Голова раскалывалась так, словно я не просто напилась, а еще и залакировала это какими-нибудь таблетками из не особо одобряемого списка. Открыть глаза почему-то не получалось, тяжелые веки никак не желали подниматься, впрочем, и все тело тоже не отличалось послушанием. Допрыгалась, Сашенька? Доигралась со своим вечным желанием спасти весь мир?

…Стоп. Мир. Курумо. Эонвэ… Где я, во имя Небес? Это же не могут быть Чертоги! Запах, странный, почему-то очень знакомый, медленно окутывал меня, успокаивая и привычно-невесомо пробуждая.

— Саш, ты чего подорвалась? Спи, — бурчание с другой стороны широкой кровати окончательно привело в сознание. Да. Я не ошиблась, это была Земля — та, откуда я ушла, почти то же время, только место немного другое. Знакомая квартира казалась забитой и темной после огромных просторов Чертогов и уютных комнат Хэлгора, не говоря уже про эльфийские дома. Повернуть направо и выйти на кухню, оттуда — на прокуренный, как обычно, балкон.

Пачка «Кента» пришлась как нельзя кстати. Сон? Всего лишь сон?.. На улице тихо заметала следы редких предутренних прохожих метель, а из комнаты тянуло привычной смесью не сильно дорогого алкоголя, табака и ароматических палочек. Как всегда.

— Саш, ты куда телефон пролюбила? — заспанный голос сзади и тихие шаги. Влад, как обычно, не утруждал себя ненужными фразами — именно за это я предпочитала на всех встречах общаться с ним и его знакомыми, не задумываясь над красивыми формулировками. — И чего тебе не спится в четыре утра?

Хороший вопрос. Самой бы знать… Я молча выдохнула струю дыма, чувствуя, как воспоминания начинают подергиваться легкой дымкой. Словно сон, который закончился, не успев прийти к своему финалу.

— Не знаю, — ответ сразу на два вопроса. — Какое сегодня число?

— Декабрь на дворе. Шестое, — хмыкнул парень. Я кивнула, стараясь не показать, что где-то внутри меня сейчас оборвалось что-то очень важное.

Когда я так «удачно» упала на улице, было двадцать девятое ноября. Внутри мира, который, возможно, лишь приснился мне, я провела гораздо больше, чем семь дней. Может, это все было лишь шуткой подсознания, которое создало мне потрясающую сказку, пролетевшую так быстро? Не зря же с детства у меня была отличная фантазия.

— Кстати, неплохое колечко. Скажешь магазин? Я маме такое искал, но нигде не нашел похожего, — голос Влада отвлек от размышлений. Кольцо? Но… я же всегда носила только те, которые он уже давно видел — с кошачьей головой, с змеей и с…

На безымянном пальце тихим светом переливались три тонкие полоски разных цветов, свитые в цветок, внутри которого мерцал сине-зелено-фиолетовый камень. Александрит.

— Ты с ума сошел, рыжик?..

— Тебе идет…

— Саша? Саша!.. — меня тряхнуло. Точнее, тряхнули — на замерзших плечах горячие ладони Влада казались раскаленными и обжигали кожу не хуже, чем кипяток.

— Все нормально, извини. Мне подарили, поэтому не могу сказать, — стараясь не расплыться в идиотской улыбке, сообщила я. В этом мире не было тех, кто смог бы сплести серебро, золото и легендарный мифрил (белый металл, голубой отлив, нереально-перламутровый блеск) в единое целое, не повредив при этом камень, что уютно устроился среди лепестков, вытянутых и острых, как те, которые цвели в Лаан Гэлломэ. Их название мой разум переводил как «Звездный цветок», и правда — длинные бутоны раскрывались в белые и голубые звездочки с искрящейся сердцевиной.

Только вот этого кольца никогда не было на моих руках. Знак? Напоминание? Или же просто подарок от кого-то, кто все же услышал мои слова и решил ответить на них?

— Кажется, у меня барахло осталось в комнате Норки. Можешь помочь? — парень кивнул. Прикрыв балкон и тихо скользнув в комнату, он тенью вернулся ко мне спустя пару минут. Кардиган тут же занял свое место на плечах, как и мягкие сапоги. Хорошо, когда с кухни можно сразу выйти из квартиры…

— Слушай, если вспомнишь — маякни, ок?

Я набросила куртку на плечи и что-то утвердительно буркнула. Дверь за спиной закрылась с легким стуком, оставляя меня в сухой темноте подъезда. Не сон. Реальность. Ну что, Сашка, пора поработать головой, не так ли?..

***

До дома я дошла буквально за полчаса — погода не располагала к долгим прогулкам, как и к любованию красотами, и поэтому шагала я как можно более активно. Ключи в кармане привычно легли в руку. Домофон, дверь в квартиру… Тишина. Привычная, глухая тишина, только холодильник тихо гудит в уголке кухни. Заглянув внутрь, я ничуть не удивилась — что бы ни произошло за те несколько суток, которые я помню как длительное время в Арте, в моем доме ничего не изменилось. Все так же висит мягкая крыска в удавке, все так же печально смотрит на меня курячий хребет из морозилки, все так же грустно вторят ему грустные крабовые палочки.

Куртка заняла свое место на вешалке, а из нычки за зеркалом была извлечена небольшая пачка купюр. Насколько я помню, мое собственное барахло вместе с деньгами из сумки благополучно было оставлено в Хэлгоре, а для современного человека телефон — это довольно важная вещь. Впрочем, пропуск на работу обнаружился на зеркальном шкафчике, обычно служащем в качестве свалки для всего, что вытряхивалось из карманов вечером и распихивалось в них же утром, там же я заметила и небольшую стопку монет. Ровно на то, чтобы добраться до работы… Еще один намек? Неведомая сила, а не могла бы ты переместить сюда еще и смарт, который мне вообще-то нужен? Нет?..

Цифры на часах менялись до жути медленно, но все салоны с техникой работали как минимум с восьми утра, так что смысла подрываться и бежать не было. Спать тоже не хотелось — спина неприятно ныла, как бывает иногда в холодное время суток. Кожа под лопатками чесалась, заставляя с ностальгией вспоминать о длинных металлических спицах, которые лежали у бабушки в комоде, но увы, были недосягаемы хотя бы потому, что комод находился в другом городе, как и бабушка.

Минута. Еще одна. Ощущения в спине становились все более невыносимыми, и я, стянув тунику и расстегнув лиф, все-таки с упоением начала чесать кожу. О том, что могут остаться синяки из-за порванных капилляров, я уже не задумывалась, но в тот момент, когда пальцы, в очередной раз опустившиеся на лопатки, нащупали вместо кожи что-то пушистое, я впервые за несколько часов удивилась. Впрочем, это удивление быстро сошло на нет, когда это «что-то», вытащенное на белый свет, оказалось черным пером с мягким пушком у самого основания. Ага, намек понятен, Великое Черное Зло все-таки существовало. Другой вопрос — как перо оказалось у меня то ли на, то ли в спине, я решила проигнорировать, благо возможность для этого была очень хорошая.

Заняться было абсолютно нечем. Ноут я раздолбала месяца два назад, а книжку, как и телефон, загадочное нечто вернуть не удосужилось. Оставалось только гипнотизировать часы, считая время до того благословенного мига, когда можно будет выйти в направлении нужного мне магазина.

Но даже после покупки телефона и выхода в сеть ситуация не улучшилась. В мою голову наконец-то пришла здравая мысль — а как, собственно, я собираюсь искать Курумо? Предположим, что он умудрился каким-то неведомым образом попасть на Землю. Если мой разум еще не перестал мыслить здраво — то его должно выкинуть где-то в границах города. Надеюсь на то, по крайней мере. Пользоваться интернетом и прочими благами цивилизации он не умеет, одет как-то странно, про деньги и документы понятия не имеет, да и с языком могут быть проблемы. Имеет ли смысл звонить к доблестным сотрудникам правоохранительных органов? Вряд ли.

На следующий день я пришла на работу в полном душевном раздрае. Нигде в новостях, «Подслушано» и прочих группах города не было ни слова о человеке, который мог бы оказаться Морхэлленом. Как выяснилось в офисе, неделю назад я написала заявление по собственному (и тут неведомая сила постаралась!) и сейчас отрабатывала вторую из двух недель перед полной и абсолютной свободой. И все бы хорошо, но я понятия не имела, откуда мне брать деньги потом. Ладно, пару месяцев я протяну на «подушке безопасности», которая создавалась на всякий случай, а потом? Мне нужно было найти Рыжего, причем как можно быстрее, пока он не натворил очередной непонятной хрени! Впрочем, оставался призрачный шанс того, что он сам найдет меня, но именно что призрачный — больше миллиона жителей, никакой информации и полное незнание земных, зачастую жестоких, реалий… Нет.

Я должна была искать. Ходить по улицам, заходить в кафе и подъезды, выслеживать глазами медную гриву, сверкающую в свете фонарей… И я искала. Сложно сказать, сколько дней (недель?) ушло на то, чтобы я осознала — я не вижу его нигде, ни в ком, даже если забыть о нереальной красоте нечеловеческого создания — его не было. Я ошибалась. Курумо не попал на Землю, а я… я не смогла выполнить своей задачи и защитить Мелькора.

***

Февраль кусался сквозь теплый пуховик, окончательно превращая меня в лед, чуть прикрытый одеждой. Да, наивно было выходить из дома, когда прогноз погоды радостно обещал похолодание до минус тридцати пяти, но я не могла заставить себя сидеть дома. День за днем хаотично прочесывая улицы, я пыталась найти Рыжика, не обращая внимания на постепенно усиливающееся отчаяние. Что, если я не найду его? Что, если мое поспешное бегство (а именно таковым и была моя «смерть») было бесполезным? Гнать от себя подобные мысли становилось все сложнее, помогала только музыка в наушниках и постоянный поиск. Смотреть в лица, выискивая в них ту самую золотую искру. Всматриваться в походку, сличая с той, которую я узнала бы из тысяч. Повторять замерзающими губами его имя.

Я перестала вчитываться в то, чем забивала голову по вечерам, чтобы отвлечься перед сном. Буквы словно сливались в единый фон, не давая разуму даже на мгновение отключиться от размышлений. Фактически вся моя жизнь превратилась в одно сплошное «найти», не сдерживаемое почти ничем. Деньги кончились три дня назад, и сейчас в сумке лежало заявление на расторжение вклада, который должен был дать мне еще целый год или полтора — смотря как тратить. Впрочем, сейчас мне было как-то не до красивой одежды или чего-то подобного. Это медленно наступающее безумие занимало сознание, и закрыться от него было нечем.

В апреле к дверям квартиры прибился бродячий кот. Невнятный песочный цвет замызганной шкуры, тощие лапы, полуободранный хвост — он выглядел лишь немногим хуже, чем я после нескольких месяцев, в течение которых дома я разве что ночевала. Я заметила его раза с четвертого — он почему-то упорно возвращался в подъезд, предпочитая ночевать либо под моей, либо под соседской дверью.

Когда я распахнула дверь и втащила это недоразумение внутрь, где-то глубоко на мгновение вспыхнуло полузабытое чувство спокойствия, впрочем, практически мгновенно перебитое попыткой животного вывернуться и сбежать. Нет уж, пришел — так и останешься у меня. Тем более, что идти ему было, судя по всему, некуда. Ванну кот перенес стоически, не забывая, впрочем, шипеть на мою руку при попытке ухватить его за шкирку поудобнее. Шампуня для животных у меня не было, но была пена для ванны, в которой, если верить составу, не было особо вонючих отдушек. Она и пошла на отмывание существа от слоев пыли и грязи, после чего уже смирившийся со своей участью кот был высушен феном, превратившись в итоге в золотисто-серый пушистый шарик.

Посещение ветеринара, покупка корма и лотка… На какое-то время тоска отступила, накинувшись потом в разы злее. Зверь, обозванный с моей легкой руки Золотцем, оставался дома все то время, пока я бегала по городу, не забывая при этом настойчиво требовать еду каждое утро и вечер, превращая мои редкие часы тишины в сольные концерты. Хорошо хоть, луженая глотка кота показывала весь свой вокальный потенциал исключительно редко — единственный раз, точнее сказать, когда я, задумчиво разбирая одежду, чтобы убрать зимнюю подальше, случайно поднялась на ноги, не заметив, что совсем рядом с моей стопой лежит уже обросший хвост.

В июне я столкнулась нос к носу с тем, кого не должно быть в этом мире. Если говорить честно, то я скорее врезалась в него, когда на автомате пыталась обойти один из памятников в парке неподалеку от дома. Пока немного заторможенный мозг («Это не он…») включался обратно, мой нежданный привет из другой реальности улыбался, разрушая остатки моего здравого смысла.

— Саш, времени больше нет. Ты должна вернуться, — тихо сказал он, как только я смогла осознать происходящее.

— Я не могу… Я не нашла его… — отвернувшись, я попробовала шагнуть в сторону, но почти сразу ощутила холодную руку на плече. Даже через тонкую ткань футболки можно было отчетливо ощутить, как под его кожей медленно перетекает туман, составляющий одну из его сущностей.

— Еще немного — и Хэлгор будет взят. Сейчас Эонвэ сдерживает Воздушный Легион, пока Майрон пытается эвакуировать Эллери Ахэ. Время в наших мирах идет неодинаково, я и так рискую всем, чтобы вернуть тебя. Если Сулимо заметит, что меня нет…

— Под удар попадут еще и Чертоги. Я поняла. Но до вечера этот день — мой.

Намо кивнул. Еще несколько часов, хотя бы немного — еще один шанс найти Курумо, но…

— Время вышло. Нам надо вернуться в Арту.

— Я могу забрать с собой животное?

— Да.

По крайней мере, смогу отдать кота в заботливые лапки эльфят, поручив тем следить за зверем. Малыши точно обрадуются, а у старших будет еще один повод, чтобы не изображать гордых и великих. Уши не доросли. Война — это кровь и смерть. И я не допущу, чтобы они узнали это иначе, чем из чужих рассказов.

До дома мы шли в молчании, холодном и спокойном, как могильная плита. Особый цинизм ситуации добавлял тот факт, что наряд Мандоса больше напоминал костюм работника ритуального агентства, нежели обычную одежду, но увы, юмор, даже черный, сейчас ничуть не трогал меня. Привычно распахнув дверь, я пропустила его вперед — даже рост почти в два с половиной метра не был причиной для того, чтобы оставлять кого-то на улице, пусть там и было лето.

Кот, вальяжно вышедший навстречу, ощерился… Выгнул спину…

И получил по усатой морде тапочком, вытащенным Владыкой Мертвых из стойки для обуви.

— Намо!

— Это — твое, как ты сказала, «животное»? — в последнем слове отчетливо чувствовались кавычки.

— Не трогай Золотце!

— … Золотце?.. Саша, ты вообще в курсе, кто это?..

— Мой кот.

Намо фыркнул, разом теряя весь лоск, и медленно, как ребенку, начал говорить.

— Это — не кот. Это, — запомнил же, гад! — Александра, один из духов мира. Попросту говоря — майа. А если учесть то, что памяти у него нет, а вот воспоминания — кошачьи — о жизни с тобой имеются, то я могу предположить, что последнее время ты жила с…

— Рыжик?.. — неверяще выдохнула я.

— После перехода он вернется в старое тело, — кивнул Намо. Я молчала. Выгорев изнутри за эти полгода, я была уверена, что узнаю его сразу же, а тут — кот. Потрепанный, ничем не отличавшийся от собратьев кот. И мне не хотелось больше ни прибить его (а смысл, если он ничего не помнит?), ни говорить с ним… С котом. Смешно, не правда ли?..

Мне было все равно. Забрав из комнаты давно уже собранную сумку и отключив электричество во всей квартире, я подала руку Мандосу, который зачем-то закрыл мне глаза ладонью. Ледяные пальцы легли на веки, заставляя инстинктивно зажмуриться до красных кругов, а потом он потянул меня за собой, всунув мне в руку кота. Я послушно шагнула — медленно, словно преодолевая неведомый порог между двумя мирами, и спустя бесконечно-долгое мгновение мне позволили снова видеть.

Передо мной лежала Лаан Гэлломэ — сожженная, похожая на спекшуюся корку крови в венце черных гор. Мертвая долина, мертвое небо над ней, мертвый голос Намо.

— Мы опоздали.