Ехал мужик по дороге у самой кромки леса. Раннее утро то было, птицы заливались. Вдалеке осталась последняя деревенька, да выпас для скота. Теперь несколько вёрст проехать, да его родная деревня будет видна. А там дома жена, дочки малые - гостинцев ждут. Едет он, знай себе, понукает лошадёнку пегую, чтобы быстрее несла его к родным. Вдруг видит - у самого леса, почти что в чаще, овца стоит. Ну, думает мужик, счастье какое - у самого овцы все наперечёт, а эту продать можно, да выручку потратить с умом. Остановил он лошадь, привязал у крайнего дерева, а сам за овцой пошёл. Идёт-идёт, а овца всё дальше в лес заходит. Тут бы мужику бросить её, а как бес в него вселился, всё дальше и дальше идёт, к овце руки только протянет, а она вывернется, и глубже в чащу рвётся. Обуяла мужика жадность, идёт он, ногу за ногу, за добычей своей долгожданной, а та всё ускользает. Сам не заметил, как стемнело. Схватил он овцу, смотрит вокруг - а место-то незнакомое. И ни дорожки, ни пути - ни проехать, ни пройти. Идёт, идёт, старается найти дорогу назад. А темнота непроглядная, чаща непролазная - как тут выбраться. Овца путь замедляет, но сам мужик её не бросает. Долго ли он так плутал по лесу, видит, вдали костерок занимается. Он туда помчался, думает - люди не бросят, а утром и дорогу покажут. Вышел мужичок к костру, а там на поляне - пламя высокое, а жара нет, колдовское будто. И два волка стоят у самого огня, не пугаясь. А на дереве, непогодой поваленном, сидит парень, с волосами русыми до плеч, в рубахе льняной, да поясом тканым подпоясанной. Ноги у него босы, а неподалёку - конь пасётся. И встаёт парень, глядит недобро, щурит глаза зло, говорит слова вроде добрые, а голосом можно сталь ковать в кузне:

- На кой ты, мил человек, овцу забрал?

Дрожит мужик, а овцу не оставляет. Говорит дрожащим голосом:

- Так ничейная она, в лесу была одна-одинёшенька.

- А не рассказывала тебе мать, что в лесу скотина - добыча Егория, Пастыря Волчьего? Забрал ты овцу, что волки есть будут? Эта овца волку была определена мною в пищу, так что отпусти её, да ступай себе с миром, никто тебя не тронет. Нет за тобой греха, кроме жадности великой, да и то, вижу - семьи ради стараешься. Такое не карается. Иди, к утру лошадь свою найдёшь, не тронули мы её. А овцу брось!

Кинул мужик овцу, оставил вожаку Охоты, а сам прочь побежал, и верно - к рассвету вышел из леса, лошадь свою нашёл, а в телеге - фигурку резную волка. С тех пор он сам, если видел нежданно скотину в лесу, далеко от деревенек, не брал, да и другим не советовал. Показывал фигурку-игрушку резную, да приговаривал:

- Простил меня, дурака, Егорий, отпустил с миром, так не гневите его, люди добрые. Большое дело это - волков держать в узде, большого сердца да ума требует.

И не встречался больше мужик с Егорием, к счастью своему великому. Уж больно тяжёл взгляд черных очей Волчьего Пастыря.