Когда Бэкхен открывает глаза, находит себя в незнакомом месте. Что-то такая ситуация напоминает. Чонина он не находит, а перед глазами всё плывет. Зато становится ясно, что цветы не мельтешат больше, это позволяет подняться. Цветы вызывают тошноту и слабость не меньше, сейчас внутри просто ощущение какой-то разбитости. Нужно понять, где он вообще оказался. Нужно найти Чонина, но его цветки не зовут, значит, всё хорошо и он где-то близко.

Комнатка, в которой он находится, предельно маленькая, в ней только двухъярусная кровать и тонкий шкаф. Очень узко и тесно. Вместо двери - шторка. Бэкхен выглядывает, понимая, что это дом. Вроде тех, в котором жила его семья. Небольшая кухонка и место для обеда, точка для верхних вещей и обуви. Другие комнатки, в которые Бэкхен заглядывать не решается, зато решается вернуться в ту, где был. На верхней постели находит вещи Чонина, что успокаивает.

От любопытства появляется чувство голода, что заставляет вернуться на кухню. Бэкхен без угрызения совести шарится по ящичкам, пока не находит консервы. В шутку думает, что было бы неплохо открыть без открываешки, а потом это делает. Телепат, чью силу он украл. Находит ложку и спокойно ест из разорванной поверху банки. Бэкхен видит, как из другой комнаты выходит мужчина и удивленно смотрит на нарушителя спокойствия. Парень равнодушно кивает в знак приветствия и продолжает есть. Мужчина походит ближе, но держит дистанцию. Вероятно, Бэкхен выглядит не лучшим образом.

— Тебе даже не страшно? — спрашивает он. Бэкхен пожимает плечами.

— Плевать, если честно, — признается он, — я знаю о вас все, так что знаю, что вы мне не опасны.

— Чертово божество смерти, — ругается он, — я Ливан.

— Бэ..стоп, — он путается. Каким было его имя до этого? Замирает с ложкой в руке и не знает, куда себя деть.

— Если хочешь, представься новым именем. Гризли не стал говорить его.

— Аид, — получается так, словно он язвит. Ливан это улавливает, но считает вполне достойным вариантом, — где он?

— Гризли? — Бэкхен кивает, возвращаясь к еде, — к завтраку вернется.

— Он в порядке?

— Жить будет.

Бэкхён хочет возмутиться, но молчит. У него даже вопросов нет. По сути, должны бы быть. Он осторожно спрашивает, что произошло, на что Ливан отвечает, что они разбили лагерь Сокола. А их не тронули, потому что тайные пути им показывали цветы. Говорит о том, что Чонина они не смогли бы тронуть, потому что он был под защитой. А защитой был сам Бэкхён, которых их интересовал.

Мужчина рассказывает про устройство лагеря, про весь Онвьест. Готовит завтрак и говорит, что тут всё расписанно по часам, отсиживаться будет некогда. Бэкхён между делом замечает, что никто из них двоих на сотрудничество не соглашался. Такая фраза Ливана явно не воодушевляет, потому он бросает что-то о том, что ребятам придется выкладывать свои недовольства старосте.

— Ого, какие люди в себя пришли, — звучит со стороны входа. Бэкхён видит достаточно красивую девушку, что едва ли их старше, а с ней Чонина. Поэтому срывается с места и максимально игнорирует хозяев, обнимая парня. Чонин позволяет прижаться к себе ближе, обнять крепче. Бэкхён утыкается носом ему в плечо и едва сдерживается, чтобы не засопеть от удовлетворения.

— Он еще и активный какой, — замечает Ливан. Чонин целует в макушку и мягко заставляет отстраниться. Бэкхён смотрит на девушку пару секунд, а потом возвращает взгляд другу, трогает его лицо и пытается понять, всё ли хорошо.

— Всё хорошо, я цел, — уверяет Чонин, всем своим видом показывая, как ему неловко в такой ситуации оказываться.

— Если не учитывать, какие у тебя раны, — усмехается девушка. Теперь Бэкхён осознает, что она вообще представляет что-то нужное, потому смотрит на нее с вопросом, — ой, неужели я тебя заинтересовала?

— Нет, вы оба мне не интересны, — признается парень, — я прекрасно знаю и ваши имена, и ваши силы, и ваше отношение к нам обоим. Но я не знаю то, что он мне не скажет. И это меня беспокоит.

— Будь вежливее, — стонет Чонин. Бэкхён бросает на него взгляд, словно просит заткнуться, а потом замечает у него черные волосы, пусть и проплешинами среди белых, но черные. Указывает рукой на них, проводя по своим. Чонин качает головой, как бы предлагая обсудить это потом.

— Как необычно, что проводник не скрывает то, что он проводник, — замечает Ливан, — не боишься, что это может заставить всех ополчиться на тебя?

— Вы оставили меня в живых, зная, какие у меня силы. Если бы вам они не были нужны, я бы не был тут.

— Какой смышл...

— Ой, иди сюда, — зовет девушка, указывая на Чонина, — ты весь побледнел. Не говори, что от того, что с тобой проводник?

— Я знаю это всю жизнь, какой проводник, — отмахивается Чонин, но позволяет ей подхватит себя под руку и усадить на мягкие пуховки. Он действительно выглядит не очень, осунувшимся и раненным. Если черные полосы в его волосах не говорят о новом звере, то явно намекают на то, сколько сил тратится на регенерацию.

— Я Аид, — шепчет Бэкхён, привлекая внимание девушки. Та приветливо на это улыбается и кивает.

— Ну, ты пытаешься, — она хвалит его за попытки быть дружелюбны, как необычно, — Сон. А твоего друга задели одним из самых отвратительных средств против мутантов. Так что мучается, пока пытается лечиться. Надеюсь, ты не будешь ревновать, раз пытаешься ему помочь, Аид.

— Какое тупое новое имя, — усмехается Чонин, потирая бок. Бэкхён улыбается ему на замечание.

— Я не помню, какое было до этого.

— Ты хотя бы родное помнишь?

— Тебя помню, — мурлычет Бэкхён, а Чонин отводит смущенный взгляд. Между ними химия. Хозяева переглядываются, но решают не комментировать чужие взаимосвязи.

***

Староста представляется смутным именем с кучей шипящих, которое ни Бэкхен, ни Чонин не запоминают. Но мужчина позволяет старостой его называть, что задачу упрощает. Они договариваются не на самое выгодное сотрудничество, но выбор остается небольшим. Они выполняют заказы лагеря, получая взамен крышу над головой, но меньшую плату. Раны Чонина затягиваются до боли медленно, потому спорить не приходится.

В прошлом лагере остаются люди, про которых парни рассказывают старосте. Выделяют тех, кто мог бы работать в новом месте, и тех, кто верен Соколу. Бэкхен же забирает из старого лагеря свой арбалет и часть хороших вещей, чтобы чувствовать себя более защищенным.

Из домика, в котором они были, они сбегают в еще более маленький, правда, теперь остаются вдвоем. Бэкхен иногда путается в мыслях, но обнаруживает у себя еще и способность к иллюзиям. У кого он умудрился это выцепить, искренне не понимал. Но это помогало делать разные дела, что не требовали дальних передвижений, пока Чонин приходил в себя. Помощь ему оказывали значимую, это не могло не подкупать.

Бэкхен ластится к нему вечерами, пока они не ложатся спать. Скромными поцелуями и едва ощутимыми объятьями, чтобы не сжать в лишний раз до боли. Бэкхен отмечает, что волосы парня становятся светлее с его затянутыми ранами, потому что он использует на восстановление меньше сил.

— Без тебя слишком скучно, — признается Бэкхен. Чонин целует его шею и едва заметно усмехается.

— Тебе просто лень ходить.

— Это в том числе.

— Какой тебе нравится больше?

— В каждом есть плюс, — мурлычет Бэкхён, — медведь помогает тебе выздороветь. С кошкой удобнее передвигаться. С волком - мне. Совушка помогает тебе с информацией. Везде плюсы. Хотя, кое-что мне нравится больше других.

— Что же?

— Ты, — шепчет Бэкхён, выворачиваясь, чтобы поцеловать парня. Тот мягко его обнимает, насколько позволяет стянутое легкой болью тело.

***

Спустя какое-то время всё становится нормальным. Они выбираются в разные точки, выполняя заказы, чтобы просто оставаться целыми. Лагерь разрастается, потому что стремится соединиться с остатками лагеря Сокола. С каждым днем они пробираются всё дальше и дальше, находя новые места. В некоторых полностью отсутствуют людские следы. Рысь Чонина лениво шагает перед Бэкхёном, придавливая траву, словно создавая тропинку. Бэкхён благодарен, потому что идти чертовски сложно. Они не очень уверенны, куда отправляются, но нужно.

А потом видят вагоны поезда, застрявшего в этих зарослях. Некоторые из них завалились набок, что было достаточно проблематично, чтобы в них забраться. Рысь запрыгивает на один из них, где Чонин обращается в самого себя и ищет проход. Бэкхён через силу забирается к нему, а потом замечает на боку, который раньше являлся крышей, люк. Спрыгивает обратно и зовет Чонина с собой.

Им приходится приложить достаточно усилий, чтобы избавиться от растительности, а потом открыть люк. Смотрят друг на друга, не ощущая себя уверенно со всем этим, а потом вглядываются внутрь. Внутри - темнота. Бэкхён даже не сразу замечает, как ловко волк проскальзывает внутрь, чтобы осмотреться. А потом так же ловко возвращается.

— Там бумаги, — делится Чонин, отряхивая одежду уже в человеческой форме. Бэкхён едва заметно улыбается, — думаешь, нам стоит лезть в остальные?

— Там может быть что угодно, давай.

— Тогда только в то, что стоит, — предупреждает парень, — не очень хочется ползать по мгле.

Бэкхён соглашается, потому они лезут в остальные вагоны, с трудом открывая двери, некоторые просто выламывая силой Бэкхёна, чтобы не страдать в лишний раз от тяжелых механизмов. Некоторые из них не содержат в себе ничего интересного, либо содержат, но уже в ужасном состоянии. А потом они забираются в очередной, где стоит множество закрытых ящиков. Бэкхён открывает парочку, начиная шариться. Чонин смущенно заглядывает в них, не находя ничего интересного.

— О, слушай, — зовет он, вытаскивая какую-то игрушку. Он показывает Чонину имя и смытый от времени адрес, — это подарки детям.

— Что-то вроде...зачем? От кого?

— Что-то вроде подарков от государства для детей без семей, — поясняет он. Чонин всем своим видом показывает, что не совсем помнит, что значит "государство". А еще то, что они точно такие же дети без семей, но им никто подарки не дарит. Бэкхён фыркает и возвращается ко всяким подаркам. Один из них - плюшевый мишка, который немного запылился, потому что коробки не были вечными, а он и лежал у края.

— Тут что-то более непонятное, — замечает Чонин, разглядывая вторую коробку и ее содержимое. Там находится техника, которую парни не понимают вовсе, ведь это прошлая вселенная для них. Бэкхён всучивает Чонину мишку и улыбается.

— Мы можем в этом разобраться.

Чонин идею не оценивает, но соглашается. Они копаются в коробках техники, читают инструкции, не понимая и половины слов, что там написаны. Оба парня не очень сильны в прошлых языках, чтобы читать это без проблем, а тут еще и какие-то термины, которые могут быть непонятны никому. А потом оба с судорожными вздохами, едва граничащие с криками, разбегаются в разные стороны, стоит одному из устройств заработать.

— Что нам делать? — шепчет Чонин, всем своим видом показывая, что напуган до тихого ужаса. Бэкхёну даже кажется, что его хвостик на макушке встает дыбом от всего этого. Эта мысль забавляет, потому парень ногой притягивает к себе инструкцию.

— Нам нужно ее выключить...или использовать по назначению, — поясняет он, а потом вчитывается, — ты видел пульт?

— Хрень с усиками? — Бэкхён кивает. Чонин осматривается и находит нужную вещь. Он показывает ее Бэкхёну, на что тот показывает движение руками.

— Подергай так усики, эта штука должна летать.

— Хо..что? Летать? — Бэкхён смотрит уверенно, потому Чонину остается только неловко попытаться выполнить задание. Непонятное устройство с шумом поднимается и начинает двигаться то в его сторону, то в сторону Бэкхёна. Тот пищит и присаживается, прячась за коробками, потому что эта летающая штука его пугает. Чонин напуган не меньше, — что мне делать?

— На пульте что-то...это...видишь полоску? — Чонин кивает, — открой ее.

Чонин это делает, смотрит и замирает. Примерно так же замирает и устройство. Бэкхён выглядывает и пытается понять, что не так. Это видео, пусть и темное, ведь в вагоне не светло, но вполне себе понятное. Чонин более уверенно использует пульт, поворачивая устройство на Бэкхёна.

— Чем ты занимаешься?

— Найди в инструкции, как ее выключить, — просит он, — эта штука показывает на...пульте? То, что видит сама?

— В смысле, это же не живое.

— Ты думаешь, я понимаю происходящее? — почти рычит парень, а Бэкхён судорожно вчитывается в записи. Рассказывает Чонину, так же судорожно, как устройство отключить, а потом оное падает на пол вагона и замирает. Парни обессиленно съезжают по стенам, надеясь перевести дыхание. А потом Чонин начинает смеяться.

— Ты чего?

— Когда ты в последний раз видел поезд в работе? — спрашивает он. Бэкхён качает головой, потому что в реальности - никогда, — мы сейчас сидим в поезде, который когда-то был в действие. Вероятно, эти коробки это его работа.

— Мы попали в машину времени? — Бэкхён пытается пошутить, но Чонин кивает, потому что это не шутка. Они словно попали в место из прошлого. Место, где множество вещей, что не имеют никакой ценности для них сейчас.

***

Они отмечают поезд на карте, чтобы иметь возможность его потом ловко найти. Потихоньку они выбирают интересные вещи, которые могли бы быть полезными, и приносят их к себе в домик. Это не очень практично, потому что что-то занимает много места, но они разбираются и с этим. Иллюзии, которые Бэкхён умудрился у кого-то украсть, позволяют делать карты или визуальные инструкции к тем или иным вещам, с которыми они уже разобрались.

Иногда приходится использовать все ресурсы шакалов Чонина, чтобы перемещаться между точками заданий и их тайным местом. В одном из заваленных вагонов они находят ткани и одежду, которую втридорога перепродают то лагерю, то другим поселениям, если приходится с ними контактировать. Это позволяет ребятам неплохо справляться с подготовкой к зиме. Только вот снег выпадает слишком неожиданно. Они оказываются слишком далеко от дома, ночевать приходится почти в полевых условиях. А утром, после теплого дня, выпадает снег, температура спускается до минусовой.

— Вот это мы обложались, — замечает Чонин. Бэкхён стучит зубами, пытаясь идти в нужную им сторону, и улыбается.

— Хотя бы не под пепел.

— Держи, глупышка, — смеется Чонин, вручая ему свою куртку. Они не в самой плотной одежде, но хотя бы, если вместе, терпимой.

— А ты? — Бэкхён не отказывается. Чонин закатывает глаза и оборачивается в волка, предлагая к себе забраться.

Добираются до дома они долго, промерзая до костей. Решают, что поход к старосте можно отложить на потом, ведь никто не торопит. А дома уже пытаются отогреться. Разводить печь было делом неблагодарным хотя бы потому, что построены они были ужасно, но выхода не было. На улице холодело стремительно. Пока Чонин занимается этим, Бэкхён дорисовывает их карту, кутаясь в одеяло, а затем отправляется готовить ужин.

В отличие от всего лагеря, они не были вынуждены жить по расписанию, что радовало. Да, у них было пару обязанностей, которые они должны были по расписанию выполнять, но это не было каждодневным занятием. И если обычным жильцам приходилось бы ждать еще пару часов до ужина, ребята могли заняться этим сейчас. Бэкхён даже не сразу замечает, как Чонин подкрадывается сзади и обнимает его, пробираясь под одеяло.

— Ты всегда так быстро промерзаешь? — пытается вспомнить парень. Бэкхён смотрит на смуглые руки, что обнимают его поперек груди и живота, понимая, какие же они горячие. Золото кожи его шакала было слишком контрастным с его белыми волосами.

— Всегда. Ненавижу холодные времена года.

— Потому что ты весь тонкий и мягкий, — мурлычет Чонин, утыкаясь носом в его плечо. Бэкхён думает, что тот мог бы его покусывать, как самая настоящая кошка, но сдерживается просто ради приличия.

— Потому что я слабый и хилый, — исправляет Бэкхён, на что получает едва ощутимый поцелуй.

— Ты прекрасный, даже если боишься холода.

— Где ты нахватался таких слов?

— Нигде, просто они не имеют смысл, если они не для тебя, — он, вероятно, действительно урвал новые словечки из старых книжек. У них не было времени на чтение, когда они были у Сокола, на письменные вещи тоже. Они оба сдали в этом плане, так что читать что-то из прошлого времени было полезно. А так же интересно, чтобы схватить новые слова.

— Я говорил, что люблю тебя?

— Только если я люблю тебя, — Чонин буквально дразнится, но не на секунду не врет. И Бэкхен не врет ему, потому что не умеет. В душе нет ничего, что пугало бы плохими предчувствиями.