Повозка, влекомая големом вперед по глубокому снегу, тихо скрипнула на повороте. Ваймс по привычке хлопнул себя по карману в поисках портсигара, но тут же опустил руку. Портсигар давно был пуст.

      В тишине слышалась монотонная молитва отца Понишека. Может, Ом ее и услышит, даст им всем хоть крохотный шанс. Хотя боги в отчаянные времена своими дарами не слишком-то разбрасывались. По мнению Ваймса уже то, что старик еще дышал, было самым главным чудом.

      Ваймс перевел взгляд с отца Понишека на двух своих спутников. Их звали Хенрык и Хэрман, если Ваймс, конечно, расслышал имена верно (хотя он и предпочитал называть обоих «Гери»), и они принадлежали, так сказать, к противоположным сторонам убервальдской социальной жизни. Кажется, Хенрык был из Вольных, а Хэрман коренным жителем Заскока. Наверное. Возможно все было как раз наоборот. Судить сейчас было сложно. После двух дней тяжелого труда, малого количества сна и большого количества усилий, потраченных на то, чтобы остаться в живых, выглядели они, как близнецы. Разве что у Хенрыка борода была погуще.

      Ваймс поскреб подбородок. Еще немного, и они втроем будут смотреться родными братьями.

      Порыв ветра подбросил вверх тряпичный полог, на несколько мгновений приоткрывая заснеженный горный пейзаж. Они приближались. К огромному облегчению Ваймса не было нужды карабкаться на сам пик (старик священник попросту бы не осилил подобного путешествия). Грозовые тучи висели низко, клонясь практически к самой земле, а значит, могла подойти и гора поменьше. Особенно такая, на которую можно было забраться, просто сидя в повозке. К счастью, такая гора существовала. Она называлась каким-то ужасно длинным непроизносимым именем, и как раз через ее хребет пролегала старая дорога. То что нужно. При условии, что их план сработает…

      Ваймс задернул полог и достал из внутреннего кармана записи господина Зрака. Он еще не закончил их изучение (пусть изучением это можно было назвать с большой натяжкой), но все же позволил себе заглянуть в самый конец. Там-то Ваймса и поджидала сама плохая новость — конца не было, записи попросту обрывались. Видимо, тролли сожрали господина Зрака прежде, чем он сумел закончить свою работу. Ваймс пошуршал пустыми, замятыми в углах страницами. Дельный совет сейчас бы не помешал.

      Повозка дрогнула и остановилась. Убервальдцы вопросительно уставились на Ваймса, но тот лишь пожал плечами в ответ. Вновь откинув полог, он выбрался наружу, в конце концов все считали, что это его «волшебный конь», а значит ему и следовало…

      — Вот черт!

     «…ерт-ерт-ерт», — с издевкой отозвалось эхо, подхватив обрывок фразы и утащив его вниз, многократно ударяя о рваные края раскинувшейся впереди пропасти. Через нее, тяжело раскачиваясь на ветру, был перекинут крайне ненадежного вида цепной мост.

      Ваймс услышал, как из повозки выбираются его спутники.

      — Тут вроде широко, мы проедем, — не слишком уверенно, как показалось Ваймсу, произнес первый «Гери».

      — А меня совсем не его ширина беспокоит.

      — Тут давно никто не ездит, — заметил «Гери» номер два. — Но строили-то на века.

      Словно желая поспорить с этим утверждением, мост с протяжным скрипом качнулся под особенно сильным порывом ветра.

      «Да я отсюда вижу прорехи, — Ваймс крепко ухватился за цепь, заменяющую перила, и осторожно наступил на первую из досок, та ответила напряженным скрипом уже отжившей свое древесины. — Голем намного тяжелее обычной лошади, да еще и с повозкой…»

      — После этого моста еще далеко?

      — Что?

      — Когда переберемся на ту сторону, долго нам еще топать?

      — Пешком? Да пару часов будет, — первый «Гери» неуверенно оглянулся на оставшегося в повозке священника. — Ну мож четыре.

      Ваймс вздохнул.

      — Вот как мы поступим.

      Гери Номер Один ступил на мост первым. Осторожно пробалансировав на скрипучих досках, он сделал еще несколько шагов вперед, крепко вцепившись в проржавевшие от времени цепи, после чего, не оборачиваясь, поднял руку — «порядок».

      Ваймс дождался, пока его спутник не доберется до противоположного края, а затем осторожно направил отца Понишека к мосту. Именно Ваймсу выпала роль проводника по вполне прозаичной причине — из всех собравшихся, за исключением священника, он оказался самым жилистым. Ни к чему было испытывать судьбу и нагружать хлипкие доски лишним весом. Для верности их с отцом Понишеком связывала между собой прочная веревка, обмотанная вокруг пояса. О том, что веревка никак не поможет им, если мост обрушится в пропасть, Ваймс старался не думать. А еще он старался не смотреть вниз.

      Ветер развлекался от души. Едва Ваймсу со священником удалось достигнуть середины моста, как тот, будто почуяв безнаказанность, просто обезумел. Цепи подвесного моста заскрежетали и принялись раскачиваться над темнеющей бездной. Желудок Ваймса предпринял робкую попытку покинуть место происшествия, в чем ему было решительно отказано.

      — И воля твоя направит стопы мои… — едва слышно шептал священник.

      Сейчас «его стопы» направлял Ваймс, осторожно поддерживая отца Понишека под локти, когда очередной порыв ветра едва не сбрасывал бедолагу за перила.

      Шаг и еще шаг. Проклятье, со стороны этот мост казался куда короче. Ваймс позволил себе быстрый взгляд вперед поверх головы священника, это было ошибкой.

      Подгнившая доска с хрустом проломилась под его ногой. Ваймс едва успел взмахнуть руками, намертво вцепившись в обледеневшие цепи.

      — Хор-ро-шо, все хор-ро-шо, — прохрипел Ваймс, пытаясь убедить в сказанном хотя бы себя.

      Облака казались такими близкими, а вот снег и припорошенные им твердые острые камни где-то на дне — очень и очень далекими. Удивительно, но именно это внушало пессимизм.

      Медленно выдохнув, Ваймс подтянулся на руках, вытаскивая ногу из дыры. К счастью, следующая доска оказалась достаточно прочной. Очень вовремя. Отец Понишек как раз начал заваливаться на спину. Ваймс успел подхватить его.

      — Все хорошо, — повторил он. — Еще совсем немного, буквально несколько шагов.

      Интересно, считается ли ложь священникам отягчающим обстоятельством в длинном списке Омнианских грехов? Неважно, ведь в конце концов им все же удалось достигнуть противоположного края моста.

      Усадив священника прямо на снег, Ваймс рухнул рядом. Нужно было немного отдышаться.

      Второму Гери повезло значительно больше — через несколько минут он уже присоединился к ним. Ладно, они перебрались, теперь оставалась самая тяжелая часть.

      Молчун, избавленный от упряжи для облегчения и маневренности, ожидал сигнала. Стоило ли рисковать? Он мог попросту дождаться их здесь…

      Священник зашелся сиплым удушающим кашлем.

      «Нет. Сам он не дойдет».

      Ваймс закрыл глаза и взмахнул рукой.

      Голем действовал умнее. Он не медлил, не давая прогнившим доскам осознать свой вес, а просто быстрыми, уверенными, отдающимися гулом в проржавевших цепях шагами двигался вперед. Ему почти удалось обмануть время, почти. Увы, на подмогу времени все равно пришла сила тяжести.

      Несколько досок проломилось разом, без предупредительного треска. У Молчуна просто не было шансов найти опору и перемахнуть оставшееся расстояние одним могучим прыжком. Не издав не единого звука, голем рухнул вниз.

      Ваймс кинулся к краю, но успел заметить лишь стремительно удаляющееся белое пятно. Ветер раскачивал проклятые цепи, заставляя их издавать тошнотворный скрежет.

      Голем… исчез. Путь назад тоже был отрезан.

      — Жаль, — пробубнил какой-то Гери — Жаль твоего коника.

      — Големы прочные, — немного помолчав, ответил Ваймс, не слишком-то веря в свои собственные слова. — Он мог уцелеть.

      Ваймс снова обернулся на священника. Выглядел тот паршиво.

      — Пусть передохнет немного. Побудьте с ним, — а я пока сооружу что-то, на чем мы сможем его тащить.

      Ваймс двинулся вперед, туда, где на склоне горы торчало несколько чахлых елочек. Из них можно было наскоро соорудить что-то вроде носилок для отца Понишека.

      «С горы он скорее всего не спустится, — мрачно подумал Ваймс, замахиваясь мечом, — но он все равно согласился. Даже не зная наверняка, что вся эта затея сработает. Что самое поганое, я, тоже этого не зная, потащил его на гору. Мы хватаемся за соломинку, хотя уже целые бревна ломаются у нас под ногами».

      В ноздри бил свежий запах хвои. Используя припасенную веревку и несколько крепких словечек, Ваймс наконец сумел соорудить нечто подходящее. Конечно творению его рук было далеко до полноценных саней или даже носилок, но в сложившейся ситуации привередничать не приходилось.

      «Делай что можешь и будь что будет». Кажется так говорят. Ваймса критически не устраивала часть «будь что будет». Пожалуй, следовало поднапрячься капельку сильней, переплавляя ее в «будет как надо».

      Он спустился обратно к обрушившемуся мосту.

      — Надо двигаться дальше, пока он…

      — Он помер, — не оборачиваясь, ответил второй Гери.

      Носилки выпали у Ваймса из руки. Он шагнул вперед и опустился возле тела Понишека на колени, спешно стягивая перчатки, чтобы нащупать пульс. Хотя этим можно было и не утруждаться — снег на ресницах священника уже перестал таять.

      Не каждый первосвященник или король удостаивался подобной тягостной минуты молчания.

      — И что ж нам теперь делать-то?

      — Надо его похоронить, — ответил Ваймс, — а потом двигаться дальше.

      — Так куда ж… — начал было второй «Гери».

      — Мы ведь не хотим окочуриться здесь, верно? — Ваймс резко поднялся на ноги. — Значит, нужно двигаться дальше. Да, с мостом покончено, но должен быть и другой путь. Пока будем шевелить ногами, у нас будет достаточно времени подумать.

      — Мы возвращаемся?

      — Сперва похороним старика, — повторил Ваймс.

      — Отнесем его к скале и привалим камнями, — пробормотал себе под нос Гери номер один. — Чтоб птицы не добрались.

      Все трое хмуро кивнули.

      Ваймсу не впервой было присутствовать на похоронах, но эти были одними из самых суетных. Кто бы мог подумать, что в горах может оказаться так мало камней. По крайней мере, камней подходящего размера, не заваленных тоннами глубокого снега. Ледяной ветер явно задался целью не отпускать их без парочки обморожений. Цепи обрушившегося моста с нескрываемой издевкой продолжали скрипеть за спиной.

      — Хэй, глянь, я нашел камней, токма они очень легкие, — Вольный Гери продемонстрировал несколько длинных, размером не меньше головы булыжников.

      — Положь! Положь где взял! — второй Гери яростно замахал руками, отступая прочь.

      — Это чтож?

      — Это ж не камни!

      «А выглядят, как обычные булыжники, — подумал Ваймс, заставший только самый финал переполоха. — Хотя немного похожи на… яйца».

      Небо расколол яростный визг. К своему ужасу, Ваймс узнал его. Выпавшие из рук Гери булыжники-яйца покатились по утоптанному снегу.

      «Выверны обычно водятся в горах, — услужливо подсказала память, — выходит, гнездятся они там же».

      Ваймса накрыла огромная крылатая тень. Он поднял глаза. Стоило признать, эта тварь была почти вдвое меньше той, что напала на почтовый дилижанс, но черт побери, она выглядела втрое более злобной. Ваймс едва успел достать из ножен меч, прежде чем выверн бросился в атаку.

      Лезвие вхолостую полоснуло по прочной шкуре, когда тварь сбила Ваймса с ног. Когти глухо заскребли по нагруднику, а зубастый клюв метнулся к шее. Шее, все еще находящейся под надежной вонючей защитой медвежьего плаща.

      — Что, не вкусно?! — Ваймс пнул тварь коленом, стараясь выиграть себе немного пространства для второго замаха.

      Выверн, а скорее даже выверна, отчаянно затрясла головой и опрокинулась на бок. Ваймс успел подскочить на ноги и занести меч для удара, когда шипастый хвост неожиданно хлестнул его по запястью.

      Ваймс зашипел от боли и неожиданности. Меч, описав в воздухе серебристую дугу, нырнул в ближайший сугроб. Один-один. Или нет? Шансы, мягко говоря, все равно были не равны. Да, краем глаза Ваймс видел, что его спутники тоже потянулись за оружием, но они были далеко, а тварь была близко и она не собиралась отступать. Нафталиновая вонь ее больше не пугала. А если и пугала, этот страх был совершенно крошечным по сравнению с яростью матери, лишившейся своих детенышей. Ваймсу было хорошо знакомо это чувство. Быть может, он даже посочувствовал бы чудовищу, если бы не был так занят, спасаясь от его острых когтей.

      Хвост мелькнул в дюйме от лица, тварь наступала. Ваймс потянулся за колом. Не лучшее средство, но все же лучше чем ничего. Достать кол он не успел. Выверна не играла в игры, ее бросок был стремителен. Удар выбил у Ваймса воздух из легких, в глазах помутилось. Когда спустя мгновение к Ваймсу вернулась способность видеть, его взор был сполна вознагражден зрелищем несущихся на него зубов.

      Рука с зажатым колом метнулась вперед, метя в глотку чудовищу и в следующий миг… сверху на выверну напрыгнуло нечто, накрепко ухватив ее за зубастый клюв.

      — Что за черт…

      Тварь трясла головой и била по воздуху крыльями, силясь скинуть цепкого седока, но визги ее с каждым мгновением становились все тише. Наконец тварь сдалась и, издав последний свистящий хрип, повалилась на снег.

      Нежданный спаситель поднял на Ваймса взгляд.

      — С вами все в порядке, сэр?

      — Ты, — вдохнул Ваймс. — Тот парень с чертового футбола.

      — Да, сэр, меня зовут Натт. Мистер Натт.

      Несмотря на явный акцент на слово «мистер», голос Натта звучал удивительно скромно и тихо. Плечи, явно повинуясь давней привычке, снова ссутулились. Да и сам мистер Натт, как показалось Ваймсу, будто уменьшился в размерах.

      — С вами все в порядке? — повторил Натт, протягивая Ваймсу руку, которую тот без промедления принял.

      «А хватка у паренька и вправду троллья», — Ваймс взмахнул рукой, давая понять подоспевшим «Гери», что все под контролем. Хм, что все в порядке… Черт, что он, по крайней мере, цел.

      — Да, да, спасибо, — Ваймс отряхнул снег с плаща и закрутил головой в поисках сугроба, в который отлетел меч. — Как ты здесь оказался… мистер Натт?

      — Мы путешествовали, — ответил Натт, — собирались пересечь перевал по мосту и выехать на заскокскую дорогу. А потом я услышал шум и поспешил вперед.

      — Мы? — уточнил Ваймс, шаря в сугробе в поисках меча. — В любом случае, про мост можно забыть.

      — Ох, — отозвался Натт. — Это весьма прискорбно.

      По мнению Ваймса возвышенное «прискорбно» не могло описать всей палитры испытываемых ими трудностей, но спорить смысла не было. Тем более, что он наконец-то нащупал рукоять меча.

      — В таком случае нам следует вернуться и попытаться найти объезд. Поскорее.

      Ваймс уставился на мистера Натта, собирающего по снегу выверновские яйца.

      — Поскорее?

      — Да, пока мать не очнулась.

      С губ Ваймса сорвался нервный смешок.

      «Минуточку, этот парень, что, серьезно?!»

      Хвост твари дернулся в беспамятстве. Это придало всем нужное ускорение, превратив самые суетные похороны еще и в самые быстрые.

      — Нам не надобно о нем помолиться? — неуверенно спросил первый Гери. — Он ведь был жрецом.

      Сиплое дыхание выверна за их спинами стало громче. Тварь определенно просыпалась.

      — Мы можем помолиться за него уже в пути, — высказал общую мысль Натт. — Отец Овес всегда говорил, что бог — он всюду.

      — Очень мудрая мысль, — поддержал Ваймс. — Этот отец Овес, похоже, неглупый малый.

      Натт кивнул, движение вышло гротескным, будто в его шее было больше позвонков, чем положено.

      — Думаю, он даже сможет отслужить маленькую поминальную службу.

      Ваймс едва не сбился с шага. Он обернулся на ковыляющего позади Натта, едва не вывернув шею. Ваймс отвык от подарков судьбы, да еще от настолько охренительно огромных. Посреди занесенных снегом смертоносных скал попросту неоткуда было взяться еще одному священнику.

      Впереди послышался тяжелый мерный стук копыт.

***

      Как оказалось, в комплекте к «еще одному священнику» прилагался «еще один конь-голем». Невероятное стечение обстоятельств, невероятная удача или что-то еще не менее невероятное, но, к счастью, все же случившееся. Будто судьба решила дать всем им еще один шанс.

      Ваймс в судьбу не верил, но он верил своим глазам. А глаза видели перед собой еще не начавшего седеть пастора в этой дурацкой пасторской шляпе с красным от простуды носом, обманчиво рассеянным взглядом и увесистой секирой на поясе. Именно секира убедила Ваймса в здравомыслии священника. Не все его коллеги руководствовались принципом «на бога надейся, а сам не плошай».

      Когда Ваймс закончил свой короткий, но весьма содержательный рассказ о происшествиях последних дней, взгляд священника растерял всю нерешительность и приобрел сосредоточенное выражение.

      — Вот, значит, как… — протянул Овес и шмыгнул носом.

      Он не выглядел удивленным. Обеспокоенным — да, но ни капли не удивленным. Это, в свою очередь, немало встревожило Ваймса.

      — Там, откуда вы пришли, творится то же самое? Насколько все плохо?

      — Что? — не понял Овес. — Нет, там, откуда мы едем, не происходит ничего подобного. Ничего плохого, вернее, не хуже, чем обычно. Пока, по крайней мере.

      — Но происходящее для вас не новость, не так ли?

      Овес снова шмыгнул носом.

      — Мы знали, что происходит нечто очень дурное, просто не до конца понимали, что именно.

      — Откуда? На тебя снизошло какое-то божественное откровение?

      — Не совсем, — Овес вытянул из поясной сумки небольшой металлический цилиндр. В такие обычно вкладывали письма, предназначенные для птичьей почты, чтобы защитить от снега и дождя.

      Ваймс почти не удивился, когда из этого цилиндра Овес извлек письмо, написанное его собственной рукой. Одно из тех, что предназначалось для иностранных делегатов.

      Это было чертовски странно. Письмо, даже если оно не попало адресату, должно было находиться где-то неподалеку от границ Убервальда. Тех его границ, что соприкасались с большим миром. А священник с Наттом, если верить их словам, путешествовали в самых глубинах дальнего Убервальда. Ничего себе промашка. Величиной с охренительное количество неприветливых убервальдских миль.

      — Откуда оно у тебя?

      — Оно упало мне на голову.

      — Что?!

      — Оно буквально упало мне на голову, — Овес приподнял свою шляпу, демонстрируя внушительную шишку на лбу. — Вместе с мертвой птицей, к которой было привязано.

      — Вот черт, — вздохнул Ваймс. — Глупая тварь сбилась с пути.

      Священник одарил его укоризненным взглядом. Не слишком укоризненным, скорее укоризненным по привычке.

      — Думаю, вы зря наговариваете на божье создание. Вполне вероятно, она летела куда следует.

      — Но…

      — До того, как умерла и до того, как ее трупик, выпавший из орлиных когтей, треснул меня по лбу.

      — Орлиных когтей? — не понял Ваймс. — Я думал, этих птиц никто не жрет, они же пахнут, как… гм, очень плохо.

      — Не думаю, что орел убивал, а тем более собирался съесть того почтикречета. Видите ли, сэр, трупик был окоченевший и полностью замороженный, словно птица околела много часов назад.

      — Хочешь сказать, что какой-то орел нашел в лесу дохлую птицу и потащил ее за много миль, чтобы треснуть тебя ее трупом по лбу? Но это же полная хрень! — Ваймс взмахнул руками. — Хотя у вас такое, наверное, принято называть чудом.

      Овес усмехнулся.

      — Чудеса — уж очень зыбкая вещь, порой мы видим их там, где нам хочется. И далеко не всегда они — дело рук богов.

      Вамс покосился на него.

      — Странные речи для священника. Ты не слишком богобоязненный, да?

      Овес только пожал плечами.

      — А вы?

      Ваймс вздохнул. Любой разговор со жрецом рано или поздно делает этот поворот.

      — Я не молюсь, — ответил он. — Боги похожи на дрянных правителей: если настал срок поборов — они тут как тут, но если тебе нужно что-то от них — они очень заняты, ты просто помолись и купи амулетик, а дальше как-нибудь сам.

      Теперь вздохнул Овес. Ваймсу показалось, что в этом вздохе было намного больше понимания, чем чего-либо еще.

      — Но вы ведь во что-то верите? Все во что-то верят. В деньги, в силу, в любовь. Так как зовут вашего «бога»?

      — Закон, — ответил Ваймс, приваливаясь к стенке телеги и закрывая глаза. — Только у него не слишком много почитателей.

      — Но вашими стараниями стало больше?

      — Что?

      — Изменяется только то, что мы сами стараемся изменить, — ответил Овес. — Богов вдохновляют люди, как и других людей. Дела — вот в чем весь смысл.

      Ваймс хмыкнул, не открывая глаз. В этом утверждении он был согласен со священником. Дела решают многое. Но дела строятся на идеях, пусть даже самых кратких и простых. Что делать, если сама идея, лежащая в основе, окажется пустышкой? Такая неприятность может даже самое важное начинание превратить в сплошной балаган. В их случае балаган со смертельным исходом. «Святой снег» мог оказаться как самой глупой, так и гениальной затеей. Беда в том, что заранее об этом не узнать.

      Выходит, сейчас их идеей было — «делай хоть что-то». Может и не лучший вариант, но уж точно получше того, в котором говорилось «закрой глаза и дай себя сожрать».

      Повозка, подпрыгивая на ухабах, ползла вперед по узкому горному серпантину.

***

      Проснулся Ваймс оттого, что тряска неожиданно прекратилась. Он открыл глаза. В повозке никого не было, за исключением Ваймса и копошащегося неподалеку мистера Натта. Сквозь неплотно задернутый полог пробирался запах разгорающегося костра.

      — Что случилось? — хриплым спросонья голосом спросил Ваймс. — Почему мы остановились?

      — Небольшой привал, сэр, — ответил Натт. — Преподобный Овес решил подготовить для вас немного святой воды, на всякий случай.

      Им и вправду могла пригодиться святая вода, правда, в весьма конкретном случае. Ваймс потер глаза, отгоняя остатки сна.

      — Нам лучше бы поторопиться.

      — Все в порядке, сэр. Мы уже добрались до пика Удовольствия.

      — Добрались куда?! — Вайм отдернул полог и задрал голову, вглядываясь в нависающую над ними гору. — Чтобы забраться наверх, понадобится несколько часов.

      — По моим расчетам у нас есть время. Овцепикские бураны не так уж непредсказуемы, существует ряд закономерностей…

      — Ладно, но нам нужно как следует подготовиться. Придется бросить повозку и голема здесь.

      — Нет, сэр, — голос Натта звучал тихо, но очень решительно, — повозка останется вам, на пик поднимемся только мы с преподобным.

      — Но…

      — Без голема вам ни за что не одолеть обратный путь к Заскоку до заката. Вы нужны людям.

      — Людям, черт побери, нужна безопасность!

      — А в ее отсутствии им нужна хоть какая-то уверенность и надежда, — возразил Натт. — Если у нас все получится, у людей появится и то, и другое, а если нет…

      — Нет смысла класть все яйца в одну корзину? Думаешь, если мы разделимся, то улучшим наши шансы? Поверь мне, парень, разделяться — это почти всегда плохая идея.

      — Я вас понимаю, но сравнение не совсем верно, — Натт уселся на пол, скрестив ноги. — Вы никак не поможете в предстоящем ритуале, но в городе ваше присутствие будет очень полезно.

      — На вершине живут чертовы тролли, — заметил Ваймс.

      — Думаю, я сумею с этим справиться.

      — Много чертовски сильных и голодных троллей, — настаивал Ваймс. — Ты не одолеешь их всех.

      — О, — Натт нервным движением потер руки (серые руки с довольно внушительными когтями), — я надеюсь, что до драки не дойдет.

      — Надеешься уболтать их? — Ваймс не удержался от смешка. — Одичавших троллей-людоедов?

      — У меня есть некий опыт переговоров, сэр. Весьма непростых.

      — Неужели?

      — Да. С моими… с такими, как я.

      — О, — отозвался Ваймс.

      Когда-то, теперь казалось, невероятно давно, он прослушал целую лекцию от Ветинари, касающуюся орков. Один из призраков старой Убервальдской империи, существа, созданные только ради войны и не знавшие ничего кроме плетей да оторванных рук и ног, разлетающихся в стороны. Прирожденные убийцы. Не такие уж и прирожденные, как оказалось. Не такие уж убийцы. По крайней мере, этот.

      Ваймс оглядел Натта с головы до ног.

      «Как бы я поступил с тобой и такими, как ты? Не знаю. А Ветинари… Черт, Ветинари никогда ничего не тратит понапрасну. Он сделал на тебя ставку и снова победил».

      — Это ведь ты убедил пастора лезть именно на эту гору. Почему?

      — Так будет надежней, — ответил Натт. — Освященный снег сможет покрыть более широкую область.

      — Насколько широкую?

      — Надеюсь, до самого Здеца, — руки Натта едва заметно дрогнули.

      — Здец… — Ваймс помолчал немного. — Хорошая цель, но ведь дело не только в ней? Есть еще и что-то личное.

      — Да, — произнес Натт. — Там остался кое-кто очень важный для меня.

      Они снова замолчали. Остановить, хотя бы замедлить распространение вампирского безумия было жизненно важной целью. Какая разница, что именно сподвигло этой цели достичь.

      — Вы очень встревожены, сэр.

      — О да, меня тревожит охренительное количество вещей! Обезумевшие вампиры, непогода, люди, которые в отсутствие вампиров сами не прочь перегрызть другу другу глотки, дурная политика, и просто чертова неизвестность!

      — И что-то еще, да?

      — М? — не понял Ваймс.

      — Когда вы задумываетесь о чем-то важном, то касаетесь груди. Вот тут.

      Ваймс отдернул руку.

      — Глаз наметан, — проворчал он. — Ты не думал о работе в страже?

      — Спасибо, сэр, но я думаю, что тут смогу принести больше пользы.

      — Может, ты и прав, — ответил Ваймс, выбираясь из повозки, чтобы хоть немного размяться и наверняка поставить точку в разговоре. — А теперь давай надеяться, что в остальном ты прав тоже.

***

      Первая снежинка опустилась с небес на подставленную ладонь. Пара ее сестер уже кружилась в воздухе, не столько предупреждая, сколько очень туманно намекая на грядущую непогоду. Этим Овцепикская буря не слишком отличалась от затяжных летних дождей в Анк-Морпорке. Сперва тебе за шиворот падает пара капель, ничего серьезного, просто пустяк. Если поднять голову, то можно даже еще разглядеть куски неба между прорехами туч. Не зная их характера, можно решить, что ненастье пройдет стороной, но, по всем законам подлости, как только ты расслабишься и отойдешь подальше от дома, оно обрушится на тебя так что мало не покажется.

      Сейчас, хотелось бы верить, объектом ее ярости станут в первую очередь вампиры. Но вот незадача, Ваймс и его спутники и сами могли оказаться частью природной погрешности. Святой или нет, буран наверняка заметет дорогу, а при мыслях о пронизывающем ветре мышцы заранее начинали протестующе ныть.

      Большую и самую сложную часть пути они уже успели преодолеть. Пик остался позади, постепенно растворяясь в морозном мареве надвигающихся сумерек. Оставалась только одна неприятная деталь — дорога, по которой сейчас ползла повозка, уже очень скоро должна была сделать поворот к заскокским приискам. Ваймс украдкой поглядел на своих напряженно молчащих спутников. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего те хотели. Они хотели как можно скорее оказаться под защитой надежных стен, и привлекательностью этой идеи трудно было не проникнуться. Просто подхлестни коня, и он наверняка домчит вас всех в город до заката. Но Ваймс медлил, специально заставляя голема понемногу замедлять шаг.

      Сибилла всегда корила его за то, что он все стремится сделать сам, практически не полагаясь даже на самых доверенных своих людей. Он боролся с этим с переменным успехом. Так отчего он решил довериться незнакомым мистеру Натту и преподобному Овсу?

      «Чутье, — размышлял Ваймс. — Все дело в чутье, ему-то я доверять привык. Этот паренек, конечно, чудной, но он похож на того, чьи слова не расходятся с делом. Да и священник выглядит неплохим малым, особенно на фоне своих. Но самое главное — начало святой бури может быть лучшим шансом безопасно спуститься к руднику. Все дело в нем, я уверен».

      Кружащихся в воздухе снежинок стало значительно больше, вместе они образовали поблескивающий в последних закатных лучах занавес. Хорошо, теперь все выглядело достаточно надежно. Если священнику удалось провернуть свой план, конечно. Судить об этом наверняка было трудно.

      Что бы ни говорили о нем порой первосвященники Анк-Морпорка, Ваймс не спешил дымиться и рассыпаться прахом от соприкосновения со всяческими реликвиями (что иногда, учитывая нюансы, удивляло даже его самого), а значит, о действенности и святости снега судить никак не мог. Может, на его карме благополучно сказалось то, что он больше не пытался прикуривать от церковных свечей? Кто знает.

      Так или иначе, очень скоро эта тайна должна была раскрыться перед ними. Прииски, едва видные из-за начинающегося снегопада, уже показались где-то на горизонте.

      Ваймс замер, полуприкрыв глаза. Ладонь уже привычным жестом сомкнулась вокруг грубо обструганного кола. В наступившей тишине звук дыхания и скрип снега под колесами повозки казались оглушающими.

      Нападать на них не спешили.

      Повозка, скрипнув напоследок, остановилась, и Ваймс спрыгнул на снег.

      — Я взгляну, что там происходит. Если услышите странный шум — сразу отступайте к городу. Понятно?

      Последняя фраза предназначалась для голема, имени которого Ваймс так и не удосужился узнать, но встречена оказалась очень быстрыми и активными кивками обоих Гери. Кому-то очень хотелось оказаться как можно дальше отсюда. За это желание трудно было осуждать.

      Ваймс вытащил из телеги тяжеленный моток веревки и твердыми шагами направился к краю штольни.

      Края чертовой дыры словно обледенели. Ваймс успел вовремя взмахнуть руками и восстановить равновесие, прежде чем сила тяжести отправила его в короткий, но неприятный полет на самое дно. Следовало ступать осторожней.

      Медленным, почти черепашьим шагом Ваймс добрался до громоздкой конструкции, которая прежде служила основой для подъемника. Он накрепко привязал к ней веревку, а потом сбросил свободный конец вниз.

      Если он окажется внизу… Хотя внизу-то он окажется в любом случае, гм. Так вот, если он окажется внизу целым, то наверняка попадет в окружение озверевших упырей. На дне он будет иметь хоть какое-то пространство для маневра, толику пусть даже мнимого контроля над ситуацией. А вот быть застигнутым врасплох, качаясь на веревке посреди чертового ничто — вот это была действительно непривлекательная перспектива.

      Ваймс посмотрел вниз, в молчаливый недружелюбный полумрак. Тот ответил тревожной голодной тишиной, на дне которой, едва уловимое ухом, таилось странное шипение и скрежет. Очень… гостеприимно.

      Ваймс закрыл глаза.

      — Ты здесь?

      Порыв ветра, поднявший с земли мелкую, состоящую из снега и грязи поземку, был ему единственным ответом.

      — Я знаю, что ты здесь. Хватит игр.

      Если хорошенько зажмуриться, то можно даже в солнечный день увидеть темноту. Сейчас солнечно не было, да и глаза можно было не закрывать — так уж случилось, что Темнота у Ваймса всегда была с собой. Так сказать, в заднем кармане.

      — Я здесь, дежурный по доске. Ты решил попросить моей помощи?

      — Нет, — резко ответил Ваймс, едва не добавив «не дождешься», — но ты все равно мне поможешь.

      — Ты так уверен?

      — Да. Уж не знаю почему, но тебя, похоже, совсем не радует мысль о том, что мне выгрызут в шее дыру. Так уж случилось, что меня эта мысль не радует тоже.

      Низкий тихий смех обернул его сознание изнутри.

      — Стражник. Такой смышленый и такой глупый, — Тьма ненадолго замолчала, будто задумавшись. — Да, я помогу тебе.

      — И ничего не потребуешь взамен?

      — Наш договор в силе, — ответила Тьма, — и я не тороплюсь. Поверь мне, дежурный по доске, однажды ты сам попросишь о его расторжении.

      Ваймс только зло рыкнул сквозь зубы. У него не было ни времени, ни желания снова начинать этот спор. Крепко ухватившись за веревку и худо-бедно найдя упор ногам, он принялся спускаться вниз.

      Штольня казалась единым черным провалом, ведущим в никуда. Могла казаться, если бы глаза Ваймса не различали каждую щербинку и трещинку на неровных каменных стенах, каждый камешек и каждый…

      — Смотри…

      И Ваймс смотрел, хотя предпочел бы вовсе этого не видеть. Темные стены шахты напоминали безоблачное ночное небо, полное звезд. Только это были совсем не звезды.

      Десятки, может быть, даже больше сотни красных по-кошачьи горящих вампирьих глаз таращились на Ваймса из глубины тоннелей. Молча.

      Ваймс почувствовал, как его ладони, несмотря на холод и плотные перчатки покрываются потом.

      — Разожми руки.

      — Это мы уже проходили…

      — Разжимай!

      Один из таящихся в глубине вампиров все же не выдержал томительного ожидания и ринулся вперед. Ваймс выпустил веревку.

      Оскаленная физиономия пронеслась мимо, а заострившиеся когти царапнули пустоту в том самом месте, где только что находилось ваймсово горло. А потом запахло паленым, в самом прямом смысле.

      Вампир завизжал от боли и бросился прочь, стремясь убраться подальше от обжигающего снега. Снегопад уже начался порядочный. Вампир заметался, как обезглавленная курица, ударяясь о стены штольни в поистине слепой попытке найти себе хоть какое-то укрытие, но было слишком поздно.

      Ваймс успел ухватиться за веревку прежде, чем его собственное тело превратилось бы в непривлекательное мокрое место на самом дне шахты. Было… терпимо, хотя с перчатками придется попрощаться.

      Сверху, мешаясь со снегом, сыпался черный вампирский пепел.

      — Давай не будем превращать такие полеты в привычку, — процедил Ваймс, слушая оглушительное биение собственного сердца.

      Тьма ответила еще одним смешком. Чудесно, хоть кто-то получает удовольствие от происходящего!

      Он огляделся. Снег, обломки, каменная труха, брошенный как попало инструмент. Ваймс медленно двинулся вперед, не переставая поглядывая наверх, откуда, словно подмигивая в темноте, за ним следили огоньки вампирских глаз. А вот уже и обвал, устроенный гномами при отступлении, почти у самой паточной жилы. Ваймс замер.

      «ТУК. ТУК, — раздалось в тишине, — ТУК. ТУК».

      Неспешные глухие удары, звучавшие будто из-под земли, напоминали биение сердца. Чертовски огромного сердца. Вибрация шла по дну, поднималась по стенам штольни, заставляя пыль и мелкие камешки подпрыгивать в такт. Ваймс почувствовал, как она отдается в его собственной груди.

      На миг в его голову даже пришла шальная мысль, что это бьется сердце Черепахи. Глупость, оно должно покоиться намного глубже, и к тому же поверх него помимо груды черепашьего мяса должен был находиться панцирь. Да и удары должны быть погромче. Нет, дело было совсем в другом.

      Ваймс двинулся на звук. Он шел из-под земли — это было ясно точно.

      «Эта земля как ненасытная волчица, — не к месту вспомнилось Ваймсу, — норовит забрать каждого, кто был невнимателен».

      Это должна быть очень большая волчица… Бред. Конечно, земля Убервальда отличалась от старой доброй равнины Сто, но не настолько, чтобы она могла отрастить себе пару-другую органов. Все намного проще — если ты слышишь удары, значит, где-то неподалеку кто-то кого-то или что-то бьет, на худой конец просто обо что-то бьется.

      «Теплее. Еще теплее».

      Сверху посыпалась пыль и крошево — среди таящихся по норам вампиров произошло оживление, к счастью не переросшее в активные действия. Пока.

      «Теплее, — Ваймс уже понял, откуда разносятся звуки, поэтому позволил себе ускорить шаг. — Горячо».

      Покрытая паутиной трещин, похожая на огромный волдырь, паточная жила раскинулась перед ним. Она будто бы стала больше, вернее, большая ее часть теперь была открыта, вырыта из-под земли. Ваймс опустился на колено и провел по пласту рукой. Пальцы мгновенно нащупали множество мелких трещинок, почти не видных глазу.

      «ТУК.ТУК».

      Удары, нет, скорее это были очень сильные толчки, будто из глубины паточного пласта пыталось выбраться нечто. Ваймс пригляделся. Патока и впрямь была невероятно чистой, почти прозрачной. На миг ему даже почудилось, будто он уловил внутри какое-то движение, силуэт, мелькнувший в глубине. Тонкий, словно девичий или даже детский.

      — Ах, черт! — Ваймс отшатнулся назад, стуча себя ладонью по боку.

      Было больно, нет, чертовски горячо. Ваймс инстинктивно зачерпнул горсть снега, чтобы хоть немного унять невидимый огонь, каким-то чудом умудрившийся жечь его даже через броню и слои одежды, и уже занес руку, когда ощущения прекратились. Ваймс медленно разжал ладонь, вспомнив, что именно лежало в том самом кармане.

      «Верига. Но какого черта она… — догадка всплыла в сознании очень быстро, и Ваймсу она совсем не понравилась.»

      Неясный шорох наверху нарастал, ползущая с краев штольни пыль превратилась в падающие камешки, вслед за камешками на дно полетели испуганные крики и ругань.

      Ваймс бросился назад, но прежде чем он успел добежать до оставленной веревки, та затряслась, и по ней с огромной скоростью (Ваймс поморщился, представляя, что грубая пенька может сделать с кожей) один за другим скатились оба Гери.

      Две пары выпученных от страха глаз уставились на Ваймса, потом поднялись вверх по стенам штольни и, разглядев красные поблескивающие огоньки, выпучились еще сильнее.

      — Что случилось? Я же сказал мчать в город!

      Оба убервальдца дышали так, словно пробежали пару миль по снегу. Вольный Гери молча ткнул вверх пальцем. То, что Ваймс сперва принял за валуны по краям штольни, шевельнулось, а потом раскатистый троллий голос что-то прокричал.

      Рудничное эхо мешало разобрать и без того непонятный местный диалект.

      — Вылазь! — услужливо перевел Груша.

      — Чтобы мне пробили голову? — прокричал в ответ Ваймс. — Спасибо, что-то не хочется!

      — Я тебе и отсюда прошибить ее могу камнем! Вылазь, кому говорят, разговор есть!

      Ваймс оглянулся на спутников, но в этом вопросе толку от них было не много. Очень не хотелось этого признавать, но тролль был прав — зашибить их камнем он мог бы в любом случае. Попытаться зашибить. Учитывая, что троица торчала, как на ладони, на дне шахты, а искать укрытия в тоннелях, кишащих вампирами, представлялось самоубийством, долго пытаться не пришлось бы. Решив, что те, кто осознает свое превосходство и желает тебя пришибить, обычно не выражают желания поболтать перед этим, Ваймс пожал плечами и, велев спутникам до поры до времени оставаться на месте, взялся за веревку.

      Троллей, как оказалось, было трое. И все они терпеливо ждали, пока Ваймс заберется наверх, миновав много-много футов штольни и притаившихся в норах вампиров. На счастье Ваймса никто из упырей больше не рисковал попробовать его на зуб. Снегопад превратился в сплошную белую пелену, мешающую видеть дальше, чем на несколько футов вперед.

      Ваймс с трудом, на четвереньках, забрался на обледеневший покатый край шахты и уставился на троллей снизу вверх. Ему все равно пришлось бы смотреть на них снизу вверх — двое были настоящими здоровяками на полторы-две головы выше Детрита. Учитывая, что «полторы-две» головы тоже были тролльими — впечатление ребята производили внушительное.

      — Ну? — хмуро поинтересовался Ваймс, поднимаясь на ноги и оборачиваясь к троллю пониже.

      Все инстинкты браво отрапортовали Ваймсу, что именно этот тихоня здесь главный.

      — Это тебя зовут Ваймс? — поинтересовался тролль.

      Он был значительно старше своих спутников и, хотя возраст троллей менял совсем иначе, чем людей или гномов, Ваймс знал, что странная беловато-синяя короста, похожая на плесень на старом хлебе, — ни что иное как подобие седины на висках. Что ж, раз так, может, с ним и впрямь сперва поговорят.

      Ваймс молча кивнул.

      Один из троллей помоложе из чистого любопытства попытался ткнуть сидящего на плече у Ваймса бесенка пальцем, но под строгим взглядом старшего отступил.

      — Я Торит, — старший тролль шагнул вперед. — Значит, тот странный парень говорил о тебе? Он вообще много чего говорил, но про дохляков, как погляжу, сказал правду. Занятно…

      Торит покачал головой, глядя на снующих у входов в тоннели вампиров. Точь-в-точь пожилой джентльмен, недовольный этими бесстыдными новомодными течениями среди молодежи.

      — Я бы подобрал другое слово.

      — Не сомневаюсь, — отозвался Торит. — Выходит, дохляки и вправду сошли с ума, это плохо.

      — Отчего же? — зло усмехнулся Ваймс. — Боитесь, что они сожрут всех людей, и вам ничего не достанется?

      Торит задумчиво кивнул.

      — Мои внуки любят сладкую похлебку.

      Ваймса перекосило, но тролль то ли не заметил этого, то ли попросту не придал значения.

      — Тот паренек сказал, у тебя есть план. Мы поможем. Веди нас к своим.

      — Поможете? — ощерился Ваймс. — Чтобы кормушка не оскудела? Знаешь, меня как-то не прельщает вариант замены одних людоедов на других!

      — Ты отказываешься?! — пророкотал здоровяк справа.

      — Вести вас в город на плотный ужин? Да, черт побери, отказываюсь!

      Снег продолжил падать в абсолютной тишине. Судя по изумленно приподнявшимся каменным бровям, здоровяк совершенно искренне не понимал, что в их предложении вообще может смущать. Или просто не привык слышать отказы. Несмотря на холод, его мысли пришлось сделать немалый круг, чтобы обогнуть размеры возникшего изумления.

      — Думаешь, мы не знаем, где город? Думаешь, что сможешь нас остановить, если мы захотим туда пойти?

      — Многовато вопросов, — отрезал Ваймс, — а ответ один — пока я жив, в город вы не войдете.

      — Ну так это поправить несложно, — тролль, нахмурив брови, шагнул вперед, занося над головой здоровенный, как валун, кулак.

      Торит остановил его одним взглядом.

      — Мы же не звери, — издалека начал тролль.

      Ваймса тошнило от этого выражения. Потому что, как правило, вслед за ним всегда шло другое, настолько дикое и жестокое, что ни один на свете зверь просто не смог бы до него додуматься.

      — Мы не станем устраивать массовый забой.

      — Ага, пару-тройку голов, не больше. Очень цивилизованно. Но знаешь, вампиры тоже говорили что-то такое, и видишь, чем все закончилось?

      Торит снова поглядел вниз в штольню.

      — Не лучшее сравнение, — немного погодя заметил он. — У нас, знаешь ли, нет прямой потребности в человечине, и к тому же…

      — Но вы все равно ее жрете! — Ваймс шагнул вперед. — Как по мне — это самое что ни на есть отягчающее обстоятельство!

      — Очень редко, — с невозмутимым спокойствием (которое еще сильнее выводило Ваймса из себя) возразил Торит, — мы радуем похлебкой больных детишек, но мы никогда не спускались на охоту в человеческие города.

      — Ага, — подхватил тролль слева, — мы ловим только туристов, что лезут к нам в горы. И только на спуске.

      — Какое это имеет значение вообще?

      — Ну, — тролль пожал огромными плечами. — Они так стараются туда залезть, надо же дать людям порадоваться…

      — Просто образец гуманизма… — процедил Ваймс сквозь зубы.

      У него не было ни единого шанса справиться со всеми тремя сразу. Даже в своей родной стихии Ваймс не решился бы противостоять трем троллям. Но дома, как говорится, и стены помогают. Стены, улицы и очень узкие переулки, в которых троллям трудно было даже развернуться, не то что махать кулаками. А еще дома было намного теплее, и тролли соображали намного медленнее. Черт, да какая разница, что было бы дома?! Он был не там, а здесь. И тролли были здесь. И чертова пурга, и ветер, и лютый холод тоже были прямо тут.

      — Даже Алмазный король зовет человекоедство преступлением, но вы, как я погляжу, не большие фанаты монархии.

      Повисла крайне изумленная пауза.

      — Алмазный король? Ха! — захохотал здоровяк справа. — Что еще расскажешь? Что Кумская долина цветами поросла?!

      — А до вас тут новости не слишком резво доходят, да? — заметил Ваймс.

      Тролли переглянулись. Смех стих. На их не слишком-то выразительных лицах разыгралась целая драма в трех с половиной актах. То еще зрелище.

      — Да плевать! — возразил здоровяк справа, видя сомнение остальных. — Когда мой сын плачет ночами, я принесу ему похлебки, и даже сам король может поцеловать меня в ж..

      Могучий подзатыльник Торита заставил его замолчать.

      — Чем он болен? — спросил Ваймс.

      — Сыпучка, — с нескрываемой печалью в голосе ответил Торит. — Многие ей болеют.

      Ваймс узнал об этом недуге благодаря Детриту. Сержант частенько выводил проштрафившуюся троллью шпану на общественно полезные работы.

      Все прибывающие в Анк-Морпорк рано или поздно пропитывались особым общественным духом, который заставлял их объединяться в «кружки по интересам». Бесконечные общества «поддержки» или «борьбы с» росли быстрее, чем грибы после дождя. Однако, стоило признать, что некоторая их часть все же приносила какую-то пользу. Троллье «Общество информирования о сыпучей болезни» было одним из таких. Даже подпорченные сползом мозги самых ярых представителей молодежных тролльих банд не могли оставаться безучастными после общественных работ в лечебнице госпожи Миларит.

      Сыпучка чем-то напоминала человеческую «болезнь моряков», помноженную на двое. Даже алмазные тролльи зубы блекли и выпадали из челюстей, а крепкие прежде каменные мускулы крошились и рассыпались от любого неосторожного движения. Мучительная зараза, но вовсе не неизлечимая.

      — Но сыпучку можно вылечить, по крайней мере убрать симптомы, — заметил Ваймс. — Просто побольше каменного угля…

      — Здесь нет угля, нигде в округе, — прервал его Торит. — А те крохи, что когда-то были, давно уже выгребли проклятые гномы.

      — И вы просто поите своих умирающих детей бульоном, вместо того чтобы…

      Похожий на огромный валун кулак взметнулся в полной тишине, метя Ваймсу в голову. Ваймсу удалось откатиться в сторону за мгновение до того, как этот кулак вдавил бы его темечко ему же в пятки. Переговоры норовили перерасти в агрессивную фазу.

      — Тихо! — рявкнул Торит, подкрепив утверждение смачной оплеухой.

      Метивший в Ваймса тролль, недовольно пыхтя и потирая ушибленную голову, отступил назад, всем своим видом показывая, что «разговор еще не окончен».

      — Разумеется, мы пытались, — продолжил Торит, когда градус напряжения немного спал. — За последние годы мы дважды посылали небольшой отряд на поиск угля. Никто из них не вернулся.

      «И я понимаю, почему, — подумал Ваймс. — Если ребята вроде этого здоровяка заявились к гномам «на переговоры».

      — Нас мало, а гномов много, — подтверждая его догадку продолжил Торит. — И нам некуда идти.

      «Потому что другие племена побоятся занести к себе заразу», — Ваймс закрыл глаза.

      Он все еще лежал на земле, и снег падал ему на лицо, но Ваймса это мало тревожило в отличие от мысли, пришедшей ему в голову.

      Идея. Нет, настоящий подарок, который судьба вынесла перед ним едва ли не на серебряном блюде. Вот только у этого подарка был странный неприятный привкус. «Торговля будущим». «Предложение, от которого невозможно отказаться». Да как эту идею ни назови. Ветинари играет в эти игры постоянно. Играл.

      Ваймс поднялся на ноги и отряхнул плащ от снега.

      — Уголь в обмен на помощь, — произнес он с каменным лицом.

      Тролли вмиг превратились в каменные изваяния, кажется, они даже перестали дышать.

      — И вы завязываете с людоедством с этой же минуты. Навсегда. Или сделка аннулируется.

      Тролли переглянулись. Ваймс без труда распознал все мысли и сомнения, промелькнувшие на лицах тех, что помоложе. Выражение лица Торита прочесть было куда сложнее. Разве кроме того, что оно стало очень-очень серьезным.

      — Вы, конечно, можете сожрать меня или кого угодно в городе, — Ваймс развел руками. — Но тогда…

      Он не стал заканчивать и без того очевидное предложение, позволяя воображению троллей достроить картину самостоятельно. Благо холод позволял тому работать на полную мощность.

      Вот она — главная хитрость торгов (более точно описываемая уличным выражением «взять за яйца»). На деле все оказывается не так уж сложно, особенно, когда тебе удается подцепить оппонента на такой крючок, с которого он сам не захочет срываться.

      — Полагаю, это не единственное условие, — уточнил Торит.

      Ваймс криво улыбнулся. Настало время делать политику, по крайней мере что-то вроде, и делать ее поскорее… Неплохо было бы закончить прежде, чем он окончательно отморозит себе задницу.

      — Тогда к делу.

***

      Буря набирала обороты. Память уверенно напоминала Ваймсу, что до города должно было оставаться не более мили, но глаза попросту отказывались в это верить. В сплошной, подгоняемой порывистым ветром белой пелене они с трудом могли разглядеть даже голову коня-голема, тянущего вперед их повозку. По бокам от нее, то появляясь на границе зрения, то снова пропадая, плыли силуэты молчаливого тролльего эскорта.

      Тот еще видок. Увидев что-то подобное, Ваймс подумал бы дважды, стоит ли открывать ворота. Ключевое слово тут — «увидев»: в такой пурге их сумеют разглядеть, только когда они упрутся в ворота лбом.

      На миг впереди мелькнула пара неясных огней. Ваймс вздохнул с облегчением. Почти добрались. Мысль о теплом очаге и горячей кружке… чего угодно, заново влила силы в начавшие коченеть мышцы.

      — Поднажми!

      Голем послушно ускорил шаг, насколько это позволяли растущие кругом сугробы. Ваймс прикрыл глаза рукой, стараясь разглядеть еще хоть что-то впереди. Как бы он ни пытался, темное пятно городских ворот (разумеется, запертых) все равно возникло неожиданно, словно выпрыгнув из ниоткуда.

      Ваймс выбрался из повозки. Пожалуй, простым стуком в дверь тут не обойдешься, придется немного покричать. Ваймс уже приготовился рявкнуть, что есть силы, перекрывая вой ветра, но так и замер с открытым ртом. То, что он сперва принял за наметенный под самыми воротами сугроб, вдруг шевельнулось, посмотрело на него пустым полумертвым взглядом и с тихим вздохом снова закрыло глаза.

      Ваймс узнал одного из горожан.

      — Да, чтоб меня!

      Он вздернул несчастного за плечи, отвесив пару крепких оплеух.

      — Посмотри на меня! Черт, даже не думай засыпать!

      Это не дало почти никакого эффекта. Едва открыв глаза, замерзающий снова начал заваливаться на бок.

      — Проклятье, — Ваймс обернулся к выбравшимся из повозки Гери. — Влейте в него укипаловки и укутайте чем-то!

      Убервальдцы поспешили исполнить приказ. Они намного лучше самого Ваймса должны были соображать, как поступать с замерзающими.

      — Эй! — что есть мочи заорал Ваймс, надеясь привлечь внимание.

      Маловероятно, что в такую погоду да еще при опасности вампирского нападения кто-то бы оставил у ворот караул. Скорее всего люди прятались по надежным теплым домам, но на этот случай у Ваймса были в запасе кулаки покрепче, способные не только постучать в ворота, но и открыть их без особого труда. А вот причина, по которой горожанина оставили замерзать тут, беспокоила Ваймса намного больше. Вариантов было много, и ни один, черт побери, не мог служить оправданием.

      — Эй? — неуверенно отозвались с той стороны.

      — Открывай чертовы ворота! — прорычал Ваймс.

      — Ой, вы вернулись, — с нескрываемым удивлением отозвался невидимый собеседник. — Сейчас спрошу у Беаты, можно ли открыть. А у вас там нет Яцека? А то его не велено пускать.

      — Ты откроешь их сейчас, — сатанея от злости, прорычал Ваймс, — и впустишь всех, или клянусь…

      — Но Беата…

      Ваймс выдохнул сквозь сжатые зубы.

      — Торит, нам надо попасть внутрь.

      Тролли только усмехнулись.

      Стоило отдать должное старым заскокским воротам, первые пару ударов они выдержали достойно, но под тролльим напором мало что способно устоять. Когда, издав последний протестующий стон дерева и металла, ворота рухнули вовнутрь, перед взглядом Ваймса предстало немногочисленное, но крайне встревоженное сборище.

      — Тук-тук, — оскалился Ваймс. — С возвращением нас.

      Люди отшатнулись назад. Не от Ваймса, само собой, а от высоких скалообразных фигур за его спиной.

      Вперед выступила Беата.

      — С возвращением, герр Ваймс, я вижу, вам удалось задуманное, но, — ее брови сошлись на переносице, — тебе придется объясниться.

      — О, — оскалился Ваймс в ответ, — с удовольствием, но только после тебя. Что этот человек делал за воротами?

      Гери, волокущие под руки еле живого замерзшего Яцека, замерли на мгновение, переводя взгляды с Ваймса на Беату.

      — Живо внутрь его! — рявкнул Ваймс.

      — Он изгнан, — непреклонно произнесла Беата. — Никто не должен ему помогать.

      Люди встревоженно загудели. Этого еще не хватало.

      Ваймс подхватил Беату под локоть и увлек в сторону.

      — Ты привел троллей. Как и зачем? — начала Беата.

      — Но больше, чем тролли, тебя беспокоит этот доходяга, не так ли? — прошептал Ваймс.

      — Он был наказан.

      — Да, и за что же? Он убил кого-то? Пытался впустить вампиров? Да плевать! Ты могла бы связать его и запереть в подвале, а не выбрасывать из города на съедение или на медленную и мучительную смерть!

      — Он затеял драку, не хотел делиться едой. Нужно было преподать урок.

      — Что?! — не сдержался Ваймс. — Сейчас не лучшее время, чтобы вешать мародеров на столбах! Они даже не мародеры! И черт, да это всегда дерьмовый вариант!

      — Ты ушел и мог не вернуться, — холодно возразила Беата. — Мне пришлось взять ответственность и действовать жестко.

      Ваймс скрипнул зубами. Любые доводы сердца и разума разбивались о холодный гранит этой отточенной веками рациональной жестокости.

      — Но я вернулся, — процедил наконец он, — и делать будем по-моему.

      Невысказанное «или» повисло в воздухе, впрочем, быстро растворившись в усиливающейся пурге.

      «Никакого «или», черт побери, если мы хотим пережить эту чертовщину».

      Ваймс выпустил локоть Беаты.

      — И все же тебе удалось, — заметила она с легкой улыбкой. — Вампиры отступили. Теперь мы можем вздохнуть свободнее.

      — Нет, — качнул головой Ваймс. — Сейчас самое время как следует напрячься. Работы предстоит немало. И будет здорово, если мы не передушим друг друга в процессе.

      Беата ответила ему недоуменным взглядом.

      — Кажется, я понял, с чего все началось, — ответил Ваймс, — и, как сказал старина Торит, у меня созрел план.