Нет, он всё-таки был гомофобом. Бабушка всегда говорила, что у этих на уме только одно и как это омерзительно, и в этот вечер аль-Хайтам с небывалой ясностью осознал, насколько же это было правдиво.

Кавех собирался на свидание. И Аль-Хайтам был абсолютно уверен, что он использует его масло для душа, потому что оно почему-то кончалось гораздо быстрее, чем предыдущее — не так вкусно пахнущее.

Это, безусловно, было мелко, но дело было не только в том, что ему было жалко своего масла — если бы Кавех попросил, аль-Хайтам бы с ним поделился. Он бы, конечно, вряд ли прямо так и сказал: «Да, пожалуйста, пользуйся». Скорее всего это прозвучало бы как: «Тебе недостаточно жить в моём доме и есть мою еду?», — но они бы оба понимали, что это согласие. Нет, дело было в том, что Кавех пользовался его маслом без разрешения.

Дверь ванной открылась. Совершенно точно пахнущий его маслом Кавех пошёл к себе в спальню, продолжая громко петь.

— Не знали что будет, но знали одно-о-о. — аль-Хайтам поставил руки на стол и опустил лицо на ладони. — Даже если вернутся оковы, не… — продолжение прозвучало глухо, потому что Кавех закрыл дверь к себе.

Это точно было свидание, потому что обычно Кавех мылся за две минуты. Если он находился в ванной комнате дольше, это могло значить одно из двух: либо он разводит там гипс, либо сегодня у него свидание. И сейчас аль-Хайтам не слышал стука палки, которой Кавех размешивал гипс, о ведро. Что он там делал?

Святые архонты.

Было же совершенно понятно, что он там делал.

Аль-Хайтам никогда не задавался целью понять, как именно происходит сексуальный контакт между двумя мужчинами, но если подумать, то некоторая подготовка, очевидно, требовалась.

И его масло в этом участвовало!

Отвратительно.

К моменту, как Кавех зашёл в кабинет, продолжая напевать что-то про свергнутого тирана, аль-Хайтам был совершенно уверен в новоприобретённой стойкости своих гомофобных взглядов.

Кавех подошёл к своему столу, нахмурившись, посмотрел на лежащий на нём чертёж, потянулся было к карандашу, но убрал руку.

— Ты ещё долго? — спросил он, оборачиваясь к аль-Хайтаму. — Мы договорились встретиться в семь.

За время работы в Академии аль-Хайтам приобрёл один полезный навык: если не до конца понятно, что происходит, лучше всего молчать. Поэтому он продолжил смотреть на Кавеха и не спешил отвечать.

Но за годы общения с аль-Хайтамом Кавех слишком хорошо его узнал, поэтому вместо того, чтобы задавать уточняющие вопросы, он сложил руки на груди и молча смотрел на аль-Хайтама.

Он и правда сегодня был не особо внимателен к тому, что происходило вокруг. В Академии выдался короткий день, но в этот раз не из-за решения аль-Хайтама, а из-за того, что группа студентов Амурты, которые исследовали корни Священного древа, умудрились разлить в лекционном зале прототип какого-то снадобья. Мало того, что оно ужасно воняло, так ещё и привлекло плесенников. И когда аль-Хайтам вышел из своего кабинета, чтобы понять, почему так шумно, он был атакован плесенником, который явно не столько хотел нападать на секретаря, сколько куда-то спешил. Вспомнив, что у этого вида плесенников повышено Дендро сопротивление, аль-Хайтам решил не тратить своё время на попытки его остановить, и просто ушёл домой. Героев и без него хватало.

Весь остаток дня он просидел над фрагментами письма, сделал, наконец, то, что давно хотел: сравнил его с известными текстами Дешрета и теперь был почти полностью уверен, что письмо писал именно Алый король. Более того, учитывая, что текстологические совпадения обнаружились лишь в некоторых источниках, аль-Хайтам начал сомневаться в правдивости тех, которые на его письмо не были похожи.

Ещё он провёл работу, которая требовала от него меньше знаний, но больше сосредоточенности: сравнил линии отрыва фрагментов, сопоставил их и теперь мог утверждать, что начало письма Дешрета выглядело так:

«Любовь моя, твои слова так же верны, как и печальны. Хотя я предан народу пустыни, но не нахожу в себе сил быть таким же ответственным перед ними, как и ты.

Моя величайшая тайна, известная, впрочем, Богине мудрости: я бы обменял всё, что находится под солнцем, на возможность прожить эту жизнь с тобой. Но я знаю, что тебе это не принесёт счастья, а потому всё лишено смысла».

Конца у письма не было, остальные два фрагмента, скорее всего как-то располагались в средней части, но сказать точнее было ещё сложно. Аль-Хайтам планировал проанализировать строки о Богине мудрости, но, как оказалось, наступил вечер, и его отвлёк Кавех.

Которому что-то было от него надо. Но они точно не могли отправиться за следующим фрагментом письма прямо сейчас: уже было поздно, а деревня Аару… Ах, да.

Встреча с Дэхьей, которая могла бы помочь им попасть в следующий дом с пустотой.

Не свидание.

— Я думал, — медленно начал аль-Хайтам, — что ты, как обычно, выйдешь раньше, чтобы никто не заподозрил, что мы живём вместе.

— Мы оба знаем, что я делаю это для тебя, а не для себя. Чтобы никто не подумал, что мы живём вместе, — Кавех сузил глаза. — И ты забыл, куда мы идём?

— Во всём Сумеру найдётся едва ли десять человек, которые знают, кто я такой, поэтому некому переживать из-за того, с кем я живу, — аль-Хайтам поднялся и закинул руку за голову, растягивая уставшие мышцы. — Так что ты это делаешь не ради меня.

— Да, но во всем Сумеру найдётся едва ли десять человек, которые не знают, кто я такой. И когда они узнают, что я с кем-то живу, то сразу же захотят узнать, что это за человек.

— И это, очевидно, — аль-Хайтам наигранно сложил пальцы на подбородке. — Повлияет на интерес к тебе. Какой смысл приглашать на свидание того, кто уже живёт с каким-то мужчиной?

— Я планирую всем говорить, что ты мой двоюродный брат-гомофоб, — отмахнулся Кавех. — Возможно, стоит начать это делать, даже если меня никто не будет спрашивать. Ты забыл про встречу с пустынницей, — он обвиняюще ткнул пальцем в его сторону. На это аль-Хайтам решил просто не отвечать, поэтому сложил фрагменты письма в ящик от карт Священного призыва семерых, которых у них дома было слишком много — возможно, Кавеху пора было задуматься о своей зависимости, — и, закрыв его, поставил на книжную полку. После того, как он показал Кавеху фрагменты письма, стоило бы организовать новый тайник.

— Ты рассказывал, как вы познакомились, но я всё ещё не верю, что та самая Дэхья вообще посмотрела в твою сторону.

— Почему? — аль-Хайтам выключил свет и направился к выходу.

— Ты ещё спрашиваешь? — Кавех прижал руку к груди. — Мне сложно представить более привлекательную и загадочную женщину, чем Дэхья. Элитная наёмница! Пламенная грива! — он приоткрыл входную дверь и выглянул, очевидно, проверяя, не проходит ли поблизости кто-то знакомый, а затем быстро вышел. — Даже я не могу спокойно о ней думать! — продолжил Кавех, дождавшись, пока аль-Хайтам запрёт дверь. — Эти ремни! А эти ноги? Ты их видел?

— Я видел Дэхью целиком.

— Иногда я не понимаю… — начал было Кавех, но, покачав головой, рассмеялся. — Это, кстати, очередной пример ограниченности и глупости сумерского общества. Мы вроде как презираем пустынников и считаем их грубыми неотёсанными чурбанами, но стоит в городе появиться красивой наёмнице в коротких шортах, как у неё тут же образуется толпа поклонников.

— Дэхья популярна? — удивился аль-Хайтам.

— Популярна ли роскошная женщина, которая может раздавить твою голову бёдрами, словно это спелый арбуз? Что за глупый вопрос!

— Я бы тоже мог раздавить арбуз бёдрами.

— Ты бы… мог… что? — Кавех споткнулся о корень дерева.

— Я бы мог раздавить арбуз бёдрами, — повторил аль-Хайтам. — Это не так сложно, я думаю, ты бы тоже смог.

— Нет, аль-Хайтам. Я бы точно не смог, и вообще хватит говорить об арбузах и бёдрах.

Остаток пути они провели в молчании — миновали шумный базар и тихую ювелирную лавку, прошли мимо Гильдии искателей приключений и, наконец, спустились к таверне.

Аль-Хайтам договорился встретиться с Дэхьей в баре на втором этаже. Посетителей было немало, но никого хорошо знакомого: пара учёных, совсем юный студент и сильно пьяный наёмник. И Дэхья, которая уже была на месте и сидела развернувшись спиной к барной стойке. Аль-Хайтам постарался не очень заметно, но всё же внимательно изучить её бёдра. Наверное, Кавех прав и чью-нибудь голову она бы точно смогла раздавить. Это даже вызывало уважение, потому что аль-Хайтам знал, как много нужно тренироваться, чтобы иметь такие сильные ноги.

— Надеюсь, тебе не пришлось слишком долго нас ждать, — сказал он после обмена приветствиями.

— Нет, — коротко бросила Дэхья и махнула бармену, чтобы подошёл. — Вы пьёте?

— Конечно, — обрадовался Кавех. — Мондштадтского, пожалуйста, — кивнул он. — Я Кавех. Архитектор.

— Дэхья, — кивнула она. — Так это тебя обвиняют в исчезновении людей?

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Кавех. — Об этом уже говорят?

— Кто надо, тот говорит, — подмигнула ему Дэхья. — Не могла же я прийти на встречу и не узнать, что вам нужно. Тот дом в Аару, да? — аль-Хайтам кивнул. — Кандакия будет недовольна. Она уже недовольна, но вы, ребята из Академии, всегда добавляете неприятностей.

— Но лучше мы, чем матры, — заметил аль-Хайтам.

— Резонно, — кивнула Дэхья и, получив кружку пива, сделала пару больших глотков. — Так что именно вы хотите?

— Доступ в дом, где исчез человек.

— Для начала вам надо будет получить разрешение Кандакии.

— Да, и с этим тоже нужна будет помощь, — кивнул аль-Хайтам.

— А ещё, — Дэхья усмехнулась. — Мне нужна будет очень большая палка, чтобы отгонять пустынников от него, — она хитро посмотрела на Кавеха. Тот закатил глаза.

— Почему? — нахмурился аль-Хайтам.

— У твоего друга в пустыне есть… репутация. Но не беспокойтесь, — Дэхья отпила ещё пива. — В деревне Аару ему ничего не грозит. Давайте сделаем так: я отправлюсь в Аару рано утром и договорюсь с Кандакией. Если она согласится, то пришлю птицу с письмом и в полдень буду ждать вас у въезда в деревню.

— А если Кандакия не согласится?

— Тогда я проведу вас туда ночью, — она пожала плечами. — Но она согласится, не переживай.

Аль-Хайтам попытался было договориться об оплате, но Дэхья отказала, сказав, что они практически стали друзьями, а с друзей она денег не берёт, только разрешает им заплатить за её выпивку. Почему-то Кавех расценил это как то, что аль-Хайтам будет платить и за его алкоголь тоже.

Аль-Хайтаму захотелось вернуться домой, найти на столе письмо Дэхьи и перечитать его, чтобы убедиться, что там точно написано, что Кандакия согласна.

Потому что прямо сейчас Кандакия выглядела так, будто она совершенно не согласна. Её называли наследницей царя Дешрета, и глядя в эти строгие глаза, аль-Хайтаму очень захотелось спросить, был ли этот титул простым признанием заслуг или же она действительно была потомком Алого короля.

— В прошлую встречу я не спросил… — попытался было он начать вежливый разговор, но Кандакия прервала его:

— Никаких образцов крови, слюны и волос. Придётся смириться.

— К вам часто обращаются учёные по этому поводу?

— Учёные, студенты, бывшие учёные, которых тут половина деревни, — хмуро ответила Кандакия. — Все вы видите вместо человека исследовательский проект. И Манахиль для вас тоже исследование, я так понимаю.

— Я хочу, чтобы жертв стало меньше, — ответил аль-Хайтам, но Кандакия отмахнулась:

— И заодно провести исследование, не так ли? Ах, как удобно, что там, где есть жертвы, всегда найдётся тема для гранта.

— Ладно тебе, Кандакия, — Дэхья тронула её за руку. — Они просто посмотрят и, может быть, помогут.

— И, может быть, напишут об этом пару статей.

Аль-Хайтам, который не собирался писать никакие статьи, но и не собирался никому ничего доказывать, просто промолчал, но Кавех не удержался:

— Ты так разговариваешь, будто здесь очередь из желающих помочь.

— Помочь? — Кандакия, которая уже направилась к деревянному мосту в Аару, резко развернулась. — А разве дело не в твоём доме? Разве не из-за него Манахиль исчезла? Ты уже помог.

Кавех начал было говорить, что его вина не доказана, но Дэхья ткнула его локтём под рёбра и до дома пропавшей женщины они добрались молча.

Дом для Манахиль был построен около года назад. Она родилась в Аару, но переехала в Сумеру почти сразу после рождения. Будучи пустынницей, Манахиль сделала удивительно успешную карьеру в столице, открыв своё дело по производству и продаже змеиной настойки — как везло Кавеху на алкогольных магнатов! Но достигнув почтенного возраста, она захотела вернуться на малую родину. Манахиль передала работу детям и внукам и заказала у Кавеха проект дома в деревне Аару.

Внешне подстраивающийся под прочие дома деревни — из толстого светлого камня, почти без окон с наружной стороны, только с парой вентиляционных окошек — внутри дом выглядел богато. Много резного дерева, а вместо характерных для домов Кавеха витражных окон во внутренний дворик выходили машрабии — узорные деревянные решётки. Ковры и драпировки, конечно, уступали роскоши Алькасар-сарая, но в пространстве значительно меньшей площади, чем дворец, выглядели не менее дорого.

— Мы не знаем, в чём проблема, — Кандакия остановилась в холле у фонтана. — Я слышала, что в других местах были какие-то джинны и привидения, — она поджала губы, и аль-Хайтам подумал, что ей, должно быть, очень не нравится что-то не знать о своей деревне и именно поэтому, несмотря на нелюбовь к учёным и раздражённую проповедь при встрече, она сюда их всё же привела. — Ещё говорили про какой-то вой, но я лишь пару раз слышала что-то очень тихое.

— Очень тихое? — задумчиво повторил Кавех. — А где именно?

Кандакия кивком головы предложила им следовать за собой и, пройдя холл, узкий коридор, огибавший внутренний дворик, небольшую кухню и ещё один коридор, привела их в гостиную.

— Где-то… — пробормотала она, медленно обходя комнату по периметру. — Где-то… здесь! — Кандакия остановилась, склонив голову к промежутку стены между двумя книжными шкафами — к удивлению аль-Хайтама, в них даже были книги — и, послушав что-то ещё пару секунд, повторила: — Да, здесь.

Краем глаза аль-Хайтам заметил, что Кавех сделал какое-то маленькое, но взволнованное движение. Но сначала надо было проверить. Подойдя к стене, он различил глухой, тихий, но узнаваемый вой пустоты.

— А это что? — спросил аль-Хайтам, проведя пальцем по глубоким отметинам на штукатурке.

— Я подумала, — ему показалось, или Кандакия чуть смутилась? — Что если за стеной что-то есть, то я смогу пробить её.

— Ага, знаменитое испытание крепости стен щитами! — довольно хохотнул Кавех. — Я так понимаю, — он тоже подошёл к стене и, наклонившись, внимательно осмотрел борозды от ударов. — Не получилось?

— Нет, — буркнула Кандакия. — Но это наверняка связано с тем, что за стеной творится что-то неладное!

— Нет-нет, — Кавех заулыбался. — Это связано с тем, что стена укреплена направляющими из кристального костного мозга. Специально, — он бросил хитрый взгляд на Кандакию, — чтобы некоторые чрезмерно сильные люди не пытались туда попасть.

— И что там? — Кандакия нахмурилась и сложила руки на груди.

— Тайная комната, — ответил Кавех. Дэхья восхищённо присвистнула. — Манахиль была очень богатой женщиной, и все её сокровища не помещались в обычном сундуке. Поэтому ещё на этапе проектирования она попросила меня создать тайник, в котором могла бы хранить мору и драгоценности и заодно, — он покосился на Кандакию. — Заодно прятаться от возможных грабителей.

— Разумно, — сухо ответила Кандакия. — И как туда попасть?

— Здесь есть… — Кавех провёл ладонью по стене так ласково, словно погладил, и стена отозвалась: с тихим щелчком на её поверхности появилась замочная скважина. — Замок! — он оглянулся. — Но у вас, конечно, нет ключа.

— Он же должен быть где-то в доме, — пожала плечами Дэхья. — Мы можем разделиться и поискать его.

— Долго, — тряхнул головой Кавех. — Я сконструировал дополнительный механизм открытия двери на случай, если ключ потеряется или замок будет неисправен, — он посмотрел под потолок, на резной деревянный плинтус. — Он там.

Потолки в доме были высокие, примерно, подумал аль-Хайтам, метра четыре. Как жаль, что никто из них не обладал Анемо Глазом бога: это бы значительно упростило ситуацию.

Он сцепил ладони и, чуть присев, выжидающе посмотрел на Кавеха.

— Что? — спросил Кавех.

— Я подниму тебя.

— М-м, — задумчиво протянул Кавех и оглянулся на Дэхью и Кандакию, словно бы те где-то прятали лестницу и сейчас было самое время её достать. — Да. Ладно.

Он оказался лёгким. Конечно, даже по его внешнему виду можно было предположить, что Кавех весил килограмм на двадцать меньше аль-Хайтама, но держа его ноги чуть выше колен, аль-Хайтам бы сказал, что разница в их весе составляла даже больше. Он встряхнул Кавеха, как встряхивают сумку с персиками на базаре, чтобы убедиться, что продавец не сильно обвешивает.

— Я тебе что, мешок? — недовольно прошипел Кавех. — Подними меня выше.

Аль-Хайтам удобнее перехватил его — бёдра под его ладонями были напряжёнными — и поднял. Кавех то ли специально, то ли случайно, в поисках баланса, опустил руку ему на голову. Это было даже приятно, пальцы скользнули по волосам, и на мгновение аль-Хайтаму даже показалось, что Кавех погладил его по голове, но он быстро убрал руку.

— Хочешь, я тоже тебя так подержу? — прозвучал голос Дэхьи.

— Не сейчас, — пробурчала в ответ Кандакия.

— Звучит как обещание.

Интересно, подумал аль-Хайтам, чувствуя щекой ногу Кавеха, они просто шутят или флиртуют друг с другом? Сверху раздался сухой щелчок, и на стене перед ним отчётливо выступили очертания двери. Стоило отдать должное Кавеху: до открытия механизма стена казалась идеально ровной.

Он аккуратно поставил Кавеха на пол, хотя тот явно пытался спрыгнуть, и протянул руку к двери. Ручки не было, и створка открывалась от простого нажатия на неё.

Тайная комната оказалась маленькой, пару метров в длину и, быть может, чуть больше в ширину, а от стеллажей, закрывавших все стены, помещение казалось ещё меньше. Аль-Хайтам мельком осмотрел полки: мешки с морой, коробки для украшений, стопки бумаг, перевязанные верёвкой — типичный набор зажиточного человека. И дыра в небытие. Она была удивительно маленькой на этот раз — возможно, размер комнаты на это влиял, — и гудела тише, чем предыдущие. Но, как оказалось, даже такая небольшая пустота смогла поглотить человека.

Не было необходимости даже заходить внутрь, и, стоя на пороге комнаты, Аль-Хайтам протянул руку. Кавех на этот раз просто взял его за полы плаща и слегка потянул на себя.

Фрагмент письма нашёлся быстро, и аль-Хайтам, испытывая уже знакомое, но от этого не менее сильное волнение, прочитал его.

«Перечитывая строки твоего письма, я понимаю, насколько же ты мудрее и добрее меня. Я не только не испытываю никакого стыда — я даже и не думал о том, что наши отношения можно рассматривать как постыдные».

— Что только что произошло? — голос Кандакии прозвучал так грозно, что аль-Хайтам на секунду задумался, не спросить ли всё-таки о её связи с Дешретом. Быть может, она имеет какие-то наследственные права на эти письма.

— Аль-Хайтам избавился от воющей дыры, разве не очевидно? — ответил Кавех.

— Каким образом? — требовательно спросила Кандакия. Аль-Хайтам спрятал фрагмент письма под перчаткой и повернулся — скорее всего, за его спиной и спиной Кавеха ни Дэхья, ни Кандакия не смогли толком разглядеть, что произошло, и уж точно не увидели пергамента.

— Силой своего великого, едва помещающегося в этот довольно стандартный для человека череп, ума аль-Хайтам усмирил воющую дыру, — наверное, если бы это сказал кто-то другой, это могло бы звучать как шутливый комплимент, но в случае Кавеха это определённо была издёвка.

Но Кандакии явно было не до этого:

— Что это значит? Это снова вернётся? Когда и где?

— Оно не вернётся, — покачал головой аль-Хайтам. — Я не вижу особого смысла посвящать вас в особенности природы этого явления, поэтому предлагаю сойтись на том, что проблема устранена и опасности больше нет.

— Учёные, — сквозь зубы произнесла Кандакия. — Появляются слишком поздно, делают неизвестно что, не оставляют никаких гарантий. Очень полезные члены общества.

Аль-Хайтам хотел было поправить её — ведь это описание гораздо лучше подходило матрам, но под предостерегающим взглядом Дэхьи решил воздержаться.

Они вышли из Караван-рибата, стена Самиэль осталась позади, пара километров до стоянки лодок — впереди, когда Кавех спросил:

— Почему мы перестали избегать прикосновений?

Наверное, в этом и была причина того, что спустя пару лет преподавания Кавех покинул Академию. Несмотря на всю свою прекрасную социализированность и эмпатию, он слишком любил задавать вопросы, которых задавать не стоило. В Академии это не приветствовалось. Аль-Хайтам тоже не собирался поощрять подобное поведение, поэтому решил промолчать.

— Я хочу быть в курсе изменений в нашей… внутренней политике, — смешливо уточнил Кавех. — Чтобы не сделать случайно что-то неправильное.

На самом деле это, конечно, было вполне разумное беспокойство. Аль-Хайтам просто хотел бы, чтобы Кавех справился с этим сам. Как он справился сам после их ссоры. Они обсуждали гомофобные высказывания аль-Хайтама, но никогда не говорили о том, как Кавех мог себя чувствовать. Ведь если он решился поцеловать аль-Хайтама, то у него, наверное, были…

— Пустынники, — сказал вместо всего этого аль-Хайтам.

Трое стояли посреди дороги, всем своим видом показывая, что пройти дальше можно было либо заплатив, либо ввязавшись в драку. Ещё двое — с арбалетами — были чуть поодаль, у лагеря.

— Малыши студенты из Академии, — позвал тот, что был крупнее остальных. — Расскажите взрослым, что у вас есть интересного.

Аль-Хайтам не любил драться, и обычно ему хватало Глаза бога на видном месте, чтобы бóльшая часть разбойников предпочитала обойти его стороной. Кавех, похоже, думал так же:

— Ну ладно я, — лениво сказал он, призывая меч — аль-Хайтам не мог не почувствовать несколько злорадного удовольствия от вытянувшихся лиц пустынников, когда они увидели двуручное оружие. — Я понимаю: я не выгляжу как кто-то, кто может защитить себя, — широкий замах, пустынники сделали пару шагов назад. — Но он? Вам, может, очки нужно прописать, он же огромный, зачем к нему лезть? — Кавех воткнул меч в землю и опёрся на эфес. — У него ещё и, — пальцы ловко подцепили Глаз бога на его плече, — эта штука. Оно вам надо?

Пустынники переглянулись, очевидно, проведя короткие переговоры, затем самый крупный из них перехватил саиф поудобнее для замаха.

— Так, аль-Хайтам, кажется, оно им всё-таки надо, — выпалил Кавех, поспешно вытаскивая меч из земли.

Аль-Хайтам не любил драться, поэтому старался делать это максимально эффективно и быстро. Проблемы у него начинались там, где быстро справиться с противниками не получалось, или — как сейчас — если они рассредотачивались. Он услышал скрип натягиваемой тетивы арбалетов в ту же секунду, как призвал связующее поле. Зеркала блеснули на солнце, и он никак не успевал.

— Всё время надо… — пропыхтел Кавех, поднимая меч и прикрывая лезвием аль-Хайтама. Наконечники выпущенных стрел грустно звякнули о железо. — …за тобой присматривать.

— Спасибо, — аль-Хайтам оглядел свалившихся на землю пустынников, которых продолжали бить отражения зеркал, и перевёл взгляд на оставшихся двоих арбалетчиков, которые перезаряжали стрелы. Прищурился, примериваясь: его рывка бы почти хватило, чтобы сразу их ударить.

— Ну? — Кавех толкнул его в плечо.

Иногда это и правда была та самая поддержка, в которой он нуждался — чтобы кто-то сказал: «Ну?» — и нетерпеливо приподнял брови. Аль-Хайтам приложил пальцы к виску, и через несколько секунд оставшиеся двое пустынников лежали в траве, невнятно постанывая.

— Как я не люблю драться бок о бок с людьми с таким же Глазом бога, как у меня, — пробурчал Кавех, сидя на корточках и внимательно осматривая свой меч на предмет повреждений. — Лучше бы ты от этого становился не сильнее, а быстрее, — он легко подкинул оружие, и оно исчезло. — И я всё ещё жду ответа.

Аль-Хайтам с надеждой посмотрел на уходящую вперед дорогу: вдруг там была ещё группа пустынников. Но нет.

— В сложившихся обстоятельствах нам просто иногда необходимо… контактировать, — осторожно подобрал он слово. — Совместная работа предполагает некоторые физические взаимодействия.

— То есть ты хочешь сказать, — Кавех поднялся, — что из-за того, что мы вместе расследуем это дело, я могу, — он подходил всё ближе и ближе, и с каждым шагом у аль-Хайтама что-то сжималось в животе, словно внутри него образовывалась его личная дыра в небытие, — сделать вот так? — Кавех осторожно положил руку на его плечо. — Или так? — пальцы скользнули к груди. — Или, Архонт сохрани, вот так? — его ладонь переместилась к животу аль-Хайтама, как раз к тому месту, где должна была располагаться воющая пустота.

— Какое отношение это имеет к делу? — тихо спросил аль-Хайтам.

— Об этом я подумаю, господин Действующий секретарь, — усмехнулся Кавех и, убрав руку — неприятный холодок скользнул там, где только что было тепло — отошёл. — Ждите заявку на грант!

Аль-Хайтам хотел бы, чтобы письма Алого короля были не о любви — а они совершенно точно были только о ней. Он бы хотел, чтобы Дешрет написал своей загадочной возлюблённой всё о полученных им Запретных знаниях — и это, кстати, гораздо лучше бы объяснило, почему письма пытались исчезнуть из этого мира, — но нет, все строчки были признаниями и оправданиями романтических отношений.

Ещё он бы хотел не чувствовать то, что чувствовал сейчас. Бабушке бы очень не понравилось.