Он был бледен, словно таки прошёл обращение, и едва дышал. Кровь запеклась в уголках побелевших губ, и кровью же отдавало его дыхание. Его рука была холодна, не теплее руки вампира, накрывавшей её. В глазах не было ни одной живой искорки. Из горла вырвался слабый, но долгий кашель, и струйка крови потекла по подбородку и была заботливо вытерта белым платком. Он слабо улыбнулся.
— Спасибо, — он говорил слабым хриплым голосом и сделал паузу, чтобы продолжить, под взволнованным взглядом алых глаз. — За всё. Я лю… — он закашлялся вновь, ещё сильнее.
— Молчи, тебе нельзя сейчас говорить, будет только хуже.
– Куда ещё хуже? – он едва заметно усмехнулся, а в следующую секунду его лицо исказилось от боли. — Я люб… — снова запнулся, но сделав над собой заметное усилие, договорил: — люблю тебя.
Голова его безвольно опустилась на подушки. Он смотрел перед собой сквозь полузакрытые веки и никак не отреагировал на обнявшие его руки, на упавшие на лицо поцелуи. Это было последнее, что он хоть и совсем слабо ощутил.
— Я тоже люблю тебя. Я тоже.
Повидав множество мёртвых в свои века, на него в гробу смотреть было почти физически больно. Его сестра постаралась организовать пышные похороны, но ведь ему было уже всё равно, сколько безразличных людей здесь.
Когда гроб опускали в землю, темная фигура стояла позади всех с опущенной головой, оставшись когда все ушли, подойдя к установленному, словно в насмешку памятнику. Цветы мака были с нежностью вложены ему, каменному и фальшивому, но столь похожему, в руку, и словно красным огнём из ада засветились в этот серый день
***
Смена обстановки, новые впечатления и лица — то за чем многих тянет покинуть привычные места, и то что закинуло Дазая в Фрайбург-им-Брайсгау. Наверное, впервые за всё путешествие по Германии он был столь сбит с толку, ему начало казаться, что он совсем забыл язык, на изучение которого ушло немало сил и времени.
Его нелюбовь к картам и навигаторам и привычка спрашивать дорогу у местных, а после блуждать по путанным указаниям, сыграли с ним злую шутку. И если жители города хоть как-то, но, похоже, понимали его, то Дазай не мог понять и слова из их объяснений и, всё-таки сдавшись, добрался до отеля по навигатору, с непривычки не сразу разобравшись, в какую сторону и где поворачивать, и только там смог услышать разборчивую немецкую речь.
Уже в своём номере, лёжа головой на кровати, а ноги оставив на полу, он проверил оставшиеся на счету деньги. Фрайбург должен был стать последним в его поездках по Германии, и Дазай постарался распланировать оставшуюся сумму, чтобы по-интересней провести время, не оставшись после первого же дня с красивым числом, состоящим из одних нулей, но уже через несколько минут решил, что это слишком нудно, отбросил телефон на подушку, проследив, как он медленно скатывается оттуда.
На первый день в Фрайбурге Дазай ничего не планировал, рассчитывая, что сможет пошататься по городу, доставая вопросами свободных и не очень жителей, узнавая о местных особенностях и заодно улучшая свой немецкий, по крайней мере, пополняя его ругательствами от слишком занятых или не слишком терпеливых, а к последней категории относились почти все после нескольких минут общения с Дазаем. Однако попытки узнать дорогу вполне ясно показали, что разговор с фрайбургцами совершенно не возможен. Впрочем, просто оставаться в отеле казалось скучно и Дазай решил просто пройтись по городу, без так развлекавших его разговоров с кем-либо.
Выйдя из отеля, на ходу надев бежевый плащ, он успел только повернуть направо и сделать всего один шаг, как врезался в кого-то.
— Извините, — на автомате сказал он по-японски и тут же исправился: — Entschuldigung.
— Ничего, — сдавленным голосом и, неожиданно, по-японски сказал незнакомец.
Дазай удивлённо посмотрел на него, сам ощущая на себе внимательный взгляд. Незнакомец смотрел на Дазая, как на что-то совсем удивительное, словно он внезапно появился на улице в колпаке с бубенцами и достал из-под плаща как минимум собор Мюнстер.
— Вы говорите по-японски? — с интересом спросил Дазай.
— Да, — незнакомец словно очнулся и быстро его лицо приобрело спокойно-хитрое выражение. — Не ожидал встретить здесь соотечественника.
Дазай хитро сощурился. В голову ему пришла любопытная мысль. Просто бегать по достопримечательностям, не имея возможности с кем-нибудь поговорить, казалось ему слишком скучным, поэтому идея на ближайшие дни привязаться к этому случайному человеку казалась весьма забавной. Пусть тот бы, скорее всего, ещё до их истечения проклял бы и Дазая, и отель, откуда он вышел, и улицу, на которой они столкнулись.
— И правда неожиданно. Вы давно здесь? Наверняка, знаете неплохое место, где можно выпить кофе, — Дазай, хитро улыбаясь, сделал шаг к незнакомцу и, повернувшись, встал сбоку от него.
— Именно туда и направляюсь. Составишь мне компанию? — спросил тот оживлённо, сразу неформально и, ещё не услышав ответа Дазая, взял его за руку и куда-то повёл.
Незнакомец шёл чуть впереди, и пряди чёрных волос, почему-то не убранных в короткий хвост сзади, мешали Дазаю увидеть выражения его лица в тот момент. Из-за короткого замешательства — такого развития событий он не ожидал — Дазай не выдернул руку сразу, а после не стал этого делать из чистого любопытства. Хотя ему и подумалось, что этот случайный встречный может оказаться маньяком, очень стильным маньяком, способным убить человека, не запачкав при этом свой строгий костюм, и достающим из кармана чёрного плаща новую пару белых перчаток, если на предыдущую попадала хоть капелька крови. Дазай задумался, когда он из любопытства просматривал криминальную хронику города, где ему предстояло провести последнюю неделю путешествия, не заметил упоминаний серийных убийств. А может ему предстояло стать первой жертвой?..
Дазай совершенно забылся в своих размышлениях и снова врезался в своего резко остановившегося незнакомца. Они стояли у небольшого из коричневого состаренного кирпича здания, «Kaffeehaus» — прочёл Дазай некрупные буквы над названием на двери — одним из тех длинных, что до сих пор вселяли ему тревогу и в которые он обычно не вглядывался без необходимости, уже давно решив, что немецкий куда лучше на слух. Поняв, что убивать его никто не собирается, Дазай даже почувствовал слабое разочарование.
— Мы пришли? Может отпустите уже? — он несильно потянул руку на себя, почувствовав, что больше никто его не держит, и подозрительно посмотрел на незнакомца. — И за одно представитесь?
— Мори Огай, — новый знакомый протянул руку, — и ты же так и не отказался от кофе со мной.
— Дазай Осаму, — Дазай чуть усмехнулся, пожимая руку, — не отказался, — повторил он.
Дазаю показалось, что кофе готовили бесконечно долго. И всё это время они молча сидели напротив друг друга. Дазай почти физически ощущал на себе внимательный взгляд. Как-то выходило, что это знакомство больше интересовало Мори, чем его. Дазай, чуть сощурившись, смотрел в его глаза, всё пытаясь понять, какого они цвета. Казалось, он чётко видел в них столь редкий цвет — фиолетовый, но то тень, то свет упадут как-то иначе, и радужка отливала алым. «Очень необычные глаза хамелеоны — решил Дазай, — или линзы», правда, второе слабо вязалось с общим впечатлением, производимым Мори.
— В Европе вампиров больше, чем в Японии? — оставить его образ совсем без комментариев Дазай не мог.
— Что? — Мори несколько раз быстро моргнул, и Дазай заметил, как дёрнулась его бровь. Наверняка, очень скептичен.
— Образ современных вампиров пришёл отсюда ведь, — Дазай сказал полусерьёзным тоном, смеясь глазами.
— За такими вампирами тебе стоило ехать в Румынию.
— Да, но… — Дазай не договорил, прервавшись и бросив взгляд на принесённый кофе.
— Любишь сладкое? — воспользовавшись короткой заминкой, Мори перевёл тему.
Дазай перевёл взгляд со своего кофе с горой взбитых сливок, маршмеллоу, посыпкой и сиропом на обычный чёрный кофе Мори и кивнул:
— А вы его недооценивайте?
— Не могу оценить.
— Неужели диабет?
— Нет, — Мори поднёс к губам чашку, но, не сделав глотка, поставил, сказав, — не совсем.
Дазай пожал плечами и, сделав пару глотков сладкого, почти приторного напитка, слизнул с губы сливки и, взяв ложечку, стал сосредоточенно вылавливать маршмеллоу.
— Так как давно вы здесь? — снова спросил он и снова не стал дожидаться ответа. — Расскажите какие-нибудь местные легенды. А то я слышал только о Карле Уолтере, — он говорил беззаботно, его внимание занимала утонувшая в сливках зефирка, — вернее о его могиле. Но ведь есть что-то ещё?
Короткая пауза возникла в их разговоре, и Дазай уже хотел переспросить, но Мори ответил:
— Нет, не слышал ни разу.
— Жаль, значит придётся сосредоточиться на этой, — задумчиво произнёс он, по привычке закусив губу. — Как думайте, я смогу выследить того, кто кладёт цветы? Хотя, нет. Их может быть несколько, а провести всё время здесь на кладбище будет слишком глупо даже для меня.
— А что будет не глупо? — тон голоса Мори сменился на вкрадчивый, и от такой внезапной перемены Дазай чуть не утопил ложечку в сливках.
— Например, пристать к незнакомцу и заставить его заплатить за мой кофе.
— Мы уже знакомы, и ты не особо пристаёшь, — Мори снова поднял и, не глотнув, опустил чашку, — но я мог бы заплатить за улыбку и номер телефона.
Дазай удивлённо моргнул — он думал, что его повежливей пошлют — и, допив кофе и снова слизнув с губы сливки, с улыбкой сказал:
— Ещё чуть-чуть и я решу, что вы флиртуете, — он взял салфетку. — Есть ручка?
Начинало смеркаться и на улице уже зажглись фонари. Они, не торопясь, шли по городу. Дазай понятия не имел, куда они забрели, но надеялся, что после навигатор снова справится со своей миссией довести его к отелю. Он с интересом смотрел по сторонам, то и дело отмечая, что Мори внимательно смотрит на него, почти пялится. «Может действительно маньяк?» — опять подумал Дазай и уже хотел возмутиться, когда тот спросил:
— Ты любишь цветы?
— Цветы? — машинально переспросил Дазай. — Ну, когда-то у меня была целая комната кактусов, — он усмехнулся, — поливал, удобрял, покупал новые, а потом попал в больницу из-за того, что всё на них тратил, а сам питался одной лапшой и не каждый день, и, пока я валялся, сосед по квартире нашёл, кому их раздать.
— Зачем же так далеко заходить?
— Мне знакомый сказал, — беззаботно говорил он, — что растения поднимают настроение, ответственность вырабатывают и подарил кактус. Так я не мог из дома выйти, не беспокоясь, вовремя ли полил, тем ли удобрил, а потом ещё начало казаться, что одному кактусу безумно одиноко, и купил ещё один. Кстати, первый у меня в итоге погиб: переудобрял или переполивал, зато потом несколько даже зацвели, — произнёс Дазай, пропустив в голосе нотку гордости и тут же замолчав, кусая себя за губу и уже жалея, что опять начал рассказывать о себе, зная, что никому это не интересно. Он потёр запястье, ощущая ладонью привычную шершавость бинтов, замечая, как Мори, нахмурившись, посмотрел на его руки и бросил такой же взгляд на шею. Дазай неловко улыбнулся, пожимая плечами, готовясь сам посмеяться над своими проблемами. Но Мори ничего не сказал.
Каким-то образом они оказались в паре кварталов от отеля и там разошлись. Дазай пошёл быстрым шагом, обычно ночная прогулка в одиночестве показалась бы ему заманчивой, и он бы, развернувшись, ещё немного походил сам, но сейчас ощущалась какая-то тревога и он хотел поскорее очутиться в номере. Ему пришлось задержаться на ресепшене.
Кто-то оставил ему красно-белую розу. Дазай сначала подумал, что здесь какая-то путаница, но нет «Дазаем Осаму, заселившимся сегодня» мог быть только он. Розу он взял, пытаясь предположить, кто мог её оставить. Мори? Он был единственным, с кем Дазай сумел здесь познакомиться. Но всё же это было невозможно, хотя бы физически. Дойти до ближайшего открытого цветочного, купить розу и, сделав крюк, зайти в отель, а после незаметно уйти — всё за те несколько минут, пока Дазай шёл.
Нет, скорее это был кто-то из персонала. Кто-то, кто очень быстро поддался его очарованию. Дазай усмехнулся и поставил розу в маленькую вазу, в которой уже стояли, предоставленные отелем жёлтые цветы. Роза гордо возвышалась над ними и почти падала, слишком высокой она была для этой вазы. Такая элегантная.