Мондштадт встретил Кэйю недружелюбно.
Ощетинившийся строительными лесами, как ёж – иглами, он бормотал голосами хмурых рыцарей у ворот, источал запахи влажной пыли и блюд из «Хорошего охотника». Кипел жизнью, суетился и ворочался, но серым фоном – тревожное затишье, готовность к неминуемому ночному нападению. Дрянное состояние. Кэйа уже успел отвыкнуть от подобного.
Стряхнув влагу с волос, он расправил плечи и цветным пятном решительно вмешался в его серость.
Перекинувшись парой слов со Свеном, он придирчиво осмотрел новенькие защитные ограждения, прошёлся вдоль укреплённого участка стены и самому себе кивнул. Несмотря на непогоду, работа кипела.
Дождь редел, ветром разбивался на точечную морось. Холодало. Не глядя Кэйа махнул рукой Вагнеру, с улыбкой пробежал мимо Катерины и, звякнув колокольчиком у входа, заскочил в сувенирную лавку.
– А-а, капитан Кэйа, давненько же вы ко мне не заглядывали! Доброго вам дня!
Марджори была, как и всегда, сама любезность. Кэйа смахнул с накидки дождевые капли, пальцами прочесал слипшиеся волосы и наконец вытер подошвы о коврик. Углубился в лавку.
Его встретили приятный глазу полумрак, запахи книжной пыли и лакированного дерева, и, ярче всего – улыбка владелицы.
– Здравствуй, Марджори, ты сегодня особенно обворожительна!
– Ох, скажете тоже, – кокетливо поправила причёску Марджори и вышла к нему навстречу. – Какие нынче новости в городе?
Деликатная и тактичная, она не спрашивала напрямую, но Кэйа безошибочно расслышал между строк главное.
– Всё под контролем, не беспокойся, – покривил он душой и с напускным интересом принялся разглядывать драгоценные броши под стеклом. – Рыцари не допустят прорыва в стены города. Жителям ничего не угрожает, можешь спать спокойно.
– Значит, нападения повторятся? – Остановившись сбоку от него, она с тревогой прижала руки к груди.
– Вероятно, – поморщившись, всё же не стал лгать Кэйа. – Но мы со всем разберёмся. Доверься Ордо.
– Да-да, конечно, я не в том смысле…
– Красивая брошь, – кивнул Кэйа в сторону самой громоздкой и безвкусной вещицы, какую сумел рассмотреть.
Выполненная в виде трёх роз, склонивших массивные бутоны, она была инкрустирована красно-зелёными турмалинами, а в центре, на перекрестье стеблей – анатомическое сердце в рубинах огранки сомнительного качества. Броское, утяжелённое украшение. И очевидно безнадёжно отставшее от моды.
Кэйю оно более чем устраивало.
– Ах, это, – с сомнением поджала губы Марджори, но, поймав насмешливый взгляд Кэйи, тут же исправилась и вежливо улыбнулась. – Да, отличный выбор. Желаете подобрать серьги или браслет в комплект?
– Достаточно броши.
– Пять тысяч моры.
– Устраивает.
– Упаковать как подарок?
– Не нужно.
Марджори кивнула и вернулась за прилавок, вынула брошь из-под стеклянной витрины и завернула в простую вощёную бумагу, перетянула бечёвкой. Сунув ладони в карманы, Кэйа без особенного интереса наблюдал за ней. Он расплатился и уже потянулся было за украшением, как в этот момент Марджори подняла на него взгляд и тихо произнесла:
– Я рада, что вы нашли в себе силы двигаться дальше.
Рука, занесённая над покупкой, замерла. Пальцы дрогнули, нервно зачерпнули воздух, и Кэйа сжал их в кулак, но тотчас же расслабил – и сгрёб украшение в карман.
– Жизнь на одном человеке не заканчивается, – продолжила Марджори, и в её взгляде просквозили невыразимая тоска, серость грозового неба и печаль, выплакать которую не хватило бы слёз и за всю жизнь. К несчастью, этот взгляд Кэйа понял лучше, чем хотел бы. – Поверьте мне, я знаю, о чём говорю.
– Я верю тебе, Марджори, – кивнул он и вздёрнул подбородок, сверху вниз взглянул на неё с незаслуженным холодом. – Поверь и ты мне: их союз не продлится долго – он обречён.
Лавку он покинул не попрощавшись.
***
Ободранный палец саднил, и Кэйа, тихо шипя от боли, уже во второй раз сунул его в рот. Языком коснулся солёного.
Кассандру за этот день он проклял не впервые, но впервые – за чрезмерно длинное имя. Удивительно, как много поводов для ненависти может дать один человек. Вот уж действительно талант. Кончиком перочинного ножа выцарапывать её имя на задней стороне броши оказалось тем ещё испытанием – Кэйа уколол себе ладонь, сделал несколько зарубок на рабочем столе, теперь же остриём по касательной прошёлся по пальцу, ссадил кожу у ногтя, и окончательно вышел из себя.
– Вот же сука! – в сердцах воскликнул он, вытер влажный палец о штаны и вновь ссутулился над брошью. Продолжил выведение линий.
Поначалу буквы он старался делать изящными, тонкими, как если бы выполненными ювелиром по заказу, но сдался уже после третьей. Он малодушно понадеялся, что и этих усилий будет достаточно, чтобы обман свершился.
Наконец брошь была побеждена, а размашистая кривоватая подпись наискось пересекала изнанку трёх уродливых роз. Кэйа отшвырнул брошь в сторону и с наслаждением потянулся, размял напряжённые руки и плечи.
И принялся уже за письмо.
Юдексу Кур-де-Фонтейна месье Нёвиллету
от рыцаря Морозного Клинка, капитана кавалерии Ордо Фавониус
Кэйи Альбериха
Запрос
Прошу Вас оказать посильное содействие в поиске гражданки Фонтейна мадемуазель Кассандры. О фамилии, кроме того, что она сложная, и прочих личных данных достоверной информацией, увы, не располагаю. Известно лишь, что мадемуазель работала медсестрой в Фонтейне. Возраст предположительно 20-25 лет.
10.06.ХХ данная гражданка прибыла в Мондштадт с целью проведения отпуска. Никаких противозаконных действий на момент нахождения в городе мадемуазель Кассандра не совершила.
Однако.
Уже 25.06.ХХ она в спешке отбыла в Фонтейн, предположительно, по личным обстоятельствам, оставив в съёмной квартире своё имущество, в том числе и брошь, очевидно, семейную реликвию (брошь прилагаю).
С учётом отсутствия контактных данных, а также незнания полного имени гражданки, вернуть ей оставленные вещи не представляется возможным. Уже за столь короткий срок нахождения в городе мадемуазель Кассандра завоевала сердца мондштадтцев, а потому мы все радеем за её благополучие и беспокоимся, в связи с чем надеемся на Вашу личную заинтересованность и скорый ответ.
Ордо Фавониус благодарит Вас за помощь в поиске мадемуазель Кассандры и за последующее предоставление её личных данных с целью возврата оставленного имущества.
30.06.ХХ
Кэйа Альберих
Вернув перо в чернильницу, Кэйа скользнул взглядом по строкам. Задумчиво пожевал губу; склонив голову налево, затем направо, он сощурился – и скомкал письмо. Написал точно такое же, но с двумя небольшими отличиями: убрал строку о «противозаконных действиях» и в качестве отправителя указал… Джинн Гуннхильдр, Великого действующего магистра Ордо Фавоинус.
Подделал её подпись.
Едва ли месье Нёвиллет будет лично заинтересован в разборе запроса простого рыцаря, а вот слово Джинн уже имело бо́льший вес. Расследование палатой Жардинаж могло затянуться на месяцы: слишком уж размытым вышло описание Кассандры, – а при содействии юдекса Кэйа мог получить ответ гораздо раньше. И гораздо раньше узнать о Кассандре и её семье всё.
Или же доказать, что она пустышка, самозванка – и бросить лживую суку за решётку.
Оставалось лишь дождаться ответного письма и перехватить его раньше Джинн, иначе за решётку отправится уже он. Едва ли надолго. Но приятного определённо будет мало.
Он подписал конверт, вложил в него письмо и туда же поместил свёрток с брошью – с нажимом поставил сургучную печать. Отложил конверт на край стола: в конце дня Ноэлль соберёт все письма и доставит в почтовое отделение. Славная девчушка. Пожалуй, стоит замолвить за неё словечко Джинн.
Откинувшись на спинку кресла, Кэйа воззрился в потолок. Пальцами бездумно побарабанил по подлокотнику.
Он мог ошибаться.
Кассандра могла оговориться.
Или же она могла в действительности оказаться уроженкой Снежной, но многие годы прожить в Фонтейне и не иметь никакой связи с Фатуи.
Удобно было сразу же приписать её не только к личным врагам, но и к врагам Мондштадта, и убедить Джинн избавиться от неё. Но без доказательств Джинн его даже слушать не станет. А Кэйа ничего не знал о Кассандре – потому-то и решился на столь отчаянную аферу. Он лишь хотел удостовериться, что Дилюк в надёжных руках, что у Кассандры хорошая семья, а сам Дилюк будет в безопасности с ней.
Ложь.
Но это лучшее, чем он сумел оправдать себя. Он знал, что не идеален сам и далеко не лучшая партия для Дилюка. За долгие годы расследования он так и не продвинулся в поисках правды о самом себе. Кто он на самом деле, кем были его родители, почему он выжил и почему именно он.
Но он умел обращаться с клинком.
И был готов кроваво драться за Дилюка: с Кассандрой, с Фатуи и Орденом Бездны – со всеми разом, – да даже и со своим прошлым. Могла ли защитить его Кассандра?
Могла.
«Тем, что она – не ты. – Кэйа уронил голову на грудь, невидящим взором уставился на свой рабочий стол. – Тем, что прошлое едва ли настигнет её и заденет Дилюка расщеплёнными лучами».
И тем не менее Дилюк должен сделать выбор сам.
В то, что он уже его сделал, Кэйа не верил – не этому Дилюку, не этой Кассандре. Он самолично должен разобрать их отношения на нити, выявить раскрученные и тонкие – и дёрнуть за них посильнее; услышать их треск, увидеть, разорвётся ли то, что должно быть неразрывным.
Их нити Кэйа держал в ладони до сих пор. Их связь была достаточно крепкой, чтобы после разрыва оставить зацепки.
Кэйа машинально сунул ободранный палец в рот, ощутил сатиновый привкус крови.
Как бы там ни было, бумажные дела были завершены, а он внезапно осознал, что проголодался. Но это подождёт.
Он запер кабинет и направился к кабинету Джинн, распахнул дверь без стука.
– Джинн, у нас проблема! – И замер на пороге, пригвождённый к месту бесцветным, скучающим взглядом.
Взглядом Дилюка.
Дилюк стоял у перил, огораживающих книжный стеллаж, и опирался о них локтями. Под дождь он не попал: его волосы и одежда были сухими – как и взгляд, каким он мгновенно сделался при появлении Кэйи. Ресницы дрогнули, а взгляд ожесточился, заострился. Сверкнул чем-то первозданным и тёмным, как если бы драка на заднем дворе винокурни всё-таки состоялась.
Застигнутый врасплох, Кэйа отступил назад. А в следующее мгновение мир вокруг расширился до целого кабинета и холла позади, но в центре – всё тот же занозистый взгляд, всё тот же Дилюк. Хотелось целовать его до умопомрачения. Ладонями взяться за предплечья, придавить локти к перилам и самим собой втиснуться в его грудь; закрыть самим собой от мира. Чтобы не сбежал – как тогда.
Чтобы не исчез – как тогда.
Чтобы не вернулся – чужим. Чтобы возвращаться не пришлось.
Сердце болело под рёбрами, громыхало сломанной музыкальной шкатулкой, и с каждым ударом как будто бы дребезжала стеклянная крошка, которую так и не удалось вычистить из сосудов. Он уже знал, чем это было.
Искренним, мучительным прощением.
Кэйа никогда не умел долго злиться на него.
– Капитан Кэйа, вы что-то хотели? – отрезвил его недобрый, надтреснутый голос Джинн, и Кэйа перевёл взгляд на неё. Всё-таки шагнул в кабинет и закрыл за собой дверь.
Помимо Дилюка и Джинн, в кабинете, в центре красного тканого ковра, недовольно скрестив руки на груди стояла Кассандра. Джинн – напротив. Она отражала её позу, хмурилась, и Кэйа вдруг остро осознал, что прервал их на середине неприятного разговора.
– О, мадемуазель Кассандра, мастер Дилюк, какой приятный сюрприз! – ничуть не скрывая развесёлой фальши, пропел он. – Доброго вам дня! Великий магистр, не обращайте на меня внимания, я всего лишь хотел занести ежемесячный отчёт.
Джинн скептически осмотрела его пустые руки и вздёрнула бровь. Дилюк же исподлобья покосился на него, обжёг взглядом, но Кэйа, сияя показным радушием, его старательно проигнорировал. А Кассандра стукнула каблучком, но в его сторону даже не обернулась.
– Если так пойдёт и дальше, – сладким, сочащимся отравой голосом вернулась она к предмету разговора, – от виноградников вскоре ничего не останется, и уверяю, уверяю вас, моя дорогая Джинн, в первую очередь от этого пострадают сами же жители Мондштадта. Которых вы, насколько я понимаю, взяли под протекторат. И что же мы имеем в итоге?
– Мадемуазель Кассандра, – с ледяным спокойствием парировала Джинн. – Я ценю вашу заботу о жителях Мондштадта, и именно поэтому в первую очередь все силы Ордо брошены на защиту этих самых жителей. В данный момент я не могу удовлетворить вашу просьбу о выделении отряда рыцарей для охраны виноградников.
Кассандра приятно засмеялась.
Они продолжили обмениваться завуалированной неприязнью.
А Кэйа, пользуясь тем, что его могут видеть только Джинн и Дилюк, лишь покачал головой. Похоже, речь шла о той паре сожжённых виноградных лоз – стоило ли затевать из-за этого скандал? Из-за этого ли?
Чтобы услышать больше, он неторопливо направился к боковому столу. Осмотрел его, как величайшую загадку в Тейвате, и наконец нашёл за что зацепиться. Он наклонился и потянулся к пресс-папье, и в этот момент сзади с негромким шорохом протащилась по полу подошва сапога. Кэйа искоса взглянул на Дилюка через плечо – и от увиденного чуть было не распластался на том же столе и не расхохотался в голос.
Дилюк немного изменил позу: теперь он был более закрыт и ссутулен, и старательно смотрел в пол. Лицо его выглядело таким же пустым и незаинтересованным, как и раньше, но появилось одно отличие. Выраженное. Явное. Яркое. Его щёки горели стыдом. Кэйа жестоко улыбнулся. И оттолкнулся от стола, соблазнительно, гибко прогнувшись в пояснице и намеренно приподняв ягодицы.
Дилюк негромко кашлянул и прочистил горло. Теперь у него полыхали ещё и уши. Джинн, очевидно, заметив издёвку Кэйи, сбилась на полуслове и гневно втянула воздух. Даже Кассандра обернулась и непонимающе нахмурилась, но Кэйа уже стоял ровно и невинно баюкал в ладони пресс-папье. Он невозмутимо прошёл к ним, остановился позади Кассандры – та уже потеряла к нему интерес и вернулась к разговору с Джинн.
А Кэйа рассматривал её затылок, заколку в виде крупной кристальной бабочки, и лопатками ощущал на себе медленное тление чужого взгляда.
Он помнил, каким жадным бывал Дилюк. Как он упивался предварительными ласками едва ли не больше, чем сексом; какими горячими были его ладони и мягкими, влажными – зацелованные губы, прячущие за собой остроту зубов. На собственном теле не осталось места, где Дилюк его бы не вылизал. Судя по красноте ушей и скованной позе, Дилюк тоже об этом вспомнил.
И его это завело. Как и провокационная поза Кэйи.
Любопытно.
– Сегодня пострадали виноградники, а завтра сгорит весь особняк вместе с нами, а вы так же будете разводить руками и говорить, что у вас всё под контролем? – тем временем не унималась Кассандра. – Я правильно вас понимаю, милая Джинн?
«Милая» Джинн через её плечо строго посмотрела на Дилюка, не то укоряя его в мягкотелости, не то ища поддержки, но тот упорно смотрел куда угодно, но не на неё. Словно его это совсем не интересовало или не касалось. Или словно он был мальчишкой, спрятавшимся за юбкой матери, когда та отчитывала его обидчиков. Кэйа брезгливо поморщился.
Эта безмолвная покорность ему совсем не шла.
– Признайте, что вы не в состоянии защитить своих граждан! – Кассандра всплеснула руками.
Заколка на её затылке качнулась, сверкнула гранями, словно бабочка дрогнула крыльями. Кэйа взвесил пресс-папье в ладони. Тяжёлый. Он пристально уставился Кассандре в затылок.
И мило улыбнулся – так, что его улыбку могла увидеть только Джинн.
– Насколько я знаю, вы гражданка Фонтейна, не Мондштадта, – меж тем сухо констатировала Джинн. Похоже, её терпение было на исходе.
– То есть то, что я супруга Дилюка, значения для вас не имеет?
– Не припомню, чтобы вносила номер свидетельства о вашем браке в реестр официально заключённых бракосочетаний.
– Совсем скоро вам предстоит это сделать. И – уж будьте любезны! – не облажайтесь, как Ордо Фавониус обычно это делают.
Джинн побагровела. Метнула короткий острый взгляд на Кэйю.
Он же скучающе подбросил пресс-папье в ладони, прицелился Кассандре в затылок. Сзади аккуратно кашлянули – он тут же схватил импровизированный снаряд и сунул в карман, обернулся к Дилюку и сделал большие невинные глаза. Пресс-папье наверняка комично топорщился из кармана. А Дилюк… бледно улыбнулся. Но тут же опустил голову и вновь словно отрешился от происходящего.
– Подумайте вот о чём, дорогая, – мягко надавила Кассандра. – Если вы не в состоянии обеспечить безопасность ваших граждан, может, стоит обратиться за помощью к тем, кто в состоянии?
Джинн завела руки за спину и с отчётливым звуком хрустнула костяшками. Но прежде, чем она ответила, Кэйа уже встал рядом с ней и задал вопрос первым:
– И чью же помощь вы предлагаете?
– Да хотя бы и Фатуи! – с вызовом вскинула точёный подбородок Кассандра.
Джинн ахнула, Кэйа же остолбенел от возмутительной дерзости. Во все глаза он уставился на Дилюка: на человека, для которого одно это слово было сродни спички для стога сухого сена. Плечи Дилюка дрогнули. Он рывком поднял голову, словно очнулся от долгого забвения, но не сделал больше ничего: не успел – Кассандра властно отвела руку назад, и Дилюк вновь уронил голову, медленно подошёл к ней и позволил взять его за локоть. Округлые ноготки, покрытые нежно-розовым лаком, цепко сомкнулись на его рукаве. Дилюк безропотно стерпел. А Кэйю замутило.
Остро захотелось швырнуть пресс-папье уже ему в лицо.
Так они и замерли друг напротив друга: Кэйа и Джинн, воинственные и расправившие плечи, и Кассандра, с нежной улыбкой вонзающая ногти Дилюку в локоть.
А Кэйа вдруг с опустошающей тоской понял, что они вновь вернулись к этой точке – чёрной, страшной и размытой дождевой водой, – где он стоит напротив Дилюка, а не плечом к плечу, как это было всегда. Где он больше не его возлюбленный, не друг и не соратник. Где он – противник.
И всё это из-за женщины, которая обращалась с Дилюком едва ли лучше, чем с нелюбимым лакеем.
Горе давило на сердце, разбрасывало осколки стеклянного шара по углам. Собственное бессилие угнетало. Кэйа едва мог поддерживать на лице вежливую прохладную улыбку.
Такими они были друг другу теперь: неприятными знакомыми, не более того.
Таким ощущалось расставание.
– Ордо Фавониус сердечно благодарит вас за визит, – первой подала голос Джинн, и Кэйа будто бы невзначай двинул рукой, мизинцем ободряюще коснулся её мизинца. – Мы рассмотрим ваше предложение и примем все соответствующие меры, для того чтобы винокурня, её жители и сотрудники были в безопасности. С удовольствием проводила бы вас к выходу, но боюсь, не располагаю временем: вынуждена рассмотреть ежемесячный отчёт капитана Кэйи. Надеюсь, мастер Дилюк ещё не забыл дорогу.
Дилюк дрогнул, но взгляда на Джинн так и не поднял. И правильно сделал: тяжестью её разочарования можно было обрушить Селестию.
Когда они наконец покинули кабинет, Джинн в изнеможении опустилась в кресло и обмахнулась бумагами не глядя. Кэйа без разрешения сел на край её стола и с грохотом поставил пресс-папье на столешницу.
– Кэйа, – слабым голосом позвала она. – Что это было?
– Об этом я и хотел с тобой поговорить, – мрачно взглянул на неё Кэйа. – Найдётся минутка?
Взмахом руки Джинн велела ему продолжать.
– Во-первых, пострадало всего два куста винограда. Я был там и лично их осмотрел. Во-вторых, – он закинул ногу на ногу, – Кассандра – шпионка Фатуи.
Джинн выронила бумаги себе на колени, и те с шелестом соскользнули на пол, рассыпались белым. Охнув, с поистине девичьей прытью она нырнула под стол и принялась собирать их.
– У меня нет доказательств, но…
– Барбатос милостивый, Кэйа! – едва не стукнувшись макушкой, воскликнула Джинн из-под стола. – Не слишком ли ты торопишься с выводами?
– Я убью её, – честно пообещал Кэйа.
– Тогда сделай так, чтобы никто об этом не узнал.
– Поможешь спрятать тело?
– Считай, его уже нет.
Кэйа хмыкнул. Джинн его веселья не разделяла. Вернувшись в кресло и распрямившись, придав лицу благородную отстранённость, как если бы не она секундами ранее сидела на корточках на полу, она старательно рассортировала бумаги и вложила их в картонную папку, перетянула бечёвкой. Вернула рабочему месту первозданный порядок.
И наконец взглянула на Кэйю.
– Это очень серьёзное обвинение.
– Ты же видела его? – не поддался Кэйа. Собственного голоса, злого, дребезжащего, он не узнал. – Тебе не кажется, что с ним… не так всё?
– Кажется. Да. Но послушай меня внимательно, пожалуйста. – Она сложила локти на столе, накрутила на палец прядь волос и медленно потянула. Взгляд её пытливо блуждал по лицу Кэйи. – Если разрывы продолжат появляться, а ночные нападения станут и дневными, нам не хватит людей: ни выставлять дозорных у разрывов, ни удерживать оборону города. Ты знаешь, чем всё может обернуться. Неприятно это признавать, но она права: нам придётся прибегнуть к просьбе о помощи.
– Странное совпадение, тебе так не кажется? – сощурился Кэйа, ладонью с нажимом провёл по столешнице, оставляя расписной морозный след. – Она появляется в городе тогда же, когда возникают первые разрывы. И тут же – ай-ай, удивительное дело! – предлагает сотрудничество с Фатуи. Не с Ли Юэ, не с Фонтейном, откуда, как она утверждает, она прибыла. Со Снежной, Джинн.
– Разрывы появились до её приезда, – строго напомнила Джинн.
– Всего на несколько дней раньше, – небрежно отмахнулся Кэйа и спрыгнул со стола. – Они могли уже пересечь границу Мондштадта к тому времени.
– К чему ты клонишь? – Она поднялась вслед за ним. – Говори прямо.
– Я хочу проверить её. Мне нужен ордер на обыск винокурни.
– У нас нет оснований, и ты знаешь это не хуже меня.
– Знаю.
Кэйа прошёлся по кабинету и остановился у книжных стеллажей, где прежде стоял Дилюк. Уместил предплечья на то место, в которое тот упирался локтями. Перила уже остыли, не сохранили тепла его тела, но Кэйа словно бы ощутил его, разошёлся внутренним жаром – и сжал руки в кулаки.
– А если бы это была Лиза, Джинн? – Он был жесток. И не собирался извиняться. – Если бы Лиза вернулась из отпуска в компании незнакомого мужчины и оборвала с тобой все связи? Ни с того ни с сего! Если бы стала… как он?
– Я не сомневалась, что первостепенная причина в этом. – Её голос дрогнул, стал ниже – верный признак надвигающегося гнева. Джинн обошла стол и приблизилась к Кэйе, остановилась напротив него так же, как минутами ранее стояла напротив Кассандры: воинственно расправив плечи и приподняв подбородок, заведя руки за спину. – Я понимаю твои чувства, мне жаль, искренне жаль – и при этом город в опасности, очнись же, рыцарь Морозного Клинка! Сейчас ты думаешь только о нём, но ты нужен мне! Ты нужен жителям! Ты давал клятву и присягнул Мондштадту на верность. Как смеешь ты в трудный час выбрать себя?!
– Я не выбирал себя, – хищно сузил глаза Кэйа. Рывком отстранившись от перил, по ступеням он слетел к Джинн, встал к ней в упор. Жёсткий, непримиримый и беспринципный – в отличие от Джинн, ему не было жаль. – Я предан Мондштадту, был и буду, но и Дилюка в опасности я оставить не могу!
– Нет никаких подтверждений, ты же сам...
– Так дай мне ордер на обыск винокурни, и я добуду их! А нет – достану без ордера сам. Через двадцать четыре часа. Не справлюсь, – он широко распахнул руки и сделал шаг назад, словно сдаваясь без боя, – сажай за решётку за превышение полномочий.
– Ты нужен мне не за решёткой, а здесь и сейчас! – Джинн схватила его за плечи, с силой встряхнула. – Услышь меня наконец!
– Кассандра сказала, он перенёс операцию, – настаивал на своём Кэйа, возвышаясь над ней и промораживая её взглядом. Позволяя ей касаться его, но не притрагиваясь к ней в ответ. – Ты видела его? Она налагает лапы на него, на всё его имущество, а он и не думает сопротивляться! Он больше не наш Дилюк, она что-то сделала с ним! Может, привязала его к себе шантажом или угрозами, или всё-таки виновата та операция? Я должен выяснить правду. И я её выясню.
«Любым способом».
«Вне зависимости от того, получу я официальное разрешение или нет».
– Она всего лишь медсестра, Кэйа. – Джинн смягчилась, ласково, в утешение сжала его плечи. – Какая бы операция ни проводилась, не она...
– Я не верю ни единому её слову.
– И сам же поверил в то, что эта операция вообще была.
Кэйа стиснул зубы. На это возразить было нечем.
Он передёрнул плечами, и Джинн тотчас его отпустила. Сделав бесцельный круг по кабинету, по периметру красного ковра – это скорее был прямоугольник, а не круг, – он остановился у двери и взялся за ручку. Мельком увидел в её блестящем покрытии отражение собственного лица. Глубоко вдохнул, но безрезультатно. Воздух душил: плотный, искрящийся морозным блеском и подвижный из-за Анемо течений, лишённый запахов и их оттенков, он словно больше не был пригоден для дыхания.
Джинн была заинтересована в первую очередь в сохранности города.
А Кэйа не собирался оставлять Дилюка в руках Кассандры. В этом сражении он мог полагаться только на себя.
И ему пора было возвращаться к своим обязанностям. Да хотя бы и к написанию клятого ежемесячного отчёта, с которым он и без того припозднился. Свой следующий шаг он обдумает позже.
– Вот что, Кэйа… – подала голос Джинн, но Кэйа не стал оборачиваться. Так и стоял, взглядом гипнотизируя дверную ручку и свою ладонь поверх. – К слову, ты обедал? У меня ещё остались лунные пироги, присоединишься к нам с Лизой? – Он покачал головой, и голос Джинн вновь вернул себе прежнюю жёсткость. – Тогда вот тебе мой приказ как магистра: ты оставишь их в покое. Я верю тебе, Кэйа, но нужны доказательства. Пока они у всех на виду, она не причинит ему вреда – если вообще причинит, не спорь! Сосредоточься на защите города. Мы устраним угрозу, а потом я отправлю тебя в отпуск на месяц. И закрою глаза на многое. Но не на всё. Мы договорились?
– Да, конечно, – легко согласился Кэйа и обернулся с улыбкой – Джинн нахмурилась.
Вот какой она была. Если бы выбор стоял между долгом и сердцем, она выбрала бы долг. Мондштадт, а не Лизу. И, переступив через себя, сознательно пожертвовала бы собственным счастьем ради людей. Кэйа тоже мог бы так. Но он не станет.
Наверное, поэтому магистр Варка, проницательный и хитрый, как кот, видящий людей насквозь, выбрал её.
Кэйа дёрнул за ручку и распахнул дверь. Обтесал улыбку до злого оскала.
– Не сомневайся во мне, Джинн. В решающий час я буду на стороне Мондштадта.
Джинн твёрдо кивнула, и Кэйа покинул кабинет больше не оглядываясь.
Ложь.