«Никогда в жизни больше не съем ничего сладкого».
С этой мыслью Ваймс вернулся в реальный мир. Мир приветствовал его сразу как минимум одной хорошей новостью — чтобы есть или не есть сладкое, определенно нужно было оставаться в живых, что ему, по всей видимости, как-то удалось. Ваймс уставился на потемневшую от времени и соседства с очагом балку над потолком. Трещал огонь, пахло чертовой патокой. Должно быть, он сам провонял ею полностью до самых кишок.
Ваймс сбросил со лба мокрую тряпку и попытался подняться с постели, мышцы протестующе заныли, но, похоже, каким-то чудом обошлось без переломов. Только голова при каждом движении звенела так, словно по ней лупят молотом.
Скрипнула дверь.
— О, господин Ваймс, — Шон замер на пороге. — Вы очнулись?
Ваймс кивнул, не видя смысла подтверждать и так очевидное.
— Вам нужно что-нибудь?
— Воды, — сипло ответил Ваймс. В глотке и впрямь пересохло. — Сколько я был в отключке?
— Третий день пошел, — Шон засуетился в поисках кружки. — Ну и дела! Вы бы видели, да кому я говорю… В последнюю секунду!
— Я бы не отказался от рассказа поподробней, — заметил Ваймс. — Как видишь, я многое умудрился пропустить.
— О! — глаза Шона горели. — Вы как туда спустились, как повалил дым, там такое началось…
Ваймс присел обратно на кровать, благодаря судьбу за то, что в этот раз неведомый лекарь соблаговолил оставить ему хотя бы подштаники.
— Началось?
— Ну, не сразу, но началось. Вот стоим мы там, ждем, дым валит. Долго ждем. Может и не долго, но кажется, что долго. Сами знаете, как бывает.
Ваймс кивнул.
— И не происходит ничего, тихо, как в гробу. И тут началось. Кто-то кричит «лей скорее», а гном все ждет. Уж дым рассеиваться начал, все орут, а он все ждет. Едва не подрались!
Ваймс поморщился.
— А потом кто-то опрокинул первый чан, а за ним еще, — вид у Шона был понурый, будто он лично был в чем-то виноват.
— Все правильно, таков был уговор, — хмыкнул Ваймс. — Нельзя было дать ей выбраться.
Шон шмыгнул носом.
— Патока полилась, жар стоял жуткий, а тут серенький… Натт, как спрыгнет с платформы, как юркнет вниз… Мы уж подумали, все.
— Он меня вытащил?
— Уж не знаю, как разглядел, но смог. Выволок вас, аж сам обварился.
— Он цел? — Ваймс подорвался на ноги.
— Цел, цел, — радостно закивал Шон. — Хотя проспал потом порядочно да съел целый котел похлебки. Может, в этом и секрет? Матушка всегда говорила, что вкусная стряпня — лучшее лекарство.
Ваймс только пожал плечами.
— А что было дальше?
— Мы вас к лекарю повезли, этому, штопаному.
— Кто остался за главного? Патока застыла как надо? Что с вампирами? — Ваймс зашагал туда-обратно. — Мне нужно…
— Штопаный сказал, что вам нужно отдыхать, — Шон, наконец, передал Ваймсу воды.
Какой же она оказалась вкусной. Ваймс проглотил все одним махом и протянул кружку за добавкой.
— Ну, до того, как сбежал, — продолжил Шон.
— Сбежал?!
— Не беспокойтесь, все нормально. То есть, не нормально, но с вампирами нормально. Они прочухались.
— Шо-о-он.
— Понимаете, все закрутилось так быстро, — затараторил Шон. — Вампиры разбежались, мы, вроде как, победили…
Ваймс стиснул кружку в кулаке. Ему очень не нравились оговорки типа «вроде как» и «ну, практически», они торчали на самой поверхности очень крупных неприятностей.
— А потом все ломанулись добивать вампиров.
«Все». Ваймс не был уверен, как много народу действительно входило в это весьма обтекаемое множество, но он точно знал, кто именно поднял этих самых «всех» на новую священную войну. Да, люди были вымотаны, но вампиры измотались куда сильнее. Трудно было представить момент удачнее. Твой враг слаб, дезориентирован, а может даже не успел найти себе подходящую нору, чтобы затаиться. Можешь просто ходить и накалывать по трое на один кол за раз, собирая вампирское канапе.
Неудивительно, что Игорь сбежал. По ним, как по канарейкам в шахте, можно было предсказывать наступление толпы с вилами.
— А с час назад они отправились штурмовать замок.
Ваймс вздохнул. Замок. Толпа решила не мелочиться. Штайншайдер — крепкий орешек, хотя, когда Ваймс в последний раз был там, все ворота стояли нараспашку. Ваймс неплохо представлял себе воинственно настроенные толпы. Ему не раз приходилось иметь с ними дело. Нынешняя была очень неплохо подготовлена, в том числе его стараниями, и сейчас она шла вперед только с одной целью — рубить вампирам головы и развеивать прах над…
Кружка выпала у Ваймса из руки.
— Они отправились штурмовать замок?!
— С час назад, наверное, может, больше… — растерялся Шон.
— Где моя одежда?
— Но, сэр, вам нужно…
— Мне нужны мои доспехи и оружие! Живо!
***
Ваймс вывалился во двор, на ходу затягивая ремни на наруче. Почему все и всегда катится к чертовой матери, стоит только отвернуться?! Ладно, нужно было признаться — иногда все катится к чертовой матери прямо у тебя на глазах, ничуть не смущаясь.
Люди отправились в замок час назад. Примерно час назад. Если учесть, что отправились они пешком, а толпа, пусть и очень решительно настроенная, движется медленнее одного, даже менее решительно настроенного человека, то у Ваймса есть шансы успеть. Главное поторопиться.
На улицах было пусто. Никто не обернулся Ваймсу вслед, когда он пронесся мимо опустевших повозок Вольных и захлопнутых ставен домов и вломился в приоткрытые двери конюшни. Здесь его поджидал еще один неприятный сюрприз — голема не было, фургончика преподобного Овса тоже не наблюдалось.
Ваймс чертыхнулся сквозь зубы, обегая взглядом стоящих в стойлах коней. Кони недоверчиво таращились на Ваймса в ответ.
Позади послышался удивленный мальчишеский окрик. Ваймс торопливо захлопал себя по карманам, выискивая коробочку бес-органайзера.
— Доброе утро, Введи-свое… О, вижу, ты торопишься.
Ваймс издал неопределенный звук, должный, с учетом обстоятельств, означать короткую, но пламенную благодарность за понимание.
— Здрасьте, говорю! — широко улыбнулся мальчишка. — Хорошо, что вы не померли. Я очень рад, да все рады.
— А уж я-то как рад, — усмехнулся Ваймс.
Его взгляд жадно впился в щетку в руке паренька, явно предназначенную для лошадей. Кажется, ему повезло найти кого-то, понимающего в лошадях больше него. Что было, конечно, не сложно.
— Можешь заседлать для меня лошадь?
— Конечно, — кивнул мальчишка. — Которую?
Ваймс поглядел на лошадей, запертых в стойлах. На пару мгновений его взгляд с надеждой задержался на старой кляче, невозмутимо жующей лежалое сено. С такой скотиной, быть может, и удалось бы сладить, вот только пользы от нее… Ваймс вздохнул.
— Седлай которую порезвее.
— О, — парнишка на мгновение задумался. — Я заседлаю для вас кобылку мэра, ему она все равно теперь без надобности.
— Почему?
Леопольд Шинке был последним человеком, который стал бы нарываться на неприятности. Проклятье, да за прошлые месяцы он едва высовывал нос из своего собственного дома, устранившись не то что от участия в каких-либо действиях, но даже от принятия решений.
— Так его же повесить собрались, — пожал плечами мальчишка, накидывая седло на спину молодого лоснящегося жеребца. — За пос…пособничество вампирам.
Ваймс остолбенел. Картинка пропущенных событий вдруг в единый миг сложилась предельно яркая.
— Когда? — сипло спросил он.
— Так прямо сейчас и вешают небось. Тут, за околицей.
— Приведешь лошадь туда, как только закончишь, — отчеканил Ваймс.
— Хотите пог… — начал было паренек, но понял, что обращается к опустевшим распахнутым воротам.
А еще куда-то пропал приготовленный для колки дров топор.
***
Показательные казни — закономерное следствие всех революций. Новые хозяева избавляются от старых, «подчищают хвосты». Вместо хвостов в стороны летят головы, а распробовавшую кровь толпу остановить бывает сложнее, чем самого лютого из вампиров. И ее охота уже началась.
Ваймс бежал вперед, чувствуя, как боль раскаленным гвоздем все глубже ввинчивается ему прямо промеж глаз. Это не имело значения. Не будет иметь, если он опоздает.
Распахнутые городские ворота маячили впереди, отсюда Ваймс уже мог слышать гул людских голосов. Гул нарастал, прерываясь яростными одиночными выкриками. Уже началось. Ваймс прибавил ходу.
Обычно публичные казни устраивали на площадях, но Заскок был совсем небольшим городом, не знавшим никаких войн и волнений уже много столетий. Жестокость здесь давно превратилась в рутину, не требующую дополнительной огласки. Тут не строили виселицы и эшафоты. Не стали и сейчас, предпочтя обойтись, так сказать, подручными средствами.
Веревка была перекинута через сук растущего у дороги дерева, а эшафот заменяла старая пивная бочка.
— Давай уже!
— Так ему, вампирьему прихвостню!
Под одобрительные крики Шинке выволокли вперед. Тот от ужаса даже не мог стоять на ногах. Его палачам пришлось потратить немало усилий, чтобы втащить бывшего мэра на импровизированный эшафот и накинуть ему на шею петлю. Шинке плакал. Его и без того не самое привлекательное лицо было красно от слез и искажено гримасой паники. Даже не будь его рот перевязан старой тряпкой, он вряд ли смог бы хоть что-то сказать.
В толпе одобрительно засвистели. Все были слишком поглощены предстоящим зрелищем, чтобы заметить мчащегося вперед Ваймса.
Выбитая из-под ног Шинке бочка покатилась по снегу. Толпа заулюлюкала. Те, кому не посчастливилось стоять в задних рядах, внезапно ощутили странную тревогу и желание втянуть голову в плечи задолго до того, как услышали топот шагов за своей спиной, и уж точно до того, как солнечный свет сверкнул на лезвии летящего над их головами топора.
Шинке рухнул на снег тяжело, словно наполненный камнями мешок.
Люди обернулись. Представление обещало стать еще более захватывающим, чем планировалось, но отчего-то быть его участниками вдруг стало не так уж и весело.
Ваймс шагал вперед, сцепив зубы и глядя перед собой. Люди расступались, спеша дать ему дорогу. Гул стих, превратившись в едва различимый ропот.
Ваймс опустился на одно колено, чтобы стащить с шеи Шинке петлю. Это потребовало усилий, неумелый узел и немалый вес самого Шинке сыграли с ним злую шутку. Только вторая попытка оказалась успешной. Шинке судорожно закашлялся, ловя ртом воздух.
— Кто? — Ваймс медленно выпрямился.
Первые ряды попятились, страстно желая стать задними. Образовалась небольшая толчея.
— С спрашиваю — кто? Кто приказал сделать это?!
«Никто», — понял Ваймс, глядя на переглядывающихся людей. — Никто вам не приказывал, так просто получилось. Так всегда… «просто получается».
Но даже у этой «абсолютной случайности» есть свое начало. Как камушек, чьей-то рукой брошенный в воду, рождает множество кругов. И Ваймс подозревал, кому именно рука принадлежала.
— Так он же… вампирский прихвостень, — робко подал голос кто-то.
— Продавал нас и наших детей упырю.
«Хорошие слова, складные. Родились не из ваших голов».
— И вы ведь были так против все это время… — горько усмехнулся Ваймс. — И никто никогда его не поддерживал.
— Так он же…
— Так мы ж!..
— Да он просто слизняк!
Ваймс оскалился.
— О да! Он слизняк, приспособленец и лизоблюд. Причем потомственный.
Первые ряды закивали.
— Но как же получилось, что этот слизняк — единственный, кто попытался оградить ваших детей от вампирских зубов на свой слизнячий манер?!
Кивки прекратились. Люди смотрели друг на друга. Они не понимали, но догадывались.
— Что было, то было! Но теперь надо избавиться от вампирских услужников, чтоб другим неповадно было. Чтоб, значится, это все не повторилось!
В говорящем Ваймс узнал Гери Номер Два, того что из местных. Итак, самыми ярыми анти-вампирщиками оказались те, кто прежде сильнее всех их поддерживал. Ничего нового.
— Избавиться, значит… — Ваймс окинул толпу тяжелым взглядом. — А от кого избавитесь следующим?
— Так ведь…
— От тебя? Ведь это ты покупал и выращивал для графа лошадей, — Ваймс шагнул вперед. — Или от тебя, ведь это ты разрабатывал для него прииски? А может от вас, ведь это вы снабжали его Игоря всем необходимым?
Многоголовое чудовище под названием толпа начало путаться в собственных шеях, рассыпаясь на людей, но Ваймс не намеревался останавливаться на достигнутом.
— А знаете, что будет здорово сделать потом? Избавиться от их родственников или тех, кто мог им сочувствовать. Как вам идея? Шаг за шагом, и скоро в городе станет очень просторно!
Горожане таращились на Ваймса. Хотелось бы верить, что они поняли хоть что-то, но, и от этого Ваймсу хотелось выть в бессильной ярости, никто на свете не мог бы поручиться, что это «просветление» продлится долго. Хотя бы до следующей пламенной речи нового самозванного лидера.
— Ты, — Ваймс ухватил мнущегося перед ним Гери за локоть и указал на все еще корчащегося на снегу Шинке. — Теперь ты за него отвечаешь. Если с ним что-то случится…
— Ничего, — Гери затряс головой. — С ним ничего не случится, клянусь.
Ваймс фыркнул. В это он был готов поверить, почти. К тому же, это лучшее, на что он… все они в данный момент могли рассчитывать.
— Вот и славно, — произнес Ваймс, глядя на неспешно приближающуюся к собранию гнедую кобылу, которую вел под уздцы мальчишка-конюх. — Расходитесь!
Последний окрик был продиктован не только соображениями безопасности, вернее безопасности не только от бунта или самосуда. Ваймс в седле был угрозой похлеще сожравшего керосиновую лампу дракончика, большей частью, правда, только для себя.
В этот раз все обошлось. Ваймсу удалось забраться в седло со второй попытки, после чего лошадь шарахнулась в сторону, пребольно обтерев Ваймсову ногу о ствол злополучного дерева, и сорвалась в испуганный галоп. По счастливому стечению обстоятельств, понесло четвероногое чудище в правильном направлении.
***
Крышка гроба бесшумно откинулась в сторону.
— Хм, — произнес один из склонившихся над гробом. — Не нашенский. Глянь на одежду.
Одежда, да и не только она, мгновенно была подвергнута внимательному изучению.
— Мне больше нравится глядеть на кол у него в груди, — отозвался второй. — Вколочен на совесть.
Оба криво улыбнулись друг другу. Они уже не первый год были Вольными, кочующими по суровым убервальдским землям в надежде на… Да кто его разберет, на что. На выживание, на свободу, на самую крохотную месть. Но даже в самых смелых мечтах они не подбирались и близко к чему-то подобному тому, что происходило сейчас.
Они проникли в самое сердце Штайншайдера, чернейшего из убервальдских зол. И они вошли в него, как… ну, прямо как… Хозяева.
— Эй, Беата, погляди, что мы нашли!
Лицо Беаты, освещенное дрожащим пламенем факела выплыло из полумрака. Оно казалось спокойным, но нужно было хорошо знать его обладательницу, чтобы распознать холодные искры торжества на дне ее глаз.
— Должно быть, это тот приезжий властитель, которому служил герр Ваймс, — задумчиво произнесла Беата, внимательно вглядываясь иссохшему трупу вампира в глазницы.
— Которого тот сам и пристукнул?
— Ага, пристукнул… Только вот не до конца. Да еще и спрятал, — с сомнением протянул обнаруживший странную находку. — Уж не хотел ли он…
— Неважно, — прервала бессмысленный спор Беата, — Сделаем то, за чем пришли. Руби ему голову.
— Верно, герр Ваймс нам еще спасибо скажет.
Арбалетный болт с коротким лязгом ударился о край гроба и срикошетил в сторону, заставив собравшихся отпрыгнуть прочь.
— Нет, не скажет…
***
«Успел», — Ваймс замер в дверном проеме, тяжело дыша после пробежки по замковым коридорам и лестницам (а до этого еще и безумной скачке на полоумной перепуганной кобыле).
Сердце глухо стучало о ребра.
Судя по обращенным на него взглядам, выглядел он примерно так же, как чувствовал себя, то есть охренительно озверевшим.
Первой решившейся нарушить немую сцену оказалась Беата.
— Что ты делаешь, друг? — она шагнула вперед, поднимая перед собой раскрытые ладони.
Ваймс покачал головой. По совершеннейшей случайности в такт этому движению качнулся и арбалет в его руке.
— Положите оружие на пол и отойдите от гроба.
Вольные, оторопело таращась на него, сделали несколько неуверенных шагов в сторону. Они уже были готовы бросить оружие, но напоролись на строгий взгляд предводительницы и замерли в недоумении.
Они привыкли слушаться Ваймса. Он умел отдавать приказы. Но кого им следовало слушаться сейчас? Ваймс надеялся, что сумеет выставить этих бравых ребят за дверь прежде, чем они окончательно определятся в данном вопросе. Кое в чем с Беатой было действительно трудно тягаться.
— Ты хочешь его поднять? — в голосе Беаты звучало неподдельное изумление. — Ты смог избавиться от оков, а теперь снова хочешь надеть их? Одумайся!
— Сбрасывание оков… — Ваймс фыркнул. — Я погляжу, оно в самом разгаре. Хорошее дело, полезное для здоровья. Но только если этими оковами ты тут же не пытаешься пристукнуть ближнего своего…
Он сделал шаг вперед, наблюдая, как напряглись Вольные. У этих ребят в голове сейчас должна быть основательная каша.
— О чем ты?
— Добрые жители Заскока едва не учинили расправу над Шинке, — ответил Ваймс.
— Я не давала такого приказа, — ответила Беата, но тень, скользнувшая по ее губам, сказала намного больше, чем могли бы слова.
— Нет, — согласился Ваймс, — но ты была совсем не против, чтобы это произошло, не так ли?
Беата, безусловно, страстно верила во все, что говорила, но она не была дурой. Она давно прочувствовала силу власти и научилась понимать, куда дует ветер. Более того, она умела им управлять, не говоря при этом ни слова. Иногда невмешательство способно сделать намного больше, чем прямое указание.
— Мы сбросили иго хозяев… — Беата осеклась, — кровопийц. И мы не позволим ему вернуться!
Ее голос становился громче, наполняясь звонкими металлическими нотками.
— Мы очистим нашу землю от всякого семени этого зла. Любой ценой. Мы больше не будет рабами. Пойми, это свобода. Ее не даруют, как в сказках, ее вырывают зубами!
— Из чужих глоток?
— Если понадобится, — отрезала Беата.
— Какие знакомые речи… — вздохнул Ваймс, опуская арбалет. — Из тебя получится отличная хозяйка этих земель. Ты, как, уже обживаешь замок?
Бродячая жизнь в постоянном ожидании опасности сделала свое дело, Беата умела двигаться быстро. Ее рука взметнулась со скоростью бросающейся на врага гадюки, но Ваймсу все равно удалось перехватить ее до того, как она отвесила ему пощечину.
— Ты не смеешь судить, — прошипела Беата, едва сдерживая ярость. — Ты не представляешь, как настрадались эти люди.
— И ты решила заставить их пострадать еще? — Ваймс тоже понизил голос. — Стравить их друг с другом? Начать еще одну войну в попытке отделить «правильных» от «неправильных»? Ты хоть представляешь, какое кровопролитие затеваешь? Ни одному вампиру и не снилось!
Их с Беатой лица разделяли всего несколько дюймов, но между их доводами была целая проклятая пропасть. К тому же Вольные, не понимавшие продолжения разговора, начинали заметно нервничать.
— Вам выпал шанс, какой выпадает один раз на миллион. Не меняй его на еще один оборот проклятой мясорубки, где палачи и жертвы попросту меняются местами.
— Благородные слова, — холодно заметила Беата, вырывая руку из Ваймсовой хватки. — Если бы они еще не слетали с губ того, кто служит упырю…
— Послушай, может нам… — один из Вольных не выдержал напряжения.
Ваймс с некоторым облегчением узнал первого Гери. Хотя, кто знает, может это облегчение было преждевременным.
— Делай, что велено! Мы пришли завоевывать себе свободу, и мы не оставим ни единого упыря…
— Не стоит… — предупредил Ваймс, переводя взгляд на Гери.
На Вольного жалко было смотреть. Видя неуверенность товарища, остальные тоже растерялись. Они поднимали и опускали руки с оружием, не решаясь ни бросить его, ни пустить в ход. Долго это замешательство не продлится.
Беата с яростью оглянулась на соплеменников и снова вонзила полный гнева взгляд в Ваймса.
— Большой человек из большого города, — с горечью и тенью презрения произнесла она. — Все умеет. Всегда знает, как лучше.
Двое Вольных шагнули вперед к гробу Ветинари. Время разговоров почти истекло.
— Лучше? Нет. — Ваймс покачал головой. — Но я стражник, а, значит, отлично умею чуять дурное, а поэтому предупреждаю…
— Предупреждаешь? — фыркнула Беата. — Предупреждаешь нас? И что же дурного по-твоему еще может случиться с нами, большой человек?
Звон извлекаемого из ножен меча рассек тишину. Лезвие описало короткую дугу, ловя всполохи факелов и замерло в отнюдь не оборонительной позиции.
— Я, — коротко ответил Ваймс.
Кажется все кроме него в этот миг задержали дыхание.
— Ты не посмеешь…
— Раз, — произнес Ваймс лишенным каких-либо эмоций голосом.
— Ты сражался бок о бок с нами! Делил хлеб!
— Два.
В голове Ваймса стало холодно и пусто.
За спиной Беаты произошла короткая возня, перемежающаяся звоном брошенного на пол оружия. Быстро, стараясь не смотреть предводительнице да и друг другу в глаза, Вольные крайне осторожно пробрались мимо Ваймса и выскочили в коридор.
Беата проводила их взглядом.
— Одумайся… — севшим голосом произнесла она.
Губы Ваймса медленно изогнулись, готовясь сказать проклятое «три», Беата оказалась проворней. Она скользнула мимо Ваймса и замерла, обернувшись на самом пороге у распахнутой дубовой двери.
— Каждый пожнет то, что посеял, — с нескрываемой горечью произнесла она. — Делай, что хочешь, лижи своему хозяину руки, выдерни кол у него из груди и узнай его благодарность.
Беата взялась за ручку двери и потянула ее на себя, Ваймс не стал ей мешать.
— Он выпьет тебя досуха, а потом я вернусь, чтобы отомстить за тебя и предать твое тело огню. Прощай… друг.
Дверь захлопнулась, и вслед за скрежетом старых петель Ваймс услыхал грохот встающего в пазы засова. Вот теперь он действительно заперт.
Он шумно выдохнул. Замедлившееся было сердцебиение снова сорвалось в бешеный, хотя и несколько запоздалый галоп.
«Обошлось».
Дубовая дверь почти не пропускала звуки, но Ваймс был уверен, что Беата не станет стоять просто так в ожидании его покаяния. Нет, она уже вычеркнула его из списка союзников, а главное — из списка живых, наверняка занявшись тем, за чем она сюда явилась.
Ваймс вложил меч в ножны и обернулся. Распахнутый гроб напоминал открытую рану, разве что не кровоточащую. Правда, если Беата была права — кровь вполне может пролиться. Ваймс понятия не имел, как должно происходить пробуждение вампира после такого… такого состояния.
Ваймс подошел ближе.
— Паршиво выглядите, сэр.
Иссохшая оболочка не удостоила его ответа. Ваймс его и не ждал. Как и не надеялся однажды забыть эту картину.
Ладно, он пришел сюда не за тем, чтобы просто таращиться. Ваймс опустился на колени у гроба. Сейчас на кону стояло большее, чем просто жизнь одного стражника. И никто лучше Ветинари не мог со всем накопившимся дерьмом разобраться. Оставалось только рисковать.
Кол вошел глубоко. Нескольких дюймов криво обструганной древесины, торчащей из раны, было недостаточно для полноценного захвата, но выбирать не приходилось. Ваймс положил левую ладонь на худую обтянутую иссохшей кожей грудь и надавил что было силы. Хрустнули сломанные кости.
— Простите, сэр, — процедил Ваймс, беря упор и обхватывая ладонью показавшийся из раны остаток кола. — Буду признателен, если вы меня за это не сожрете. Ямы со скорпионами будет вполне достаточно…
Ваймс понятия не имел, зачем он пытается разговаривать с… с Ветинари. Это получалось как-то само собой и со стороны, должно быть, выглядело совсем нездорово. Хотя и во всей ситуации уже давно ни черта здорового не было. Да к черту все!
Ваймс мысленно досчитал до трех и резко дернул. Кол поддался и вышел из раны с сухим мерзким звуком. Ваймс, все еще держа его в руке, резко отскочил в сторону, готовый к чему угодно, и тут…
Ничего не произошло.
— Сэр…
Выждав еще несколько секунд, Ваймс сделал осторожный шаг вперед. Может, шаг этот и не был самым разумным — уж слишком подобное походило западню, но какой был смысл в западне, если Ваймс все равно никуда не мог деться из этого подвала? Даже если в разуме Ветинари и преобладали сейчас низменные (а главное — очень голодные) хищнические порывы, он все равно оставался разумом Ветинари, а значит, при желании мог придумать что-то менее избитое, чем неожиданное выпрыгивание из гроба с целью вцепиться в горло.
Ваймсу никто не пытался пустить кровь. Кто бы мог подумать, что это может тревожить куда сильнее альтернативы…
Он сделал еще один шаг вперед. Тело Ветинари в гробу ничуть не изменилось. Все те же обтянутые иссохшей кожей кости, ни намека на движение, ни капли возвращающейся жизни, или как там это называлось у вампиров.
— Черт. Черт-черт-черт… — Ваймс упал на колени перед гробом, пытаясь осмотреть огромную зияющую рану в груди. — Давай, поднимайся, черт бы тебя побрал! Почему ты не поднимаешься?
Обломок кола или щепки остались внутри, не давая мертвому сердцу начать биться вновь? Он сделал что-то не так? Он перестарался? Он, что, черт побери, в самом деле убил Ветинари?!
— Не смей… Даже не думай, что я позволю тебе… вот так… — Ваймс в бессильной порожденной ужасом ярости вцепился в лацканы черного сюртука. — Я приказываю тебе ожить!
Конечно, это не помогло. Быть может, за прошедшие годы Ваймс и научился многому, но способность приказывать что-либо мертвым в список не входила (если не считать, констебля Башмака, зомби, но Редж был скорее исключением из правил).
Правила.
Ваймс закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Да, именно правила, а еще законы и их следствия — вот на чем стоит само мироздание. Вампиры, может, и попытались нарушить парочку основополагающих, но вместо этого только придумали свои собственные. И основой вампирских законов была кровь.
Кровь, точно.
Ваймс тяжело поднялся на ноги и отвернулся от гроба. Дрожащими, словно бы ватными пальцами он принялся расстегивать крепления на наруче. Чертовы пряжки отчаянно сопротивлялись, но шанса у них не было, сейчас Ваймс способен был разорвать даже микрокольчугу. Избавившись от наруча, он резким движением задрал рукав до самого локтя, вытянул из ножен меч и замер, тяжело дыша.
Однажды ему уже приходилось поить Ветинари своей кровью. Тогда все закончилось не так уж скверно, если не считать того, что Ваймс заполучил проклятое вампирье тавро. Разумеется, он пообещал, что подобного не повторится и…
Вот он стоял с обнаженным мечом в руках, размышляя, какую из вен будет удобнее вскрыть.
— Я бы не рекомендовал этого делать, если вы не хотите повредить себе сухожилия, Ваймс.
Меч едва не выпал из дрогнувшей руки.
Ваймс медленно обернулся. Ветинари сидел в гробу и, хоть и выглядел довольно по-мертвецки, все же смотрел на него вполне осмысленно. Не совсем, вернее, не только по-мертвецки. Кроме невероятно бледной кожи и глубоких залегших под глазами теней, взгляд сам собой запинался о растрепанные волосы и распахнутую на груди одежду. Этот штрих выглядел не по-патрициански, зато парадоксально по-человечески.
Ваймс одернул себя.
— Как вы себя чувствуете, сэр?
— Буквально подавленным, но, полагаю, это закономерно.
— У вас в груди все еще дыра, сэр.
— Всегда ценил вашу наблюдательность, Ваймс, — Ветинари опустил взгляд, с некоторым удивлением разглядывая медленно затягивающуюся рану, — как и ваше усердие.
— Виноват, сэр!
— Не стоит извиняться, — Ветинари быстрым движением пригладил волосы. — Я верю, что если вам придется совершить что-то подобное снова, вы сумеете сделать это более… деликатно.
Ваймса перекосило.
— Я бы предпочел больше никогда этого не делать, сэр.
Ветинари коротко улыбнулся.
— Полагаю, все уже благополучно закончилось?
— Да, — отозвался Ваймс, — а еще кое-что не слишком благополучно началось.
— Некие волнения среди населения, я полагаю? — уточнил Ветинари. — Что ж, это весьма неприятные, хотя и закономерные последствия местного уклада. Впрочем, при должном вмешательстве, их можно минимизировать.
Ветинари поднялся из гроба и, с некой досадой поглядев на лоскутья, в которые превратилась его одежда, как ни в чем не бывало одернул сюртук и обернулся к Ваймсу.
— Вы в порядке?
«Нет, не в порядке! Совсем не в порядке! Настолько не в порядке, насколько это вообще возможно!»
— Да, сэр.
— Вы очень странно смотрите на меня, Ваймс.
Мысли Ваймса заметались с удвоенной скоростью, но, увы, не продуктивностью.
— Я просто пытаюсь оценить, не собираетесь ли вы вцепиться мне в глотку, сэр.
— Хм, — бровь Ветинари изогнулась в ироничной усмешке, — и что подсказывает вам чутье?
— Думаю, несмотря на все увещевания, моя глотка пока в безопасности, — пробурчал Ваймс. — Да и Тьма обычно пре… То есть, я надеюсь узнать об этом заранее.
Признаваться в том, что ты слышишь голоса в голове, редко бывает приятно. Особенно, если ты уверен (практически), что не сошел с ума, и голос, который ты слышишь, принадлежит древнему существу, воплощающему месть, которое уже дважды едва не вывернуло тебе мозги наизнанку и не натворило непростительно чудовищных дел.
Лицо Ветинари приняло странное удовлетворенное выражение.
— Хорошо. Рад слышать, что она исполняет возложенные на нее обязанности.
Голова Ваймса замерла на середине кивка.
— Возложенные обязанности?
— О, — Ветинари будто отвлекся от каких-то более важных мыслей, — видите ли, во время затмения мы имели возможность побеседовать и прийти к некому соглашению.
Нигде. Ни в одном из миров и ни в какой реальности понятия «Призывающая Тьма», «соглашение» и «обязанности» не могло сойтись в одной точке. Этого просто не могло произойти, если бы не единственный секретный ингредиент — «Ветинари».
— Ты… ты нанял чертового демона?! — Ваймс понял, что его начинает потряхивать.
Плечи сами собой задрожали, а в глубине глотки без участия Ваймса родился хриплый клекот, в котором с первого раза непросто было распознать смех, заразительный и удушающий. Должно быть, это от усталости. Ваймс захохотал, не в силах сдержаться, и хохотал долго, пока на глазах не выступили слезы и не пришлось опуститься на пол, хватая ртом воздух и хлопая себя по коленям. Ветинари терпеливо ждал окончания непрошенного представления.
А ведь, если подумать, это было ожидаемо, даже закономерно с точки зрения патриция. «Используй все, что может быть тебе полезно». Ваймс понял, что может даже примерно представить себе этот невероятный диалог, а точнее предложение, от которого не смогла бы отказаться даже такая древняя тварь.
Ветинари был фактически бессмертен и более того, уже обладал знанием, способным нацепить на Тьму магический ошейник. «Ты все равно будешь служить городу, так или иначе». Наверняка он сказал что-то такое, разве что более витиевато.
Но черт побери… Ваймс бы не отказался быть в курсе хотя бы самого факта этого соглашения, учитывая, что сам был его непосредственной частью! Веселье как отрезало.
— Кроме того, — продолжил Ветинари, — не сочтите за каприз, но я бы предпочел «вцепляться в глотку», хоть немного виднеющуюся из-под бороды.
Ваймс моргнул. Ветинари был невыносим. И он каким-то почти магическим образом умудрялся переключать незримый тумблер внутри Ваймса с профессионализмом, и не снившимся никакому квази-демоническому существу.
— Нам пора, — прервал его внутренние возмущения Ветинари. — Думаю, граф будет более склонен к диалогу, если ему не придется перед этим восставать из праха.
— Дверь заперта, — Ваймс ответил прежде, чем его усталая и вновь начавшая так несвоевременно болеть голова сообразила, какую глупость он только что ляпнул.
— Кажется, в писании Ома говорится, что дверь откроется перед тем, кто стучит, — из-под тонких бледных губ на миг блеснули клыки. — Мы сделаем это… максимально тактично.