В штабе Ордо Фавониус было не протолкнуться с раннего утра.
Испуганные ночным нападением горожане искали утешения и надежды; кто-то кричал, размахивал руками и требовал защиты, кто-то тихо плакал, кто-то с бумажно-серым лицом молчаливо ожидал своей очереди увидеться с Великим действующим магистром, получить свою долю ободряющих слов и поддерживающих рукопожатий. Рыцари с ног валились от усталости. Они занимались оценкой наиболее уязвимых мест в стенах, планированием их укрепления и, собственно, реализацией этих самых укреплений. На горожан им попросту не хватало времени, не хватало рабочих рук и терпения, если уж на то пошло, – и Джинн мужественно взяла разговоры с людьми на себя.
Кэйа искренне сочувствовал её нелёгкой участи. Но и сам лишний раз старался не попадаться ей на глаза. К счастью, ему всего-то и требовалось, что проскользнуть в свой кабинет, прихватить карту Мондштадта, дополненную его личным рукописными заметками о древних подземельях, и передать её Мике. К несчастью, его попытка прошмыгнуть мимо миловидных старушек в цветастых платках успехом не увенчалась.
– Утречка вам, капитан! – хором поприветствовали его женщины. Они учтиво поклонились, и вышитые цветы на их платках словно бы тоже склонили пёстрые головки.
Кэйа остановился в трёх шагах от нужной двери. Возможность развернуться и сбежать, пробраться в свой кабинет уже с улицы – через окно – ещё никогда не выглядела настолько соблазнительной. Или же он мог притвориться, что не расслышал, и забежать за дверь якобы по очень срочному и важному делу, извините, дамы!
Но пока он медлил, старушки уже вонзились своими булавочными взглядами ему в лопатки – и бежать стало поздно.
– Ах, леди, отлично выглядите! – Обернувшись, Кэйа засиял жизнерадостной улыбкой. – Доброго утра и вам!
– Ох, глянь-ка, худющий какой да жилистый, – тут же запричитала та, что была в жёлтом платке с одуванчиками. Запричитала, впрочем, ничуть не понижая голоса. – Мой дядька таким же малахольным был, а потом р-р-раз – и помер! В свои-то тридцать пять! Ни с того ни с сего!
– Прям-таки взял и помер? – прижала ладонь к губам сухонькая старушка в голубом платке с орнаментом из цветков-сахарков. Встревоженно округлила глаза.
Кэйа переступил с ноги на ногу и бросил короткий тоскливый взгляд в сторону кабинета.
– Ага-ага, – важно кивнула женщина в жёлтом платке. – Жена евонная, тётка моя по матери – как бишь её? Мария, кажется, – кочергой его забила до смерти.
– Обижал её? – попробовал поддержать светскую беседу Кэйа.
– Дядька-то? – Его вопрос, казалось, искренне удивил Одуванчиковую леди. – Да он и мухи ни в жизнь не обидел! Пил только как проклятый. Вещи из дома таскал да к соседке несколько раз на огород за огурцами лазал – ох и ругалась она! А потом в подоле принесла…
Старушки замолчали и многозначительно переглянулись. Парочка неодобрительных взглядов досталась и Кэйе. Ситуация становилась напряжённой.
– Что ж, был рад встрече. – Всё больше усилий прилагая к тому, чтобы удерживать на лице улыбку, он сделал осторожный шаг влево, на этот раз – к выходу. – Но, боюсь, мне…
– Капитан Кэйа, зайдите ко мне, – высунувшись из кабинета, коротко бросила Джинн, почти что рявкнула, и тотчас же захлопнула дверь.
«Немедленно» не прозвучало вслух, но Кэйа достаточно хорошо знал интонации Джинн. А потому, с приятной и на этот раз почти искренней улыбкой протиснувшись мимо старушек, он влетел в её кабинет спустя несколько же секунд после оклика.
– Ах, Джинн, я пожелал бы тебе доброго утра, но не хочу лукавить, – томно вздохнул он и на всякий случай спиной привалился к двери: в неё уже кто-то активно стучал. – Что за ночка, скажи?
– Об этом я и хотела с тобой поговорить, – не обманулась его обаянием Джинн и категорично скрестила руки на груди. – Где. Ты. Был?
– О, ну. – Кэйа почесал затылок и виновато развёл руки. – У северных ворот. Как ты знаешь, людей там оказалось совсем мало, ещё и никого – с Глазом Бога. Я посчитал…
– «Посчитал». Ты посчитал, – утомлённо потёрла лоб Джинн. – Вот оно что. А ты не посчитал, что мог быть нужен мне у центральных? И ты был нужен, Кэйа! Необходим! Пиро Чтец Бездны вёл за собой армию монстров, а без Крио Глаза Бога!..
– Прости-прости! – замахал руками Кэйа и крепче прижался спиной к двери; ручка под его локтем задёргалась, дверь дрогнула: кажется, её только что пнули. – Такая суматоха началась, я лишь хотел удостовериться, что к нам не зайдут с тыла!
– Хорошо, – наконец сменила гнев на милость Джинн, и Кэйа облегчённо выдохнул. – Но никакого самоуправства в следующий раз.
– В «следующий раз»? – встрепенулся Кэйа. – Думаешь?..
– Да. Думаю. А ты сейчас же отправишься на винокурню. Дозорные сообщили, что всё началось в Долине Воспоминаний – винокурня расположена поблизости, она могла пострадать. Узнай, так ли это, и предложи помощь.
«И поговори с ним уже наконец», – ясно читалось в её глазах. Кэйа проигнорировал этот взгляд.
– Как прикажете. Что-то ещё?
– Да. – Джинн развернулась и прошла к своему столу. Опустившись в кресло, она взяла в руки тонкую папку, лежащую в стопке других таких же; медленно пролистнула её, даже не взглянув на страницы. – Насчёт Пиро Чтеца… Ты уже слышал, что он был ликвидирован незнакомцем в плаще?
– Как я понимаю, наш новый друг не захотел представиться? – Кэйа постучал в дверь за своей спиной – с той стороны яростно забарабанили в ответ. – Прикажешь заняться расследованием?
– Прикажу, – кивнула Джинн и бросила папку на место. – Но позже. Пусть сейчас он кажется союзником, но мы не можем быть уверены, что его цели совпадают с нашими. Горожанам он уже полюбился, слышал, как они прозвали его? «Герой»... Хотелось бы разузнать о нём как можно больше, прежде чем мы столкнёмся с ним снова. Но… это терпит. Есть дела поважнее – вот ими и займись.
– Разрешите идти? – наконец отделился от двери Кэйа, вытянулся по стойке смирно.
– Разрешаю.
И он, чеканно развернувшись на пятках, широко распахнул дверь – помещение тотчас наполнилось шумом, яркими цветами и запахами домашней выпечки. Три женщины в цветастых платках заполонили собой, казалось, всё пространство. И тут же принялись охать и причитать, перебивая друг друга:
– Ах, Джинн, милая, здравствуй-здравствуй, а мы тут тебе лунных пирогов испекли! А то совсем отощала, не щадишь себя – одни глазюки! Вот дядька мой таким же был…
Кэйа, не дослушав, стремглав выскочил в холл.
***
В лужах невыразительным пятном отражалось бледное солнце. Чем-то живым и голодным растекалась под ногами слякоть; чавкала и хлюпала, словно пыталась проглотить увязающие в ней ноги целиком. Кэйа, стиснув зубы, уверенно боролся с ней и двигался к винокурне. Облака хмурились, но хотя бы сегодня погода решила обойтись без дождя. Прелесть-то какая!
Холодное, дождливое лето – Кэйа никогда не любил такие.
Он уже наведался в каньон Светлой Короны, отследил состояние разрывов и у Долины Воспоминаний. Увы, ночной ливень размыл следы, так что жухлая, поражённая Пиро и Электро, трава полосами указывали путь продвижения монстров. И только она. Ничего больше. Ни элементальных следов, ни потерянных масок хиличурлов или их сломанных стрел – твари как будто бы не выбирались на свет, а их нападение теперь выглядело не больше, чем массовое помешательство мондштадтцев.
Интересно.
Охраны у разрывов стало больше, но едва ли это могло бы помочь, повторись ситуация вновь.
А она повторится: за ночь разрывы не претерпели изменений и не закрылись. А четвёртый в каньоне даже обозначился явственнее.
Пнув камень под ногами, Кэйа одёрнул накидку и ускорился.
Но вот редколесье осталось позади и его взгляду предстала винокурня. Большая сонная черепаха сбросила прежнее оцепенение и теперь явно бодрилась, красуясь блестящими от влаги черепичными крышами, такими же блестящими – окнами. Виноградники были целы – так, во всяком случае, казалось на первый взгляд.
Кэйа обошёл их, обнаружил два подгоревших куста, потрогал сморщенные обожжённые листья и осмотрелся: никаких следов в текучей грязи, конечно же, не осталось. Ожидаемо, но неприятно. Не определившись, чем ещё занять себя, прежде чем отсрочить неизбежное, он всё-таки направился ко входу.
Удивительно, он нервничал, как будто пришёл не для расспросов в качестве должностного лица при исполнении, а бить стёкла спальни Дилюка. За обман и предательство.
Потому что он мог бы, о, действительно мог бы! Стоило как-нибудь обдумать эту мысль за бокалом «Полуденной».
Пальцем Кэйа тронул карман, где острым углом топорщилась деревянная шкатулка. Он вспомнил о ней уже после того, как покинул штаб – пришлось возвращаться. На счастье, деятельных старушек он не повстречал, к тому же захватил карту для Мики, раз уж всё-таки заглянул в кабинет, – и теперь ничто не могло отвлечь его от разговора.
Проклятье.
Он был уверен, что настроен, что достаточно зол, но ладони под перчатками неприятно увлажнялись, и сердце колотилось где-то в горле. Всё ещё трудно было поверить, что Дилюк вернулся – и вот так некрасиво поступил. Что всё кончено. Ещё и несчастье, свалившееся на Мондштадт, без ключа к решению – отгородившись от мешанины стекла и снега в груди, Кэйа постучал.
На стук никто не ответил.
Он нахмурился. Выждал, а затем постучал вновь.
Тот же результат.
Он развернулся и сделал два шага прочь, осмотрелся внимательнее: вот наметённые листья, обильно усеивающие брусчатку, а вот вязанки сена, растрёпанные ветром – территорию не убирали как минимум день или два. Неужели Дилюк распустил прислугу? А как же Аделинда?
Или же монстры утащили их всех?
Уши заложило от дурноты, в животе разлилась горячая тяжесть, но Кэйа усилием воли заставил себя сосредоточиться на анализе, а не на тревоге. Он медленно обошёл территорию, выискивая следы побоища и не находя их. Зато обнаружил тренировочные манекены: без зарубок, потемневшие от напитавшей их влаги, – они выглядели нетронутыми. Новыми. Что же, выходило, Дилюк больше не тренировался. Конечно, он же только возвратился, но чтобы тот самый Дилюк – и без меча в руках, да быть такого не могло!
Могло.
Дилюк обнаружился на заднем дворе – и Кэйа чуть было не бросился к нему на шею от облегчения.
Но не бросился.
Во-первых, Кассандра.
Во-вторых, потому что Дилюк выглядел хуже, чем вчера при встрече. Он был бледен, почти что синюшно-сер, а круги под его глазами казались бездонными провалами. Одет он был в слишком лёгкую для погоды рубашку, к тому же застёгнутую не на все пуговицы, но его это, казалось, ничуть не беспокоило. Он сидел на каменной ограде спиной к виноградникам, лицом – к винокурне. И бессмысленно таращился в пустоту. В нескольких шагах от него были расставлены столы и простые деревянные стулья, но Дилюк отчего-то предпочёл им холодный сырой камень. На плече у него сидел сокол и беспокойно перебирал лапами, цеплял рубашку и когтями наверняка больно впивался в кожу, клювом дёргал за волосы – но Дилюк словно бы не замечал суеты рядом.
Его взгляд по-прежнему был пуст и невыразителен. Он даже не моргал.
Похоже, ночка выдалась тяжёлой у всех.
– Он тоже волнуется, – улыбнулся Кэйа, остановившись в трёх шагах от Дилюка.
Дилюк вздрогнул, мелко, но Кэйа заметил. Он заморгал и подслеповато сощурился, словно не мог сразу сориентироваться, кто обратился к нему. Но его взгляд наконец остановился на Кэйе, в нём проступило узнавание, и Дилюк коротко отрывисто кивнул. Кэйа расценил это как приглашение сесть рядом.
– Я скучал, мой милый, – ласково проворковал он и протянул руку.
Дилюк хмуро и непонимающе взглянул на него, а Кэйа, стараясь не показать, как его задел этот взгляд, коснулся пальцами перьев сокола. Птица хлопнула крыльями, звонко заклекотала и клювом подцепила его указательный палец – тоже поздоровалась.
За годы обмена письмами Багрянец, личный сокол Дилюка, привык к Кэйе и тоже привязался.
Ещё немного повозившись с птицей, Кэйа убрал руку. Багрянец напоследок мягко ткнул клювом Дилюка в висок, расправил крылья и улетел – порывом ветра ударило в лицо, и Кэйа засмеялся, помахал птице вслед. Как делал это всегда.
До того, как ответные письма перестали приходить.
– Знаешь, Джинн отправила меня в качестве представителя Ордо узнать, как вы пережили ночь. – Ладонями уперевшись в камень позади себя, Кэйа запрокинул голову к небесной серости и сощурился. – Но я уже вижу, что пережили неплохо. Так что спрошу о другом: какого хрена, Дилюк?
– Какого хрена – что?
– Издеваешься?
– Полагаю, это Ордо Фавониус издеваются, выставляя себя защитниками Мондштадта, а на деле… – Он поморщился и брезгливо взмахнул рукой.
– А ты откуда знаешь, как было на деле? – с ленивой агрессией протянул Кэйа и склонил голову к плечу. – Ты был там?
Дилюк промолчал.
– Бездна тебя раздери, Дилюк! – раздосадованно стукнул каблуком о камень Кэйа. – Мы же могли нормально поговорить: всегда, в том числе и после размолвки. Я никогда не был тебе врагом! Сейчас-то что изменилось?!
Дилюк вдруг усмехнулся, и Кэйа окончательно вскипел.
Он вскочил на ноги, угрожающе навис над ним – Дилюк скучающе поднял взгляд. Пассаж его не впечатлил.
– Выглядишь как дерьмо, – жестоко констатировал Кэйа. – Ведёшь себя так же. Ты же помнишь, я писал тебе… Ты вообще помнишь меня? Нас?!
Кивок.
Он помнил, он всё помнил! Но предпочёл оставить в прошлом – и выбрал её. И если до этого Кэйа не был до конца уверен, какой ответ хотел бы услышать, то теперь он пожелал бы оставаться в неведении.
– Тогда какой Бездны?! – Кэйа наставил на него указательный палец. – Три года, все эти три года я ждал тебя! Ты писал, что простил меня, что больше не сердишься, и я думал!.. Думал, ты вернёшься. Ко мне. Я ждал тебя! Отказывал каждому и каждой, кто… да и не в них дело, проклятье, я ждал тебя, Дилюк! Ты перестал писать, а я перестал спать по ночам! Я отослал десятки запросов в Цисин, в Академию, даже в комиссию Тэнрё в надежде, что хоть кто-то знает, где ты и что с тобой! А ты всё это время был в Фонтейне и развлекался с этой куклой!
Дилюк слушал Кэйю не перебивая. В его взгляде тлел болезненный интерес, мелкие искры вспыхивали и тут же гасли; Кэйа словно бы ощущал их жар на кончиках собственных пальцев и оттого раздражался лишь сильнее. Под конец Дилюк снова усмехнулся.
Он смеялся.
Он смеялся над Кэйей и его безнадёжно разбитым сердцем. Над той надеждой, которую дал ему и сам же жестоко отнял.
Отличная получилась шутка.
– А знаешь что, поднимайся! – Кэйа встал в боевую стойку, материализовал морозный клинок. – Я вызываю тебя на дуэль, ты, трус! Ты мог написать мне сразу, чтобы я не ждал и не надеялся… – Голос отвратительно плаксиво дрогнул, и Кэйа свирепо стиснул рукоять. Швырнул Дилюку на колени шкатулку с Глазом Бога. – Вставай, сволочь! – Он пнул Дилюка в голень, и тот наконец схватил шкатулку и вскинулся, его лицо стало острее и жёстче, как неотёсанный кусок гранита, выщербленный из массива, и Кэйа с горькой радостью понял, что вот уж теперь-то Дилюк точно бросится на него.
Но вместо этого…
– О, капитан Кэйа, какой приятный сюрприз! Доброго вам утра!
Клинок рассыпался инеевой крошкой, мелкими каплями осел на ладони. Кэйа выправился и развернулся на каблуках, благожелательно улыбнулся девушке перед собой.
– И вам доброго утра, дорогая Кассандра! А мы как раз собирались немного вспомнить былое, поразмяться! Дилюк выглядит той ещё рохлей – когда он в последний раз держал меч в руках?
А Кассандра, поправив на плечах вязаную шаль, подхватила Кэйю под руку и мягко повела за собой.
К выходу.
– Ах, он сегодня не в духе, не берите в голову: не выспался. Ночь выдалась насыщенной. – Тонкие пальчики хищно вцепились Кэйе в локоть. На губах Кассандры цвела благодушная улыбка. – Он молод и нетерпелив, вы же понимаете! К тому же после операции ему требуется длительный период восстановления – о тренировках придётся забыть надолго, увы.
– Ещё как понимаю. – Кэйа не нашёлся с дельным ответом.
А погода вновь портилась: прохладной пылью начал накрапывать дождь. Ветер швырнул пригоршню листьев им в спину, ледяными лапами протоптался по ногам.
Не отпуская локтя Кэйи, Кассандра обернулась к Дилюку.
– Зайди в дом, любимый: простынешь. – И вновь вернула внимание гостю. Сообщила уже ему: – Хоть климат здесь и не такой суровый, как у нас, не хотелось бы, чтобы он снова слёг.
– Вижу, вы спуску ему не даёте, – криво улыбнулся Кэйа. – Он стал совсем на себя не похож.
– Оставьте его. Он без пяти минут семейный человек. – Ноготки вонзились в кожу с неожиданной болезненностью. Кэйа машинально дёрнул рукой – Кассандра не отпустила. Они остановились у калитки и теперь пристально смотрели друг другу в глаза. – Я читала ваши письма: он отдавал их мне не распечатывая. Я всё понимаю, Кэйа, мне жаль вас и ваше разбитое сердце. Но оставьте нас в покое. – Её голос был обманчиво мягок, но серебром в нём звенела скрытая угроза. – Может быть, он до сих пор что-то испытывает к вам, знаете, как давний шрам, который уже зажил, но ещё не отболел, но теперь он принадлежит мне. Уверена, в Ордо учат принимать поражение с достоинством. А теперь уходите, капитан. И не беспокойте нас больше. Хорошего вам дня.
Она отпустила его и закрыла за ним калитку.
Ничего не оставалось, кроме как уйти.
Остановился Кэйа только у тропы, ведущей в Спрингвейл. Обернулся. Кассандра удалялась, её фигурка казалась крошечной, как если бы вырезанной из тонкой салфеточной бумаги, на тёмно-зелёном фоне виноградников.
Она уже ушла, а Кэйа всё стоял и стоял, и смотрел ей вслед. Хмурился. Одна мысль птицей билась в висках, рассекала крылья, ломала полые кости и не давала покоя.
«Хоть климат здесь и не такой суровый, как у нас, не хотелось бы, чтобы он снова слёг».
В Фонтейне климат суровым никогда не был.
Но был таковым в другом месте.
В Снежной.