Ваймс смотрел на закат. Сквозь старое мутное стекло солнечный шар в небе казался не ярче уличного фонаря. Можно было подумать, что тот смущается или боится лишний раз проглядывать из-за туч.
Ваймс знал, что это неправда. Солнце уже начало заявлять свои права. День становился длиннее, минута за минутой с каждыми новыми сутками оттягивая наступление ночи. Морозы постепенно отступали, снег на склонах слежался и потерял свою белоснежность, а иногда в самые ясные дни можно было услышать даже первый робкий перестук капели. Диск сделал очередной оборот, все возвращалось на круги своя.
Хотя и нового этот оборот привнес немало. За последние недели стены Штайншайдера увидели столько людей и нелюдей, сколько, должно быть, не видели за всю свою историю. Шестерни политики тоже сделали свой оборот, втягивая в свое вращение все новые и новые силы. Мир менялся, и все остальное менялось вместе с ним.
Вампиры, почувствовав на себе неприятные последствия древнего как мир конфликта отцов и детей, на время (хотелось бы верить, весьма продолжительное) отвлеклись от своих противоречий, обратя взгляд на общего врага. Этому немало способствовали свидетельства самого Ваймса о последних словах древней вампирши. «Я не единственная». Пожалуй, если что и было способно сплотить между собой злобных и своекорыстных хищников (а заодно и вампиров), так это перспектива снова оказаться безвольными марионетками. Удобный повод. Тем удобнее он был, что довод этот неожиданно оказался не голословным. По крайне счастливому стечению обстоятельств прибывшие в Убервальд исследователи обнаружили подтверждение Ваймсовых слов, древними рунами выбитое на руинах разрушенного храма.
Сперва какая-то часть Ваймса страстно желала узнать, насколько древними в действительности являются обнаруженные руны, но по некотором размышлении он понял, что это не так уж и важно.
Король-под-горой лично прибыл на саммит одним из первых, едва ли не на ходу побряцывая золотом и «крайне-выгодными-контрактами». На первый взгляд могло показаться, что это бряцанье призвано залатать наметившуюся дыру в политической стабильности, но гномы не были бы гномами, если б в итоге не увезли из дальнего Убервальда втрое больше денег, чем привезли. Пускай эти деньги и были превращены в длинные контракты и договоры, написанные мелким убористым почерком. Хотя, стоило признать, значительная их часть и впрямь была выгодной не только для гномов.
Горные тролли, вкусив прелести запоздало свалившейся на их головы монархии, неожиданно обнаружили себя полноценными членами мирового сообщества. Со всеми прелестями официальных контрактов, договоров и ежемесячной гуманитарной помощи в виде тысячи фунтов чистейшего каменного угля. Кое-кто из местной тролльей молодежи уже намеревался «поглядеть мир». Что ж, миру такие потрясения были не впервой.
Маркиза фон Клык преуспела во всех начинаниях и, благодаря своему продвинутому-методу-ведения-переговоров, даже смогла присоединить к своим владениям несколько тысяч лишних акров земель, помимо изначально оговоренных, пока ее главный «трофей» дожидался в замке по соседству.
Леопольд Шинке распрощался с должностью мэра и перебрался в Здец, где судя по слухам, сумел устроиться на должность заместителя главы местного почтамта. Должность, безусловно, хлопотную, но определенно в меньшей степени связанную с риском повешения. Хотя бы на первый взгляд.
Жители же Заскока готовились выбирать себе нового мэра. Пока среди претендентов лидировал герр Холь — глава местных горняков. Учитывая намечающиеся разработки старой серебряной жилы, вряд ли у него останется много времени на управление городом. С другой стороны, людям порой нужно совершать ошибки, хотя бы чтобы учиться на них.
Вольные покинули город. Беата может и не могла смириться с крушением своих надежд на новый идеальный мир, но чутьем она прекрасно понимала, когда открытый бой со всем миром ей не потянуть. Она с оставшимися соратниками вернулась к своему прежнему походному образу жизни. Относительно мирному, пока, во всяком случае. Хотя вести какую-либо войну настолько поредевшим войском было бы все равно непросто. Кое-кто из бывших уже Вольных предпочел осесть в округе, найдя себе более мирное занятие вроде работы на приисках или разведения миловидных псов с кручеными хвостами, так понравившихся заезжим господам.
Жизнь в Убервальде за какую-то пару недель стала неправдоподобно мирной. Радость по этому поводу омрачало лишь осознание того, какая трагедия к этому привела. Хотя и этот факт, должно быть, следовало отнести к учебе на собственных ошибках. Как сказал Ветинари, самые благие и созидательные изменения являются наследием самых страшных и разрушительных трагедий. Вроде вырастающего на пепелище сада. Ваймсу трудно было с этим согласиться. Было бы здорово, сумей люди вроде Беаты и люди вроде Шинке вовремя найти если не общий язык, то хотя бы точки соприкосновения, способные изменить мир постепенно, шаг за шагом. Увы, мир работал иначе. И великое благо, перед тем как свершиться, снова и снова требовало гребаных кровавых жертв.
Дни, а точнее, ночи тянулись за ночами в бесконечных заседаниях и слушаниях. Крупные шишки и бюрократы, собравшиеся со всего Диска, наконец-то почувствовав собственную важность, отрывались по-полной. На большей части этих сборищ Ваймс откровенно изнывал, коротая моменты между бесконечным повторением уже тысячу раз сказанного и желанием отвинтить кому-то голову в разглядывании потемневших от времени каменных сводов. Если что и скрашивало эти томительные часы, так это осознание, что кое-кому они давались еще тяжелее.
Виконт познавал новый, неожиданно свалившийся ему на голову мир большой политики, торгов и уступок. Сидя во главе стола между Ветинари и леди Марголоттой, он больше не выглядел властным самоуверенным чудовищем.
Бесконечный механизм крутился и крутился, наматывая на свои лопасти слова и раскручивая их на все новые и новые строки на бумаге, скрепленной печатями. И вдруг, словно гром среди безоблачного неба, сообщение от Ветинари: «Ваша светлость, вам пора возвращаться домой».
Его отсылали. Заткнув его лицом все щели в прошедших переговорах, просто отодвигали в сторону за ненадобностью. Самое удивительное, Ваймса это не даже не слишком бесило. Он действительно хотел вернуться домой. Хотя странное, тянущее под ложечкой чувство все равно не давало ему покоя.
Накинув на плечи медвежий плащ, Ваймс привычно сбежал по длинной винтовой лестнице вниз.
Центральные коридоры Штайншайдера были освещены множеством жарко горящих свечей. Похоже, Игорь вдоволь постарался, собственоручно выплавляя этих кривобоких коптящих стены уродцев. Хотя выглядели свечи впечатляюще.
С верхнего этажа по широкой каменной лестнице, степенно беседуя, спускались вампиры. Зрелище было неординарное. Высокий и широкоплечий, одетый в старинные, но добротно отполированные доспехи граф. Невысокая, едва достающая ему до груди, несмотря на аккуратные каблучки Марголотта. И Ветинари, напяливший маску безукоризненной учтивости, холодный и сосредоточенный, как всегда.
«Вот оно что, — подумал Ваймс, поразившись, как такая очевидная мысль не пришла ему в голову раньше. — А ведь вампиры все равно победили. Да, не те, да, может, их планы не были теперь так уж кровожадны, но черт побери, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто командует этим парадом и, пожалуй, будет командовать им и в дальнейшем. Очень-очень долго. С чего бы им останавливаться?»
Виконт, заметив его, ускорил шаг.
— Я проверил склеп старика, — начал он без лишних предисловий. — Как ты и говорил.
«Старика?» — напрягся было Ваймс, но по спокойствию на лицах остальных понял, что речь шла о старом Мяснике фон Дорне. Точно, Ваймс припоминал этот разговор. Не то чтобы он был его инициатором, но предположение о влиянии этой чертовой паточной могилы на сознание фон Дорна и становление его Мясником, кажется, там звучало. Все же руины старого замка находились совсем неподалеку.
— Есть ли изменения?
— Нет, — оскалился Виконт. — Верещит все так же.
Ваймс пожал плечами. Иногда злобные психи так и остаются злобными психами, вне зависимости от того, что их психами сделало.
— Но отрицательный отфет порой ничуть не менее фажен, чем полошительный, — заметила Марголотта. — По меньшей мере, теперь мы снаем, что блисость к сахоронению сама по сепе не может вызвать проблем. Если сахоронение в целости, расумеется.
Виконт задумчиво кивнул.
— Посвольте садать фам еще несколько фопросов, мой дорогой, — Марголотта мягко ухватила Виконта под локоть и увлекла прочь.
Какое-то время Ваймс молча таращился им вслед. Определенно, шелковая лента держит надежнее самой крепкой цепи.
— Вижу, вы уже подготовились к отъезду.
— Да, сэр. Практически, — отчеканил Ваймс.
Несмотря на всю суету, окружавшую саммит, у него все равно оставалось слишком много времени для размышлений о том, о чем ему думать совершенно не хотелось. Даже краткие тренировки, на которые он умудрялся выделять время, помогали совсем ненадолго. Пожалуй, не видеть какое-то время патриция было неплохим вариантом. На «потом» и «после» мысли Ваймса пока не распространялись.
Ветинари шагнул вперед, жестом приказывая Ваймсу следовать за ним.
— Вы проделали невероятную работу.
Ваймс молча пожал плечами. Ему были хорошо знакомы эти разговоры. Берущие исток во вполне обыденных темах, они могли вынести тебя куда угодно. Можно было даже не пытаться предугадать повороты и пороги, ждущие на пути.
— Мало кто мог даже просто поверить в возможность подобного. Столько сложностей, неизвестных переменных. И все же вы справились.
— Строго говоря, это был не совсем я, сэр.
Ветинари обернулся и вопросительно вздернул бровь.
— Это был командор Ваймс, о котором все говорят, — глядя перед собой, произнес Ваймс. — Красивый образ из газет и всего такого. Я, можно сказать, просто был у него на подхвате.
— Хм, неужели?
— Все так, сэр.
— Пожалуй, — задумчиво протянул Ветинари, — я тоже наслышан об этом персонаже…
— Не сомневаюсь, ведь вы его и создали, сэр. Все эти назначения, «светлости» и все остальное, — пожалуй, он несколько перегибал палку, но накопившиеся злость и раздражение неумолимо искали себе выход.
— Сомневаюсь, что горных троллей или оборотней мог впечатлить один лишь титул, — ответил Ветинари немного погодя, — но вы правы, образ, безусловно, имеет значение.
Ваймс фыркнул, продолжая таращиться себе под ноги. Если ты начал копать себе могилу, остановиться практически невозможно.
— Поэтому вы вызвали меня? Вам нужна была подходящая фигура на доске? Все эти письма, тайны и недоговорки — просто игра. Вы знали об этой штуке в земле и просто ждали подходящего момента…
«И чуть, черт побери, не угробили себя. Опять. На этот раз моими руками».
Ветинари коротко усмехнулся.
— Мне, право слово, лестно, но боюсь, вы переоцениваете мою осведомленность.
Ваймс обернулся к нему.
— Я узнал о самой вероятности паточного захоронения только из записей господина Зрака, а убедился в реальности опасности лишь, позвольте так выразиться, на собственной шкуре.
— Но, — Ваймс даже ускорил шаг, чтобы оказаться чуть впереди Ветинари. — Все эти разговоры о прошлом и будущем, лежащем в земле, и Верига… Она все же пригодилась!
— О да, пригодилась, — отозвался Ветинари. — Но под будущим я подразумевал вовсе не это ненасытное созданье.
— Черт меня побери… — Ваймс едва не запнулся о выбоину в полу. — В этой проклятой земле лежит ЕЩЕ ЧТО-ТО?!
— О да, — Ветинари кивнул, — но не стоит так беспокоиться, Ваймс. В данный момент оно относительно безопасно, если не взаимодействовать с ним слишком уж тесно.
Ваймс пытался подобрать слова, но все они, собираясь в глотке, норовили превратиться в один сплошной бессильный вопль.
— Вы для этого притащили сюда чокнутого алхимика? Как?! Что он здесь нашел?!
Ветинари загадочно улыбнулся, и в улыбке этой Ваймсу почудились все зыбучие пески, все дремлющие вулканы и бездонные пучины мира. Кричать захотелось еще сильнее.
— Думаю, я могу слегка приоткрыть завесу над этой тайной, командор, — Ветинари указал рукой вперед.
Сперва Ваймс не понял, на что именно он указывает. Просто коридор, освещенный толстыми кривобокими свечами, и не менее кривобокий Игорь, шагающий им навстречу, держал в руках поднос с чем-то дымящимся. Нет, Ваймс все равно ничего не понял ни сейчас, ни потом.
Тем временем Игорь подхромал ближе, поравнявшись с ними.
— Доброй ночи, либер гости! — широко улыбнулся он.
Улыбка Игоря тоже кривилась на сторону, как и поднос со здоровенным чайником и двумя дюжинами расписанных рыжей глазурью чашек.
— Полагаю, вечерний чай для гостей? — поинтересовался Ветинари, подхватывая с подноса пустую чашку и протягивая ее Ваймсу.
Ваймс непонимающе моргнул.
— Йа, гости любить мой чай. Я добавляйт в него секретный ингредиент, для бодрости.
— Вне всяких сомнений, — ответил Ветинари, возвращая чашку на поднос. — Насколько я знаю, маркиза фон Клык уже отбыла в свое поместье. Думаю, ты можешь подать чай из серебряного сервиза. Он прекрасно подчеркнет древнюю историю и богатство этих земель.
— Вы думайт? — просиял Игорь. — Я мигом все поменяйт!
— Ваш секрет… это чашки? — шепотом уточнил Ваймс, когда шаги Игоря стихли вдалеке.
— Не сами чашки, разумеется. Но согласитесь, какое коварство со стороны природы — вы только что смотрели на силу, способную изменить мир, но увидели только пустую чашку. К слову, я настоятельно не рекомендую вам пить из таких или даже слишком долго держать их в своем кухонном шкафу.
Ваймс понял, что кто-то из них двоих, вероятно, сошел с ума.
— Дело в глазури, — наконец сжалился Ветинари. — Вернее, в веществе, которое в нее входит. Его добывают здесь же или, если быть точным, выкапывают из земли и по большей части сбрасывают в утиль. Считается, что оно только портит серебро, а годится лишь для нанесения на посуду ярких узоров.
— Но?
— Но мощь, заключенную в этой невзрачной руде, только предстоит обуздать.
Ваймс, едва почувствовавший под собой хоть какой-то намек на разумное объяснение происходящему, рискнул сделать пробный шаг вперед.
— Насколько мощную… мощь, сэр?
— Превосходящую по силе все, что нам сейчас известно. И уголь, и селитру, и порошок номер один. Быть может, даже саму магию.
Подобное слабо укладывалось в голове.
— Используя ее, можно будет…
— Создать оружие, — закончил Ваймс. — Мы всегда и из всего делаем оружие. Особенно если это что-то может грохнуть посильнее.
В глазах Ветинари мелькнула странная печальная тень.
— Именно. Думаю, вы понимаете мою озабоченность.
— Но это же значит… — Ваймс взмахнул руками, но вовремя одернул себя. — Что вы намерены делать, сэр?
— Прямо сейчас? Придерживаться достигнутых договоренностей.
— Договоренности? Когда прямо у вас под носом…
— Наш мир стоит на договорах быть может даже крепче, чем на слоновьих спинах. Равно как именно они же и заставляют его вертеться.
— Все думают, что все уже позади.
— Все не может быть позади, равно как и впереди. «Все» — это величина скорее философская. Однако я понимаю некое стремление в подведении, скажем так, промежуточных итогов. И они, прошу заметить, весьма впечатляющие.
Ваймс снова открыл рот, чтобы возразить, но был остановлен легким движением руки.
— Подавляющее число волков сыты, а овцы, в массе своей, целы. Завтра солнце снова взойдет и снова опустится над Диском, а мы продолжим свою работу. Ту, что видим перед собой. Кажется, это ваши слова.
Ваймс вздохнул. Ветинари был прав, черт бы его побрал. Он был прав, он все рассчитал, и он снова отставлял Ваймса в сторону.
Выходит, все это безумие только ради того, чтобы надеть на будущее намордник? Нет, не намордник. Скорее упряжь, чтобы потом припарковать его в Анк-Морпоркском стойле.
Они вышли на замковый двор. В сгущающихся сумерках Ваймса уже ожидала карета, запряженная конем-големом.
Молчун. Ваймс невольно улыбнулся. Тролли и оборотни все же сумели отыскать его на дне пропасти, а гномы, не без некоторой помощи Натта и преподобного Овса, подлатать. Конечно, голем больше не был белоснежным, скорее пегим. Три ноги из четырех, оба уха и бесчисленное множество простых глиняных заплат по всему телу. И все же он был цел. Ваймс, не слишком задумываясь, похлопал голема по шее.
— Вы надолго задержитесь здесь, сэр?
— На некоторое время, — туманно отозвался Ветинари. — Многие вопросы еще требуют решения.
— Точно, — ответил Ваймс, не оборачиваясь.
Не то чтобы он мог требовать отчета от тирана Анк-Морпорка, но Ветинари пребывал в весьма недурном настроении и, похоже, не спешил никуда уходить. Ваймс попытался заполнить образовавшуюся тишину хоть чем-то.
— Кстати, Ваймс, я был бы очень вам признателен, если б вы впредь помягче вели себя с Чарли. Он так же, как и вы, выполняет свою часть работы.
«И его работа заключается в том, чтобы быть подсадной уткой и крякать по команде», — подумал Ваймс, но вслух ответил только:
— Этого больше не повторится, сэр. Я был несколько взволнован.
— Понимаю, — кивнул Ветинари. — К слову, вы единственный, кому удалось его разоблачить.
— Для мертвеца он слишком часто дышит, — пробурчал Ваймс. — Хотя играет хорошо.
Ветинари склонил голову.
— Но он стареет.
«В отличие от вас».
— Еще немного, и различия станут заметнее. Вы собираетесь его… — рука Ваймса невольно дернулась к шее.
— О боги, разумеется нет.
— Но…
— Его супругу такой исход бы невероятно опечалил. А юный Руперт? Нет, я безусловно, тиран, но где мы окажемся, если не очертим границ?
— Но…
— К тому же нужда в нем через время пропадет, я ведь не собираюсь носить шапочку патриция вечно.
Ваймс вытаращился на него, словно у Ветинари неожиданно выросла вторая голова. Он, нет, все вокруг думали, что Ветинари — это навсегда. После того, как он стал вампиром, во всяком случае. Конечно, где-то в глубине этой парадигмы было что-то чертовски неправильное. Никто не должен править вечно, слишком много неприятных вероятностей в этом таилось, но Ветинари, кажется, намертво врос в свое место.
«Поэтому я запретил себе об этом думать. Я знаю, чем это может обернуться».
— Но вы же…
— Стал вампиром?
Ваймс кивнул.
— Согласен, на первый взгляд не самый удачный шаг. Но оказавшись обезоруженным в драке, разумнее подхватить первое, что попадается под руку, чтобы дать отпор, а не стоять столбом, сожалея об упущенной возможности. Вы же стражник, вы прекрасно это понимаете. Видите ли, мрачный жнец назначил мне аудиенцию не в самый удачный момент.
«И все же ты испугался, — подумал Ваймс, — не за свою жизнь, а за то, что останется после».
— Вот ведь деньки настанут, — проворчал Ваймс. — Когда вы надумали умирать, главы гильдий едва не повыпускали друг другу кишки, пытаясь решить, кто будет следующим. Не то чтобы у них получалось предложить хоть что-то дельное.
«Поразительно, никто из них в тот момент не вспомнил про Моркоу, будто его образ как по волшебству исчез из их памяти. Странные дела. Похоже, время королей и правда прошло».
Губы Ветинари искривились в недоброй усмешке.
— «Кто, если не я?» Да, мне знакома подобная риторика, ее придерживались многие мои предшественники. Порой действительно казалось, что альтернатив нет, но, как показала нам история, ответ всегда был один — «да кто угодно».
Ветинари поднял голову и задумчиво поглядел на звезды.
— Город похож на старый фолиант. Кое-где буквы на его страницах уже поблекли, где-то недостает нескольких глав, где-то один язык сменяет другой, а в паре мест неумелый писарь попросту залил все чернилами, но его все еще можно прочесть. Нужно. И должен заметить, один весьма перспективный и сметливый молодой человек сейчас как раз постигает его тайны.
Ваймс распахнул внутреннюю картотеку. Под описание попадало не так уж много людей, но, зная Ветинари…
Щелк-щелк-ЩЕЛК.
Сияние ЭТОГО лица заставляло слезиться даже внутренний взор.
— Не-е-ет, — выдохнул Ваймс. — Быть не может! Ты не можешь!
— Не могу?
— Он же жулик!
— О, сэр Сэмюэль, поверьте, за спиной меня называют куда худшими словами.
— Да, и часть из них вы придумали сами! — не унимался Ваймс. — Он мошенник, он ни черта не смыслит в управлении городом!
— О, ни один банковский клерк не знает внутренние процессы вполовину так глубоко и досконально, как тот, кто собирается этот банк ограбить, — произнес Ветинари с чертовски подозрительным знанием дела.
— Мне бы очень не хотелось, — произнес Ваймс, стараясь придать каждому слову дополнительный вес, — чтобы он пытался грабить мой город!
— Деньги — это поток, весь фортель в том, чтобы развернуть его в нужном направлении, — возразил Ветинари. — Как показала история с королевским банком, господин фон Липвиг сумел разобраться, в какую сторону должен крутиться вентиль.
Ваймс вздохнул. Это трудно было отрицать. После истории с банком и бумажными деньгами гильдия торговцев, да и не только она, просто сама без лишних слов внесет фон Липвига во дворец на руках. Еще и фанфарами побряцает. Некоторое разнообразие в череде прошлых патрициев, которых на руках только выносили из дворца. И хорошо еще, если целиком. Но сдаваться так просто Ваймс был не намерен.
— Ему еще многому предстоит научиться, — буркнул он.
— Безусловно, — отозвался Ветинари. — И у него будет на это время. Посмотрите на это с другой стороны, Ваймс. Во главе нашего города стояли сумасшедшие короли, параноидальные лорды и в конце концов убийцы. Если им на смену придет жулик, можно ли назвать это иначе как положительной динамикой?
На замковый двор, неся на плечах несколько тяжелых на вид свертков, спустился Игорь. Издав тихий свист, бывший, по всей видимости, обрывком какой-то мелодии, он принялся грузить свертки в карету.
— Это не мои вещи, — заметил Ваймс.
Конечно, потому что все «его вещи» уже были на нем.
— Это вещи господина Горюя, — подсказал Ветинари. — Он едет с вами.
— За что? — Ваймс в отчаянии обернулся на патриция.
Любой иной способ казни: съедение волками или медленное поджаривание в кипящем масле и то выглядели более гуманно, чем двухнедельное путешествие с алхимиком. А ведь у Ваймса не было никаких снотворных пилюль.
— Господин Горюй должен как можно скорее отбыть в Анк-Морпорк, — пояснил Ветинари, неспешно продолжив свой путь по двору.
Ваймс потянулся за ним. Невидимый колокольчик в голове поднял предупредительный звон.
— Он слишком часто в последнее время крутился вокруг фон Дорна, — приглушив голос, заметил Ваймс. — Вы беспокоитесь, что он…
— Нет, пока нет. Господин Горюй хоть и обладает поистине уникальными талантами в своей сфере, в иных, скажем так, значительно уступает…
— Даже воробью, — закончил Ваймс.
— Кроме того, было бы неразумно позволять его влюбленности перерастать в одержимость, которая в будущем сильно осложнит дальнейшую работу.
— Влюбленности? — поморщился Ваймс.
— Именно, допускать его сближение с графом было бы крайне неразумно и небезопасно, для самого господина Горюя в первую очередь.
— Графа? — не понял Ваймс. — Вы уверены?
— Абсолютно.
Нет, конечно, Горюй был психом. Взять хотя бы его нездоровую одержимость этими страшилками о Ветинари, но Виконт? Вампир, который разорвал ему горло, едва не отправив к праотцам? Хотя, представляя Горюя, может, в этом как раз и крылась причина. Ваймс передернул плечами и оглянулся на карету.
Алхимик, высунув от натуги язык, помогал (на самом деле, больше мешал) Игорю грузить наверх огромный сундук.
— Вы прочитали это у него в мыслях?
— В этом нет нужды. Частота пульса, расширение зрачков, едва заметные изменения дыхания. Кроме того, у этого чувства весьма явно различимый аромат. Нет никакой нужды в чтении мыслей.
Капля пота скатилась у Ваймса между лопатками.
Пульс.
Зрачки.
Никакой нужды в чтении мыслей.
Ваймс почувствовал, как ледяное оцепенение сковывает мышцы.
— Аромат? — вмиг осипшим голосом уточнил он.
Судя по звуку, Ветинари сейчас стоял прямо за ним. Ваймс готов был поклясться, что внимательный взгляд патриция сверлит его затылок, но обернуться и посмотреть не мог. Даже под страхом смерти. Ветинари знал. Знал. Знал! ЗНАЛ!
— Да, Ваймс.
Ваймс закрыл глаза. Больше всего ему сейчас хотелось провалиться на месте. Казалось, он готов присягнуть любому из известных богов, если тот в качестве благословения треснет его молнией по затылку. Тогда бы ему не пришлось больше никогда смотреть Ветинари в глаза.
— Виноват, сэр, — только и смог выдавить из себя Ваймс, замирая навытяжку.
Глядя на эту выправку, самый суровый из сержантов, когда-либо муштровавших новобранцев, разрыдался бы от гордости.
— Быть может…
— Дело не в этой вампирьей отметине, сэр, — не дал ему договорить Ваймс и снова повторился. — Виноват.
За спиной было тихо. Так тихо, что можно было подумать, будто Ветинари исчез. Вот только он не исчез, он все еще стоял там и смотрел. Ваймс чувствовал это.
— Это никак не повлияет, — начал он, чтобы хоть чем-то заполнить чертову гнетущую пустоту.
— Вы ведь в действительности так не думаете, Ваймс, — отозвался наконец голос за его спиной. — Это, безусловно, наложит свой отпечаток.
Ваймс сжал кулаки, с яростью глядя на продолжение погрузки. Он не мог уйти от этого проклятого разговора сейчас, но если бы карета была готова… Черт, прямо сейчас он готов был запрыгнуть в нее, даже если бы внутри сидели все демоны преисподней.
— Отпечаток, — бездумно повторил Ваймс.
«Он прикажет прыгнуть, и ты прыгнешь, вот к чему он клонит. Только это не то, что ему нужно. Он не единожды повторял, что ему нужен чертов противовес. Кто-то, кто может быть с ним не согласен, кто-то с иным взглядом, кто-то… Проклятье! Из-за этого… Из-за меня вся отлаженная система патриция могла выйти из строя, а что делают с неисправными частями?»
— А я никогда не умел делать правильный выбор между личным и важным, — обреченно констатировал Ваймс.
— Неужели? Я слышал, вы выбрали спасти Леопольду Шинке жизнь, хотя это промедление могло сказаться на мне весьма плачевным образом.
Ваймс не ответил. За его спиной послышался вздох.
— Вы хороший человек.
Ваймс закрыл глаза. Точно, что-то подобное он уже слышал. Хороший, мать его, человек. Хорошие люди не подкатывают шары к своему начальству, а еще они не изменяют своим женам. Где бы одолжить этой «хорошести», когда она так нужна?!
— Думаю, вам и впрямь удастся с этим справиться.
Ваймс выдохнул и открыл глаза. Все вроде как оборачивалось не так уж и страшно. Ветинари не был зол, не пытался вышвырнуть его, отобрав значок, проклятье, даже не язвил, хотя уж сарказма у него всегда находилось с избытком. Он просто принял этот факт и, похоже, даже предложил Ваймсу негласное соглашение. «Ничего никогда не было, ничего никогда не будет». О большем трудно было и мечтать.
Так отчего же было настолько погано?
— Я приложу все усилия, сэр, — деревянным голосом произнес Ваймс.
— Не сомневаюсь, — в голосе Ветинари послышались странные нотки. — Вам не впервой находить выход из самых непростых ситуаций.
От неясной тоски у Ваймса заломило зубы.
— Перед этим, правда, часто превращая их в совершенно невыносимые.
— Сэр? — Ваймс все же нашел в себе силы обернуться.
Ветинари смотрел на него молча с совершенно нечитаемым выражением лица.
— Все охренительно запуталось.
— Нет, — возразил Ветинари, — хотя, должен признать, что было значительно проще, пока это чувство не было обоюдным.
Диск перевернулся вверх дном и, словно огромный медный поднос, треснул его по голове всем своим весом. В нарастающем гуле Ваймс не мог расслышать ни единой своей мысли.
Кто-то потряс его за плечо.
— Господин Ваймс, мы готовы ехать, ваша светлость.
Гул продолжался. Только когда карета, качнувшись, покатилась вперед, и темная высокая фигура окончательно растворилась в ночной темноте, к Ваймсу вернулась способность дышать. Заодно с осознанием.
— О, кажется, я забыл карты, — издалека, будто из другой вселенной, послышался голос Горюя.
Две бесконечные недели начали свой отсчет.