Утро началось не с кофе и даже не с моей попытки встать с очень мягкой и очень удобной кровати, которую я фактически отжала у бедного Курумо, а с его весьма ехидного вопроса:

— А в твоем мире нормально лапать молоденьких майар? — и не менее ехидного взгляда на мою руку, по-хозяйски устроившуюся где-то в районе его задницы. Черт. Черт-черт-черт!

— Нет, просто ты слишком похож на моего любимого плюшевого мишку! — максимально спокойно сообщила я, убирая руку и стараясь не ругаться и не ржать в голос. Вот стоило полночи просыпаться каждые полчаса, если чертов мозг решил сменить место дислокации организма только под утро? Кстати, про утро.

— Ты чего подорвался? До рассвета еще почти час, и, насколько я знаю, эльфы встают после него, даже кузнецы.

Морхэллен довольно улыбнулся и, вытянув из-под одеяла ногу (причем мою!) начал рассуждать вслух о пользе физических упражнений, каковыми он и занимается каждое утро. И все равно я в упор не понимала, при чем тут я. Впрочем, буквально через пару фраз стало ясно — меня тоже решили приобщить к местному клубу здорового образа жизни… Нетушки, я хочу выспаться, и только после этого буду морально готова к подвигам во имя ЗОЖ!

Примерно это и было высказано бодрому и веселому рыжику, наблюдавшему мою сонную и очень недовольную физиономию, которая в тот момент пыталась разлепить второй глаз и перестать досматривать весьма интересный сон. Рыжик удивился, но отстал (как я в тот момент наивно подумала — до наступления нормального утра), выбравшись из-под одеяла полностью и утопав в душ.

— Умняша, ты что за фигню на меня нацепила? — спустя десять минут он все-таки вернулся, разбирая волосы, которые, как я и думала, практически не спутались после расчесывания. — Она не снимается!

В голове тут же закрутилось множество вариантов — начиная с того, что я могла во сне поцарапать или замарать его и заканчивая откровенно идиотскими в стиле «А это точно я?», но затем до все еще спящего сознания дошло. Кто вчера умудрился напеть какую-то непонятную штуку в качестве амулета для одного отдельного рыжего майа? И забыть про это к утру, потому что ну откуда у обычной меня какая-то магия?

— Сама без понятия, но должно защитить тебя, если у тебя не будет сил. И привести домой, когда будешь потерян, — вспомнив текст песни, сообщила я и получила подушкой по спине. Видимо, будить меня решили гарантированно, так, чтобы я не только поднялась, но и проснулась, а это, надо сказать, весьма сложно.

Всего через полчаса сознание окончательно решило остаться в этом мире, и не последнюю роль в этом сыграл волшебный напиток, который на Арте заменил привычный мне кофе. По крайней мере, эффект был абсолютно аналогичен, а что вкус кислый до невозможности — так сахар всегда под рукой. Рыжик в бодром темпе занимался какой-то гимнастикой, и от одного взгляда на его позы хотелось взвыть от зависти, потому что мне такая гибкость и не светит.

Еще через полчаса я согласилась, что жизнь — не такая уж и плохая штука и даже пробурчала что-то положительное в ответ на предложение майа переехать к нему в комнату на постоянных основаниях — мол, ему тут скучно одному, а я его по ночам греть буду и экономить время на расчесывании. Устраивать ругань по поводу собственного места в мире не хотелось, и поэтому Морхэллен ушел в свою кузню без отпечатков тапка на наглой рыжей морде, а я начала готовиться к очередному этапу общения с Мировым Великим Черным Злом в лице Мелькора. Надеюсь, они с Майроном уже вылезли из постели…

***

Прошло еще полчаса, в течение которых до моего мозга доходило сказанное рыжиком, и, надо сказать, доходило очень медленно. Можно сказать, фактически он предложил мне жить с ним, это да. Но что в ответ скажет тот же Мелькор, который своей высокой волей Великого Черного Зла вообще-то поселил меня к Ортхэннеру? Майрон-то точно будет только рад, когда я исчезну из его поля зрения, поскольку наши с ним взгляды на нормальные отношения явно были весьма различными, но вот его учитель может быть против.

Требовалось найти нашего крылатого и выяснить, не будет ли он против подобной передислокации, но как это сделать, если говорить с местными чревато выключением мозгов, а стены тут говорить не умеют, как и потолки? Да еще и странное ощущение в груди, появившееся ночью, после ухода Курумо снова начало усиливаться, словно под кожей и костями какая-то бессовестная сволочь постепенно разжигала небольшой огонек, становившийся все ярче и горячее, а внутреннее радио упорно крутило песни, которые особо не поднимали настроения.

Мерзкое предчувствие чего-то нехорошего, появившееся перед выходом из комнаты, с каждым шагом усиливалось, превращаясь в откровенно депрессивное ощущение «мы все умрем». Зная, что подобное никогда не бывает просто так, я сначала попробовала прикинуть, что именно могло пойти настолько не так, но, когда число догадок переросло второй десяток, бросила это занятие. И правильно сделала — коридор, в который принесли меня ничуть не занятые в мыслительном процессе ноги, мне был абсолютно незнаком, несмотря на то, что я оббегала большую часть замка во время поисков Морхэллена.

— Эй, люди-эльфы-майар-валар! — с некоей надеждой позвала я, но в ответ тишина, царившая в коридоре, только ухмыльнулась и взвихрила сквозняком пыль. Замечательно. Вот в какие звезденя меня занесло? А главное, как отсюда выбраться, если поблизости целый ноль разумных существ?

Попытка дозваться до кого-нибудь живого номер два окончилась так же безрезультатно, как и номер раз. Третья, четвертая — то же самое, словно я оказалась там, где нет вообще ни одного эльфенка, каковые вообще-то периодически носятся по всему Хэлгору, как наскипидаренные мыши? Оптимизм это пробуждало несказанный, прямо безудержное веселье, но увы, Мелькор все-таки был мне нужнее, чем тихое и медленное сползание в серую тоску. Радио в голове этого мнения не придерживалось, но все-таки потихоньку меняло репертуар, а жжение в груди перестало нарастать. Знать бы еще, что это за дрянь во мне и чем это грозит окружающим, но увы, отвечать на подобные вопросы пока что было некому по одной простой причине. Да, все верно — потому что я стояла в чертовом коридоре в полном одиночестве, уже начиная замерзать. А вы что думали? Что в крепости, стоящей наполовину внутри скалы, будет жарко? Три раза ха-ха, поскольку тепло там было исключительно в тех местах, где доставало солнце или где были проведены обогрев и горячая вода (отопление, между прочим, тоже немало меня удивило, но, видимо, мерзнуть Черный Вала не особо любил и потому сделал вполне приличную систему распределения тепла).

— Долго слушала молитвы горьких трав, долго плакала, свивала нитью дым, — раз уж тут никого нет, можно и вслух, чтобы музыка в голове не заедала на каждой первой песне. Жжение чуть усилилось, но тут же стихло, оставляя все то же ощущение «согретых» слов, после чего прямо передо мной, как в сказке, появился клубок. Не, вы серьезно? Что это еще за бред? — Княже мой, княже, шелкова пряжа до ворот твоих мне дорогой легла…

Прямо в стене открылся проход, в который сие творение неведомого существа и полетело, оставляя за собой след из нескольких переплетенных нитей. Это мне предлагают следовать за ним? Можно попробовать, конечно, но откуда мне знать, что оно не остановится где-нибудь в очередном темном коридорчике, где меня уже точно не найдут?

Словно уловив мои размышления, клубочек возмущенно подпрыгнул и, залетев за спину, с неожиданной для столь небольшой фигни силой втолкнул меня в проход, тут же закрывшийся за спиной. Как выяснилось, в темноте мне остаться пока не грозило — клубочек светился каким-то странным золотистым светом, очень похожим на то, как выглядела шевелюра рыжика после получаса моего мурлыканья с гребнем. Офигеть. Я что, маг? И каким местом это вообще появилось? И откуда? И надолго ли, что самое главное? До мозга постепенно доходил сам факт того, что я умудрилась сотворить уже два непонятных действия, каждое из которых в теории могло обладать огромным количеством побочных действий. Морхэллен! Амулет!..

Забыв, что я вообще-то опасалась своего «творения», я понеслась вперед той самой бодрой рысью. Черт с ним, с переселением, если с рыжиком из-за амулета что-то случится, я же потом все волосы себе выдеру! Давай, клубочек, лети быстрее!..

… Я вылетела прямо под ноги Мелькору, который, судя по виду, собирался куда-то идти — крылья распушены и аккуратно уложены, в улыбке проскальзывает нечто среднее между «ах вы, детки» и «я такой несчастный, но притворюсь веселым», а на левой руке висит Ортхэннер, причитающий на тему «Ну зачем тебе туда». Семейная сцена прямо — сыночек с уходящим на работу папой, но черт, мне нужен Курумо!

— Мелькор, есть два вопроса. От первого, возможно, зависит чья-то жизнь, от второго — душевное равновесие Майрона! — скороговоркой выпалила я, тут же привлекая внимание валы.

Мелькор тут же остановился (еще бы, когда у тебя под ногами практически на четвереньках стоит далеко не худенькая тушка — двигаться становится сложновато) и нахмурился, теряя весь свой лоск доброго папочки. Ортхэннер, поняв какой-то своей майарской чуйкой, что сейчас будут долгие и скучные разговоры, куда-то смылся, оставив после себя четко ощущаемое недовольство всякими там кактусами и терновниками. Надо все-таки было выяснить, откуда тут кактусы, но увы — как только я вспоминала про этот вопрос, находились дела поважнее. Например, каким местом и с какого перепугу я вообще могу творить магию, что из этого может последовать и как от этого защититься — то есть именно те вопросы, которые надо было задать себе сразу после вопроса Морхэллена, а не проторчав в неведомых коридорах дальних этажей черт знает сколько времени.

— Кхм, Мелькор, — я поднялась на ноги, чувствуя, как волна паники пропадает, словно снятая кем-то с меня. — Спасибо за успокоительное, но вопросы все еще остаются. Первый — тебе не кажется, что я не должна владеть магией? А магия не должна выполнять желания, которые я вкладываю, когда изображаю пение?

Вала задумался, помахивая крыльями так, словно ловил ветер. Видимо, у каждого свои рефлекторные движения, и у этого конкретного крылатого это вытрясание пыли из собственных перьев.

— Я не знаю, что сокрыто в тебе, ведь ты не была рождена под звездами этого мира, — начал было он, но был перебит мной.

— А я знаю, что ты умеешь разговаривать нормальным языком. Теперь повторяю вопрос — какого черта? И чем это может грозить окружающим? Твой второй сын, между прочим, уже ходит с итогом моего колдунства на собственной шее! — после слов о сыне Мелькор немного побледнел, но отрицать ничего не стал. И правильно, Сашки грязи не боятся, а уж всяких Черных Зол и подавно. Тем более — настолько милых, как наш пернатый.

— Саша, ты же знаешь, как был создан наш мир, — чуть издалека начал он, начиная медленно шагать куда-то по коридору, вынуждая меня следовать тем же курсом. — Из музыки Эру Единого встали Айнур, из их хора проявилась Арта, и песни каждого вала творили ее в те времена. Эльфы, рожденные у звездного озера, своей музыкой создают величайшие произведения искусства, и даже иртха, приемные дети этой земли, могут музыкой вызывать чудеса.

— Это все я отлично знаю. Я-то тут при чем? — нашел кому историю создания Арты пересказывать. Еще бы читать учить начал, Учитель, блин. Не спорю — наставник из него был бы хороший, но увы, не для моего характера. — Как это повлияет на других?

— Этого я знать не могу, но верю, что ты появилась здесь с целью, которая не даст твоим чарам навредить кому-либо, — отлично, можно считать, что я тут Мессия, свет в окошке и вообще чудо света.

— Мне нужен Курумо. И ты, чтобы осмотреть его и решить, можно ли ему носить сотворенный мной амулет. И место для экспериментов. И тут мне предложили комнату сменить, ты не будешь против? — а еще мне доставляет просто-таки неземное удовольствие (в прямом смысле этих слов) наблюдать, как Мелькор краснеет. Гладкая кожа цвета слоновой кости идет такими замечательными пятнышками, что хоть сейчас снимай в рекламе средств по уходу за лицом. А черные волосы придают всему этому особый шарм.

— Приходите с ним в долину после заката, я скажу, таит ли в себе секреты твоя магия, — остальные вопросы были проигнорированы, а молчание, как известно, знак согласия, так что прости, Майрон, но твои нервы будет трепать исключительно нежная любовь к Учителю, а никак не я.

Мелькор пафосно взмахнул крыльями и куда-то смылся, оставив меня на тропинке, ведущей к кузнице. Вот еще интересный вопрос — эльфяток тут разве что с пару сотен наберется, максимум голов триста-четыреста, а тропинки ровные, как будто по ним табунами ходят. И понять подобное можно разве что рядом с водой — там да, там эльфятки дружной стайкой шляются каждый день, но вот на лугу, через который ходит только Морхэллен да пара кузнецов? Или тут каким порошком специально посыпают, чтобы не зарастало?

Радио продолжало играть, но теперь я не рисковала даже слова вслух произносить, поскольку черт знает, что Небеса сотворят на этот раз. Чувство юмора у Змея всегда отличалось особой, так сказать, «добротой», что говорить об остальных Небесных? Узнать бы, кто свою лапу приложил к моему появлению тут, но увы, вряд ли мне откроют сию страшную тайну. Тропинка ложилась под ноги, выводя все ближе к нужному мне зданию, и, когда до дверей оставалось буквально шагов десять, я решилась позвать.

— Ку-уру-умо-о-о! — голос благополучно попытался сорваться. Круто. Именно этого мне и не хватало, когда вечером меня должны проверить на предмет магии, которая творилась именно голосом. Закашлявшись от пыли, поднятой открывшейся створкой двери, я не сразу заметила рыжика, на покрытой разводами шее которого терялся тонкий шнурок. — Курумо, тьфу на вашу грязь, вечером надо будет заглянуть к твоему Учителю, он будет в долине, и это важно.

Судя по глазам, Морхэллен не особо понимал, зачем это нужно, но все-таки он кивнул, хитро улыбнулся и спросил:

— Надеюсь, ты не собираешься объявить перед всеми о наших отношениях, о повелительница расчесок?

Никогда не думала, что хохотать и кашлять одновременно — настолько неудобно, но сдержать смех никак не выходило, слишком забавно было слышать подобное от перемазанного майа, смазливость которого могла поспорить с земными кумирами подростков. Вот ведь наглая рыжая морда!

— Только когда ты скуешь мне кольцо, красавица, да не простое, а из сердца да злата волос твоих выплетенное! — отсмеявшись, подыграла я, и вот тут глаза Курумо загорелись еще сильнее, а по моей спине пробежал холодок. Кольцо. Единое. Так, Саша, успокойся! До тех событий еще далеко, да и цель создания Единого была иной. И создатель, собственно.

Ухмылку на тонких губах я уже не заметила, поскольку дверь закрылась обратно, оставляя меня на улице. Вот ведь чертяка! Точно припомню ему это, но не сейчас. Сейчас стоит найти кого-нибудь, кто сможет помочь перетащить кровать на мое новое место обитания, и заодно поинтересоваться, как я могу отплатить тем, кто поделился со мной одеждой.

Вторая тропинка теоретически вела к эльфяткам, жившим поближе к основному скоплению ушей, поэтому я направилась по ней, мысленно напевая что-то из репертуара незабвенного Тилля Линдеманна и не рискуя озвучивать это, поскольку в случае осуществления этих текстов Арта могла пережить очередной катаклизм немного раньше, чем планировалось. И все-таки эльфы явно чем-то обрабатывают тропы, потому что не бывает настолько ровных проходов в, казалось бы, густой траве. Голова постепенно становилась пустой и легкой, как воздушный шарик, и в какой-то момент я попросту отошла в сторону, раскинула руки и упала на траву, мягко поймавшую мое тело. Небо было высоким и равнодушным, но где-то там были и мои Небеса, были мои взлеты и падения, была моя судьба, которой уже не суждено сбыться…

Прошло полчаса. Может, чуть больше — без часов сложно было следить за временем. Даже ветра не было — только тепло земли, запах луга и абсолютное спокойствие, какового я давно уже не испытывала. Кому сказать спасибо за отдых от постоянно крутившихся в голове догадок, мыслей и страхов? Кто имел власть над этим кусочком мира?

— Спасибо, Мелькор, — осознав, наконец, себя, я поднялась на ноги, снимая с одежды травинки и колоски. Это сам он постарался или просто походя влияет на всех окружающих? И почему не делает того же для себя? Разве что нравится ему ходить вечно хмурым и печальным памятником Творения, но от этого тоже лечат.

Медленным шагом двигаясь в сторону живых, я смотрела вокруг — и словно в первый раз видела высокие травы, цветы и скрытый лесом горизонт; замок казался игрушечным, или, скорее, нарисованным; горы, в кольце которых была Лаан Гэлломэ, синими стражами стояли вокруг… Этот уголок мира и покоя должен остаться нетронутым, даже если мир встанет с ног на голову.