Перемещаться крадучись, полностью бесшумно, тем более, не взбодрившись крепким кофе после сладкой дрёмы, Неро не умел. Тихий скрип двери и шарканье разношенных тапочек о крашеное дерево выдали его тотчас же, и Ви поднял глаза и благодарно улыбнулся ему за секунду до того, как тёплое одеяло коснулось плеч.

— Кто звонил? — Неро сел рядом на ступеньки и окинул Ви озадаченным взглядом. — Что-то срочное? Демоны?

Он явно недоумевал, почему Ви сидит на улице, босой и полуодетый, ранним холодным утром. И почему не мог поговорить в доме или хотя бы остаться на террасе.

Сердце сжалось. Ви понимал его тревоги и был признателен за заботу; он бы тоже беспокоился.

— Да так, ерунда, — как можно беспечнее отмахнулся он и поправил сползшее с плеча одеяло. — Прости, если разбудил.

— Я надеялся, ты разбудишь меня как-нибудь иначе, — смешливо фыркнул Неро и, склонив голову, щекой потёрся о плечо Ви. Дурашливо и игриво, но неторопливо, как ленивый домашний кот, наконец-то соизволивший приласкать хозяина и продемонстрировать свою кошачью любовь; как порой делала Тень в моменты хорошего настроения и никогда не делал горделивый Грифон, но всякий раз сопровождал её жест завистливым взглядом.

Ви хмыкнул и за ухом Неро пощекотал, взлохмачивая его волосы, и без того неопрятно торчащие в разные стороны. Смятые подушкой, отдельные пряди топорщились на затылке презабавным хохолком, придавая Неро несколько дикий, но по-мальчишески очаровательный вид. У него лёгкая курносость, вдруг не к месту подумалось Ви, и тёплая улыбка, согревающая не хуже ватного одеяла; мужественный волевой подбородок, придающий лицу более строгие черты, — если бы Неро не улыбался так часто, это было бы намного заметнее. Но нет, пусть всё остаётся как есть: улыбка была ему к лицу.

Ви склонил голову набок, щекой прижался к светлой колючей макушке и прикрыл глаза.

Неро красивый, невыносимо красивый даже такой: взлохмаченный и заспанный, с припухшими веками и отпечатком складки подушки на щеке; такой родной, такой по-особенному близкий и уютный, в особенности, когда вот так виском доверчиво прижимается к плечу Ви и чуть ли не мурлычет от удовольствия. Ви казалось, в его сердце нет столько места, чтобы вместить всю ту любовь, которую он испытывает; что оно по мышцам-нитям разойдётся, расслоится, переполненное и растянутое ею, и грудь изнутри затопит кипящим рубиново-красным.

Ви любит Неро, любит всем сердцем, всей своей душой.

И он должен его бросить.

Обмануть, перехитрить и сбежать, не оставив и следа. Растаять кружевной дымкой поутру и превратиться в воспоминание: прекрасное или нет — это уже не ему решать.

По-другому нельзя; умирать — нельзя, не теперь. Не когда сердце точит знание, что и Неро также влюблён в него и у них есть шанс на их личное «долго и счастливо». Не когда Вергилий ставит конкретное условие и на полном серьёзе готов уничтожить то, с чем справиться иными способами, кроме как насилием, не в состоянии.

Ви должен покинуть Фортуну до полудня — его купленный билет придётся очень кстати. Затаившись на полгода-год-три, он придумает, как поступить. Он обязан выжить и не позволить Вергилию осуществить свою мнимую справедливость, обязан вернуться к Неро сразу же, как только опасность минует; как только определится, как с ней справиться без риска напрасно погибнуть.

Живым Ви нужен Неро больше, чем мёртвым. Это оправдывало любые жертвы.

Сердце вновь болезненно сжалось, полное безмолвных сожалений, и на секунду Ви губами прижался к макушке Неро и крепко зажмурился.

И с разбитым сердцем можно жить, он знает, он помнит и никогда не забудет этот горький опыт. Он бы всю предстоящую боль Неро себе забрал, если бы мог, и увёз с собой. Но рассечённое кровоточит с обеих сторон — и справляться со своими искромсанными чувствами им придётся порознь, в одиночку. Твердить пресловутое «время лечит», как молитву, и самим себе не верить — они же оба закоренелые атеисты.

Тихий выдох серебристой рябью всколыхнул несколько волосинок. Отказать себе и любимому человеку в счастье оказалось неимоверно трудно.

«Временно, — не слишком уверенно поправился Ви. — Временно отказать».

Осталось лишь продумать первый шаг: как спровадить Неро так, чтобы тот ни о чём не заподозрил раньше времени.

— Эй. — Отстранившись, Неро пощёлкал пальцами у него перед носом и шутливо пихнул в плечо. — Уже уснул?

— Кирие, — проскрипел невнятно Ви и тут же прочистил горло. — Это Кирие звонила.

— В такую рань? Всё-таки что-то случилось? — забеспокоился Неро и заёрзал на месте; его улыбка померкла, а глаза встревоженно заблестели. — Почему позвонила тебе, а не мне?

— Нет-нет, ничего такого, — покачал головой Ви и потёр шею, уставившись в крупнообломочный гравий под ногами. Избегая взгляда Неро. Ненавидя себя за эту вынужденную ложь. — Со связью что-то, говорит, ты вне доступа. Хотела узнать… сможешь ли ты сейчас заехать к ней и забрать свои вещи?

— Так и сказала? — нахмурился Неро. — Почему именно сейчас, что за спешка?

Утро раннее. Действительно подозрительно.

Ви поджал губы и укутался в одеяло глубже.

— Думаю, ей просто хочется поскорее с этим разобраться, — неопределённо пожал он плечами. — К тому же, чем скорее ты переедешь ко мне, тем проще нам всем станет, разве нет? — Нащупав руку Неро, Ви накрыл её ладонью, но тот аккуратно высвободился и переплёл пальцы с пальцами Ви. Крепко сжал, словно уже заподозрил неладное; ища поддержки, ища опровержения своим тревожным домыслам; малейшего намёка, что всё в порядке и нет повода для беспокойства.

Но Ви смотрел куда-то в сторону, не на Неро, не в его глаза, и руку так же крепко не сжимал. На ветру колыхался стебель дикой розы, гладкий, блестящий, с острыми изогнутыми шипами. Грудь изнутри драли такие же.

— Тебе только нужно вернуться домой и забрать вещи, — упрямо повторил Ви, все силы прилагая к тому, чтобы голос звучал ровно; не беспечно и наигранно небрежно, нет — хотя бы без предательской дрожи.

— Ты меня как будто выпроводить пытаешься, — невесело усмехнулся Неро. — Ну, или она.

— Долгие проводы — лишние слёзы, — печально улыбнулся Ви колючему стеблю и убрал руку. Крепко стиснул её в кулак под одеялом. — Тебе пора.

«Мне пора».

«Нам пора расстаться».

Времени хватит, чтобы забрать сумку и покинуть это место; затеряться в толпе встречающих-провожающих до отправки парома. Чтобы Неро вернулся в опустевший дом и не нашёл его. Метался по комнатам, горестно выл в неверии и запоздалом понимании, как ловко его провели, и звал Ви по имени. А в ответ слышал лишь затихающее эхо собственного голоса.

Вероятно, он отыщет что-то, что в спешке не захватит с собой Ви: зубную щётку или их совместную фотографию в рамке. И в бессильной ярости швырнёт в стену, так что сияющими брызгами разлетится по комнате тонкий пластик. Может быть, он проклянёт Ви и возненавидит его за бегство; может быть, не дождётся его возвращения и заживёт счастливо с кем-то другим, оправившись от потери; а может, опустошённо рухнет на колени перед разбитой рамкой и, не обращая внимания на осколки, впивающиеся в кожу, слепо нашарит фотографию и спрячет в нагрудный карман плаща трясущимися руками. Потерпев фиаско в собственных поисках, станет бродить по улицам и опрашивать местных заезженным «вы не видели?..» неделю, месяц, год — до тех пор, пока не сдастся. Не смирится.

Не потухнет.

Пока его солнечная улыбка не померкнет, а черты лица не станут такими же грубыми и жёсткими, как у отца.

Успеть бы вернуться до этого момента.

Ви нахмурился, слишком сосредоточенно рассматривая теряющий чёткость контуров стебель розы.

— А завтрак? — вдруг потребовал Неро и легко толкнул Ви коленом, как капризничающий ребёнок.

— Какой может быть завтрак в четыре утра?.. — непонимающе покачал головой Ви, не сводя взгляда с дикого цветка. Лицо словно бы окаменело, и улыбаться уже не получалось.

Поскорее бы Неро ушёл. Поскорее бы это всё закончилось.

Как он будет выживать один, зная, что где-то там в Фортуне Неро из-за него с ума сходит, Ви не представлял.

— Я покажу, — дерзко усмехнулся Неро и сгрёб Ви в тесные объятия вместе с одеялом.

Шипы дикой розы насквозь пробили грудную клетку, когда Неро, сам того не зная, подарил Ви долгий прощальный поцелуй.