По округе разносится волчий вой. Бегут волки по лесу, бегут вовкулаки в своей серой шкуре, звучит их победная песня. А над ними на огромном жеребце едет юноша - с волосами до плеч цвета спелой пшеницы и черными как ночь глазами. В руке он держит посох, и им указывает волкам направление.

Разбилась стая, ждёт волков добыча, обещанная Пастырем - справедливый суд должен свершиться.

А Пастырь, спешившись, гладит всхрапывающего коня.

- Ну, Бурка, хороший малый, беги!

И, хлопнув ладонью по крупу, направляет коня домой. Тот скачет, поднимаясь над лесом, и уносится куда-то в даль, становясь облаком.

Рядом с пастырем остаётся один-единственный волк, превратившийся в мужчину с хитрыми желтыми глазами.

- Что, Егорий, сам охоту не поведёшь дальше?

- Нет, дядька, я домой вернусь - обещал матери, что буду на празднике весеннего равноденствия. И так уже давно не навещал, всё по лесам, да по чащобам.

- Ну давай, дело-то хорошее, - довольно жмурится вовкулака, обратно перетекает в четвероногую форму, да припускает по дороге. Торопится, хвостатый - оно и понятно, дома-то ждёт пирог с зайчатиной, да жена в тягости. Вот и припустил по лесу Буян, спеша принести добычу своей ненаглядной. Егорий посмотрел ему вслед, осенил незаметно знаком удачи, вздохнул. Небо между стволами деревьев просвечивает - светлое.

И разворачивается Пастырь, расправляет плечи, идёт по лесу прямо, и склоняют ветви деревья, приветствуя своего сына.

В Черном лесу стоит посёлок ведьм - добротные избы на куриных ногах квохчут и переступают мослами. Пастырь уверенно идёт к центральному избятнику, зная, что ждёт его старшая ведьма Ярина - матушка названная.

А та уже всё к ритуалам да обрядам приготовила, рубаху вышитую надела, пояс приберегла для Егория - негоже по лесу в рубахе простой носиться, хоть и заговорённый он, а всё одно не спокойно на сердце у матери, чует оно, что нужно оберег на дитя своё навесить, хоть и вырос уже сын, в избу входит - пригибается.

- Надень, Егорий, - подаёт ему спелёное полотно, узкой змеёй вьющееся между ладоней.

Смеётся парень, головой качает:

- Да ты что, матушка, никак защитить меня от нечисти хочешь? - И лукаво смотрит на мать, которая, расхохотавшись, шутливо замахивается на него полотенцем.

- Не язви, а то не посмотрю, что дубина вымахала! Как по лесу носиться с волками - так за милую душу, а как мать уважить - так и всё?

Пастырь, поднимая руки, показывает ладони - сдаюсь, матушка, пощади!

И подвязывает рубаху вышитым поясом, принимая часть материнской веры и заботы. А на улице уже жгут костры, ведьмы пляшут с лешими, кикиморами, болотниками да анчутками, сидят на завалинках домовые, приглаживая окладистые бороды - всем нашёлся приют в лесном посёлке.

Ярина и сама выходит, притворяя дверь. На плечи ей ложится яркий платок, а сверху - тёплые руки, со следами прожилок дерева и сучков веток.

- Ну что, душа моя, пойдёшь через костёр со мной прыгать? - Усмехается в бороду старший Лешак, дядька Михей. По-медвежьи огромный, он имеет вторую ипостась себе под стать, и даже сейчас нет-нет, да сверкнёт огонёк в глазах, вторая сущность проглянет в поступи, в развороте плеч.

- Ишь ты, что удумал! А мож и прыгну, - ведёт плечами Ярина, улыбается довольно, прижмуривает глаза на яркое пламя.

Танцует лес, скачет лес, беснуется - отмечает праздник равноденствия. И наверху разворачивается настоящее сияние - души предков приходят посмотреть на своих детей, наделить их силой, дать им защиту и остеречь.

Волчий Пастырь гордо вышагивает по посёлку, прыгает через костры, а потом, глядя на полную молочную мать-луну, воет, высоко задирая голову. И вторят ему издалека вовкулаки да волки, подхватывают песнями ведьмы, одобрительно притопывают ногами лешие.

А луна одобрительно смотрит на своё дитя - хороший парень вышел!

После все рассаживаются у костров, вечеряют, да ведут разговоры.

- Что, Егорий, слышал, ты себе избу растишь? - Спрашивает Михей, глядя на пасынка.

- Да, думаю, надо мне избятник свой иметь. По лесу всю жизнь не набегаешься, в чаще весь век коротать - тоска берёт.

И вправду, в загоне на краю посёлка, у самого леса, растёт избёнок - куриные голяшки, да сверху деревянные бока. Пока мал он ещё, но ничего, вырастет, и самым лучшим, самым верным домом будет хозяину своему. Потом на дверях появятся символы обережные, специальным настоем нанесённые, в подполе - знаки охранительные. И займётся над ещё одним избятником дымок, закурится над печкой, будет куда вернуться пастырю после Охоты. Будет куда, а было бы лучше, чтобы было к кому.