Снег. В Анк-Морпорке это не самый частый гость, а даже если он вдруг и решается заглянуть в город на Свячельник, то очень скоро превращается в грязное месиво под ногами. Кому-то это могло показаться досадными минусом, но вот Ваймс, если ему повезет вернуться домой, уж точно не станет скучать по этим «белым пушистым сугробам». Помимо прочего сугробы были чертовски холодными, и, что самое главное, почти непролазными. Ваймс утопал в них едва ли не по пояс, карабкаясь вверх по горному склону. Как только он сумеет выбраться на дорогу, ведущую к замку, путь станет легче, но лес мог предложить ему кое-что очень и очень полезное.

      Ваймс остановился, чтобы перевести дыхание и оценить обстановку. Бродить по убервальдскому лесу ночью было весьма специфической идеей, близкой к понятию самоубийства, но в данных обстоятельствах настоящим самоубийством было бы бездействие. К тому же лес этой ночью оказался на удивление тихим и спокойным, не было слышно даже волчьего воя.

      Но морозно было все равно. Ваймс поежился. Лишившись медвежьего плаща, который в данный момент заменял носилки одному из пострадавших, по подземному пути направляющемуся в Заскок, Ваймс снова ощущал, как холод вгрызается под кожу. Не беда, хорошая пробежка способна решить эту проблему. А побегать наверняка придется, так же как попрыгать, поуворачиваться и побить в ответ. Конечно, хотелось бы обойтись без всего вышеперечисленного, но Ваймс не был склонен к наивным беспочвенным надеждам. Особенно сейчас.

      Склон холма был усеян юными невысокими деревцами, упорно пытающимися найти себе место под кронами разросшихся старших товарищей. То что надо. Ваймс достал меч и подрубил пару тонких серых стволиков. Лезвие обиженно загудело, выстругивая и заостряя концы колышков. Оно было создано, чтобы рубить и кромсать совсем не ветки, но против нынешнего врага оказалось совершенно бесполезно.

      Закончив вооружаться, Ваймс продолжил свой путь. Небо все так же было затянуто тучами, таящими в себе снежную бурю. Замок Виконта черным пятном возвышался над темным утопающим в снегу лесом. Черное и белое, контраст, от которого впору удавиться. Хотя тебя с большей долей вероятности намного раньше сожрет или разорвет на куски что-то, притаившееся среди этих белых снегов и черных деревьев. Кстати о разрывании на куски…

      Было ли нападение на приисках совершено по приказу Виконта? Нет, следовало задать другой вопрос. Произошедшее, безусловно, означало срыв любых переговоров. Виконту это было невыгодно, ведь именно он был их инициатором. Без этого саммита он не мог получить то, что желал, если только… Если только он не узнал, что точно не получит желаемого. Вот тогда он мог «немного вспылить», ведь терять ему было бы уже нечего. К тому же есть и другие, менее дипломатичные способы изолировать свою страну от окружающего мира… Кровавая бойня довольно весомый аргумент в любом споре.

      Ваймс ускорил шаг, перейдя на стражническую трусцу, позволяющую не слишком расходовать силы. Благо, снега на дороге уже не было так много.

      Нет, все равно не то. Возрождение такой Новой Убервальдской Империи только сплотило бы в борьбе против нее весь хоть немного цивилизованный мир. Дружить против кого-то — старая добрая традиция, причем не только человеческая.

      План Марголотты? Тоже нет. В чем-то правительница ближнего Убервальда напоминала Ветинари. По крайней мере во взглядах на войну. Война, особенно ведущаяся на твоей территории — это суетно, дорого и крайне невыгодно в долгосрочной перспективе. А бессмертные существа относятся к ней куда серьезней.

      Так в чем же навар? А главное — кому? Ваймс раздраженно мотнул головой. У раскинувшейся перед ним мозаики недоставало огромного центрального куска, а те крохотные части, что были у него на руках, по большей части изображали куски неба и листву.

      Горная дорога, ведущая к замку, сделала резкий поворот, огибая скалу, но мысли Ваймса выдали финт еще круче.

      Ветинари. Он бы не позволил этому случиться, не так ли? Он не знал? Это трудно представить, но ведь он не всеведущ. Вернее, всеведущ, конечно, но потому, что его люди исправно снабжают его всевозможной информацией. Что ж… Прямо здесь и сейчас «своим человеком» (в радиусе нескольких десятков миль) можно было назвать только Ваймса. Мысли о «втором варианте», из-за которого Ветинари мог не предотвратить произошедшее, Ваймс старательно гнал от себя. Ведь если этот мясник посмел…

      — Тогда мы затянем Веригу на его глотке так туго, что у него под подбородком появится еще одна улыбка…

      — Заткнись! Какого черта ты снова вылезла?!

      Тьма не удостоила его ответа, но кое в чем она была права — Веригу неплохо бы вернуть. Считается ли произошедшее поводом для пересмотра прошлого соглашения о ее изъятии? По мнению Ваймса повод был охренительно весомый.

      Он наконец-то добрался до места. Штайншайдер нависал над ним, заслоняя затянутое тучами небо. Цепной мост все также был перекинут через ров, а вот ворота замка оказались открыты. Одна из створок едва заметно покачивалась туда-сюда, издавая глухой скрип старых петель.

      Хозяина или не было дома, или, что более вероятно, сейчас его не слишком заботили мелочи вроде незваных гостей. Ваймс вытащил из-за пояса кол и шагнул вперед.

      На замковом дворе было тихо. Неприятно тихо, даже из расположенной неподалеку конюшни не доносилось ни звука. Не самый воодушевляющий знак. Весь замок напоминал распахнутый опустевший гроб, тревожащее зрелище. Не из-за страхов и суеверий, а от вполне логичного предположения, что тот, кто сделал этот гроб пустым, должен находиться где-то поблизости и, если ты не хочешь стать тем, кто образовавшуюся пустоту заполнит, лучше бы тебе оставаться начеку.

      Ощущение движения где-то наверху заставило Ваймса шагнуть назад под защиту толстых дубовых створок. Он поднял взгляд. На вершине одной из башен, сгорбившись, словно огромная горгулья, сидел граф. Его поблескивающие алым глаза пристально наблюдали за Ваймсом, играть в прятки не было смысла.

      — Доброй ночи, твое темнейшество, — Ваймс поудобнее перехватил кол. — Я принес довольно неприятные новости… Если для тебя они, конечно, новости.

      Вампир не ответил, он пригнулся еще ниже и подался немного вперед, будто принюхиваясь. В этом движении было больше звериного, чем человеческого. Хотя вампиры, в отличие от своих соседей оборотней, никогда не потакали своим излишне животным повадкам.

      — Довольно беспокойная ночка, да? Ты…

      И тут вампир прыгнул. Ваймсу едва хватило времени, чтобы снова укрыться за створкой ворот, но силы удара все равно было достаточно, чтобы пробить окованную железом древесину и отбросить Ваймса на добрый десяток футов к самому краю крепостного рва. То, что он умудрился не выпустить кол из руки, можно было считать не иначе как чудом.

      Виконт не прятался и не играл с ним в игры, но он был быстр, чертовски быстр. Откровенно говоря, у Ваймса было против него не слишком много шансов, если бы вампир неожиданно не остановился уже на середине своего молниеносного броска и, пролетев в нескольких футах левее Ваймса, не рухнул на землю, обхватив голову руками.

      Вот это точно было неожиданно. Ваймс подскочил на ноги, но не спешил приближаться к вампиру.

      — Эй.

      Виконт не обратил на оклик никакого внимания, шипя, он яростно царапал заострившимися когтями собственное лицо. Ваймс не слишком много знал о местных вампирских обычаях, но это определенно не был один из них. Происходящее больше походило на странный и очень мучительный припадок. Это что, какое-то особое вампирье бешенство?

      Нужно было бить и бить сейчас, пока вампир не обращал на него внимания. О последствиях можно было задуматься потом, когда когти не будут мелькать в опасной близости от лица и горла.

      Неожиданно припадок закончился, Виконт неподвижно замер на снегу. Повисла тишина. Ваймс не поддался на уловку, слишком много раз ему приходилось видеть эту тактику, стоившую жизни очень многим стражникам. То, что вампир не дышал и мог позволить себе полную поистине мертвецкую неподвижность, несколько усложняло задачу, но не меняло исхода. Ваймс отступил на пару шагов и выжидающе замер.

      Видимо, поняв, что его раскусили, вампир приподнялся на локте и поглядел… нет не на Ваймса, а куда-то вдаль, будто сквозь него. С растрепанных волос на снег упало несколько черных кровавых капель. А потом с низким гортанным рыком Виконт подпрыгнул в небо. Послышался странный щелчок и следом за ним звук хлопанья больших кожистых крыльев. Виконт не разменивался на мелочи и вместо стаи летучих мышей предпочел превратиться в… во что-то большое, перепончатокрылое и, самое главное, очень быстро удаляющееся прочь.

      Пару мгновений Ваймс смотрел ему вслед (чтобы убедиться, что вампир не вернется и не решит напасть со спины), а потом бегом бросился внутрь.

      К счастью (хотя это спорный довод) замковые двери тоже были распахнуты настежь. Ваймс влетел в главный холл, где едва не споткнулся об Игоря… склонившегося над лежащим на полу телом.

      «Горюй».

      Судя по луже крови, расползающейся по полу, господин Горюй сейчас был намного ближе к миру мертвых, чем живых.

      — Гофподин Файмс… — Игорь растерянно обернулся.

      — Кто?..

      — Герр Мафтер… — ответил Игорь, — но я не понимайт… Он был сам не сфой… Он никогда так не поступайт…

      — Никогда не вырывал горло своим гостям?

      — Найн, никогда не бросать еду недоеденной…

      Ваймс ощутил, как его нутро сковывает холодом.

      — Ты сможешь подлатать его?

      — Йа, йа мочь подлатайт.

      — Так займись этим, пока не залил тут все кровью! Где… — голос Ваймса вдруг выдал проседающую ноту. — Где лорд Ветинари?

      — Я не видейт его, — немного нервно пожал плечами Игорь. — Должно быйт, в своих покоях…

      Ваймс заставил себя не бежать, по крайней мере, первые несколько десятков футов коридора.

      Он замер на пороге покоев Ветинари. Дверь оказалась закрыта. Это ведь был хороший знак, не так ли? Ведь все остальные двери были открыты нараспашку.

      Ваймс постучал и, не дождавшись ответа, распахнул дверь.

      — Сэр?

      Тишина была ему ответом. Неприятная, будто выжидающая тишина. Густая подвальная духота отдавала сыростью и старостью, как замершая, поджидающая неосторожного путника трясина.

      Ваймс, повинуясь неясному предчувствию, шагнул внутрь. Зачем? Ведь Ветинари не было здесь. Он мог находиться в одной из многочисленных башен, залов или… или снова пуститься в очередной почти шпионский променад.

      Ваймс сделал еще один шаг и замер у пустующего рабочего стола. Ветинари не было … не было видно.

      Ваймс с трудом проглотил ставшую вмиг вязкой слюну. Дурное предчувствие толченым льдом хлынуло ему в кровь. Нет, не предчувствие, ведь предчувствие потому так и называется, что приходит к человеку «перед». Это ощущение точнее было назвать «послечувствием». Чем-то вроде «черт побери, он прямо за моей спиной…» Волосы на затылке Ваймса качнулись от легкого колыхания воздуха, будто кто-то… вздохнул, нет… глубоко вдохнул, стоя позади.

      — Вы задержались, Ваймс. Надеюсь, с его величеством Веренсом Вторым все в порядке?

      Ваймс, уже приготовившийся развернуться и дать отпор, напряженно замер навытяжку. Слова «какого хрена, сэр» отчего-то застряли у него в глотке, так и не вырвавшись наружу.

      — Он жив, — Ваймс ощутил, как пара запоздалых капель пота скатилось у него между лопаток. — Но творится полная чертовщина, сэр. Кажется, все вампиры просто…

      Ваймс все же развернулся, чтобы тут же встретиться взглядом с поблескивающими в темноте алыми глазами патриция.

      — … взбесились.

      От неожиданности Ваймс отшатнулся и сделал шаг назад. Ветинари шагнул следом.

      — А еще здесь гномы, думаю, их подослала Марголотта, — письменный стол не позволил Ваймсу отступить еще. — Они подорвали шахту, не намеренно, но пострадало несколько рабочих. А потом явились вампиры, и в стороны полетели оторванные конечности!

      За свою жизнь Ваймс составил немало рапортов, отчетов и простых отписок, ему не единожды выпадало объясняться перед патрицием, но сейчас… Сейчас он выдал, наверное, самый отвратительный доклад в своей жизни. Все из-за взгляда, которым впился в него Ветинари. Под этим взглядом очень трудно было думать о чем-то кроме целостности собственного горла.

      — Взрыв, — в интонациях патриция что-то неуловимо изменилось. — Это многое объясняет. Похоже, оно…

      Голос Ветинари почти неощутимо дрогнул и умолк, будто бы взяв не слишком уместную паузу на пару лишних секунд. Ваймс уже видел подобное. Да, черт побери, он бы не заметил подвоха, если бы не видел подобное в течение нескольких проклятых месяцев, пока патриция пожирала его болезнь. Ветинари не просто умолк, он сбился. Сбился потому, что все его силы, вся концентрация уходили на попытку сдержать или проконтролировать… что-то. Судя по прикрытым глазам и плотно сомкнутым побелевшим губам, контроль давался ему с большим трудом.

      — … распространяется, — закончил, наконец, Ветинари.

      — Что распространяется? — Ваймс улучил мгновение, чтобы проскользнуть между замершим патрицием и столом. Не будучи зажатым в угол, он чувствовал себя капельку увереннее. Самую капельку, учитывая сложившиеся обстоятельства.

      Ветинари шагнул было за ним, но почти сразу отступил назад, заведя руки за спину.

      — Оно, — Ветинари склонил голову, и та дернулась под странным углом, неестественно, как у марионетки. — Весьма настойчиво.

      Ваймс подумал о том, что ему, должно быть, попросту снится какой-то замудренный кошмар, где окружающая реальность крошится под пальцами. Где идеальный самоконтроль самого хладнокровного из всех помешанных на контроле ублюдков рассыпается в пыль, нет, он сам, что-то в самой его сердцевине крошилось и рассыпалось в прах.

      — Оно, — лед сковывающего ужаса треснул под напором проснувшейся ярости и немедленной жажды действия. Ваймс сжал кулаки.

      Кто-то дорого за это заплатит. Кто-то… Но сперва нужно было найти способ помочь Ветинари.

      — Это ведь какая-то вампирская зараза. Вампирская магия, так? Значит, Верига может помочь? Она сдержит эту хренотень?!

      Ваймс не мог поверить, что он и впрямь это предложил. Еще совсем недавно раны, оставленные этой штуковиной, являлись ему во снах, но все эти неприятности таяли перед лицом нового кошмара — Ветинари, превратившегося в безумную марионетку.

      — Я быстро!

      Ваймс бросился было к двери, но звук, разрезавший, а точнее, процарапавший повисшую в комнате тишину, заставил его замереть на пороге. Ветинари все так же стоял у стола, заведя руки за спину и будто бы держась за столешницу, на которой сейчас, должно быть, зияли очень глубокие борозды.

      — Я быстрее, — негромко произнес Ветинари.

      Краткость и емкость этой фразы была более чем однозначна. Ваймс непонимающе поглядел на собственные руки. Когда, черт побери, он успел достать кол?

      Он перевел взгляд с немного неровной, похожей на дурно заточенный карандаш деревяшки обратно на патриция. На горящие алым глаза и на улыбку, совершенно чужую на лице Ветинари.

      «Неужели это единственный выход? Да я же…не смогу».

      Ветинари шагнул вперед, странной, словно неуверенной походкой. Руки с длинными тонкими пальцами, сейчас способными шутя разрывать металл, взметнулись к горлу Ваймса и опали, не достигнув цели. Ветинари рухнул на колени.

      Ваймс видел Ветинари отравленным, видел его истекающим кровью и, казалось бы, загнанным в угол, но он никогда не видел его… сломленным. Это должно было противоречить каким-то самым глубинным и основополагающим факторам мирозданья. И Ветинари, похоже, намеревался спасти весь этот гребанный мир. Он поднял на Ваймса затуманенный взгляд.

      Такой взгляд бывает у умирающих. Даже если они еще улыбаются побледневшим губами и шутят над собственной раной, строят планы на будущее — это лишь краткий миг просветления, что предшествует окончательному погружению во тьму.

      Ветинари это понимал, должно быть, намного яснее Ваймса, и оставаясь самим собой даже сейчас, он предпочел выжать из этого момента «просветления» все возможное. Одним быстрым и полной какой-то лихой злости движением он разорвал свой сюртук на груди. На бледной коже проступили мгновенно налившиеся черной кровью раны от когтей.

      «Пожалуйста», — голоса Ветинари не было слышно, но слово, одно единственное слово, Ваймс без труда прочитал по губам.

      Ваймс сжал кол в руке так крепко, что деревяшка рисковала навсегда отпечататься на его ладони. А потом он шагнул вперед, чтобы исполнить просьбу.

      Ветинари не сопротивлялся, когда Ваймс толкнул его в плечо, опрокидывая на спину. Хотя, быть может, наоборот — отчаянно сопротивлялся, но тому, что творилось сейчас в его голове.

      Поминая все известные ему проклятия и на ходу придумывая новые, Ваймс приставил острие кола между ребрами и навалился сверху. Тело Ветинари выгнулось дугой, когти взметнулись вверх, намереваясь снять с Ваймса скальп, но замерли, едва царапнув его по уху, а потом резким движением глубоко вонзились в пол.

      Это было больно. Дьявольски больно. Ваймс понимал это, ощущая, как напрягаются и дрожат под кожей Ветинари мышцы. Это была настоящая хренова агония. И Ваймс, будь оно все проклято, никак не мог облегчить эту пытку! Все, что он мог — это покончить со всем поскорее, но сейчас у него не было ни демонической силы, ни даже чертового камня, чтобы хоть как-то ускорить дело. Все, что он мог — это просто навалиться и давить всем своим весом, слыша и ощущая, как древесина ввинчивается Ветинари между ребер.

      Патриций не кричал, он не издал ни единого гребанного звука, кроме скрежета когтей, взрывающих дощатый пол. Белки его глаз, вся его кожа пошла тонкой сеточкой черных воспаленных вен. Его мышцы скручивались в узлы, напрягались и гудели, как бешеные, готовые разорваться канаты, а этот псих терпел все молча.

      Быть может поэтому Ваймс кричал за них обоих.

      Древесина с хрустом проломила ребра, вызвав еще одну безумную судорогу, намного сильнее предыдущих. Ваймс зажмурился и налег с новой силой. Он успел прочувствовать каждую секунду, каждый сантиметр неподатливых костей и мышц, каждую новую конвульсию. К тому моменту, когда затупившийся кончик кола вышел у Ветинари из спины и уткнулся в доски пола, для Ваймса прошла целая вечность.

      Но самым жутким оказался звук в самом конце, все же сорвавшийся с губ Ветинари. Это не был крик, это не был даже стон, скорее вздох, едва различимый за хриплым дыханием Ваймса, вот только на самом дне этого вздоха, прячась в облегчении, таилось… еще что-то.

      Ваймс был уверен, что это «что-то» будет преследовать его в кошмарах до конца дней.

      Ваймс продолжал сидеть над телом, уткнувшись лбом Ветинари в грудь. Он не хотел, но рано или поздно пришлось бы открыть глаза.

      Тихий шелест подсказал Ваймсу, что смерть все же забирает свое. Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, что ему предстояло увидеть — тонкую, почти прозрачную иссушенную кожу, облепившую череп. Высушенную мумию. Смерть уравнивает всех, а черепа трудно отличить один от другого.

      Ваймс все же заставил себя выпрямиться и… проклятие. Даже превратившись в скелет, Ветинари умудрился оставаться узнаваемым.

      Ваймс отполз подальше и уселся на полу, привалившись спиной к стене. Руки его дрожали.

      Что-то добралось до Ветинари. Что-то почти сломало его. Что-то…

      Ваймс потер виски ладонями. Кровь стучала в ушах, заглушая все мысли кроме этой. Он сидел так некоторое время. Несколько минут? Часов? Ваймс бы не поручился наверняка. Но сердце перестало стучать так, будто пыталось выбраться наружу через ребра, и мысли медленно вернулись в более осознанную колею.

      «Что-то» добралось не только до Ветинари, о нет. «Что-то добралось», кажется, до всех гребаных вампиров в округе. А если это так… Вот черт!

      Ваймс резко поднялся на ноги, на что голова и желудок тут же выказали ему протест. Ваймс безапелляционно отклонил его. На протесты сейчас не было времени.

      Если его предположение окажется верным. Зараза, если оно окажется верным, то даже проклятая древняя Убервальдская Империя с ее зверствами покажется всему миру прогулкой по пляжу в ветреный день. Нужно было сделать хоть что-то! Сейчас! Пока направляющиеся сюда послы и сиятельные особы не попали на безумную вампирскую пирушку в качестве аперитива. Нужно было… Позаботиться о Ветинари.

      Чувствуя внутри какую-то странную ледяную пустоту, вморозившую в свою поверхность все чувства и мысли кроме тех, что касались надвигающейся опасности, Ваймс прошел мимо неподвижного иссохшего тела в соседнюю комнату и вытащил из-под кровати гроб. Ветинари не спал в гробах, но то, что произошло с ним, теперь вряд ли можно было назвать сном даже метафорически.

      Вернувшись назад, Ваймс поднял тело Ветинари на руки. Оно оказалось легким, должно быть, оттого, что ничего кроме иссохших костей да одежды там уже и не осталось.

      Ваймс со всей возможной осторожностью опустил тело в гроб. Может, он должен был сказать что-то? Пообещать? Ваймс всегда был чертовски плох в речах. Поэтому он просто молча захлопнул крышку гроба и задвинул его обратно под кровать.

      Стало тихо, по-настоящему тихо. Эта тишина не была напряженной или выжидающией, в ней не таилось ничего опасного, но Ваймс без раздумий поменял бы эту тишину на любое самое угрожающее рычание, скрежет когтей или звон металла. К черту это!

      Он поднялся на ноги и уверенным шагом двинулся прочь. Проходя мимо рабочего стола Ветинари он заметил лежащую на полу книжицу с записями господина Зрака. Шпионские заметки, секреты и боги знает что еще. Видимо, Ветинари обронил ее, когда… когда это началось. Ваймс не сбавляя шага наклонился за книжицей и не глядя сунул ее во внутрений карман.

      Эта безумная ночь только начиналась, но будь оно все проклято, теперь Ваймс тоже намеревался ее удивить.