известно, Ветинари срывался с места, чтобы самолично провернуть нечто авантюрное на самой грани международного права и здравого смысла во время той заварушки с Клатчем. Вот черт… Параллель вдруг нарисовалась предельно ясная.

      — Война… — Ваймс толкнул голема коленом, заставляя того выдвинуться немного вперед, с этого положения было удобнее следить за лицом Ветинари (будто бы Ваймс мог различить там то, что патриций не желал бы показать). — Все ведь идет именно к ней? И вы думаете, что саммит не поможет?

      В этот раз Ветинари молчал несколько дольше.

      — Увы, эта война началась уже давно, пусть и не в общепринятом смысле. Все попытки замести этот конфликт под ковер, фигурально выражаясь, лишь отсрочили его неминуемую развязку и, боюсь, только усугубили.

      Ваймс невольно поежился. Новое время внесло значительные коррективы в мировой уклад. Больше не существовало никаких маленьких местных войн. То есть маленькие войны, безусловно, могли разгораться, но очень скоро они нить за нитью распускали полотно большой политики, втягивая в себя, не всегда напрямую, своих соседей. Со скоростью лесного пожара в засушливом летнем лесу одна маленькая война могла перерасти в парочку войн побольше, а потом и вовсе в одну огромную. И это не считая обрушения шатких мостов международной торговли.

      Все стало слишком сложно. Отчасти Ваймс понимал желание Виконта накрепко запереться в собственном доме в надежде, что все это мировое безумие, как шторм, пройдет стороной. Вряд ли дождаться этого момента мог кто-то кроме бессмертных кровососов.

      — Но ведь должно быть что-то…

      — О, «что-то» всегда есть, сэр Сэмюэль, можете не сомневаться. «Что-то» любит притаиться «где-то» в глубине.

      Ветинари снова замолчал. Какое-то время Ваймс просто слушал скрип снега под лошадиными копытами да шорох раскачивающихся над головой ветвей. В его воображении один за одним вставали вероятные сценарии последствий неудавшегося съезда. Один поганее другого. В парочке из них на люстрах висели кишки высокопоставленных гостей. Так, хватит.

      — И этот господин Зрак, нашел что-то, что вы надеетесь обратить на пользу? — не выдержал Ваймс. — Какой-то секрет? Дело всегда в каком-то секрете.

      Ветинари обернулся к нему, и Ваймс вдруг отстраненно подумал, как необычно было глядеть на патриция с ракурса «плечом к плечу». Большую часть времени Ваймсу доводилось смотреть на него исключительно напрямик, стоя с отчетами у рабочего стола. А порой, когда тема выпадала особо неприятная, и вовсе в стену чуть выше его левого уха. Ваймс снова уставился на дорогу.

      — Доверюсь вашему опыту, командор.

      — Так нашел или нет?

      — Думаю, мы оба это узнаем только после того, как обнаружим стоянку господина Зрака. Или не обнаружим, что будет крайне неприятным, но вполне вероятным вариантом развития событий.

      Ваймс прокрутил последнюю фразу в сознании несколько раз под всеми возможными углами. Это было какой-то замудреной фигурой речи или Ветинари и впрямь был в чем-то неуверен?

      — Но господин Зрак ведь был не единственным?

      — Разумеется, нет, — лошадь под Ветинари всхрапнула и заплясала на месте, испугавшись вереницы мелькнувших между деревьями теней, но тот успокаивающе потрепал ее по шее. — Если начинаешь собирать информацию, весьма неразумно довольствоваться одним-единственным источником.

      Ветинари внимательно посмотрел на притаившиеся между деревьев четвероногие силуэты. После недолгого раздумья силуэты предпочли раствориться в чаще, из которой появились. Ваймс убрал руку с арбалета.

      — Например, господин Горюй, — как ни в чем не бывало продолжил Ветинари, когда они вновь двинулись в путь. — Он весьма одаренный в своей области молодой человек.

      «И обделенный во всех остальных», — хмуро подумал Ваймс, мгновенно навострив уши. Смысл присутствия алхимика, изучающего земные недра, все еще ускользал от него. Особенно учитывая, что именно затевалось. Надвигающаяся война — не лучшее время для пересыпания порошков из склянки в склянку. Хотя, может, весь секрет в том, что именно это за порошки.

      — А главное, в отличие от своего предшественника, способный видеть необычное во вполне обыденных вещах. Это оказалось очень кстати.

      — Предшественника? — Ваймс вспомнил самодовольную улыбку молодого алхимика. — А он знает, что является номером два?

      — Строго говоря, господин Горюй является номером шесть, но я не думаю, что его следует об этом извещать, подобная информация может дурно сказаться на его рабочем настрое, — пару мгновений Ветинари наблюдал за медленно вытягивающимся лицом Ваймса.

      — Их всех…

      — Разумеется нет, — Ветинари вздохнул. — Господин Плавль погиб во время схода лавины, господин Уум оказался съеден волками еще до въезда в Убервальд, господа Ртур и Ор погибли в ходе собственноручно устроенного неудачного эксперимента. Да, Ваймс, вы и сами прекрасно понимаете, что алхимик — не самая безопасная профессия на Диске. Что же касается господина Ченя… Можно сказать, что его сгубила местная кухня.

      — Слишком много сала и шкварок?

      — Нет, его насмерть придавило сорвавшейся с крюка оленьей тушей. Увы, Игорь обнаружил это слишком поздно.

      Ваймс похлопал себя по карманам, с запоздалым разочарованием вспомнив, что сигар у него больше нет. Одна эта мысль сделала желание закурить практически нестерпимым.

      — Почему алхимики? — напрямик спросил он. — Что вы надеетесь найти?

      — Будущее, — на миг в голосе Ветинари мелькнули недовольные тягостные нотки, — то, что всегда было на виду, и именно потому ускользало от взгляда.

      — Будущее? Здесь? — Ваймс недоверчиво фыркнул. — Эта земля — последнее место, где его следовало бы искать, сэр.

      Тень, мелькнувшая было по лицу патриция, развеялась прежде, чем превратилась хотя бы в намек на эмоцию.

      — Кто-то из древних Эфебских философов говорил, что тянущиеся ввысь ветви древа будущего питают его корни, лежащие глубоко во тьме земли прошлого.

      Ваймс пожал плечами.

      — Ну, тьмы и земли тут предостаточно, это уж точно.

      Ветинари вздернул бровь и с кривой улыбкой поглядел на Ваймса. Ну, что уж поделать, философские диспуты никогда не были его сильной стороной. Или патриция веселило совсем не это?

      Ваймс поспешно отвернулся.

      Дорога сделала последний поворот и резко оборвалась… нет, не просто тупиком, сплошной стеной горной кручи. Ваймс задрал голову, насколько позволял это сделать свалившийся на плечи капюшон, и сумел разглядеть крохотную, еле заметную тропинку, серпантином вьющуюся вверх по горе.

      А. Так вот что его веселило…

      — Нам… туда? — голос Ваймса дрогнул, будто против всякого здравого смысла оставалась надежда на то, что в ответ могло прозвучать «нет».

      — Сегодня день обещает быть солнечным, — Ветинари уже успел спешиться. — Говорят, с вершины открывается прекрасный вид.

***

      Солнце давно перевалило свой зенит и начало клониться в сторону хвоста, когда Ваймс наконец достиг пика Удовольствия.

      «Вот черт…»

      Он закрыл глаза, пытаясь хоть немного унять заходящееся в бешеной чечетке сердце. Это и в самом деле было… нечто.

      Совершенно обессиленный, Ваймс откинулся на спину и полностью растянулся на снегу. Жар его дыхания неровным облаком пара повис в морозном воздухе.

      — Что ж, действительно недурно, — голос Ветинари звучал до неприличия свежо и бодро. — Похоже, эта вершина и впрямь уступает лишь Кори Челести. Не желаете взглянуть, ваша светлость?

      — Кто… — прохрипел Ваймс, не открывая глаз, — додумался назвать так эту проклятую гору?

      — О, — судя по тихому скрипу снега, Ветинари закончил любоваться видами и неспешно направился к нему. — Это довольно старое название, хотя дело может быть и в неточности перевода. Оно упоминается в летописях уже несколько тысяч лет. Если верить им, когда-то на этой горе находился храм некоего древнего божества, ныне забытого. Вероятно, это божество было связано с солнцем. Сейчас же, насколько мне известно, место пользуется популярностью разве что у особенно отчаянных альпинистов.

      Людей, добровольно решившихся ползать по горам для развлечения, правильнее было бы назвать не отчаянными, а вконец чокнутыми.

      Ваймс нехотя приоткрыл один глаз и взглянул на патриция, нависающего над ним. Пик Удовольствия находился выше уровня облаков. Должно быть, тут даже в самую пасмурную погоду всегда было ясно. Прямо сейчас солнечный диск рыжим ореолом завис где-то за левым ухом Ветинари.

      Ваймс прищурился от бьющего в лицо света, но тут же снова распахнул глаза. Солнце. Уже клонящееся к хвосту, оно все еще ярко светило, и в розовато-рыжих закатных лучах темные, проступившие под мертвенно-бледной кожей вены казались трещинами на фарфоре.

      Ваймс подскочил на ноги, наспех отряхивая с одежды снег. Конечно, черт побери, вампиры, не пьющие человеческой крови, не рассыпаются в прах при первых солнечных лучах, но и солнечные ванны не спешат принимать. Марголотта путешествует в карете с плотно задернутыми шторками, а Салли в безоблачные дни предпочитает надевать шляпу с широкими полями.

      «Все было хорошо, пока мы ехали по лесу, — подумал Ваймс. — Ветки деревьев и все такое, но здесь нет никаких теней. Черт… ты что не мог захватить с собой хоть какой-то хренов капюшон?!»

      — Мы ведь не видами сюда пришли любоваться, — буркнул Ваймс и отвернулся, хотя его взгляд раз за разом норовил вернуться к лицу Ветинари. — Надо идти.

      Не то чтобы он знал, куда именно им «надо идти», но когда ты торчишь на скале в черт знает скольких футах над землей, вариантов остается не так уж много. Гору, похожую на огромный коготь или клюв, упирающийся в небеса, со всех сторон обнимало узкое плато. Ветер здесь пронизывал до костей.

      Только сейчас Ваймс разглядел небольшие выбитые в скале ступени. Издалека их можно было принять за природные неровности, щербины в породе, а если бы их занесло снегом, то не заметить вовсе. Но снег на вершине не задерживался, порывы беснующегося ветра смахивали его, как крошки со скатерти, и в конце-концов даже самый замшелый горожанин понимал — природа не любит таких ровных повторяющихся форм, и останавливал взгляд на ступенях.

      Ваймс накинул свалившийся капюшон на голову. Итак, лестница. Наверняка вырубленная в скале какими-то чокнутыми (а кому еще пришло бы в голову сюда лезть) монахами, а все лестницы имеют обыкновение куда-то вести. Эта должна была привести к древнему храму, о котором говорил Ветинари, а вернее к тому, что от него осталось.

      Ваймс вдруг проникся огромным сочувствием к ныне покойному господину Зраку. Этот человек, должно быть, очень любил свою работу, раз забрался ради нее на такую верхотуру в поисках забытых богами и людьми развалин. Если тут и пряталось какое-то туманное «будущее», то место для пряток оно выбрало идеальное.

      Ветинари сделал приглашающий жест рукой, недвусмысленно намекая, что их путь еще не закончен, и что в этот раз Ваймсу выпала честь идти первым.

      Ступени были настолько узкими, что на них едва хватало пространства, чтобы нормально поставить ногу. Ваймс осторожно продвигался вперед, буквально прилипнув щекой к скале. О том, чтобы смотреть куда-то, кроме проклятых крохотных ступенек, не могло идти и речи. Ветер то и дело норовил подхватить и размотать его плащ. Ваймс понимал, что если это произойдет, его путь вниз окажется значительно быстрее и стремительнее пути наверх. Это внушало определенный настрой и необычайно способствовало сосредоточению. Шаг, еще шаг. Эта лестница не может быть бесконечной, в конце концов…

      Ветинари шел следом, отставая не более чем на пару шагов. По крайней мере, Ваймсу так казалось. Обернуться и посмотреть он все равно бы не решился.

      В какой-то миг особенно яростный порыв ветра все же подловил Ваймса в самый неподходящий момент. Его качнуло назад, правая нога не нашла себе опоры и соскользнула в пустоту. Ваймс даже не успел толком испугаться, ощущение пустоты и абсолютной отстраненной беспомощности захватило его и… тут же выпустило из своих цепких лап. Ваймса снова (и весьма ощутимо) припечатало лицом к скале. Кажется, он успел ощутить ладонь, подпирающую его в спину, которая тут же убралась, но наверняка поручиться не смог бы. Прямо сейчас он не мог поручиться вообще ни за что.

      Ваймс сделал несколько очень медленных вдохов и выдохов. Его тело явно решило объявить бойкот, но мысль о том, что в таком случае придется застрять здесь, придала сил для следующего шага. А потом еще нескольких.

      Ваймс не знал, сколько на самом деле прошло времени, когда он наконец втащил себя на очередную скалистую площадку.

      — У меня есть пара предположений, как мог погибнуть господин Зрак, сэр… — хрипло выдавил он, стараясь подавить в себе желание накрепко прижаться хоть к какой-то плоской горизонтальной поверхности.

      — О, безусловно, на пути его поджидало множество опасностей, но по меньшей мере сюда он добраться все же сумел.

      Ваймс поднял голову и уставился на вырубленный в скале провал. Очевидно, это и было остатками разрушенного древнего храма. В камнях у входа смутно угадывались очертания каких-то фигур или древних статуй, хотя это могло быть и просто игрой воображения. За что можно было поручиться наверняка — так это за остатки небольшого костра и свернутый спальный мешок на полу в глубине пещеры-храма.

      Ваймс пригляделся. Стены были покрыты угольными пометками. Он подошел ближе и поскреб по ним пальцем. Нет, это были не просто пометки. Кто-то очертил углем выбоины в камне, на деле оказавшиеся чем-то вроде небольших картинок-символов. Какой-то древний алфавит. Господин Зрак сделал это, чтобы разглядеть письмена? Наверняка он провел здесь много часов, выискивая, переводя и копируя. Интересно, что он ожидал найти в этих старых буквах? Что за ответы надеялся отыскать здесь Ветинари?

      Очерченные углем символы уходили вглубь. Ваймс последовал за ними. От внутреннего убранства святилища, если оно и было когда-то, ничего не осталось. Все те же письмена, тянущиеся вереницей по стенам и устремляющиеся ввысь к самому потолку. Нет, не потолку. Потолка в храме вовсе не было. Ваймс поднял взгляд и увидел закатное небо над своей головой.

      Храм без крыши? Что ж, может, это и логично, если ты поклоняешься солнцу. Так вы, по крайней мере, всегда можете наладить связь. Ну, почти всегда. Ночью придется довольствоваться созерцанием луны.

      Ваймс не молился богам и редко бывал в храмах, если только этого не требовала работа. Но этот ему в чем-то даже нравился. Может, дело было в отсутствии крикливой вычурности, а может, в том, что Тьма, засевшая где-то на дне его сознания, брезгливо ворчала, из глубины его глаз выхватывая закорючки на стенах и ясное небо вместо потолка. Может, местный бог был не таким уж и плохим парнем. Интересно, отчего его больше не существовало?

      — Ваймс, могу ли я попросить вас об одолжении? — Ветинари склонился над вещами, оставленными Зраком.

      — Да, сэр?

      — Будьте добры, отвлеките этих уважаемых господ, пока я закончу здесь все осматривать.

      — Каких господ? — не понял Ваймс, оглядываясь по сторонам.

      Казалось, что в храме кроме них не было ни души. А потом два ближайших валуна открыли глаза.

***

      В Анк-Морпорке про троллей ходит немыслимое количество анекдотов, большая их часть строится на избитом факте — тролли, мягко говоря, не слишком умны. Правда, все эти истории и анекдоты обычно забывают сделать сноску мелким шрифтом в самом низу — глупость троллей прямо пропорциональная температуре за окном, а вот тяжесть тролльих кулаков — величина определенно постоянная.

      Ваймс сидел на скале, цепляясь одеревеневшими от холода пальцами за крохотный уступ. Внизу совещались тролли. Их язык мало походил на жаргон анк-морпоркских собратьев, но Ваймс все же сумел разобрать основные слова. К вящему неудовольствию одним из них было слово «суп».

      Не нужно долго гадать, кто должен был стать главным ингредиентом этого «супа». В то время, как большая часть городских троллей как-то адаптировалась к жизни в обществе, а после вмешательства Алмазного Короля даже начинала делать первые шаги в примирении с гномами, тролли Овцепиков продолжали следовать вековому укладу и с удовольствием жрали человечину. Возможно, они даже не знали о новом Кумском договоре, ведь новости в этих местах расползаются ох как небыстро. А может, они и вовсе были анархистами, об их политической позиции Ваймс не взялся бы судить наверняка. В данный момент его мучали вопросы более насущного толка.

      Например то, что если ничего не изменится, долго он не протянет. Во время короткой, но насыщенной погони самому здоровому из троллей удалось сорвать с него плащ, и теперь Ваймс был вынужден сидеть на продуваемой всеми ветрами верхотуре в рассчитанной на мягкие морпоркские зимы одежде и заиндевевших доспехах. Хорошая новость — тролли были слишком большими и тяжелыми, а значит, забраться за ним не могли. Плохая новость — если он не сумеет хоть что-то предпринять, то попросту замерзнет. Хотя нет, это была еще не самая плохая новость из возможных. Посовещавшись, тролли решили не ждать, пока он закоченеет и превратится в свежезамороженный ужин, и принялись собирать по плато камни, чтобы наверняка сбить его с насеста.

      Их бы предприимчивость да в мирное русло…

      Первый булыжник ударился о скалу в футе над Ваймсовой головой, обдав его облаком каменной крошки.

      — По своей Гхульской голове этим камнем постучи! — огрызнулся Ваймс, глядя вниз.

      Тролль поменьше, кажется, бывший троллихой (Ваймсу некогда было приглядываться), что-то проворчал себе под нос и прицелился в него новым камнем. Целился он вдумчиво, Ваймс практически ощутил, как быстро крутились шестеренки в тролльей голове, прикидывая и вычисляя траекторию полета (камня и расплющенного Ваймсова тела). Прекрасно. На него покушались два овцепикских академика.

      Камень мелькнул в воздухе, метя ровно по рукам.

      «Проклятье», — Ваймс разжал непослушные пальцы и скользнул вниз ровно за мгновение до того, как булыжник превратил его ладони в две плоских отбивных.

      Нагрудник чиркнул по скале, выбив сноп искр, пока Ваймс старался хоть как-то отрегулировать траекторию своего скольжения. Ладно, слегка замедленного падения. Внизу на плато его с распростертыми лапищами уже ждали тролли.

      Ему удалось, практически. По крайне мере, под аккомпанемент металлического скрежета и бьющих троллям в глаза искр удалось увернуться от здоровенных каменных пальцев. Это было приятной частью. Неприятной же стала скорость, которую он успел развить, скользя по скале вниз. Совладать с ней Ваймс уже не мог.

      Его со всего маху приложило о каменистое плато, закрутило и повлекло дальше к обрыву. Вишенкой на торте неприятностей стал характерный хруст, определенно изданный какой-то частью его тела. Боль пришла не сразу, будто не желая отвлекать Ваймса от занимательной акробатики.

      Окружающий мир с дикой скоростью вращался у него перед глазами. Каменное плато, небо, каменное плато, небо, край каменного плато, облака и распахнувшаяся бездна где-то внизу.

      В последний миг Ваймсу удалось ухватиться за какой-то уступ. Пальцы отдались глухим воплем боли. Хм, выходит, они еще не до конца потеряли чувствительность.

      Тролли приближались. Что ж, они могли позволить себе не спешить, ведь это не они висели, болтая ногами над пропастью, из последних сил хватаясь за огрызок скалы. Ваймс попытался подтянуться. Кто знает, как долго он сможет бегать от двух троллей по небольшой площадке перед храмом, но даже короткая пробежка лучше чем очень-очень долгий полет вниз.

      Где черти носят Ветинари?!

      Ваймс подтянулся на руках и попытался закинуть на плато ногу. От боли в глазах потемнело. Ваймс сдавленно зарычал сквозь стиснутые зубы, втаскивая свое тело наверх. Пульсирующие искорки боли расходились от колена до самой подмышки.

      Хорошо. Хорошо. Ни черта хорошего, на самом деле: нога отказывалась его слушаться, а значит, о дальнейшей беготне можно было забыть. Ваймс хмуро уставился на приближающихся преследователей. В их лапах уже возникли украшенные костями дубинки, а в короткой фразе, брошенной здоровяком, Ваймс узнал слова «бей» и «башка». Ну, это-то было ясно и без перевода.

      — Прыгай.

      Ваймс не понял, откуда прозвучал голос, но он совершенно точно принадлежал Ветинари. Он оглянулся, но не увидел никого.

      Тролли тоже озадаченно закрутили головами. Это дало Ваймсу несколько лишних мгновений, чтобы заглянуть за край. В темной пропасти внизу серым бульоном клубились облака. Солнце зашло.

      Вверх взметнулась дубина.

      — Прыгай!

      Когда патриций говорит «прыгай», большинство послушно прыгает. Ваймсу никогда не нравилась эта концепция, уж слишком много было в ней фундаментально неправильного, особенно если задуматься хорошенько. Слишком многое могло пойти не так. Нельзя выполнять приказы совершенно бездумно, кто бы их не отдавал. Куда это приведет, в конце концов? Должна же быть у человека хоть какая-то воля и гордость!

      Именно поэтому Ваймс не прыгнул. Он просто гордо перевалился через край, как знающий себе цену мешок с картошкой.

      Воздух засвистел в ушах, а глаза наполнились слезами от бьющего в лицо ветра. Ваймс зажмурился. Если он все же сошел с ума, и голос Ветинари ему попросту почудился — быть ему самым глупым и нелепым мокрым местом на всем Диске.

      Падение оборвалось неожиданно, но довольно мягко. Желудок Ваймса подскочил к горлу и неспешно вернулся на положенное ему место без лишних неловкостей. Ваймс ощутил, что руки, подхватившие его под мышки, опускают его на землю. Почувствовав под собой опору, Ваймс открыл глаза.

      — Сэр… — он закашлялся, отплевываясь от мелкой каменной пыли.

      Ветинари внимательным взглядом смерил его с головы до ног.

      — Я признателен вам за помощь, Ваймс, но, боюсь, под конец вы несколько увлеклись.

      — Пустяки, — Ваймс отер лицо ладонью, запоздало осознав, что его щеки и лоб неслабо посекло мелкими камешками. Должно быть, его рожа сейчас выглядела так, словно ею долго возили по брусчатке. — Могло быть и хуже.

      Он попытался сесть ровнее, но тут же зашипел от боли в ноге. Зараза, кажется, идти он не сможет. Вот это уже действительно хреново.

      Негнущимися пальцами Ваймс попытался ощупать ногу на предмет перелома. Получалось не слишком.

      Ветинари бесшумно опустился рядом и отодвинул руки Ваймса в сторону. Ваймс замер, не дыша. Потому что… Потому что когда твоя рожа кровоточит в десятке мест, а перед тобой на одно колено опускается вампир… Ладно, кого он пытался обманывать? Прямо сейчас Ваймс неотрывно следил, как длинные пальцы Ветинари ощупывают его колено, и благодарил небеса за то, что сам он слишком сильно замерз и устал, чтобы ощущать вообще хоть что-то. Да, но не смотреть он не мог, и… Вот черт!

      Боль произвела отрезвляющий эффект. Когда перед глазами перестали плясать искры, Ваймс понял, что может шевелить пальцами на ноге и, чем черт не шутит, даже сможет подняться.

      Дождавшись, пока боль утихнет, Ваймс попытался испытать свое предположение на практике. Он сделал несколько осторожных шагов вперед, с облегчением поняв, что ходьба больше не превращается для него в пытку. Пожалуй, ему повезло. Дважды. Первый раз, когда он заработал вывих вместо перелома. И второй раз, когда рядом оказался Ветинари, который помог справиться с этим неудобством. Конечно, патриций обучался в школе наемных убийц, а никто так хорошо не знает человеческое тело, как убийцы и доктора. Они даже учатся по одним и тем же книгам, различаются лишь… их практические работы.

      Ваймс позволил себе оглядеться. Он помнил это место, они проходили здесь по пути наверх. Еще одна хорошая новость, хотя была новость и еще приятнее. Она висела, зацепившись за невысокое, корявое, торчащее прямо из скалы дерево и неспешно болталась на ветру — медвежий плащ. Спустя минуту Ваймс уже завернулся в ставший практически родным провонявший нафталином мех.

      Запахло дымом. Черт знает, чем Ветинари умудрился развести огонь, но ветки мертвого дерева обрели свою вторую жизнь в небольшом, но жарком костерке.

      — Я думал, огонь опасен для… для вампиров.

      — О да, особенно если их предварительно облить маслом, — заметил Ветинари. — Уникальная особенность, не так ли?

      Ваймс тихо фыркнул. Ветинари, покончив с разведением костра, сосредоточил свое внимание на небольшой книжице или блокноте в темной кожаной обложке. Похоже, ему все же удалось отыскать записки господина Зрака. В том, как именно сам господин Зрак встретил свой конец, сомнений уже не оставалось.

      — Вам стоит согреться и отдохнуть, прежде чем мы продолжим путь обратно, — не отрываясь от изучения записей, произнес Ветинари.

      Ваймс не стал спорить. Он уселся у костра и протянул руки к огню. Кожу мгновенно начало покалывать сотней невидимых иголок.

      Ваймс молчал, глядя на огонь и, иногда, сквозь огонь, на лицо Ветинари. Тот выглядел предельно сосредоточенным. Он внимательно изучал заметки, иногда возвращаясь на пару страниц назад и сверяясь с чем-то.

      Стало тихо. Никаких звуков кроме потрескивания костра, даже лютующий в горах ветер решил сделать небольшой перерыв.

      Ваймс чувствовал себя… странно. Адреналин и азарт окончательно развеялись, оставив его неспешно мариноваться в собственных мыслях. Мыслей было много, но почти всем им Ваймс предпочел бы еще одно безумное восхождение.

      Все виделось каким-то ненастоящим. Когда ты дерешься, когда убегаешь или догоняешь, весь мир сходится на конкретных, предельно простых вещах. В повисшей тишине ничего простого и конкретного не было. Смешно подумать, только вчера Ваймс дошел до мысли что, кажется, влюбился в Ветинари. Проклятье, на следующий день это звучало ни капли не лучше.

      И вот сегодня он уже потащился вместе с ним практически на край света (если считать еще одним краем невероятно высокую точку этого самого света) и, черт побери, во всем этом было… что-то. Даже несмотря на вероятность сорваться в пропасть или оказаться главным ингредиентом в тролльей похлебке.

      Оставалось надеяться, что Ветинари сказал правду, и что он и в самом деле не мог читать его мысли.

      Ваймс вздохнул и устало потер ладонями лицо. Порезы хотя бы перестали кровоточить. Если это было каким-то затяжным горячечным сном — самое время проснуться.

      Он командор стражи. Отец. Женатый человек, в конце концов! Ваймс предпочел не останавливаться на том, в каком порядке к нему приходили все эти мысли. Чтобы окончательно не загнать себя в ловушку, он обратился к своему внутреннему стражнику.

      Разобрать происшествие на составляющие, рассмотреть каждый факт в отдельности. Обычно это помогает разобраться в самых запутанных делах.

      Итак, его нынешнее состояние — не более чем побочный эффект… того, что случайно сделал с ним Ветинари. Ничего личного, просто досадная ошибка, результат, который может и несет в себе некоторые неудобства, но является проходящим. Главное — спокойно переждать эти самые последствия. «Не делая резких движений», как говорится. Прекрасный совет, почти никогда не работает. Хм.

      Это была хорошая теория, гладкая. Но Ваймс, как многое повидавший на своем веку стражник, просто обязан был рассмотреть и менее очевидные варианты.

      Предположим, только предположим, что он ошибается, и его свежеоткрытое чувство имеет под собой какую-то реальную подоплеку, как бы глупо это не звучало.

      Он знал Ветинари уже много лет. Много лет стояния перед столом в Продолговатом кабинете, много лет рассеянных взглядов в пустоту над левым ухом патриция, много лет отстраненных «да, сэр» и «никак нет, сэр».

      Ну хорошо, стоило признать, что так дела обстояли только в самом начале. Потом все несколько изменилось. Зацепилось, так сказать, одно за другое. Конечно Ваймс продолжал вяло огрызаться на особенно циничные или бесцеремонные реплики патриция, но в целом их взаимодействия вошли в некую… Стабильную колею. Колею, где каждый находился на своем месте.

      Город жил своей жизнью, и именно город связывал их. Большей частью город, конечно, оставалось и еще кое-что. Пару раз Ваймс, скажем так, прилагал все усилия, чтобы спасти Ветинари жизнь, а тот в свою очередь цеплял на Ваймса все новые и новые титулы и полномочия. Это было чем-то вроде своеобразной игры, в конечном итоге также идущей на пользу городу.

      Ваймс вытащил из костра небольшую веточку и задумчиво покрутил ее в пальцах, сбивая остатки пламени.

      Долгие годы все складывалось достаточно просто, ничто не предвещало изменений. Особенно таких изменений. Чем последние полтора года отличались от всех прочих?

      Для начала патриций решил умереть. Медленно и весьма мучительно. Вот тогда Ваймс впервые испугался. Но ведь он испугался того, что может случиться с городом, верно? Ну, и может самую малость того, что больше не увидит за столом привычной долговязой фигуры.

      Ваймс поморщился от неприятных воспоминаний.

      А потом Ветинари, как и всегда, нашел выход. Странный, может быть, неприятный, но все-таки выход — он предпочел стать вампиром. Если уж Смерть никак не вписывался в его деловое расписание, заставить Мрачного Жнеца подождать в приемной пару-тройку тысяч лет под неровное тиканье сводящих с ума часов — вполне в духе Ветинари.

      Все, за неимением лучшего слова, наладилось. Если под «наладилось» хоть в каком-то смысле можно было понимать очередную попытку переворота. Что ж, эта попытка была ожидаема и даже закономерна. После ее благополучного разрешения все должно было вернуться на круги своя. Все и вернулось. Или нет?

      «Я облажался. Я облажался и подверг всех опасности, даже его, хотя он уже был, черт побери, бессмертным. Я облажался настолько, что подверг опасности даже Сэма… — Ваймс почувстввал, как горлу подступает ком. — А он спас его».

      Благодарность — вот что было бы здесь уместно. Может быть, немного чувства вины. И Ваймс их без сомнения испытывал, вот только, они будто бы оказались частью чего-то… чего-то еще. Мысль на этом моменте упрямо продолжала обрываться.

      В довершение всего Ветинари еще и спас его самого. Не просто его жизнь, черт, нет, он действительно спас его. Душу? Разум? Ваймс так и не разобрался в произошедшем.

      Да, Ветинари никогда не выглядел спасителем душ, но именно это он и провернул, добровольно став для Ваймса крошечным плотом посреди беснующегося океана небытия, чего-то намного более пугающего, чем просто смерть. Иногда Ваймс все еще ловил себя на мысли, что он вот-вот готов услышать неестественно медленное биение не своего сердца. Довольно странно было осознавать, что он был единственным на всем Диске существом, узнавшим Ветинари настолько близко.

      Но отчего-то, и это, возможно, было глупо, еще глупее, чем все остальное, больше всего Ваймс был признателен патрицию за данное им обещание. Когда ты каждый день рискуешь собственной шкурой, добровольно вручить свою смерть конкретному человеку — это очень… сокровенный шаг.

      И пусть в исполнении обещания, к счастью, пропала нужда, стоило признать, что…

      «Он даже принес мне тогда мой значок. Знал, чем пронять, — Ваймс задумчиво чертил обгоревшей веткой на камне ничего не значащие узоры. — И хранил его все это время, будто знал. Или правда знал? Ха, будто это сложно. Знакомьтесь, дамы и господа, Сэм Ваймс — самый предсказуемый человек на Диске! Помани стражника и…»

      В памяти Ваймса само собой всплыло почти забытое воспоминание — оплавленный значок на рабочем столе и бледные пальцы патриция, осторожно касающиеся полуистершихся цифр.

      Ваймс отшвырнул ветку обратно в костер. Кажется у него, как выразился бы Фред Колон, натурально начинает ехать крыша, раз он стал придумывать себе… всякое. Он конечно еще не ловит розовых бесенят и не пускает носом пузыри, но вот такие мысли немногим лучше.

      Ваймс снова уставился на огонь, не столько размышляя, сколько наоборот пытаясь разогнать роящиеся в голове мысли. В какой-то момент, глядя сквозь дрожащие языки пламени на изучающего записи патриция, Ваймс вдруг осознал, что Ветинари уже давно отвлекся от чтения и теперь внимательно смотрит на него.

      — Хотите что-то спросить, командор?

      Это был вопрос с подвохом. Огромным подвохом. Подвохом, который главным образом прятался где-то в глубине черепной коробки Ваймса, норовя вот-вот взорвать ее изнутри. Классическая уловка, Ваймс и сам не раз применял ее на практике. Именно поэтому он был готов.

      Он нырнул в омут своей памяти, не глядя нащупав в ней первый же важный, но главное не относящийся к его внутренней дилемме вопрос.

      — Да, — к его чести, он даже не замялся, — я хотел спросить вас об убийстве баронессы фон Звейг.

      — Вряд ли произошедшее с баронессой можно считать убийством в полном смысле этого слова, — произнес Ветинари задумчиво. — Возможно, нападением.

      — Ну да, — фыркнул Ваймс. — Нападением, повлекшим смерть пострадавшей.

      Ветинари, до этого сидевший в полоборота, отложил блокнот в сторону и повернулся к Ваймсу. Пляшущее пламя костра странными бликами отражалось в его глазах, отчего те казались по-волчьи желтыми.

      — Убийство — это всегда убийство, как его не назови, — продолжал стоять на своем Ваймс.

      — Даже если субъект уже до этого был технически мертв?

      — Да, — отчеканил Ваймс.

      Нет, он, конечно, не превратился в одночасье в ярого защитника вампиров. Вампиров он все так же не любил, но какое это имело значение? Закон — это закон, и он не делает различий, если закон в какой-то момент вдруг начнет подходить к разным людям или нелюдям с разной мерой, то во что он превратится? В злую и жестокую пародию на самого себя. И уж точно потеряет всякое право называться законом.

      — Даже если это… нападение не привело к его полному и окончательному уничтожению? — продолжал Ветинари.

      — Да, — на этот раз Ваймс ответил уже не так уверенно. В конце концов окончательно уничтожить вампира не так уж и просто, но не просто ведь не значит невозможно? По крайней мере разрывание на части, с последующим распылением над текущей водой, препятствующей обратному восстановлению и ведущее к полному исчезновению из мира двигающихся и думающих существ, опредленно очень близко подбиралось к понятию «убийство». — И даже если убитый и сам был мягко говоря не ангелом, раз не было расследования и суда, заключившего обратное, это все еще остается убийством.

      Ветинари слушал его внимательно, не меняя своего вечного нечитаемого выражения лица.

      «Вот черт, — неожиданно поймал себя на мысли Ваймс, — а ведь я сижу сейчас и спорю об убийстве баронессы с… вампиром, которому ее смерть была выгодней всего».

      По спине пробежал неприятный холодок.

      «И самое главное, я даже не думал его подозревать. Почему? Оттого, что мое чутье говорит мне «нет»? Все так, но главная заковыка в том, отчего оно говорит мне «нет»? Из-за доказательств обратного, которых я даже не искал толком? Из-за прямого признания Виконта? Да, похоже фон Звейг действительно была убита его вампирами и по его приказу, но порой игра ведется куда тоньше, а нить тянется намного дальше. Найдя заляпанный кровью нож, всегда следует поинтересоваться, а где сейчас рука, которая его держала. Почему я подумал об этом только сейчас?»

      Тяжесть осознания, вдруг легшая на его плечи, грозила раздавить Ваймса полностью, но поймав эту неприятную, затягивающуюся петлей на шее мысль, отпустить ее он уже не мог.

      «Все это из-за того…что со мной творится? Что если я попросту больше не могу… не хочу подозревать его? Что если я больше не могу мыслить ясно, когда дело касается него? Это не просто потеря хватки, это кое-что намного, намного хуже и опаснее».

      Ваймс снова уставился на огонь. Сейчас он готов был смотреть куда угодно, лишь бы не встречаться взглядом с Ветинари.

      «Что дальше? Как далеко это может зайти? Неужели скоро в ответ на его «Прыгай» я без раздумий прыгну? Да не просто, а метя в чью-то глотку? Нет… Ну уж нет!»

      Ваймс сжал кулаки.

      — Вас интересует, получил ли я какую-то выгоду от ее гибели, не так ли, командор? — голос Ветинари звучал ровно и небрежно, будто бы они беседовали о погоде или еще какой-то не слишком значительной чепухе. — Так вот, пожалуй. Хотя я не получил ничего такого, чего нельзя было достигнуть иными способами.

      Вот так, и понимай как хочешь. То ли эта фраза в переводе с патрицианского означала «Ваймс, вы дурак. Будь я к этому причастен, у вас не было бы ни единого шанса подкопаться и хоть что-то заподозрить», то ли «Это убийство обострило политическую обстановку в стране, в которой я всеми силами пытаюсь избежать войны, а вы всерьез считаете, что я мог за этим стоять? Вы дурак».

      Ваймс подкинул в костер еще несколько веток. Это нехитрое действие волшебным образом помогло вновь отыскать в себе силы посмотреть Ветинари в глаза.

      — По словам Виконта это было его «подарком» вам, сэр, — Ваймс поместил слово «подарок» в самые огромные на свете кавычки. — Чтобы она уж точно не могла влезть вам в мозги. Но ведь баронесса и не пыталась этого делать.

      Ваймс замер, внимательно следя за лицом Ветинари.

      «Только не поправляй меня, черт, только не поправляй».

      — Хм, — всего на мгновение Ветинари прикрыл глаза, но и этого мгновения было достаточно, чтобы сердце Ваймса пропустило удар, — корректнее было бы сказать — не преуспела в этом.

      Ваймсу захотелось завопить от ужаса.

      — Она… — в горле у Ваймса мигом пересохло. — Она пыталась сломать вас?

      — Ох, — Ветинари отмахнулся, — сломать — это слишком громкое слово, Ваймс. Скажем так, в самом начале она пыталась проявить несколько бестактное и весьма настойчивое любопытство. Впрочем, эта попытка была единичной. После же нам удалось прийти к соглашению, которое полностью исключало повторение этого нелепого, хотя и неприятного инцидента.

      Конечно, в этом весь патриций. Едва не став чьей-то марионеткой, он в следующий же миг умудрился заключить с этим «кем-то» договор на взаимовыгодных условиях. Пряник, кнут и, быть может, хорошенько замаскированный потайной кинжал. Кто знает, что там на самом деле произошло, но оно сработало. И работало до недавних пор, пока Виконт не решил использовать боевой топор вместо смычка для игры на скрипке.

      — И вы молчали?! — Ваймс подскочил с места. — Почему?! А что если… что если бы она не согласилась? Черт побери, сэр, что бы вы делали, если она попыталась еще раз, и преуспела?!

      — О, — Ветинари улыбнулся ему странной, не слишком веселой улыбкой, — в этом случае, вероятнее всего, я бы уже ничего не мог поделать, так что вопрос следует поставить иначе — что в этом случае делали бы вы, командор?

      Ваймс сел.

      «Я бы перерыл весь Диск! — взревела та часть Ваймса, которую он всеми силами старался держать под замком. — Нашел ее! А потом!..»

      — Я бы сделал то, что необходимо, — сухо бросил он, крутя в руках очередную ветку, пока та с хрустом не переломилась в его пальцах.

      — Не сомневаюсь, — Ветинари едва заметно кивнул. — Что же касается вашего вопроса, думаю, вы только что и сами на него ответили.

      — Что? — не понял Ваймс.

      Ветинари ответил ему странным взглядом, в котором отдаленно читалось еще не отзвучавшее эхо прежнего «вы дурак, Ваймс». Стало немного обидно, хотя и не до конца понятно, почему.

      — Безусловно, вам бы пришлось столкнуться со многими трудностями…

      Ваймс пожал плечами.Трудности? Словно когда-то обходилось без них. Даже не так, если вдруг все стало слишком просто — это очень и очень дурной знак, значит все трудности сговорились и сообща ждут тебя где-то за углом, чтобы хорошенько отпинать по почкам.

      — И имею в виду ваш опыт по противодействию вампирам, — пояснил Ветинари.

      Ваймс задумался. Опыт его был, если задуматься, довольно скромным. Он включал в себя фокус со свечами для ареста Дракона, драку с Рохусом фон Эскроу в Продолговатом кабинете (хотя, положа руку на сердце, стоило признать, что в той драке главную роль сыграла пробившаяся на поверхность Призывающая Тьма), да последнюю стычку в лесу. И только последнюю можно было считать чем-то, напоминающим охоту на вампиров. И Ваймс в ней не слишком преуспел.

      — Вы хотите сказать, что из меня хреновый охотник на вампиров?

      Конечно, в конце концов он был стражником, а не охотником на нежить. С другой стороны он был стражником в Анк-Морпорке. Современном Анк-Морпорке, а это накладывало определенные обязательства. Среди которых безусловно было умение задержать и обезвредить преступника, к какому бы виду и жизне-состоянию он не относился.

      Ветинари устало вздохнул.

      — Нет, Ваймс, кажется, это хотите сказать именно вы.

      — Но…

      — Я же веду к тому, что вам следует внимательней отнестись к собственным преимуществам.

      — Что?

      Ветинари помолчал немного.

      — Как ваша нога?

      — Нормально, — ответил Ваймс, со все нарастающей подозрительностью глядя на патриция.

      — Поднимайтесь.

      — Зачем? — спросил Ваймс, все равно поднимаясь на ноги.

      — Небольшая демонстрация, не более того, — Ветинари сделал несколько шагов назад и отломил от изрядно полысевшего деревца еще одну ветку.

      Ваймсу хватило воли не уточнять «демонстрацию чего» решил провести патриций. Тем более, что общая картина уже начала вырисовываться.

      Ветинари крутанул ветку в пальцах на манер короткого меча или кинжала. Движение было быстрым и пугающе обыденным, именно это и впечатлило Ваймса больше всего. Не какой-то показушный трюк, нет, это было движение человека… бойца, не расстававшегося с оружием на протяжении долгих лет.

      Ваймс отцепил застежку и сбросил медвежий плащ с плеч, повторное приглашение ему не требовалось.

      Забавно, несмотря на прорву слухов о Ветинари, даже те, в которых фигурировало скрытое в трости лезвие, а также прочие хитроумные и безумные приспособления (чаще безумные, чем хитроумные), большая часть этих слухов совершенно обходила вниманием тот факт, что патриций ко всему прочему оставался в хорошей физической форме. И это было самое удивительное, учитывая, что большую часть времени тот проводил за собственным рабочим столом в окружении отчетов, доносов и прочей макулатуры. Вот где настоящая мистика и таинственность!

      Но в мистику Ваймс не верил, по крайней мере, в этом конкретном случае. Нельзя поддерживать тело одной лишь силой мысли, даже если это мысли такого ушлого типа как Ветинари.

      Когда-то давно, еще до случая с попыткой отравления, Ваймс гадал, спит ли патриций вообще, существует ли в реальности такая святая святых, как спальня его милости. Что ж, как позже он выяснил самостоятельно — спальня существовала, но только сейчас он осознал, что настоящая святыня скрывалась совсем не там. Где-то должна была существовать тренировочная зала.

      Ветинари, должно быть, проводил в ней часы, особенно после ранения в ногу. Ружие оставляло такие дыры в дереве и камне, что бедро патриция должно было походить даже не на отбивную, а на самый настоящий фарш. И все же он восстановился и смог ходить. Зараза, это должно было стоить ему неимоверных усилий! Ваймс видел, как люди на всю жизнь оставались калеками на костылях и при менее гадких ранах.

      Один лишь вопрос оставался неразгаданным — а когда этот человек спал? Ну, в смысле, до того, как он умер и отрастил клыки. Теперь-то сон был для него не более чем прихотью. А на прихоти Ветинари не разменивался.

      Ветка взмыла в воздух и сделала несколько неспешных оборотов, прежде чем Ваймс без особого труда перехватил ее. Она оказалась ощутимо легче любого тренировочного меча, но Ваймс не привередничал. Жизнь стражника очень быстро способна научить простому факту — если ситуация действительно пахнет паленым, все, что попадает тебе под руку, может быть оружием.

      — Полагаю, вам можно не объяснять, где расположено сердце, — со странной усмешкой произнес Ветинари. — С вашего позволения перейдем к следующему этапу.

      Уверенность Ваймса, тактично откашлявшись, попыталась дать деру, но в самый последний момент ему удалось ухватить ее за рукав. Да, Ветинари подбивал его не на простой тренировочный бой на мечах (что само по себе было чертовски странно), а всего лишь на небольшой спарринг на деревяшках…

      «Вот только он вампир, и эти деревяшки — единственное… одно из немногого, что может вообще причинить ему вред».

      Ваймс хотел было высказать некоторые сомнения в целесообразности этого действа, но вдруг понял, что высказывать их попросту некому — Ветинари исчез.

      Ну, то есть, не исчез — в этом-то все и дело, скорее, затаился или применил один из своих вампирских фокусов, помноженный на собственные хитрости.

      Ваймс сделал полшага вперед — ничего не произошло. Его окружали только сгущающаяся ночная темнота и тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра. Костер танцевал за спиной, отбрасывая на окружающее блики и нелепо дергающиеся тени. Одна из этих теней показалась Вайсу особенно подозрительной. Он шагнул к ней, перехватывая ветку поудобнее.

      Удар пришелся совершенно с другой стороны. Даже не удар, скорее, толчок в спину, от которого Ваймса крутануло на месте и, не успел он опомниться, как ветку уже вывернуло у него из руки.

      — Хм, — негромко произнес голос Ветинари у Ваймса из-за спины. Очень-очень близко из-за спины, так близко, что у Ваймса на шее волосы поднялись дыбом. — Сосредоточьтесь, Ваймс.

      Ветинари снова исчез. Его исчезновение скорее ощущалось, чем слышалось, ведь двигался он совершенно бесшумно.

      Ваймс обернулся, чтобы удостовериться в своем ощущении, а потом быстро наклонился, поднимая с земли «тренировочный колозаменитель».

      Ладно, хо-ро-шо. Что, черт побери, он может противопоставить вампиру с выучкой убийцы в данных условиях? Думай, думай! Варианты всегда есть. Главное — дойти до них прежде, чем тебе открутят голову.

      Неслышная тень мелькнула у него над головой. Это могла быть какая-то местная ночная птица, обманный маневр или просто игра воображения. Разглядеть эту тень Ваймс все равно не успел. Удивительно, но ночное зрение как-то особенно помогало в данных обстоятельствах.

       Подсечка, быстрая и довольно аккуратная, как успел заметить Ваймс, снова повалила его на землю.

      — Ваймс… — Ветинари навис над ним, заслонив вид звездного неба. Правая бровь патриция была недовольно вздернута, что не сулило ровным счетом ничего хорошего. — Мне кажется, вы думаете о чем-то постороннем. Соберитесь.

      — Не думаю, что сумею собраться настолько, чтобы оказаться быстрее вампирских рефлексов, — проворчал Ваймс, снова поднимаясь на ноги. — Как говорится, спасибо за оказанное доверие, но…

      — Рефлексы здесь не при чем, — Ветинари медленно обходил Ваймса по кругу, почти как акула, почуявшая кровь. — Отчего-то вы пытаетесь сражаться со мной по всем правилам маркиза Пышнохвоста, фигурально выражаясь, разумеется, хотя прежде подобной глупостью вы не страдали. Используйте все ваши преимущества.

      Ваймс непонимающе нахмурился.

      — Вы ведь слышали, что вампиров называют «детьми ночи?» Слишком патетично на мой вкус, но определенное рациональное зерно в этом есть…

      Ваймс перестал наконец крутиться, как заведенный, в попытке все время удержать Ветинари на виду. Кажется, он начал понимать.

      Исторически вампиры были целиком и полностью ночными созданиями. Чем-то, что приходит из темноты, чем-то, что пугает тебя до колик, чем-то, что может сожрать тебя. Высшие, мать его, хищники!

      Вот только ни один хищник, каким бы крутым он себя не считал, не может полностью поручиться за успех своей охоты, иногда ужин может оказаться слишком ловким и быстрым, иногда слишком смышленым, а изредка даже может превратить самого хищника в хорошенько утыканный рогами и истоптанный копытами кусок мяса. Всякое бывает, такова природа.

      Ваймс закрыл глаза и медленно выдохнул, стараясь избавить голову от лишних мыслей. В первую очередь от мыслей о вампирах и обо всем, что он о них знал. Чистые инстинкты, не замутненные легендами и страхами.

      Пусть вампиры и считали ночь своей стихией, но право слово… Кто кроме стражника, годы напролет патрулирующего ночные улицы, знающего и чувствующего каждый укромный уголок своих «владений», мог действительно похвастаться тем, что прочувствовал ночь от самого заката и до первого рассветного луча? Да уж, тут вампирам и впрямь следовало немного потесниться.

      «Приходящие из темноты», да? С ней у Ваймса тоже был налажен своего рода… диалог.

      Ветинари уже не было за его спиной. Ваймсу не нужно было открывать глаза и оборачиваться, чтобы понять это. Он медленно вдохнул полной грудью морозный горный воздух и расслабился. Нет нужды находиться в напряжении всегда, иначе, когда тебе действительно понадобятся силы, их может оказаться недостаточно. Нужно лишь слушать, нет — ощущать.

      «Сверху!»

      Ощущение было молниеносным, как и сам бросок, уклониться от которого было бы непросто. Но Ваймсу и не нужно было уклоняться полностью. Он отпрянул назад, не прерывая, а лишь продолжая траекторию стремительного движения, скорость и сила которого могла бы довершить остальное.

      Самое главное — это правильный угол. Ваймс почувствовал, как ветка в его руке с характерным хрустом пронзает… Минуточку!

      Ваймс испуганно распахнул глаза.

      — Теперь я вижу, что вы уловили мысль, — усмехнулся Ветинари, отступая назад и отбрасывая ветку в сторону прежде, чем Ваймс успел понять, почудился ли ему звук вонзающейся в плоть древесины или нет. — Думаю, вам стоит вновь начать дышать.

      Ваймс хотел было возмутиться, но в данный момент его гневная тирада могла прозвучать не иначе, как «Ах-х-ха-хр», что в переводе на более осмысленный определенно означало «Черт-черт-черт, а что бы было, не успей вы затормозить, сэр?!».

      Ветинари явно не собирался развивать тему.

      — Нам пора, — произнес он как ни в чем не бывало, глядя в звездные небеса. — Если выдвинемся сейчас, к полуночи уже будем в Штайншайдере. Не стоит заставлять графа беспокоиться о нашем отсутствии.

***

      Первое, что заметил Ваймс, когда они спустились к подножию гор, где оставили своих лошадей — это крепко утоптанный снег с несметными вереницами волчьих следов. Похоже, хищники провели здесь немало времени, надеясь поживиться свежим мясом. К счастью для лошади, на их пути встал Молчун. После чего у волков начались некоторые трудности.

      Вместо приветствия голем мотнул головой, сплевывая на снег клок волчьей шерсти и снова подогнул ногу, приглашая Ваймса забраться в седло.

      До замка было еще несколько миль, но после всего произошедшего за день они казались Ваймсу просто легкой прогулкой. Мышцы приглушенно гудели от усталости, но голова оставалась на удивление ясной. По крайней мере, способной соображать.

      Он поднял голову, выхватывая взглядом то тут то там возникающие между густо переплетенными ветвями кусочки звездного неба. Тонкий серп умирающей луны уже скрылся позади, где-то за хребтом Овцепиков.

      «Должно быть, я сплю, — отстраненно подумал Ваймс. — Все это восхождение, и храм, и драка».

      Над последним пунктом Ваймс задумался особенно сильно. Вряд ли на Диске жило много людей или нелюдей, могущих похвастаться тем, что померялись силами с патрицием Анк-Морпорка, да еще и почти… достали его. В былые времена Ваймс позволил бы себе некоторую долю заслуженной гордости, но сейчас это наоборот тревожило его.

      Ветинари ничего не делает просто так. За этой мыслью неуклонно потянулась другая: Ветинари одерживает свои победы на ассамблеях, приемах и дипломатических ужинах. Его главное поле боя — политика, а оружие — мозги, он не из тех, кто пускает в ход силу. Тогда, что это было, черт побери?

      Это выглядит как… подстраховка. Вот только от чего?

      «От того, а вернее, для того, чтобы, когда… если начнется большая вампирская потасовка, ты, Сэм Ваймс, сумел пережить хотя бы пару дней общей мясорубки, раз уж черти принесли тебя в самый центр готовой разразиться бури».

      Впереди уже замаячило огромное мертвое дерево, когда Ваймс решился наконец задать еще один из мучивших его вопросов.

      — Насчет этой штуки, сэр…

      — Штуки? — бровь Ветинари вопросительно приподнялась

      — Ну, — Ваймс неловко потер шею. — Штуки…

      — Ах, этой, — Ветинари позволил себе быструю колкую усмешку. — А что насчет нее?

      Ваймс нахмурился. Говоря о всякой вампирской дребедени, он чувствовал себя глупо и неловко, но патриций явно не собирался ему помогать.

      — Для чего она вообще нужна? Да, она не дает никому влезть мне в башку, а еще теперь каждый кровосос, едва принюхавшись, чует в моей крови огромную надпись большими красными буквами «вернуть владельцу», — Ваймс поморщился, — но в целом… Для чего она нужна самим вампирам?

      Если неприкосновенность собственных мыслей можно было считать неоспоримым плюсом, то второй пункт вызывал у Ваймса изжогу от злости. Хотя, может, в мире и встречались дураки, ладно, может, чудаки которых бы это устроило. Вот только вампиры — это тебе не фея-крестная, они совершенно точно не стали бы разбрасываться своими «подарками» просто так. «Ищи, в чем навар» — вечная истина, работает даже с упырями.

      — Вряд ли я смогу удовлетворить ваше любопытство в полной мере, Ваймс.

      — Да, но я ни за что не поверю, что вы не раскопали хоть что-то, сэр!

      — О, безусловно «что-то» я узнал, большей частью обрывки местных поверий или правил, за неимением лучшего слова, этикета.

      Ваймс неопределенно пожал плечами. «Хоть что-то» лучше, чем «ничего». Он предпочел бы узнать и сожалеть об этом, чем не узнать и сожалеть потом еще больше.

      — Как вы, безусловно, заметили, местных… феодалов трудно назвать особенно общительными существами. Особенно когда дело касается им подобных.

      Ваймс кивнул. Да, местные вампиры друг друга не любят, видя в соседях только конкурентов на территорию, власть или пищу, а если уж и вступают в некие союзы, то или под страхом… под страхом чего-то, что там может их пугать, или же с целью обмануть собрата. Типичное высшее общество. Мироощущение вампиров дальнего Убервальда подразумевало лишь три градации для «соседей»: ты или господин, или враг или пыль под моими сапогами.

      — Подобное зачастую вынужденное затворничество не всеми переносилось легко.

      — Иногда хоть с кем-то нужно перекинуться парой слов, да? — уточнил Ваймс. — Рассказать, как здорово ты уделал соседского графа, и не слышать при этом эхо его мыслей. Этакая игра «на равных».

      Вот только просто игра.

      — Вроде того, — кинул Ветинари. — Трудно сказать, кому из вампиров первому пришла в голову эта идея, но данный ритуал «возвышения» долгое время был довольно популярным в этих землях.

      Ваймс хотел было высказать все, что думает о всяких там «возвышениях» и о жестоких высокомерных кровососах, но только мысленно махнул рукой. Он находился в этой стране сколько? Несколько дней? Но все ее «обычаи» уже успели накрепко засесть у него в печенках.

      Вампиры. Эти «старые» вампиры, видели в людях если не скот, то определенно нечто низшее. Пусть нужда и одиночество и вынудили их среди этого «низшего» выделить несколько уровней, ситуацию в целом это не меняло. Просто вместо неразумной бессловесной скотины появлялись еще категории «овчарок», эту скотину пасущих, и «любимых комнатных собачек», которых можно было держать на коленях, сидя у камина. А если эти собачки вели себя подобающим образом, кто знает, может быть, им даже было бы позволено спать в хозяйской постели где-нибудь в ногах.

      Ваймс потер лицо ладонью. От усталости мысли стали выписывать какие-то совсем глупые вензеля.

      Они выехали на горную дорогу, ведущую к замку Виконта. Почти добрались, самое время оставить лишние разговоры. Сколько бы фон Дорн не пытался убедить Ваймса в том, что он является союзником (разумеется, при соблюдении ряда выгодных ему условий) для Анк-Морпорка, сам Ваймс верить в это не спешил. Прямо сейчас он предпочел избрать для себя одну из главных стражнических линий поведения — кивай всем, не верь никому, пока не разберешься во всем досконально.

      Ворота перед ними открылись, и Игорь услужливо подхватил лошадь Ветинари под уздцы. Судя по раздающемуся из конюшни многоголосому ржанию — остальные ее товарки уже отдыхали в своих стойлах. Любопытно, кто пригнал их сюда из Заскока?

      Ваймс тоже спешился и поплелся вслед за Ветинари внутрь. Не то чтобы патриций приглашал последовать за ним, но с другой стороны, он и не возражал. Они спустились по длинной винтовой лестнице в подвал, где у дверей представленных Ветинари апартаментов уже топтался явно порядком измаявшийся Горюй.

      — Ваша милость! — алхимик вытянулся по струнке. — Я подготовил отчеты, как вы и просили.

      — Превосходно, господин Горюй, — Ветинари протянул руку и подхватил увесистую пачку бумаг, просто проходя мимо. — Надеюсь, ожидания оправдались?

      — О да, — Горюй нервно облизнул губы. — Да, сир.

      Ветинари опустился за свой рабочий стол и погрузился в изучение бумаг. Стало тихо.

      Горюй неуверенно переминался с ноги на ногу, то ли беспокоясь о результатах своего исследования, то ли за то, как патриций может эти результаты воспринять. Или, об этом Ваймсу думать особенно не нравилось, он так вел себя в присутствии Ветинари всегда.

      Возможно, Ваймсу тоже стоило чувствовать себя неуверенно, ведь его напрямую сюда никто не приглашал, но Ваймс предпочел успокаивать себя мыслью, что если бы он точно не должен был тут находиться, он бы и не находился. К тому же глупо было упускать шанс узнать, зачем тут вообще понадобился алхимик. Поэтому Ваймс просто занял привычное для себя место перед рабочим столом, заложил руки за спину и замер навытяжку. Ему было не привыкать стоять неподвижно.

      Минуты тишины, наполняемые только негромким шелестом перекладываемых бумаг, цеплялись друг за друга, складываясь в довольно долгий промежуток времени.

      Алхимик неуверенно крутил в руках подсвечник с оплывшей, почти догоревшей свечой, бывший сейчас единственным источником света в комнате. Ваймс покосился на него и снова вернулся к внимательному изучению подвала.

      За плотным, но все же тронутым молью и временем занавесом, отделявшим «кабинет» от внутренних помещений, виднелась «спальня». Старинная деревянная кровать, без каких-либо изысков да полинявший гобелен над ней (наверное, единственный в замке), бесконечное количество понавешенных на стойки доспехов и… Ваймс пригляделся. Точно, гроб. Гроб был черного дерева, массивный, с крепкими, начищенными до блеска петлями.

      Ветинари в гробу не спал. Это было совершенно не в его духе. Выходит, гроб был подарком дорогому гостю. Вот только сейчас этот подарок пылился, задвинутый поглубже под кровать, чтобы не мозолить глаза.

      — Что ж, — голос Ветинари нарушил застоявшуюся тишину. — Поздравляю вас, господин Горюй. Вы проделали прекрасную работу по изучению этого месторождения, но…

      Ветинари отложил бумаги и пронзил алхимика внимательным взглядом поверх сложенных ладоней.

      — … я вижу по вашему лицу, что вы желаете добавить что-то еще.

      Горюй еще раз переступил с ноги на ногу.

      — Это не относится к вопросу, который вы поручили мне, сир, — Горюй выглядел как человек, стоящий в полушаге от обморока из-за избытка чувств. — Я не хотел бы испытывать ваше терпение. Это сторонняя и незначительная деталь, она не влияет…

      — Позвольте мне беспокоиться о том, какие именно детали являются значительными. Вы были приглашены сюда ради полного и досконального изучения Заскокского месторождения.

      Горюй издал на выдохе очень странный звук, могущий означать одновременно предсмертный сип, какую-то редкую легочную болезнь или раболепное согласие крайне нервного и чокнутого человека.

      — То небольшое месторождение кристаллической патоки, что обнаружили местные в попытке найти нетронутую жилу серебра, оно… — голос Горюя стал тише. — Я взял на себя смелость протестировать его и…

      Ветинари сделал приглашающий жест рукой, намекая, что неплохо бы переходить к сути.

      — Эта патока чистая, невероятно чистая…

      Алхимик вытащил из кармана нечто, напоминающее полупрозрачный драгоценный камень, и, зажмурившись, шагнул к столу патриция, чтобы возложить камень на столешницу.

      — Природная патока, даже из самого уникального месторождения не может быть настолько чистой. Такая концентрация в природе попросту невозможна, ее прочность поразительна, и я…

      Ветинари резко поднялся из-за стола.

      — Благодарю за труд, господин Горюй, — интонации Ветинари неуловимо изменились. — Не смею вас больше задерживать.

      Привычная до одури фраза неожиданно прозвучала странно тревожащей. Дело было в интонации? Возможно. Но в первую очередь в том, как быстро после этой фразы Ветинари покинул комнату.

      Ваймс и Горюй остались таращиться ему вслед в полном недоумении.

      — Он ведь не… — начал Горюй.

      — Не думаю, — ответил Ваймс, — но лучше бы тебе исчезнуть поскорее.

      Ваймс сказал это лишь для того, чтобы поскорее избавиться от чокнутого алхимика. Вести с ним эти его пространные, пронизанные безумными предположениями диалоги о Ветинари у Ваймса не было никакого желания. Загадок и предположений и без того хватало, и в своих Ваймс предпочел бы разобраться сам. И главным из них был вопрос: «какого черта патриция так обеспокоила какая-то патока».

      Как только Горюй наконец исчез из кабинета, Ваймс позволил себе подойти к столу и взять в руку этот самый «камешек». Патока была ходовым товаром в Анк-Морпорке. Ее добывали, обрабатывали, из нее производили сотни различных полезных и не очень вещиц (и даже далеко не все из них можно и нужно было употреблять в пищу).

      Обычно патока, которая попадала к ремесленникам, была тягучей, как слегка подсохшая смола, но Ваймс слышал, что где-то существуют и более чистые «кристаллические прииски». Таких он ни разу не видел.

      В далеком детстве ему изредка удавалось выпросить или выменять у работников с улицы Паточной шахты кусочек «патовой тягучки», продукта отработки патоки. Это был настоящий праздник. Тягучка была густой и вязкой настолько, что норовила насмерть склеить зубы, и была почти лишена характерного сладкого вкуса, но для мальчишки из Теней она была настоящим десертом.

      Ваймсу стало любопытно. Кусочек и правда походил на камень, на полупрозрачный янтарь цвета каштанового меда. В таком, наверное, тоже могли находить свой вечный покой какие-то мелкие неудачливые твари. Ваймс присмотрелся внимательней. Может быть, и могли, но этот кусочек определенно был совершенно пуст.

      Ваймс поднес камешек ко рту и быстро лизнул его.

      Сперва ему показалось, что эта патока совершенно не сладкая, но, как оказалось минуту спустя, все из-за того, что он попросту не смог распознать такой уровень сладости.

      Ваймс осторожно сплюнул ставшую невероятно вязкой слюну. Боги, чтобы смыть этот вкус, ему придется выпить не меньше ведра воды. Желательно прямо сейчас. Он отложил камень обратно.

      Вопросов в этом деле было значительно больше, чем всего остального, а опыт говорил Ваймсу, что как только уровень вопросов пересечет некую незримую черту, они сами собой начнут превращаться в ответы. Вот только будут ли все вокруг к этим ответам готовы?