Цуки в последний раз забросил удочку. В стоящей рядом корзине трепыхалось с десяток рыбин. Замечательно, думал он, ему надолго хватит.
Вскоре попался еще большой, упитанный окунь. Цуки кинул добычу всё в ту же корзину, смотал удочку и собирался было уходить, как вдруг услышал тихое, болезненное поскуливание - как будто где-то бродила раненая собака.
Он огляделся кругом - под одним из деревьев темнела шерсть какого-то небольшого животного. Может, и впрямь пёс? Цуки подошел поближе - он любил животных и каждый день, идя с работы, подкармливал бездомных кошек и собак, да и дома у него жило двое котов, которых он подобрал на улице.
Но зверь под деревом оказался вовсе не собакой, а лисой, просто необычного, серого окраса. Кажется, такие лисы зовутся чернобурыми? Он не очень разбирался. Цуки присел на корточки рядом с найденной лисой. Та лежала без звука и без движения, и передняя её лапа была крепко обвязана какой-то верёвкой. Негодяи, подумал Цуки, ненавидевший охоту. Достав ножик, он аккуратно перерезал веревку, а потом развязал узел, изо всех сил стараясь не дергать шерсть и поглядывая на зверя - еще тяпнет, и что он будет делать? Но лиса и не пошевелилась - видимо, попалась давно и потеряла все силы.
- Бедняга, - Цуки погладил её по пушистому загривку. - Ничего, сейчас всё будет в порядке, отлежишься и опять будешь бегать.
Лиса приоткрыла один жёлтый глаз - и тут же закрыла снова, видимо, слишком измученная ловушкой. Бок её поднимался и опускался в такт дыханию.
Цуки осмотрел найденную бедняжку и особенно - лапу. Конечно, он не профессионал, но вроде бы всё было в порядке. Он подавил в себе желание взять её домой. Во-первых, у него уже живут два кота, а во-вторых, это дикое животное, для жизни в городском доме, да еще и в съёмной комнате не предназначенное. Но как просто так оставить? Тоже нехорошо. Тогда он достал из корзины недавно пойманного окуня и положил его рядом с лисой. Если ей повезет и рыбу не сожрёт кто-то другой, сможет подкрепить силы.
- Ну, бывай, - Цуки поднялся на ноги и не торопясь направился к мосту через реку, сразу за которой и начинался город.
Придя на хозяйскую кухню, которой он мог спокойно пользоваться при условии, что после себя оставит её чистой, он увидел там и самого хозяина, школьного учителя математики Ямаду. Мужчина, нахмурившись, склонился над стопкой каких-то листов - должно быть, тестами учеников. Рядом с ним стояла чашка чая. Услышав шаги Цуки, он поднял голову.
- Добрый день, Цукисима-сан, - поздоровался он. - Вижу, успешная рыбалка, - он кивнул на корзину с уловом.
- Да, повезло вот. Поделиться частью с вами или Мидзутани-саном?
- Мне не надо, спасибо, а вот Юити, я думаю, будет рад, если вы ему оставите пару-тройку рыбёшек, - и Ямада снова склонился над своими листами. Он бормотал что-то себе под нос, и Цуки услышал: “Ну Акэти, ну когда ты начнёшь учиться нормально?” Цуки невольно улыбнулся, радуясь, что уже не в школе - точные науки ему тоже не слишком давались.
- Ямада-сан, я вам не помешаю, если сейчас буду чистить рыбу?
- А, нет, ничуть. Спасибо.
Он отложил три рыбины покрупнее для Мидзутани - еще одного съёмщика и по совместительству его старшего коллеги. Мидзутани снимал комнату у Ямады уже очень давно, и Цуки гадал, почему за это время он все не решил обзавестись собственным жильем. Хотя они с хозяином за эти годы стали близкими друзьями, да и сам Цуки выиграл от такого положения дел - именно Мидзутани предложил Цуки, снимающему комнату в том же доме и учащемуся на последнем курсе литературного факультета, работу в журнале, в котором работал сам.
Он выбрал из улова еще двух рыбёшек, самых маленьких, быстро почистил их, нарезал и отложил их в сторону, чтоб потом отдать котам. Потом посмотрел на остальную рыбу, ожидающую своей очереди. Перевёл взгляд на мирно проверяющего работы учеников Ямаду. Потом - снова на рыбу. Если он положит её на лёд в холодильник, она ведь пролежит до завтра? Сверившись с желанием потрошить холодную и резко пахнущую рыбу вот прямо сейчас и отметив его отсутствие, Цуки просто сполоснул свой улов и переложил его в холодильник (отложив часть для Мидзутани в сторонку), а потом, сгрузив нарезанную рыбу на две тарелки, как следует вымыл руки, чтоб не осталось и намёка на запах.
- Неохота сейчас возиться? - с улыбкой спросил Ямада.
- Ага. Пусть пока полежит.
Взяв две тарелки, он поднялся в свою комнату, которая выполняла роль и спальни, и гостиной, и кабинета, и поставил их на привычное место. Коты спали, устроившись на полу рядышком, а сам Цуки решил приготовить себе кофе - с недавних пор он увлёкся этим напитком - и немного поработать.
Он вернулся с кофе в комнату и, сев за стол, раскрыл рукопись, приготовил авторучку и чернила и продолжил работу, которую прервал для рыбалки. Цуки работал редактором в литературном журнале и, не успевая закончить дела в офисе, брал работу на дом. Он не мог похвастаться солидным заработком, но на жизнь холостяка с двумя котами хватало.
Цуки проработал до вечера и опомнился только тогда, когда за окном стало уже темно, и улицу освещали только фонари. Почувствовав, что голоден - частенько во время работы он забывал о том, что ему нужно есть - он вышел из дома, чтобы поужинать в маленьком уличном ресторанчике, который располагался очень удобно, прямо напротив.
Он заказал чай - нечего пить кофе вечером - и большую тарелку рамена. Чай ему подали сразу и, в ожидании лапши, Цуки рассматривал посетителей. Практически всех он видел далеко не первый раз, многих даже знал по именам. Когда они замечали его взгляд, он вежливо кивал им, посетители отвечали тем же.
Наконец перед ним поставили тарелку. Рамен аппетитно дымился и источал потрясающий запах. Взяв палочки, он бодро принялся за еду. Но не успел он войти во вкус ужина, как его окликнул кто-то незнакомый, судя по голосу, молодой человек. Цуки обернулся на голос. Его обладатель, юноша весьма приятной наружности, стоял у столика. Чёрно-серебряное хаори тускло поблёскивало от светильников.
- Добрый вечер, - вежливо произнёс Цуки. - Чем обязан?
Незнакомец улыбнулся, и в искусственном свете ламп его глаза на мгновение сверкнули какой-то желтизной. Впрочем, они тут же стали обычными, тёмно-карими.
- Я искал вас, чтобы выразить свою сердечную благодарность, - начал незнакомец, нырнув в глубокий поклон. Цуки вежливо склонил голову. - Однажды вы оказали мне огромную услугу, которую я до сих пор не могу переоценить. Можно сказать, спасли мне жизнь.
Цуки честно напрягся, но вспомнить, кому он спасал жизнь, не смог. Разве что давешней лисе (как и многим другим животным, впрочем), но это же не в счёт и не имеет отношения к этому незнакомцу. Да и молодой человек говорит: "Можно сказать, спасли". То есть не буквально.
- Если честно, не припомню, чтобы я кому-то помогал, да еще и так сильно.
- О, вы этот поступок легко могли счесть сущей мелочью, чем-то столь незначительным, о чем и помнить не стоит, - отозвался незнакомец с какой-то изысканной вежливостью. - К тому же благородному человеку не пристало запоминать каждый свой добрый поступок, так ведь?
На этих словах загадочный молодой человек снова улыбнулся, а Цуки удивился, что он говорит как-то архаично. Даже Мотомэ¹, восторженный и очень старательный почитатель "исконно японских традиций", так не выражался.
Вспомнив про Мотомэ, Цуки сам улыбнулся. Вот уж кто был бы счастлив познакомиться с этим юношей! Прямо хоть зови его сюда. Но это невозможно, конечно, да и невежливо по отношению к этому незнакомцу. Он ведь пришел специально к Цуки, и не для того, чтоб тот звал своих друзей посмотреть на него, как на музейную диковинку.
- Пожалуй, соглашусь с вами, - ответил он, с облегчением думая, что он и в самом деле не запоминает каждый свой добрый поступок. То подает милостыню какому-нибудь нищему или странствующему монаху (Ёсинага, прожжённый циник, не видит разницы), то уступает кому-то в общественном транспорте, то обращает внимание прохожего на потерянную им вещь - к примеру, на выпавшие из кармана перчатки. Всего не упомнишь, как и никогда не поймёшь, какая из твоих мимолётных услуг западёт человеку в душу.
- В знак моей вам благодарности нижайше прошу принять этот скромный подарок, - юноша порылся за пазухой и достал оттуда маленький, из прозрачного стекла с красными разводами, фурин. Затем снова низко поклонился и, не распрямляясь, подал Цуки подарок обеими руками. Растерявшись от такого поведения, он осторожно, чтоб не разбить тонкое стекло, взял колокольчик.
- Право, не стоило, - пробормотал он.
Странный юноша так и стоял в поклоне. Потом (по ощущениям Цуки, не раньше, чем через полминуты) всё-таки распрямился. И снова улыбнулся.
- Если этот скромный фурин подарит вам хоть миг радости и покоя, я буду бесконечно счастлив.
Вид у него при этом был как у монаха, достигшего если не просветления, то чего-то очень схожего. Он чуть ли не сиял.
- Я повешу его в оконном проёме, - сказал Цуки, желая хоть как-то ответить на такую внезапную щедрость. - Дома я часто работаю с открытым окном, и ветру теперь будет чем звенеть, когда он залетает ко мне в комнату. Кстати, - добавил он от доброты и желания и самому хоть немного порадовать этого в высшей степени странного юношу, - я живу в доме напротив, на втором этаже. Могу показать окно, на котором будет висеть ваш фурин.
- Буду вам премного благодарен! - живо отозвался он, и в глазах его снова жёлто отразилась висящая низко лампа. Тут незнакомец посмотрел на тарелку с раменом, которая все еще стояла перед Цуки, и лицо его помрачнело. - Я помешал вам во время трапезы! Недостойное поведение, а для того, кто пришел выразить благодарность, и вовсе недопустимое!
- Что вы, перестаньте, - о нет, он теперь еще и каяться начал, хоть ничего и не делал. - К тому же не думаю, что мой рамен успел остыть, принесли мне его очень горячим. - Если хотите, можете поужинать здесь и присоединиться ко мне, чтобы не просто смотреть, как я ем. Тут очень недурно кормят, почти каждый день сюда прихожу.
Стоило Цуки сказать это, как он почувствовал себя идиотом. С чего он вообще взял, что этот странный незнакомец захочет разделить с ним ужин?
- Благодарю за приглашение, - юноша снова поклонился, к счастью, не так низко, совсем не так надолго, и сел напротив Цуки. - Почту за честь его принять.
"Нет, этот юноша точно превзошел Мотомэ в страстном следовании традициям, - подумал Цуки. - Ведет себя так, словно на дворе шестнадцатый век, а не двадцатый".
К их столику подошел лопоухий парнишка - сын хозяина, каждый день помогающий отцу по делам - незнакомец всё в той же манере заказал у него две порции тофу и чашку маття. Парнишка так и уставился на него, не ожидая подобной вежливости, но кивнул, а Цуки попросил себе к чаю ещё сладкую тайяки. Получив заказ, он кивнул ещё раз и отправился на кухню.
- Не возражаете, если я не буду дожидаться, пока вам принесут ужин?
- Что вы, разумеется, нет! - живо отозвался его необычный спутник. - Излишне было даже спрашивать меня! Приятного аппетита, - и он улыбнулся.
Цуки с удовольствием убедился, что рамен остыл как раз до нужной температуры, и принялся с аппетитом его уминать.
Когда они закончили с ужином и вышли на улицу, уже совсем стемнело. Цуки не забыл про своё обещание показать окно его комнаты.
- Смотрите, - сказал он, указывая на окно, на подоконник которого как раз уселся Тэккан², один из его котов, рыжий и полосатый, как маленький тигр. Столь остроумную кличку ему, конечно, дал Мотомэ. - Видите окно с полосатым котом? Там я и живу.
- Благодарю, - его странный спутник поклонился снова - правда, на этот раз ограничился вполне стандартным поклоном воспитанного человека. - И, конечно, благодарю вас за то, что столь великодушно предложили мне разделить с вами трапезу, - на этот раз очередной его поклон был только несколько короче того, с каким он дарил фурин. - Провести с вами вечер было для меня настоящим удовольствием. Смею надеяться, что не слишком обременил вас своим обществом.
- Что вы, мне было очень приятно провести с вами время, - искренне ответил Цуки. Архаичные манеры этого юноши начинали ему нравиться.
- Тогда хорошего вечера и всего вам доброго, - улыбнулся он.
- И вам хорошего вечера.
Обменявшись прощальными поклонами, они разошлись. Цуки - к входной двери, его спутник - куда-то вдаль по улице.
Открыв дверь в дом, Цуки обернулся. Чёрное, отливающее серебром хаори уже успело затеряться среди редеющих поздних прохожих.
Только дома, снимая в прихожей обувь, он осознал - его неожиданный спутник этого вечера ни представился сам, ни спросил, как зовут его. А Цуки до того увлёкся беседой, до того был поражён этим странным юношей, что попросту забыл о самой что ни на есть базовой вещи любого знакомства.
- Совсем я уже, Сики³, - поднявшись в комнату, сказал он второму своему коту, который пришёл потереться о его ноги и ласково помурлыкать. Естественно, кличку для него тоже придумал Мотомэ - а кто ещё? - Настолько очароваться человеком, чтобы даже не представиться и не спросить, как того зовут! Можешь себе вообразить?
- Мяурр, - ответил Сики, бодая мягким, пушистым лбом руку Цуки.
Несколько раз погладив кота между ушей и под подбородком, Цуки подошёл к окну и на торчащий в раме гвоздь (который он так и не удосужился вытащить - кстати, как выяснилось) повесил подарок. Фурин тут же нежно зазвенел, тронутый лёгким дыханием вечернего ветра. "Будь здесь Мотомэ, он бы непременно расщедрился на парочку хайку на эту тему, а Ёсико, пожалуй, оценила бы разводы на прозрачном, тонком стекле", - подумал Цуки и сам пожалел, что не пишет стихов. Вообще никаких.
Несмотря на поздний час, Цуки не шёл спать. Он сел за стол, подпёр кулаком подбородок и вспомнил слова: "Если этот скромный фурин подарит вам хоть миг радости и покоя, я буду бесконечно счастлив". "Что ж, он уже подарил, - мысленно ответил он. - А ведь я только что его повесил".
К нему присоединились Сики и Тэккан. Улеглись на полу, рядышком. Сики положил лапку на Тэккана и начал сосредоточенно его вылизывать. Тэккан зажмурился, и Цуки услышал удвоенное урчание - сразу от них обоих.
"Завтра обязательно выкрою время, чтоб увидеться с Ёсико и Мотомэ, - подумал он, глядя на наслаждающихся обществом друг друга котов. - Может, и братья Ёсинага захотят к нам, кто их знает".
Как бы ни было хорошо сидеть у окна, слушать тихое, нежное звучание фурина, дышать вечерним воздухом позднего августа и смотреть, как Сики вылизывает Тэккана, нужно было всё-таки идти спать. Цуки с неохотой поднялся, - коты даже не муркнули ему вслед, так были заняты - быстро привел себя в порядок перед сном и достал из шкафа аккуратно свёрнутый туда футон с подушкой и одеялом. Расстелил постель и забрался в неё.
Лёгкий, тёплый, но уже пахнущий приближающейся осенью ветерок всё так же играл фурином. Закрыв глаза, Цуки слушал.
Интересно, встретит ли он вновь этого странного юношу? Цуки хотел бы, чтобы так и случилось, всё-таки не каждый день преподносит тебе знакомства с такими необычными и интересными собеседниками.