Ане искренне казалось, что у неё в жизни всё налаживается. И к тренировкам она смогла вернуться, и с фамильяром установились неплохие, доверительные отношения, и в целом всё как-то вошло в спокойное, стабильное русло. Единственное, что её тревожило — магия стояла на месте. Мама как будто совершенно не собиралась чему-то её учить. Как будто её устраивало то, что магические силы отделены от Ани, заключены в фамильяра и больше не доставляют проблем. Спустя почти месяц Аня набралась смелости и прямо спросила у мамы.

Ответ её совсем не вдохновил.

— Так лучше, милая, — попыталась убедить её мама. — Фамильяр интуитивно знает, как обращаться с магией. Он сделает для тебя всё, что ты ему прикажешь. Тебе не придётся самой мараться в этом.

— Что значит «мараться»? — непонимающе переспросила Аня. Мама приобняла её за плечи и снова начала рассказ про тёмный дар, который непременно испортит Аню, вырастет в ней отвратительной гнилью, сделает её ведьмой в худшем смысле этого слова и заставит совершать ужасные поступки. Аня слушала и не могла заставить себя поверить. Это были общие слова, которые ничем не подтверждались и ни в чём не убеждали. Если пытаться найти им конкретный пример, то — из конкретных примеров перед глазами у Ани был только Женя, вобравший в себя её тёмный, по словам мамы, дар. И что же, это делало Женю гнилым и гадким, а его готовность защищать Аню — чем-то мерзким и грязным? В это никак не получалось поверить. Аня объясняла сама себе всё маминым беспокойством и излишней заботой, и исподтишка искала шанс всё-таки из-под этой заботы выскользнуть и самой чему-нибудь научиться. Женя прекрасен, но нельзя же вечно всё вешать на него.

— Мне нужен кто-нибудь, кто согласится учить меня магии, — доверчивым шёпотом объясняла Аня в своей комнате внимающему ей фамильяру. Она была твёрдо убеждена: Женя её не выдаст. Если велеть ему замолкнуть навек, он замолкнет. — Ты не мог бы?.. — Она надеялась на слова мамы о том, что фамильяр интуитивно понимает магию, но по тому, как Женя виновато отвёл глаза, поняла: нет, такой вариант не сработает. — Ладно, забудь.

— Прости, — в тон ей тихо отозвался Женя. — Я многое умею, но сам не до конца понимаю, как. Скорее, это магия умеет меня. Боюсь, я только запутаю тебя, если попытаюсь объяснять.

— Ничего страшного, — пробормотала Аня. И уже привычным ласкающим жестом запустила пальцы в светлые волосы, успокаивая встревожившегося фамильяра. — Ладно. Придумаю что-нибудь ещё. — Она мысленно перебрала в голове всех своих знакомых, владеющих магией — таких, впрочем, почти не было, — и неуверенно предположила: — Может быть, Аделаида Францевна согласится?..

Женя вскинулся под её ладонью.

— Нет! — вскрикнул он так яростно, что Аня испуганно отдёрнула руку. И закончил уже тише: — Нет, пожалуйста. Не надо её даже спрашивать.

— Почему? — удивилась Аня. Раньше Женя никогда с ней так не спорил — за вычетом моментов, когда Аня пыталась его от себя прогнать, где его нежелание слушаться было объяснимо, — и сейчас было непонятно, почему он вдруг так начал возражать. — Думаешь, она не согласится?

Женя бережно коснулся её пальцев. От того, как по коже скользнул шершавый камень его ладоней, Аня покрылась мурашками. В такие мгновения она чувствовала себя ужасно глупой, но готова была каждому слову фамильяра поверить, что бы он ей ни наплёл.

— Думаю, что от неё лучше держаться подальше, — сказал тем временем Женя. — Мне не нравится, как она на тебя смотрит. Плохо смотрит. Как будто ждёт от тебя чего-то, вырвать из тебя что-то хочет. Ты и так у неё в долгу из-за меня. Не влезай в долг ещё глубже. Пожалуйста.

— Ладно. Не буду, — согласилась Аня и чуть крепче сжала пальцы фамильяра в ответ. — Попробую придумать что-нибудь ещё.

Женя ткнулся лбом ей в ладони, похожий на кота, хищный и ласковый одновременно. Аня снова принялась ворошить его волосы — они ощущались мягкими и тонкими под пальцами и ужасно отвлекали. Думать Ане не думалось, а если всполохами и получалось размышлять, то совсем не о том. Что ещё умеет фамильяр? Насколько он далёк от настоящего человека? Его привязанность — это только веление слепой магии или нечто большее? Аня завязла в этих мыслях и совсем забыла думать о деле.

Хорошо хоть, что мама, в отличие от неё, помнила. Сперва она в волнении попыталась было вовсе запретить Ане выезжать на международные соревнования — я же не могу мотаться за тобой по всему миру и следить, чтобы с тобой ничего не стряслось! — потом смягчилась и сменила гнев на милость.

— Я договорилась насчёт тебя, — заявила она Ане однажды вечером. — Тебя поставят на одинаковые этапы с девушкой, которая будет за тобой следить. Проконтролирует, чтобы ты не пострадала и не убилась.

— Но у меня же есть фамильяр! — возразила было Аня. И увидела, как лицо мамы вспыхнуло раздражением.

— Толку-то от твоего фамильяра, — проворчала мама. — Ты им крутишь как хочешь, а куда крутить, не понимаешь. Нет уж. Я ему не доверяю.

Аня хотела было поспорить; потом её вдруг осенило. Она шикнула на вскинувшегося было Женю, заставляя его замолчать, и покорно согласилась. Ей пришло в голову, что, может быть, неизвестная девушка окажется сговорчивой и согласится чему-нибудь Аню научить. В выходной Аня собрала рюкзак и отправилась на поезд, в Петербург, знакомиться — одна. Сама. Хоть это ей удалось выторговать у мамы.

Вместо дневного поезда Аня выбрала ночной, вместо сидячего места — полку в купе. В проекте это показалось ей более уютным, а потом и действительно ощутилось таковым, когда Женя, невидимый для остальных пассажиров, вытянулся рядом с ней на полке и привычно обнял, укутывая теплом.

— Ты как дакимакура, — чуть слышно пробормотала Аня, утыкаясь носом ему в ямочку между ключиц. Женя озадаченно напрягся.

— Это хорошо или плохо? — озабоченно уточнил он.

— Это замечательно, — заверила его Аня. И позволила себе безмятежно провалиться в сон рядом с ним. На подъезде к Питеру Женя заботливо разбудил её, преданно следовал за ней по вагону, пока она ходила умываться, а на вокзале выскочил на перрон, там обернулся видимым и, притворившись встречающим, помог Ане нести вещи. Аня тихо порадовалась, что всё-таки она уговорила маму найти Жене адекватную одежду, а не какую попало: так он не выделялся из толпы, и чёрные кисти рук казались просто обтянутыми перчатками. Вместе они добрались до гостиницы — там Женя опять прикрылся невидимостью, чтобы не вызывать лишних вопросов у окружающих, но по-прежнему не отставал от Ани ни на шаг, — а потом к назначенному часу двинулись туда, где Аню должна была встретить та самая девушка.

Сад, в котором была назначена встреча, показался Ане странным. В центре города, он как будто вымер — никаких прохожих на тропинках, ни мам с детьми, ни гуляющих с собаками, ни кого-то ещё. Аня неуютно поёжилась и шепнула фамильяру: — Мне здесь не нравится. Жутковато как-то.

— Не бойся. Я не дам тебя в обиду, — горячо ответил Женя. Он напряжённо кружил рядом, словно готовый в любой момент броситься грудью на защиту Ани. Но ничего страшного вроде бы пока не происходило. И по замершему парку Аня добралась до пруда без происшествий.

В девушке, сидевшей на скамье у пруда, и без подсказок можно было заподозрить ведьму — по чуть раскосым зелёным глазам, по чёрным волосам, которые словно бы выдавали магию даже ярче, чем рыжие, по какой-то особой уверенной стати. В представлении Ани, настоящие ведьмы примерно так и должны были выглядеть.

— Привет! — окликнула её Аня, подходя ближе. — Ты ведь Лиза? Я Аня. Мы с тобой должны были встретиться. Помнишь? — зачем-то глупо добавила она. Лиза вскинулась. Цепко осмотрела Аню с ног до головы, потом осмотрела пространство рядом с ней, словно пыталась нащупать взглядом невидимого Женю.

— Помню, — наконец ответила она. Кивнула вместо приветствия и прищурилась: — Ты не одна? С тобой кто-то ещё?

— Только мой фамильяр, — смущённо ответила Аня. И попросила: — Женя, покажись Лизе. Пожалуйста. — На миг она испугалась, что Женя поступит по-своему, и тогда это выйдет очень неловко, но её слова, похоже, всё так же значили для него больше, чем всё остальное. Женя выскользнул из невидимости у неё за плечом, уколол Лизу подозрительным взглядом — и остался. Словно ждал разрешения раствориться в тонком воздухе снова.

Лиза слегка расслабилась. И заметила: — Ты рано. Я думала, ты через полчаса только появишься, не раньше. Вообще-то я здесь пока ещё по делу… Останешься? Подстрахуешь, если что?

— Попробую, — робко ответила Аня. Она, конечно, ничего не умела сама, но полагала, что сможет попросить Женю сделать то, что потребуется. Лиза ободряюще улыбнулась ей, и Аня чуть успокоилась. Она села на скамейку рядом с Лизой и уточнила: — Получается, ты здесь кого-то караулишь?

— Вроде того, — согласилась Лиза. — Вообще, я жду товарища. В идеале, он выйдет из миражей, я пойму, что с ним всё хорошо и на хвосте у него никого нет, и на этом мы разойдёмся. Но могут быть и сложности. Для этого я тут и сижу.

— Откуда выйдет? — переспросила Аня. Лицо Лизы стало мечтательно-задумчивым.

— Сложно объяснить тому, кто никогда там не был, — сказала она. И вдруг смущённо хихикнула: — Я сама тоже не была. Поэтому очень усреднённо себе представляю. Это нечто вроде безлюдного параллельного мира, оглушительного торжества природы и магии. У некоторых людей есть дар, позволяющий им заходить в миражи и даже что-то оттуда выносить. Грубо говоря, таскать оттуда магические артефакты. Неужели ты ни разу не слышала?

Аня попыталась представить себе этот параллельный мир, о котором говорила Лиза, и едва не задохнулась от несправедливости. Как же так! Столько необычного, так близко к ней — а мама ей ничего так и не рассказывала! И продолжает пытаться не рассказывать, что ещё обиднее.

— Не знала, — в порыве откровенности призналась Аня. — Я вообще не так много знаю. Маме не нравится мой дар. Она хочет меня от всего этого оградить.

Лиза сочувственно закивала.

— Тёмный дар — как будто синоним мирового зла? — с пониманием спросила она. И легко коснулась плеча Ани: — Главное, чтобы ты сама так не думала. Это просто другой сосуд, из которого ты черпаешь силу. Иногда страшный, не без этого. Но не более того.

Аня доверчиво придвинулась чуть ближе. И с замиранием сердца спросила: — Тогда, может быть, ты научишь меня? Раз уж моя мама всё равно хочет навязать меня тебе под опеку?

Ответить Лиза не успела — воздух над прудом вдруг словно натянулся, зазвенел. А потом пошёл густой рябью, потемнел так, что противоположный берег стал с трудом различим, словно пространство разошлось по шву. Лиза вскочила, напряжённо впилась взглядом в этот тёмный разлом.

— Потом договорим, ладно? — бросила она. И подхватила со скамейки что-то, показавшееся Ане похожим то ли на небольшую дубинку, то ли на короткий шест. В потемневшем воздухе обрисовалась человеческая фигура, показавшаяся Ане мягко светящейся, шагнула вперёд — и спрыгнула прямо в воду, рванулась к берегу по колено в воде. Тёмный воздух растянулся, потянулся следом, как липкие щупальца, захлёстывая выпрыгнувшему человеку колени и локти, мешая выбраться на берег, пытаясь утянуть обратно. Лиза, напротив, кинулась к воде, сделала быстрое движение запястьем — и то, что раньше показалось Ане дубинкой, вдруг широко раскрылось в её руке, засверкало стальными пластинами.

Веер, запоздало поняла Аня.

Дальше ей было плохо видно, потому что перед ней выскочил Женя, загородил её собой от потенциальной опасности, весь словно ощетинился, готовясь отбиваться. Из-за его плеча Аня урывками видела, как мелькает стальной веер в руке Лизы, подрубая полупрозрачные щупальца, и скорее чувствовала, как пляшет на рёбрах пластин тёмное пламя. Щупальца корчились, отдёргивались под ударами и таяли на глазах, стремительно втягивались обратно в постепенно сужающийся разлом — и наконец пространство затянулось окончательно, словно ничего и не было.

Выбравшийся из воды человек сделал ещё два шага по берегу и рухнул лицом в выцветшую траву. Лиза бросилась к нему, складывая веер на бегу.

— Миша, Миша! Ты живой вообще? Не смей мне тут! — взволнованно восклицала она, хватая его за плечи. Аня поспешила к ней на помощь, хотя вряд ли смысл в этом был. Вдвоём они перевернули Мишу на спину — он тяжело дышал и жмурился от бьющего в лицо солнца, закрывался рукой. На ладони у него Аня увидела стежки красной ниткой, длинный шов почти от пульса до основания безымянного пальца, непрерывно и как будто болезненно пульсирующий. Аню так и подмывало спросить, что это, но она сдержалась. Наверняка всем сейчас было не до этого.

— Я дошёл! — сказал вдруг Миша хрипло и то ли закашлялся, то ли отрывисто засмеялся. — До третьего кольца дошёл, Лиза! Меня снова пропустило! Я всё ещё могу!

— Можешь, можешь. Дурачина, — согласилась Лиза. Закинула его руку себе на плечи, пытаясь поднять Мишу, и позвала Аню: — Помоги-ка.

Аня сунулась было помогать — Женя мягко её оттеснил. Проурчал: — Не таскай тяжести, — и сам подхватил Мишу с другого бока. Вдвоём с Лизой они дотянули его до скамейки. Миша тяжело дышал, хватая ртом воздух, но в целом постепенно переставал выглядеть таким серым. Казалось, ещё немного, и окончательно придёт в себя. Лиза присела рядом с ним на край скамейки.

— Покажи, что достал, — попросила она с живым любопытством. И поманила Аню рукой: — Хочешь тоже взглянуть? Иди сюда!

Аня, конечно же, хотела и тоже немедленно подсела на скамейку. Миша запустил руку под куртку, достал из внутреннего кармана что-то, окутанное мягким сиянием, и положил к себе на колено. Это оказалась небольшая ракушка молочно-голубого цвета; на её фоне джинсовая коленка Миши сразу показалась Ане до невозможности грязной, и всё вокруг стало выглядеть тусклым, ненастоящим, словно небрежно нарисованным карандашом. За спиной Женя зашипел, как от боли, и шарахнулся в сторону, а Аня всё не могла оторвать от ракушки взгляд. Ещё несколько секунд она смотрела как заворожённая, не моргая; потом дивное сияние угасло — Миша накрыл ракушку ладонью и снова бережно убрал её под куртку.

— Как чистый свет, да? — тихо спросил он. — Такой любое сердце зажжёт, даже совсем погасшее. Ладно. Пойду отдам. Спасибо, что помогла, — он дружелюбно кивнул сперва Лизе, потом, чуть менее выраженно — Ане, совсем уж бегло мазнул взглядом по фамильяру и двинулся прочь.

Аня проводила его взглядом, а затем обернулась к Лизе.

— У меня к тебе очень много вопросов, — заявила она. И зависть ещё теперь в ней закипела — Миша ходит туда, где всё залито вот таким дивным, нездешним светом, а она может только на осколки этого света мельком глядеть. А может, могла бы тоже ходить, не спрячь от неё мама всё это!

— А у меня, подозреваю, найдётся для тебя немало ответов, — подхватила Лиза. — Давай-ка сперва снимем все амулеты, вернём людям возможность заходить в сад. А потом пойдём куда-нибудь в более уютное место и все твои вопросы обсудим. Не против?