— Васисуалий, — задумчиво позвал кота Аверий Осипович, глядя в холодильник, — Васенька, у нас тут аномалия. Ты у меня тоже аномалия, так что глянь и выскажи свое экспертное мнение.

Из гостиной (она же спальня, гардероб и рабочий кабинет) донесся плюх пяти килограммов кота с подоконника на пол, шлепанье босых лапок по линолеуму — с перерывом на смачный зевок, — а потом дошел черед и до явления кота народу. Совершенно обычного кота шпротового окраса, средней пушистости и упитанности. Аномалии начинались, когда кот открывал рот и…

— Чего холодильник открытым держишь? Хочешь аномальный счет за электроэнергию? — заворчал Васисуалий. Уже неделю стояла ужасная жара, и он был недоволен всем на свете, и голос его от этого сделался еще гнусавей обычного. — Ладно, не закрывай, раз уж я пришел… И что? И где аномалия, ради которой я пошевелился и бросил попытки поймать хоть малейший сквозняк из окна? Обычный холостяцкий холодильник, шаром покати, даже кастрюли с пельменями нет, один кефир и хлеб.

Аверий Осипович поднял указательный палец вверх, как античный философ.

— Ты очень наблюдателен. Это и есть аномалия. Кефир и хлеб. Вернее, бутылка кефира и полбатона. Чуешь, чем пахнет?

— Кислятиной. И настоятельной необходимостью разморозить холодильник.

— Не-е, смотри глубже. Вернее, слушай. Слышишь? Ну, сверху?

И сам прислушался — не показалось ли? За домом шумели машины, во дворе гулили голуби и чирикали воробьи, в соседнем дворе вопили дети и жалобно тявкала собака, соседка сбоку смотрела телевизор, сосед сверху слушал музыку. Нечто знакомое, конца двадцатого века. «Чайф». Слов не разобрать, но мелодию опознать можно. Кот и подавно обязан расслышать и все понять. Он же ученый.

Кот попрядал ушами.

— Ну «Чайф», трек «Оранжевое настроение» с одноименного альбома девяносто лохматого третьего года. Случайное совпадение с пейзажем в холодильнике.

— Не-е, — Аверий Осипович снова потряс философским пальцем. — Не случайное. Это вечная бутылка кефира. Она здесь и вчера стояла, и позавчера. И каждое утро снова полная. И с батоном то же самое. И сверху каждый день одна и та же песня по кругу. Соседская магнитола вошла в резонанс с холодильником. Или холодильник — с магнитолой. Или оба факта лишь следствие твоей аномальности.

— У-у-у! — умирающим тоном взвыл Васисуалий и пошел биться головой об холодную белую дверцу. С третьего удара Аверий Осипович понял, на что он намекает — таки надо закрыть холодильник, не шокировать бедный электроприбор.

— Ну куда этот кефир несчастный денется, если ты его не пьешь?! Каждый вечер вслух обещаешь с утра заняться здоровой едой, а утром забываешь! А у Анатолия сверху жена уехала в командировку, вот он и радуется каждый день, что может слушать музыку юности на полную катушку. И кефир вечным не бывает! Испортилось, поди, все. Выкинь кефир, в общем, от греха подальше, он уже не имеет отношения к здоровому образу жизни. И хлеб тоже выкинь голубям, пусть дохнут, надоели уже размножаться под окнами!.. И вообще, уже два дня как пора вынести мусор! И пол вымыть. И пыль вытереть. И вообще… Жениться тебе, барин пора.

— Зачем мне жениться? У меня есть ты — ворчишь отменно. Беседу поддержать можешь. Только борщи не варишь, но у каждого свои недостатки.

— Вот видишь! — кот в изнеможении упал на пол, растянулся тряпкой. Человек тут же по привычке склонился почесать ему пузико. — А жена еще и стряпать умеет. И пуговицы пришивать («Это я и сам могу!» — возмутился Аверий Осипович). Ну представь, что на кухне у тебя завелась женщина… То есть, блинчики, борщ, салаты, полноценное второе и десерт, заготовки на зиму, чистое белье, и вообще чистота…

— Как завелась? От пыли, как мышь? Нет, дорогой мой Васисуалий, это уже нереально, это никакая аномалия не справится. И потом, женщина — это большая ответственность.

— Ясно, — Васисуалий дернул тонким полосатым хвостом, — домашних котлет и минтая я не дождусь.

И ушел лежать под стол. Обиделся, наверно. Или возжелал прохлады, как все живое вокруг. Цветы в клумбах, например. Вспомнив про несчастные цветы, Аверий Осипович с радостью сбежал от скользкой темы на любимую работу: поливать клумбы и газоны. А потом в магазин за едой, а то и в самом деле перед котом стыдно.

***

Васисуалий встретил его в дверях, бросился под ноги, уперся передними лапами человеку в колени, будто собрался влезть, как по дереву. Ага, условный сигнал — возьми кота на ручки, он имеет кое-что сказать на ухо, чтобы не услышали посторонние. Аверий Осипович бросил холодный квас и поднял теплую тушку.

— Там, это… — зашептал Васисуалий, заикаясь. — Женщина завелась. Даже не знаю, от пыли или от кефира. Я проспал.

Аверий Осипович посмотрел рядом с придверным ковриком. И правда, стоят туфли женские, синие, на среднем каблуке. Пыльные гостевые тапочки с позором валяются рядом, зато шлепанцев самого хозяина нет.

Интересная аномалия.

Взяв кота наперевес, как автомат, Аверий Осипович на цыпочках направился на кухню. Хотя зачем таиться? Замок-то он открывал с лязгом.

И точно, кто-то есть. С каждым шагом хозяин видел в проеме кухонной двери все новые подробности: вот знакомый тапок качается на носке ноги в колготках, вот вторая нога и край юбки делового кроя, вот холеные руки в кольцах на столе, потом весь деловой костюм и химзавивка нежно-сиреневого цвета.

— Привет, мам, — только и мог вымолвить Аверий Осипович. — Ты как здесь оказалась?

***

«Любовь, — записал Аверий Осипович в черновом файле своего философского трактата вечером, — жюмагшцы21».

Он не то имел в виду, конечно, это Васисуалий запрыгнул на клавиатуру, заслонил монитор полосатым боком.

— А твоя мама в чем-то права, — заявил он, косясь на товарища. И с места не сдвинулся, паразит.

— В чем? Что ты зараза?

— Н-нет, — кот прижал уши и даже выгнул спину горбом на секунду. — Зря ты у нее не взял телефончик дочери ее подруги.

Аверий Осипович сдержал тяжкий вздох. Мало ему было целого вечера в обществе «когда женишься», «успею ли я увидеть внуков при жизни» и «кто тебе в старости подаст стакан воды». И зачем только рейс в цивилизованные европы поставили так поздно, что мать по дороге в аэропорт успела заскочить проведать сына в глубокой, по ее мнению, провинции, обфыркать, как всегда, его образ жизни и надавать полезных советов?.. И любимый кот туда же. Да, порода такая, ученая, вот и приходится иногда выслушивать поучения, но не в один же день все сразу!

— А знаешь, — перевел Аверий Осипович тему, — бутылка кефира все-таки была заколдов… то есть, аномальная. Я хотел ее выкинуть вечером, а ее на полке уже не было. И батона тоже. Растворились в воздухе, как только я перестал быть один в доме.

Васисуалий не впечатлился. Но хотя бы пересел на край стола и сделал полноценный жест «лапа-морда».

— АвОсь, миленький, это твоя мама их и выкинула, пока ждала тебя! Откуда у нее ключи от двери, кстати?

— Не знаю, — призадумался Аверий Осипович. — Аномалия. А теперь, раз уж завел песню, иди направо и освободи мне рабочее место.

И он сгреб кота на колени, погладить. Глаженый кот — довольный кот.

— К тому же, вдруг эти дочери маминых подруг тоже не любят котов помоечной масти? — достал Аверий Осипович последний козырь. — А я тебя ни на какую красавицу с борщом не променяю.

Васисуалий не нашел, что возразить. Полминуты не находил, потом предложил свои услуги в поиске и отборе невест — чтоб сразу и животных любила, и дворников тоже.

Аверий Осипович слушал одним ухом, чухал кота одной рукой, а другой продолжал набирать свой трактат. Одним пальцем, неспешно и вдумчиво.

«Любовь, — начал он фразу заново, стерев вклад соавтора, — особенно к родным, крепче всего на расстоянии, в тишине и спокойствии. Но сначала придется с ними пообщаться, чтобы памяти было что стереть, загладить и приукрасить».