Короткая вспышка света, от которой я невольно зажмурилась, тут же сменилась полумраком и прохладой, которые были куда приятнее залитого лучами Маханаксара. Открыть глаза я решилась не сразу, почему-то побаиваясь того, что могло произойти дальше, но, как только я рискнула осмотреться, на меня тут же налетел рыже-золотой вихрь. Причем наличие как минимум двоих куда более сильных существ, чем он сам, Курумо ничуть не смутило, поскольку меня тут же обняли, практически вырвав из рук человеческой ипостаси Змея.

«Зови это тело Рийтом, малышка,» — коснулось сознания еле слышное послание.

— Приветствую, птенцы, — за моей спиной раздался тихий смешок. — Лисенок, дай сюда руки.

Все-таки выпутавшись из медной гривы, в которую я уже успела зарыться лицом, я обернулась к… да, Рийту, ему шло это имя. Он улыбнулся в ответ на мой вопросительный взгляд — и тут же снова стал почти серьезен. Провел рукой по запястьям Мелькора — похоже, Ангайнор успела повредить сущность валы, не давая ему зарастить раны на теле — и нахмурился.

— Малышка, мне нужен большой зал или коридор, а еще — все, кто ушел с острова, — еще одно прикосновение силы, которое отозвалось глубоко внутри волной тепла.

Кивнув, я снова обняла Курумо, который никак не хотел отпустить меня, но увы, ему банально мешались мои крылья. Ну да, они так и не хотели исчезать, как должно было произойти. Наверное.

— Рыжик, дай мне выдохнуть, — спустя минуты две тихо попросила я. В этот раз меня услышали, выпустили и позволили спокойно свернуть эти пернатые полотнища, в итоге укрывшие меня, словно плащ. На удивление удобно было сцепить «запястья» над грудью, позволив «пальцам» свисать вниз, оставляя весь вес на плечах, послушно принявших нагрузку.

— Саша, ты совсем с ума сошла, — прищурился майа, оценивая мой новый вид. Ну да, шикарное зрелище — подранная ветками и крыльями футболка, которую скрыли рыже-черные перья, исцарапанное лицо, и вообще в удобном для меня положении я напоминала кусок пуха с головой и ногами.

Развести руками не вышло, но вместо этого дернулось крыло, словно я пожала плечами. Хм. Интересная реакция, но это надо изучать в более спокойных условиях.

— Рийт, тебе подойдет открытое пространство?.. — уже более спокойно уточнила я. Выражение лица Курумо надо было видеть — с одной стороны в глазах явно читалось «Как ты говоришь с равным Эру!», а с другой — либо мне показалось, либо на какое-то мгновение там мелькнула скрытая радость. Интересно, почему бы это?

— Да хоть поляна, мне главное — видеть всех, — отозвался Змей. Мелькор все так же стоял молчаливым памятником самому себе, не реагируя на разговоры, но к нему просочился узнавший о нас Майрон, помахал лапкой перед глазами и уволок куда-то подальше. Да и если будет нужно, Змей сумеет вывести его из ступора. Плавали, знаем…

Собственно, я выползла из внешней комнатки, чудом уцелевшей при разрушении Хэлгора, уцепившись за локоть Ортхэннера, ибо искать пути прохода между завалами было откровенно лень, и обнаружила при этом, что при необходимости «плащик» из крыльев спокойно позволяет двигать руками.

Вещать, аки валар, на «общей частоте» я не умела, потому пришлось отлавливать относительно знакомые морды лиц и отправлять их собирать остальных, поставив точкой встречи площадку перед замком, где можно было спокойно выстроить все то небольшое население Хэлгора, которое не ушло вместе с Эллери.

Впрочем, невысокие и юркие майар, которых я успела поймать, скорее всего, соберут всех. Главное — не задумываться о том, насколько странно выглядит сочетание пернатой меня, растрепанного Курумо и откровенно смеющегося над всем этим Рийта.

— Кстати, на каком языке ты с ним говорила? Не похож ни на один из тех, которые я слышал в музыке твоего мира, — спустя минут десять поинтересовался Рыжик.

— А как он звучал? — удивить это меня не могло, но вот интерес вызвало — ведь раньше мою речь «переводило» так, чтобы понимали все окружающие, а тут то ли «переводчик» дал сбой, то ли Змей что-то нахимичил самостоятельно.

— Как змея. Шипение, свист, да еще и стрекот какой-то…

— Это родной язык Змея, — заметив, что Курумо завис в попытках подобрать слова, сообщила я. Звучала эта речь и правда весьма необычно — «привет, я твой чайник и я пою тебе арию», если можно так сказать. Видимо, неведомая магия решила, что переводить сразу всё и всем смысла не имеет, а значит, можно обойтись только одним Рийтом, который со мной на тот момент и говорил.

Забавно. Секунды постепенно утекали куда-то в пустоту, я сидела на теплом камне, слушая, как мой почти что личный майа рассказывает о времени, которое я провела за границами Арты, а вокруг начинали собираться остальные. Один за другим, постепенно, они выходили из стен Хэлгора, собираясь щебечущими стайками поблизости. Знакомые лица — крылатые и бескрылые, разноцветные, как будто кто-то вылил краски на их головы… Время шло, оставляя за спиной странно-тихие удивления всех тех, кто вышел наружу, а я никак не могла понять, почему мне так хочется запереть эти мгновения и оставить их навсегда храниться где-нибудь внутри, там, куда не доберется никто.

— Саша?.. — Курумо, заметивший, что я молчу и вообще слишком тихо сижу, обнял меня за плечи, притягивая к себе и фактически устраивая меня почти что лежать на его коленях. — Саш, ты справилась. Ты смогла…

— Я знаю. Это что-то другое, и я не могу понять, что именно, — я закрыла глаза и снова затихла, чувствуя, как к нам приближается Рийт. Забавно. Я ощущала его так, словно на внутренней «карте» кроме меня появилась еще одна точка — знакомо-теплая и невыносимо родная.

Постепенно тишина становилась все более густой — стихали разговоры, шепот и смех. Минута, две, три…

— В этот день были низвергнуты Силы Мира, — голос Змея растекся по воздуху, заполняя его полностью. — Из тех пятнадцати, кто нес на себе существование Арты, лишь семеро оказались достойными этого. Остальные понесут наказание, которое рано или поздно искупит их вину…

Удивление на лицах майар можно было собирать в баночки и сохранять на долгую зиму — настолько забавно они пытались сделать вид, что все нормально и они ничуть не в шоке от таких новостей.

— Но главное — в том, что ваш творец позволил мне выбрать среди вас тех, кто встанет на их место, — а вот теперь да, теперь плотину прорвало, и голоса вокруг начали превращаться во все тот же птичий гомон, каким я привыкла его слышать. А я… А что я? Я лежала, стараясь не смеяться в голос, потому что отлично помнила, как когда-то давно Змей рассказывал мне о разнице сущностей и о той, кем я стану после смерти в своем мире…

***

Жила-была девочка, и звали ее Сашей. Хорошо жила, только вот заболеть однажды умудрилась — мамы с папой дома не оказалось, и пришли они только вечером, когда Саша уже успела выпить строго положенные при температуре лекарства. Зря, конечно, но кто же знал тогда… Хватило Саши на три дня — к концу четвертого она попросту не проснулась. Засыпать было легко и просто, словно ныряешь в огромное теплое темное озеро, которое медленно оплетает, сковывает руки и ноги, проливаясь непослушными прядями водорослей в податливое горло, и тогда мама с папой заметили, что Саша не дышит.

Врачи пытались помочь — как могли, как умели тогда, но черное озеро все сильнее тянуло Сашу вниз, откуда слышались чужие голоса, мягкие и ласковые… Только вот у кого-то были другие планы.

Это было около пятнадцати лет назад. Я еще не знала тогда, что наш мир куда сложнее, чем казался ребенку, и не догадывалась, что каждая судьба, каждый наш шаг виден другим — более сильным, более мудрым.

Меня спасли. Я до сих пор помню, как с треском рвались путы под ударами когтей, как светлели воды над моей головой от сильного голоса, как баюкали меня восемь мягких лап, покрытых нежнейшим пухом… Кошка, Змей, Паучиха. Каждый из них отметил меня в тот день, чтобы потом, позже, я могла бы позвать их, если понадобится, ведь черное озеро смерти не отпускает того, кто уже коснулся его зеркальной глади, что уж говорить о девочке, вырванной из его глубин?..

Они учили меня, как и многих иных. Рассказывали, как слышать ветер, как читать мысли по лицу и шагам, как сплетать из лепестков узоры чужой судьбы. Говорили о пути наверх, который проходит каждый — и о своих путях. Так, мне после смерти предстояло уйти к тому, кого выберу своим покровителем, чтобы родиться снова в новом времени, раз за разом проходя круг перерождения и набираясь опыта, а затем — постепенно подняться на одну ступень с ними, и идти дальше. Дальше и выше, как говорил бог одного из книжных миров.

Человек. Полудух. Дух. Сила. Воплощенная Сила. Бог. Творец. Созидатель.

Сколько еще ступеней может пройти душа?.. Я не знала тогда, не знаю и сейчас. Разве что могу сказать одно — те, кого называли майар, были лишь в шаге от того, чтобы стать Силой, а валар перешагнули эту грань, так и не став Воплощенными. И многие уже и не станут, ведь то, что они сотворили, лишит их той череды рождений, которую они уже прошли. Они снова станут людьми — эльфами, гномами, ркташи — неважно, какой расы. Просто живыми. Первая ступенька на пути к постижению, которую им придется проходить заново.

И то, что Змей, мой наставник и хранитель, собирался сделать сейчас, было практически беспрецедентно, ведь кто из имеющих силу решится подарить ее детям? Да, я знала, что будет дальше — будет невиданная в этом мире пляска мощи, когда новые боги Арты встанут на ее защиту от бед, но это дорого им обойдется. Разом изменить и дух, и тело, и саму свою суть, выжечь из себя слабости и недоверие… Мало тех, кто мог бы пережить это, и еще меньше — достойных этой силы.

Рийт продолжал говорить, а я вспоминала — годы, проведенные на Земле, научили меня слушать каждое его слово, ловить те незаметные прикосновения, которые он позволял, когда никто не мог увидеть. Сорвавшийся с дерева зеленый лист на моей ладони, тихий смех в шелесте волн; словно второй отец, он оберегал меня, одну из тех, кого в старые времена на моей земле звали Невестами Полоза. Только вот не золотом он откупился за мою жизнь, а силой — своей памятью, обрывками языка, песнями и словами.

А сейчас он собирался откупаться своей сутью.

— Пусть те из вас, кто готов встать на пути пустоты и смерти, выйдут вперед, — тихо и как-то тяжело завершил свою речь он.

В слитном движении сдвинулись все. Даже Курумо едва ли не попытался вскочить с травы, однако был вовремя придавлен мной обратно. Я знала, как больно и страшно это будет — слышала отзвуки в голосе Рийта и помнила, как он рассказывал о своих рождениях. С какого-то мига душа перестает их забывать, и помнит, как тело пронзают плети необузданной, дикой мощи, которую невозможно загнать в рамки. Помнит, как безмолвно воет от этой боли бестелесное сознание, понимая, что выбора нет, назад уже не повернуть, да и не хочется обратно. Вперед, даже через страх и все то, что захлестывает разум в эти мгновения невыносимой ломки, избавляющей от оков и шор.

Тихий смех услышала, кажется, только я. Смех и шипение, так похожее на привычную мне речь Змея.

А потом он сам начал называть имена. Королек, Эонвэ, Майрон, Светозар, Ферро, Кармин, Лаиллэ… Я знала не всех — точнее, не так. После возвращения я не знала их — только помнила некоторых. Вот встал к названным еще один майа, которого я не знала ни по имени, ни в лицо, но в глазах его светилась спокойная уверенность в себе, вот хрупкая девочка-птичка с полупрозрачной кожей заняла место между руками Ферро (тускло-серые пряди чуть дернулись, не открывая взора)…

И был Свет. Было слепящее буйство красок, силы, звука и той тишины, которая бывает перед грозой — звонкой и чистой, хрустальной, ясной… И были имена, названные заново. Новый Король Арты, новый Владыка Ветра, новые Справедливость и Война, новое Прощение и новая Жизнь, и все это было настолько ярко, что уставший разум просто не выдержал.

Кажется, я заснула прямо там, на коленях у Курумо, зарывшись лицом в собственные перья.