С самого утра без остановки лил дождь, заставляя даже самых упрямых прятаться по домам, пережидая непогоду. Сентябрь. Противный месяц. Лужи, грязь, слякоть. Если и выглянет солнце ненадолго - лишь для того, чтобы подразнить своим теплом и снова скрыться за тяжёлыми тучами.
Смеркалось. Фэн Синь уже битый час рыскал по чёртовому лесу в поисках деревеньки, которая, как он знал, точно была где-то здесь.
Всего каких-то лет сто назад! Что могло измениться?
Но, по всей видимости, что-то всё-таки могло - на расстоянии нескольких десятков ли Фэн Синь так и не нашёл никакого следа присутствия людей.
Ему бы уже развернуться и вернуться в городок, который он покинул совсем недавно, да вот незадача - в обратную сторону, на запад, идти было совсем не с руки. Фэн Синь хотел переночевать в этой деревушке не просто так, на следующий день он собирался перебраться через горный хребет, который находился восточнее, в его владениях. Именно здесь сделать это было проще всего.
Это и была причина, по которой Фэн Синь, в сотый раз недобрым словом поминая все увиденные однотипные коряги и служа посмешищем для местных лисиц, с упрямством оленя пробирался на восток. Рано или поздно он набредёт либо на деревню, либо на предгорье, верно?
Когда впереди, почти неразличимое в промозглой дождевой дымке, показалось невысокое здание, Фэн Синь немного воспрял духом, ускоряя шаг. Ему было всё равно, чей это дом, у него было достаточно денег, чтобы попроситься на постой.
Чем ближе он подходил, тем более понятно становилось, что это не один из домов той деревеньки, которую он так хотел найти, а храм - его или Му Цина, пока понять было сложно. Всё же эти территории были довольно спорными.
Впрочем, Фэн Синь сомневался, что генерал Сюаньчжэнь самолично заявится сюда, чтобы поскандалить и выгнать его под дождь. Хотя, конечно, с него бы сталось.
Последние несколько метров ощущались почти бесконечными, и всё же Фэн Синь наконец нырнул под навес над дверями, толкая деревянные створки. Те поддались с неохотой, натужно скрипнув - в храме явно давно никого не было. И закрылись за ним всё с тем же противным скрипом несмазанных петель.
Фэн Синь огляделся по сторонам, стряхивая с плеч промокший насквозь плащ. Тут же выругался, успев поймать его почти у пола - храм весь был покрыт грязью и пылью. Неудивительно, тут, наверняка, долгие десятилетия никого не было.
Запустив ледяную ладонь за пазуху, он достал парочку огненных талисманов. Положил один из них на ладонь, и, подняв его на уровень лица, легонько подул.
Талисман вспорхнул с ладони, словно лепесток, и, плавно улетев вперёд, тихо зашипел, рассыпаясь искрами.
Мгновение - и по обе стороны от Фэн Синя вспыхнули жаровни и факелы на стенах.
Тени заплясали по каменным стенам, высвечивая статую, стоящую в самой глубине храма.
Фэн Синю не нужно было подходить ближе, чтобы понять, кто это. И всё же он подошёл. Стук сапог по каменному полу эхом отдавался в совершенно пустом помещении. Свет от огня факела мягко лизнул статую, высвечивая лицо Му Цина - и не скажешь, что захолустный храм в заброшенной деревне, статуя выглядела, словно живая.
То, как сурово были нахмурены острые брови, как поджимались узкие губы - всё это выдавало руку мастера, вырезавшего статую из камня с любовью к своему божеству.
Фэн Синь вглядывался в лицо статуи, словно ждал, что губы её вот-вот разомкнуться и сложатся в привычную ядовитую ухмылку. Внутри почему-то потянуло тоскливо. И, отгоняя от себя мрачные мысли, Фэн Синь отвернулся, откашливаясь.
- Ну, надеюсь, ты не против, что я тут переночую, - зачем-то сказал он. Слова эхом прошлись по пустым стенам, спрятавшись где-то между камнями. - А если и против - мне плевать. Попробуй, выгони меня.
Фэн Синь огляделся по сторонам. Хотелось зажечь огонь, чтобы просушить вещи и хоть немного согреться - он, конечно, мог не бояться, что заболеет, он ведь не обычный смертный - но и сидеть всю ночь мокрым до самого исподнего не было никакого желания.
Конечно же, здесь не было камина или дров (откуда?), поэтому Фэн Синь, неискренне извинившись вслух перед Му Цином ("Всё равно этот храм заброшен, какое тебе до него дело?"), в щепки разломал деревянный столик для подношений, давно покрывшийся толстым слоем пыли.
Пара минут, ещё один талисман - и посреди храма весело плясал огонь, пожирая то, что когда-то было столиком.
Фэн Синь расстелил на полу циновку, развесил мокрую одежду по стенам, оставшись лишь в нательной рубашке и нижних штанах и взглянул на статую. Му Цин, казалось, смотрел на него крайне укоризненно.
- И не надо так смотреть, - поспешил оправдаться Фэн Синь, всё же виновато поморщившись - сейчас храм уже не выглядел так величественно, как раньше. Устроил... притон. - Если бы ты был тут и я остался мёрзнуть, ты бы первый начал ворчать. Я уберусь здесь потом, ладно? - он протянул руки к огню и прикрыл глаза, чувствуя, как тепло расползается по всему телу.
Пламя негромко хрустело досками, пожирая тишину. Шумел дождь, пробиваясь мелкой моросью на пол сквозь пустые оконные проемы. Фэн Синь смотрел в огонь так, словно пытался что-то в нём разглядеть. Или кого-то?...
- Знаешь, сегодня был чертовски тяжёлый день, - вдруг вздохнул Фэн Синь, зажмурившись, и уронил голову на колени. - Я разбирался с водными гулями - было слишком много молитв из храма в Яньчжоу - и не учёл, что они редко появляются в одиночку...
Усталый, ровный голос гулко отдавался в пустых стенах. Статуя равнодушно взирала на него со своего постамента, но всё же казалось что... слушала.
Фэн Син понимал, что разговаривает сам с собой. Может, это было слегка безумным, а может, откровенно странным, но ему было всё равно. Он не был в Небесной столице почти месяц и чертовски соскучился по Му Цину.
А просто поговорить с ним по духовной сети не давала проклятая гордость - накануне его отбытия из Небесной столицы они крупно поссорились (привычное, вполне себе постоянное явление).
Статуя была так сильно на него похожа, что Фэн Синю даже не приходилось ничего представлять. Он двигался к ней всё ближе, продолжая рассказ о последних своих приключениях, пока не оказался совсем близко к постаменту.
И замолчал внезапно, вскинув голову вверх.
Тени бросали на лицо статуи причудливые отблески - и, если хорошенько постараться, казалось, что это живой человек, у ног которого, словно послушный пёс, сидит Фэн Синь. Вот Му Цин нахмурил брови. Вот - тень легла в уголок губ, как будто легкий намёк на улыбку.
Фэн Синь поднялся на ноги, подходя к статуе вплотную.
Жёсткая ладонь, покрытая мозолями, удивительно мягким движением стёрла пыль с красивого, пусть и каменного лица. В глазах статуи бликовали отсветы огня, делая взгляд почти живым. Камень холодил кожу. Фэн Синь осторожно огладил гладкую каменную скулу - словно это и правда был Му Цин, который мог спесиво скинуть его ладонь или цапнуть зубами. Лицо его погрузилось в тень, глаза жадно изучали каменное лицо статуи.
Фэн Синь сглотнул и подался ближе.
Горячее дыхание, казалось, способно было согреть даже камень. Легко, словно крылья бабочки, тёплые губы коснулись губ статуи. Фэн Синь замер на секунду, тяжело дыша.
Конечно, это был не Му Цин. Каменные губы не двинулись ему навстречу, отвечая на поцелуй, не выдохнули жарко в его губы. И всё же внутри у Фэн Синя разгоралось тепло, мягким комом поднимаясь изнутри.
Он скользнул ладонью ниже, по ледяной шее (если бы это был Му Цин, он бы уже закусил губу упрямо и свёл брови к переносице - так, чтобы ни единого звука не сорвалось с зацелованных губ). Приласкал чужой затылок лёгкими касаниями. Му Цин бы сейчас застонал тихо, жмурясь, и, как котёнок, откинул голову, подставляясь под ласку горячих рук.
Мозолистые пальцы торопливо развязали тесёмки нижних штанов - тонкая ткань сползла ниже, и Фэн Синь, раздвинув ноги, обхватил ладонью свой член.
Он думал только о Му Цине - о его холодных руках, представляя, что это он его сейчас касается - ведёт ладонью по члену, сжимая вот так правильно, обводит пальцем головку, снимая капельку спермы, снова двигает сжатым кулаком вниз.
Горячее дыхание прерывисто срывалось с губ - весь храм заполнили негромкие хриплые постанывания и хлопающие звуки, с которыми Фэн Синь толкался в кулак.
Фэн Синь упёрся лбом в плечо статуи - камень приятно холодил лихорадочно горящее тело. Сжатая в кулак ладонь двигалась всё быстрее, бёдра толкались вперёд всё более отчаянно, рвано.
Громкий стон взрезал пространство храма словно ножом.
Белые капли брызнули на меч, который статуя крепко сжимала в руке. Фэн Синь, в раз обессилев, опустился на колени перед божественной статуей.
К горлу подкатывал ком - он, наверное, должен был ощутить облегчение, но чувствовал только разгорающийся внутри жар и желание большего.
Но равнодушный взгляд статуи (который не сильно отличался от тех взглядов, что на него бросал Му Цин), был тем единственным, на что Фэн Синь мог рассчитывать.
И, сдавшись, он поднёс два пальца к виску, шёпотом произнося пароль.
– Му Цин... я ужасно соскучился.