Хвитсерк вернулся домой поздно, уже за полночь. Уббе и Сигурд спали – одному нужно было просыпаться ни свет, ни заря на важные-важные деловые встречи, а второй всегда был законченным жаворонком, который начинал громко зевать уже в девять вечера. Аслауг сидела в гостиной, откинувшись в кресле-качалке, наблюдая через окно за Иваром.

Ивар находился на заднем дворе – возился с кузницей. Физически тяжелое хобби очень расслабляло после дня, проведенного за умственным трудом, и в то же время пересекалось с ним: днями Ивар писал научные работы о древней Скандинавии, а вечером практиковался в создании оружия этой эпохи. Выходило неплохо, периодически даже удавалось что-то продать. Не то чтобы ему сильно нужны были дополнительные деньги, но было приятно, что его работу ценят не только в кругу семьи.

Аслауг вздрогнула от сильного шума в прихожей и повернулась на звук. В полумраке она увидела движение какой-то фигуры. Чем дольше она всматривалась, тем сильнее фигура напоминала ее непутевого сына, который, кажется, еще не определился, какое положение ему занять, вертикальное или горизонтальное, и поэтому держался слегка наискосок. Женщина вздохнула. Она устала. У нее и свои проблемы есть, а теперь придется вести это не особо вменяемое тело на второй этаж, в его спальню.

В этот момент Хвитсерк все-таки не удержался и растянулся на полу, впрочем, не выглядя особо расстроенным по этому поводу. Затих. Немного подумав, Аслауг решила, что он может подождать хотя бы пока она допьет свой бокал вина. В конце концов, в случае если ее сына потянет блевать, ковер в прихожей чистился куда лучше ковра в его комнате.

Минут через десять Ивар, одной рукой упираясь на костыль, другой медленно и аккуратно открыл дверь, ведущую с внутреннего двора в дом, если точнее, в гостиную. Улыбнувшись маме, он проковылял в гостиную, где чуть не споткнулся о тело брата. Хвиттсерк подал невнятные признаки жизни. Выглядел он ужасно. Болезненно бледная кожа, синяки под глазами размером с черные дыры, худющий, но хотя бы опрятный - волосы собраны в растрепавшийся пучок, одежда чистая. Ивар вздохнул. Было интересно, когда это кончится и чем. Из всех братьев к Хвитсерку он испытывал самые теплые чувства, ведь в детстве именно с ним у них были наиболее близкие отношения. Жаль, что со временем брат нашел в Уббе пример для подражания и связь между ними стала слабее. Но все равно, до смерти Торы они частенько играли вместе в плойку и даже иногда вместе занимались кузнечным делом. Сигурд всегда держался в стороне от Ивара, Уббе в последние годы был постоянно занят, в то время как Хвитсерку, у которого из дел была только учеба, было частенько скучно и он не против был убить время в компании младшего брата. Жаль, что скоро его, вероятно, упекут или в рехаб, или в психушку, или просто выгонят из дома, если ни то, ни другое не получится.

- Эх, Хвитси…

Опершись на стену, Ивар потихоньку сполз на пол и принялся расталкивать брата. Получилось на удивление быстро, тот поднялся на ноги, слегка покачиваясь. Раньше Хвитсерк ходил на борьбу и даже когда-то немного занимался танцами, поэтому координация у него была не из худших, к тому же, кажется, за время пребывания на полу он чуть протрезвел. Это вселяло надежду – тащить Ивар его бы все равно не смог. Даже поддерживать на пути в комнату не смог бы.

- Давай, братец, потопали в кроватку.

Заторможено кивнув, Хвиттсерк поплелся в направлении лестницы. Подхватив костыли, Ивар не спеша поднялся и пошел за ним. Надо же проверить, чтобы он лег в кровать, а не в, например, ванную, с него станется. У лестницы Ивар задержался: решил подождать, пока брат закончит восхождение. Если во время этого он вдруг упадет, то хотя бы не на Ивара, который вряд ли сможет увернуться вовремя.

Когда Ивар наконец достиг второго этажа, Хвитсерк уже лежал на кровати в своей комнате. Если точнее, поперек кровати, в верхней одежде и ботинках. На секунду промелькнула мысль так и оставить его, но ее калека отмел, подумав о маме, которой нужно будет потом отстирывать постельное белье.

В этот раз он решил тыкать в брата костылем, опираясь на второй. После пятого тычка послышался стон.

- Ну же, чертов алкоголик, раздевайся.

Еще несколько тычков костылем и процесс потихоньку пошел. Хвитсерк сел и начал расшнуровывать ботинки под тяжелым усталым взглядом. Взгляда он не замечал, потому что, кажется, делал все на автомате и, возможно, одновременно с этим снова засыпая. Ботинки полетели в угол чуть правее Ивара. Туда же, спустя пару минут, отправилась куртка. Наступил черед джинс. Ивар уже хотел уйти, но в таком невменяемом состоянии он брата видел, кажется, впервые, поэтому все-таки решил проследить за ним до конца.

Лучше бы ушел, честное слово. Взгляд скользнул по боксерам с нарисованными на них Микки Маусами, и уперся в три свежие красные полосы, прямо там, где у него самого неприятно зудело. С минуту он осознавал, что именно он видит. Может, он перегрелся у кузницы? Это же бред какой-то. Это же его брат. Нет, Ивар слышал, что соулмейты не всегда заводят именно романтические отношения, иногда это просто люди, с которыми связь в этом мире сильнее всего, но Хвитсерк, серьезно? Почеши-меня-за-ушком-Уббе Хвитсерк? И как же Тора? Ивар всегда думал, что она его соулмейт, они вместе смотрелись так хорошо, что тянуло блевать. Он не к месту начал вспоминать, как в детстве Хвитсерк часто катал его на санках – зимой они были самые обычные, а летом к ним приделывались колесики. Ивар весил куда меньше братьев, поэтому возить его было легко и даже получалось делать это с довольно большой скоростью. Он вспомнил ощущение ветра в волосах и смех Хвитсерка. В груди что-то защемило.

Стоп. Хватит об этом думать. Его брат наутро все равно ничего не вспомнит, а Ивару ничего не мешает продолжить жить, как жилось раньше. А еще лучше – на всякий случай съехать отсюда. Мама его так просто не отпустит, но у него есть достаточно аргументов. На дворе двадцать первый век – у него есть образование, работа и приложение доставки еды – выживет.