— И вот стою я, значит, перед нашими рекрутами, они такие зеленые-зеленые, заглядывают мне в рот с восхищением. Я такой — сейчас толкну речь, все как положено. И тут, поднимаю глаза, а за этой толпой стоит Итэр со своей летающей подружкой и Тевкра за руку держит. И смотрит на меня так, мол, ну, давай, выкручивайся теперь. Пришлось на ходу переобуваться и рассказывать нашим ребятам, как это круто — продавать игрушки. Видели бы вы их лица. — Тарталья, который настоял сегодня на чае вместо алкоголя, прокручивал в руках горячую чашку.

Кайя хрюкнул от восторга — у Аякса в запасе оказалось забавных историй ненамного меньше, чем у самого Кайи, и было приятно для разнообразия послушать кого-то, а не трещать весь вечер.

Мерное потрескивание свечей в канделябрах, тонкая струйка пара, поднимающаяся от горячего чая и такая странная, разномастная и, казалось бы, несовместимая компания, которая тем не менее мирно сидела вокруг стола и цивильно беседовала друг с другом — такого сюрреализма Кайя еще в своей жизни не видел, но чувство уюта и единения, создавшееся между ними, было самым реальным, что случилось в его жизни за последнее время. 

Дилюк сидел, совершенно неаристократично поставив локоть на стол и подперев подбородок, Альбедо был по самые уши в своих заметках, что, впрочем, не мешало ему в особо забавные моменты посматривать на Аякса и улыбаться одними уголками губ, Дайн рассеянно водил пальцем по кромке своей чашки, и с его лица не сходила какая-то туманная, немного печальная улыбка, словно обращенная в далекое прошлое, где у него были такие же замечательные друзья, с которыми он мог почувствовать себя так же комфортно и расслабленно. Пока все не развалилось, как карточный домик.

— Кстати, мастер Дилюк, у тебя случайно настольных игр не завалялось? Мы в Снежной, когда собираемся приятной компанией, любим играть в игры. — Закончив очередную байку окончательно осмелел Тарталья и обратился к хозяину винокурни.

— Во-первых, кто тебе сказал, что твоя компания мне приятна? Во-вторых, я похож на человека, у которого дома будут настольные игры? — не меняя позы лениво ответил Дилюк.

— Каков лжец, — вклинился оживившийся Кайя. — Раньше ты всегда был инициатором, а у отца в кабинете целая полка этих игр была. Ни за что не поверю, что ты их все выбросил.

Дилюк возмущенно зыркнул на нареченного.

— Ты, вообще, на чьей стороне?

— На той, где весело и есть печеньки, конечно. — Кайя легко поднялся со своего стула. — Погоди, Аякс, сейчас посмотрим, что у нас есть.

И под тихое «нахал», он со смехом отправился в кабинет, теперь уже самого Дилюка. Раз уж тот пустил его на винокурню, пусть будет готов, что Кайя теперь будет вести себя здесь, как раньше — как дома.

В отцовском кабинете не поменялось совершенно ничего. Он бывал в кабинете нынешнего мастера в поместье, когда тот его еще не продал, и там он, как будто, обустроил все под себя. На винокурне, где отец, в основном и работал, все застыло в моменте семь лет назад. Только письменный стол говорил о том, что хозяин здесь теперь другой.

Медленно, почти крадучись, чтобы не спугнуть все хорошие воспоминания, что у него были связаны с этим местом, он прошел за письменный стол, где на полках, покрытые вековой пылью, все еще стояли в ряд коробки с играми. И пара новых, небрежно втиснутых туда. Кайя глянул на этикетки — юбилейное издание «Тысяча лет в Ли Юэ». Наверное, подарок от Воли Небес. Слишком сложно сейчас — никто не станет разбираться в горе правил, которые всегда создавала леди Нин Гуан в своих играх. «Театр Механикус» — тоже что-то из Ли Юэ похоже. Нет, хотелось найти что-нибудь попроще и подинамичнее. 

Он перебирал коробки одну за другой. «По следам ветра». Хм, а вот эту они любили раньше. Не так, как настоящую игру с реальными прятками, что устраивал еще совсем молодой тогда Гайгэкс, но все же. Не зря же она была одной из самых видавших виды. 

Коробка с игрой легла в руки, подняв облако пыли. Кайя закашлялся, смахнул перчаткой остатки и понес ее в гостиную, где Аякс продолжал кормить байками свою небольшую аудиторию.

— Ну, что скажешь, мастер Дилюк? Наверное, она прибежала прям из магазина Маджори к нам сюда на винокурню. И, наверное, если я ее сейчас открою и найду там на дне чьи-то очаровательные каракули, гласящие «Кай и Люк вместе навсегда», то ты к этому вообще никакого отношения не имеешь. — Кайя потряс лохматой упаковкой.

Дилюк раздраженно поджал губы, вспыхнул и с возмущенный хмыком отвернулся. Аякс громко захохотал.

— Кайя, нет, серьезно, завязывай уже смущать его. Или веди наверх и, ради Селестии, найди комнату с звуконепроницаемыми стенами. Мне не нужны лишние психологические травмы, у меня их и без вас хватает, — он глянул на виновника своего смеха, излучающего волны: «Сдохнуть хочешь, Фатуй?» — и внезапно передумал продолжать свои дразнилки. — А еще лучше, давай тащи сюда свою игру, потом поворкуете.

Легонько тронув нареченного за плечо и проведя двумя пальцами по пряди волос, Кайя игриво улыбнулся своей смурной сове, и сел на место. На дне коробки, скрытом стопкой игровых карт, как он и сказал, красовалась корявая надпись, старательно сделанная одиннадцатилетним ребенком. Украдкой взглянув на нареченного, Кайя заметил, что тот с какой-то совершенно несвойственной ему мягкой улыбкой внимательно разглядывает ее. В груди стало тепло и, что-то пушистое и огромное защекоталось, заскребло крошечными коготками. Хотелось прижать такого Дилюка к себе и целовать-целовать-целовать этот плавный изгиб губ, скучающий по «ним». Алые глаза, с какой-то сильной эмоцией, плескавшейся в глубине, пробежались по его ладони, касающейся куска картона с беззаботным прошлым, поднялись до самого изгиба шеи, задержались на секунду на губах и встретились с его, широко открытыми, голодными, тоскливыми. Пухлые губы приоткрылись и…

— Воу, тут так много карт, кажется, без бутылки не разберешься. — Аякс своим громким замечанием, разбил все волшебство на осколки, и, когда Кайя перевел на него недовольный взгляд, пакостно ухмыльнулся. Специально это сделал, говнюк. Наверняка, просто завидует.

— Не переживай, Аякс, с этой игрой даже ты разобраться сможешь, — вернул ухмылку Кайя. — Альбедо, душа моя, убирай всю макулатуру со стола, поиграй с нами.

Алхимик посмотрел на него обреченным взглядом, говорившим «когда же ты, такой доставучий, провалишься куда-нибудь?», потом со вздохом собрал заметки в стопку и аккуратно переместил их на журнальный столик у одного и диванов.

Кайя начал объяснять правила.

***

Раскаты грома перекатывались по небу, как шары для боулинга, каждым ударом разбивая годами выстроенную защиту. Он, конечно, давно уже не был маленьким напуганным мальчиком, брошенным в непогоду посреди огромного и пугающего мира. И давно уже научился использовать холодные капли, нещадно бьющие с неба, в своих целях и обращать их в свою пользу. В конце концов, крио всегда более эффективно в дождь. И, может, если он выйдет из этой, Бездна ее побери, комнаты, в которой он провел свою первую ночь в Мондштадте, и которая все еще была полна воспоминаниями — в равной степени волнительными и болезненными, то станет легче, и он перестанет вздрагивать всем телом от каждого грохочущего звука. Проблема была только в том, что его комната находилась напротив хозяйской спальни, и, ему бы не хотелось случайно привлечь внимание Дилюка, и волновать его своими детскими травмами.

Холодные пальцы прошлись по тонкому стеклу окна и, вдохнув туда немного крио, заморозили его поверхность, украшая ее замысловатыми узорами. Красиво и не видно того светопреставления, что происходит снаружи.

Очередной раскат, и снова дрожь вдоль позвоночника. Он прислонился лбом к ледяному стеклу и вздохнул. Кажется, его ждет долгая бессонная ночь. Ну, почему именно сегодня гроза решила подобраться к Мондштадту и мучить его, проходясь рокотом по незажившим шрамам. 

Устало проведя рукой по волосам, он медленно опустился на пол под подоконником, прислоняясь спиной к стене и пряча лицо в коленях, как в те первые одинокие ночи в чужой стране. На том же месте.

Тихий скрип двери вырвал его из потока сознания. О, нет, он так старался закрыться и не привлекать ко всей этой глупости Дилюка. Но, конечно, тот почувствовал, и пришел узнать, что тут происходит.

Мягкие шлепающие звуки босых ног по деревянному полу становились все ближе. Кайя категорически отказывался поднимать голову и признавать перед Дилюком, что у него не все в порядке. Облако тепла опустилось перед ним и, в полной тишине горячие пальцы зацепили его за прядь волос, скользнули по шее, огладили напряженную спину и потянули на себя. Сопротивляться не было сил, да и смысла тоже. Кайя потянулся навстречу теплу, обхватил свое опаляющее солнце руками и уткнулся в оголенный сгиб шеи. Поза оказалась какой-то неловкой и неудобной, но двигаться и что-то менять в его планах пока что не было. За все хорошее всегда надо сначала пострадать.

Холодные ладони опустились на тонкую ткань пижамной рубашки. В голове всколыхнулась непрошенная мысль — Дилюка совсем не волнует то, что Кайя всегда такой ледяной? Тот ни разу ни дернулся и не выказал каких-то признаков дискомфорта, когда их тела, такие разные по температуре, соприкасались.

— Тебе не холодно, родной? — с тихим смешком выдохнул он, поняв, что, если он сейчас не спросит, этот вопрос будет преследовать его еще долго.

— Холодно? Ты бредишь, Кай. Единственный, у кого вместо рук ледышки здесь — это ты. — Дилюк осторожно прижался губами к его лбу, наверное, пытаясь проверить температуру. 

Не совсем, правда, понятно, что именно он пытался почувствовать — у них разница была на добрых пару градусов. Кайя тихо хохотнул и отмахнулся от нареченного.

— Я серьезно. Я же теперь, как ящерица, постоянно ищу, где бы погреться. Тебе не холодно, когда я своими ледышками к тебе прикасаюсь?

Пришла пора Дилюка усмехаться.

— Нет, моя дорогая ящерица, не холодно. Можешь греться, я не против. Мне нравится, что у тебя такие прохладные руки — в отличие от тебя, мне всегда жарко.

Ах, да, и, правда, Кайя иногда забывал, что пиро работает в обратную сторону, не просто делая владельца ходячей печкой, а еще и запекая его до золотистой корочки изнутри. Значит, можно остаться так еще ненадолго. Но для этого нужно было усесться поудобнее. Он постарался реорганизовать свои длинные ноги, не размыкая объятий, и занятие это оказалось чудовищно неудобным.

После пары минут возни и глупых смешков, они, наконец, уселись поудобнее. Теперь можно вцепиться в нареченного и не отпускать его до самого утра, хочет он того или нет. Сам пришел к Кайе в лапы, сам виноват.

И ровно в тот момент, когда он решил сообщить нареченному о его неволе, небо снова шарахнуло, и, о, как же так вышло — не отследил молнию и не подготовился. От неожиданности он до боли сгреб тонкую ткань на спине Дилюка, и напрягшись натянутой струной, вздрогнул.

— Все в порядке, мой милый принц, ты в порядке, это всего лишь гром, а я здесь, я с тобой, я тебя не оставлю, — скороговоркой зачастил нареченный, прижав чуть крепче, тонкими пальцами оглаживая спину чуть нежнее, шепча чуть горячее.

Хотелось расплакаться. Это же все у него однажды было, а потом, пшш, и растаяло в той грозе семь лет назад. И сейчас казалось, что все по-прежнему, тепло, близко, доверчиво. Но ничего между ними не могло быть по-прежнему. Меж ними разинула пасть Бездна, его наследие и бремя, звенящая в каплях правда. И совсем все больше не как раньше, и Дилюк чуть горше, и Кайя чуть осмотрительнее, и связь их перекручена годами боли и обид. А дурак этот так и не разучился верить в людей. Сидел и гладил его по спине, и шептал всякие глупости, к которым душа тянулась, оголодавшая после строгой диеты из полуправды и настороженности. И что делать-то? Что делать?

— Кай, Кай, посмотри на меня, дыши со мной, — Дилюк оборвал лавину, топившую его в кипящем камне и пережимавшую трахею.

И Кайя смотрел. В глаза, полные нежно лижущего руки огня, но для ласки, не чтобы навредить. Такие родные, такие желанные. И дышал. В унисон, в абсолютной гармонии, в синхроне. И тяжелые мысли отпускали. Медленно, нехотя, цепляясь из последних сил за любую зазубрину и неровность в, казалось, идеально построенной защите. Но отпускали, отходили на задний план, прятались в тенях. Чтобы еще вернуться в следующий момент уязвимости. Но, может, если Дилюк продолжит на него так смотреть, так солнечно — ослепляюще, то не вынести им этого света и гореть синим пламенем вместе с его нерешительностью и сомнениями.

— Горе луковое, а говорил, что панические атаки редко бывают, — покачал головой Дилюк, когда Кайя вспомнил, как работают легкие в его теле.

— Нет, правда, редко. И, я же говорил — привыкну. Однажды я знал, что делать со всем этим, значит, научусь еще раз. Просто не обращай на меня внимание, и все будет нормально, — прохрипел он, неохотно выпуская нареченного, который к его досаде, решил разорвать объятия и подняться на ноги.

— Конечно, не обращать внимания, так я и сделаю в следующий раз, угу, — Дилюк протянул руки. — Давай, вставай, не могу уже на полу сидеть, задница скоро плоской станет.

Кайя с улыбкой вложил ладони в руки нареченного, и тот одним движением поднял его на ноги. Ах, он иногда забывал, сколько в таком тонком и изящном Дилюке силищи.

— Даже не переоделся, прирастешь скоро к своей форме, — проворчал нареченный и потянул китель с плеч Кайи, — и к побрякушкам своим. Как это, вообще, отсоединяется от тебя?

Меха были аккуратно повешены на вешалку и отправлены в гардеробную. Потом пришел черед браслетов, цепочек, и Дилюк деловито сновал вокруг немного ошалевшего от его деятельности Кайи, и один за другим отцеплял и снимал все аксессуары. И даже очередной раскат грома в этот раз не смог отвлечь его от происходящего.

— Светлячок, ты, вообще, в курсе, что ты меня раздеваешь? — с нервной усмешкой, наконец, смог выдавить Кайя.

— Ну, да, — как ни в чем ни бывало, продолжил свою эскападу тот, — а ты что, собрался спать во всем этом хламе? Я понимаю, что твой корсет — замечательная задумка в бою, но на ночь, могу предположить, что его лучше снять.

Тонкие пальцы забрались под защелки, невольно касаясь ткани рубашки, настолько тонкой, что ему казалось, что через нее можно проследить рисунок на подушечках пальцев наречённого. Кайя привык одеваться, как капуста, и сейчас, когда слоев на нем было преступно мало, даже такое прикосновение вызывало дрожь, и чувство беззащитности. 

— Дальше сам справишься, или мне продолжать? — когда на Кайе остались только брюки и рубашка, уточнил Дилюк.

— Ты мне никак мамочкой заделаться решил, родной? — На всякий случай он сделал шаг назад, когда нареченный, не получив моментального ответа, потянулся к рубашке.

— А что делать, если ты настолько беспомощный, что даже переодеться сам не можешь. — Не получив доступа к оставшейся одежде Кайи, Дилюк пожал плечами и направился к гардеробной. 

Сняв с полки спальный комплект, он швырнул его нареченному и, сделал вид, что поправляет что-то на вешалках, чтобы дать тому минутку на смену одежды.

Быстро натянув пижамные штаны и абсолютно проигнорировав рубашку, он уселся на краешек кровати, с благоговением разглядывая грациозный и ладный силуэт, освещенный мерцающим лунным светом. Дилюк, спиной почувствовав взгляд, обернулся и, нахмурившись, скрестил руки на груди.

— Что?

— Ничего, — улыбнулся в ответ Кайя, впитывая в себя каждое движение нареченного, — любуюсь тобой просто.

Даже в полумраке комнаты можно было заметить, как бледные щеки вспыхнули, и Дилюк отвел взгляд.

— Нечего на меня пялиться, я не изваяние в музее. Давай лучше спать ложиться. — И он направился к постели.

Кайя мог бы притвориться, что это был очередной грохочущий звук снаружи, а не слова Дилюка, что заставили его вздрогнуть и напрячься. Но нареченный мог ощущать его эмоции не хуже его самого, поэтому, когда он ухватил мелькнувшую панику, то застыл на месте, так и не дойдя до места назначения.

— Я ничего не… мы с тобой просто раньше спали вместе, и эта гроза… И я думал остаться, но если ты не… Я могу уйти, если хочешь, — натянуто попытался улыбнуться он и сделал шаг в сторону двери.

— Нет-нет, Дилюк, подожди! — Кайя вскочил со своего места и метнулся вслед за нареченным, ловя его за запястье прежде, чем он выскользнет из комнаты, и завтра утром они будут отводить взгляд и пытаться снова научиться разговаривать друг с другом.

Дилюк остановился, мельком глянул на смуглые пальцы, сжимающие его руку, потом поднял взгляд, полный нерешительной надежды, на Кайю. Тот, вздохнул, всхлипнув, и сгреб нареченного в охапку, уткнувшись в огненную макушку.

— И чем я тебя, такого тактичного и внимательного, заслужил.

Теплое дыхание опалило ключицы, когда Дилюк после нескольких секунд ошеломленного молчания со смешком выдохнул.

— Я же говорил, я не хочу давить на тебя, или торопить события. Я не обижусь, если ты хочешь, чтобы я ушел сегодня.

— Останься, Лучик. Ты не давишь на меня, глупый, таких деликатных людей, как ты, еще поискать надо. Пойдем, нам завтра предстоит длинный день. — Кайя отпустил его и мягко подтолкнул в сторону кровати.

— Только ради Архонтов и Селестии, надень рубашку, Кай. Мое бедное сердце не выдержит твоего голого торса в постели.

Кайя усмехнулся от прямолинейности нареченного, накинул рубашку на плечи и скользнул под одеяло. И понял, что совершенно не помнит, как это — спать с кем-то. Он обычно не оставался до утра со своими девушками, а с Дилюком они спали так в последний раз семь лет назад. Кровать была достаточно большой, чтобы они могли не касаться друг друга и устроиться с комфортом. Но это же Дилюк. К нему хотелось прикасаться. Неловко покрутившись и, не зная, как улечься, он тяжко вздохнул.

— Ну, что ты исстрадался весь? — Нареченный приподнялся на локте. — Я могу вернуться в свою постель, если тебя напрягает мое присутствие.

Мученически взглянув на Дилюка, он дернул его на себя, и тот со сдавленным писком упал прямо в подставленные руки. Кайя подтянул его к себе, обвил руками крепкие плечи и удовлетворенно улыбнулся в красные локоны.

— Присутствие не напрягает, напрягает, что ты слишком далеко от меня. Вот так уже лучше.

Дилюк как-то по-лисьи фыркнул и устроился поудобнее.

— Раз лучше, то спи уже.

И вечный холод, который, казалось, уже давно проморозил его насквозь, постепенно отступал, и тепло, исходившее от такого знакомого, но такого чужого тела рядом, окутывало его мягким облаком, грело пальцы и кончик носа. Хвостики красных локонов щекотали щеки и шею, тихое мерное дыхание оседало на коже. Это был еще один из тех моментов, в которых хотелось остаться навсегда. Заморозить их внутри, и поставить на полку, как драгоценный сувенир. 

В эту ночь Кайя уснул с улыбкой на губах, и это был самый крепкий и спокойный сон за очень-очень долгое время.

***

— Будем надеяться, что мы сюда не зря пришли, и у нас получится найти что-нибудь стоящее в этом домене. — Кайя стоял возле закрытой двери и подбрасывал в воздух монетку.

— Ну, если ты будешь стоять у входа, то мы точно ничего не найдем. — Дилюк толкнул каменную махину, материализуя двуручник.

— А что, я должен бросаться грудью на амбразуру, как ты? Хоть кто-то из нас должен же иногда думать, прежде чем делать. А, впрочем, зачем это, когда можно спалить все дотла. — Он легкой походкой последовал за нареченным, выхватывая меч из воздуха и убирая монетку в карман.

Зрелище, открывшееся им, так сильно напоминало Бездну, что Кайя на секунду застыл и поежился. Впрочем, наверное, этого и стоило ожидать от места, в котором была сильная связь с Ирминсуль. Сама ветвь, раскинувшаяся в другом конце зала была посеревшей и пожухшей. 

Они с опаской поднялись по лестнице и остановились в середине огромного круга, осматриваясь.

— И где нам искать этот артефакт? — угрюмо сказал Дилюк, не опуская клеймора.

— Я думаю, что где-то в районе вот этого дерева. — Кайя ткнул пальцем себе за спину.

— Кай, какое дерево, о чем ты?

— Ветвь Ирминсуль, Люк. Напрямую связанная с артериями земли. Средоточие всей энергии Тейвата. И это значит, любой сильный по своей энергетике объект обязательно будет где-то рядом.

— И как же он должен туда попасть? — Дилюк озадаченно сдвинул брови. 

О, Архонты, да как же он во время своих путешествий, вообще, выжил, зная так мало о том, как устроен Тейват.

— Иди сюда, — Кайя поманил его за собой.

Они приблизились к древу и встали на стеклянную площадку, под которой виднелись корни, уходящие глубоко под землю. Кайя присел и потянул Дилюка за собой.

— Смотри. — Он указал пальцем под бликующее стекло. 

Там, среди серых увядших корней что-то тускло светилось мерным фиолетовым светом.

— Это… перо? — удивлению Дилюка не было предела.

— Ага, перо Громовой Птицы.

— И как мы должны его оттуда достать, и кто его туда положил, вообще?

Кайя засмеялся. 

— Родной, места, в которых связь с артериями земли особенно сильная, всегда привлекали внимание людей. И в таких местах обычно строились храмы, часовни, ставились статуи богам и прочие предметы поклонения. И сюда же всегда стаскивались все мало-мальски важные религиозные объекты. Сюда вот, судя по всему, кто-то приволок перо. И это значит, что оно наделено какой-то колоссальной энергетикой. Именно это нам и нужно. А для того, чтобы извлечь его из-под корней нам скорее всего придется оживить эту ветвь.

— Оживить?.. — Дилюк все еще выглядел потерянно. — И как ты предлагаешь это сделать?

— А это уже другой вопрос. В крайнем случае, мы всегда можем попробовать мою кровь, у моего рода всегда была сильная связь с Ирминсуль…

— Нет, Кайя, мы не будем кормить дерево твоей кровью. Это исключено. Жуть какая, еще кровавых ритуалов я в своей жизни не проводил, — возмутился Дилюк.

— Ну, в моих венах течет проклятая королевская кровь. Хоть для чего-то же она должна сгодиться.

— Кайя, — нареченный выразительно посмотрел на него.

— Ладно-ладно, понял, никаких кровавых жертвоприношений. — Он поднял руки в примирительном жесте. — Можно попробовать магию элементов тогда. В таких местах она обычно особенно сильна. Искажена до неузнаваемости иногда, но это дело десятое.

Кайя протянул руку и коснулся одного из корней на поверхности. Холодная безжизненная поверхность никак не отреагировала. Тогда он попытался провести в нее немного крио. Ледяной пар поднялся в воздух. Все еще ничего.

Оглушающий грохот раздался прямо над головой, и тело отреагировало автоматически, уворачиваясь от потенциальной опасности. Метнувшись в сторону, Кайя развернулся и с ужасом увидел, как по тому месту, где он только что стоял, пробегались остатки электрозаряда. Он перевел взгляд на такого же ошарашенного Дилюка.

— Кажется, этой штуке не понравилось мое крио, — нервно усмехнулся он, медленно осознавая, что несколько секунд назад был на волосок от смерти.

— Мне хочется сказать, давай-ка я попробую, но признаться, пожить еще охота, — криво ухмыльнулся Дилюк.

— Мы, конечно, можем попробовать сделать тебе щит, — задумчиво посмотрел на злополучный корень Кайя.

— Ты… умеешь делать щиты?

— Хочешь жить — умей вертеться, — пожал плечами он. — Иди-ка сюда.

Он притянул нареченного себе и, проведя рукой над ними, соткал тонкий кристальный щит.

— Очень красиво, — Дилюк потрогал лед, который начал плавиться под его пальцами. — Вот только насколько он крепкий?

— Ну, если одна ходячая печка не будет его топить, то достаточно, чтобы нас не убило разрядом, — Кайя шлепнул нареченного по руке.

— Забавно, что ты только что еще раз использовал крио, и эта штука никак не отреагировала.

— Я не знаю, по какому принципу эта аномалия работает. Но раз уж нам разрешили защититься, то давай попробуем пиро. Только ради Селестии, не тяни, родной. Щиты — не моя специальность, я не знаю, сколько я его продержать смогу.

Они снова подошли к корню и Дилюк, присев, едва коснулся ветви и отшатнулся, когда она начала впитывать в себя энергию пиро, разворачиваться и сиять приятным золотистым светом.

— А вот ты ей нравишься, судя по всему. — Кайя опустил щит и с облегчением выдохнул. Казалось бы, такая тонкая корка льда, а сколько сил отнимала. — Я бы, признаться, удивился, если бы ты, такой хорошенький, не пришелся ей по вкусу.

Дилюк бросил убийственный взгляд на нареченного и вернулся к ветви, снова дотрагиваясь до нее.

— Ты отвратительно флиртуешь, — буркнул он, наблюдая, как дерево продолжало напитываться энергией и возрождаться.

Кайя только рассмеялся в ответ и встал рядом с нареченным, наблюдая, как раскручиваются и поднимаются из-под стекла корни, обнажая перо и давая к нему полный доступ. Он протянул руку и вытащил артефакт.

— Завораживающе, — прошептал он, поглаживая мягко сияющее опахало.

— Да-да, восхитительно и прекрасно. Пойдем уже отсюда, пока твое Ирминсуль не передумало и не решило пришибить нас очередным разрядом. — Дилюк потянул его за рукав в направлении выхода.

Они успели дойти только до середины круга, когда с лестницы раздался неприятный хохот. Две девицы в фиолетовых одеждах и с символом Фатуи на груди отрезали им путь к выходу из домена.

— Смотри-ка, они уже все сделали за нас.

— Да-да, давай расправимся с ними по-быстрому и заберем артефакт.

— Серьезно? А эти-то тут что забыли? Я думал, если уж в этот раз на нашей стороне Предвестник, то эта шушера не станет нас донимать, — разочарованно произнес Кайя, убирая перо в карман кителя.

— Какая разница, давай просто закончим весь этот фарс и вернемся на винокурню. — Дилюк снова материализовал двуручник. — И будь осторожен с крио, кто его знает, когда сумасшедшее дерево еще раз решит тебя поджарить.

— Вызов принят. Мне не нужна никакая элементальная магия, чтобы парочке магичек напомнить, что насилие — это плохо и больно. — Он крутанул запястьем, и меч лег в руку, как родной.

Девушки синхронно махнули своими фонарями, и в воздухе запахло туманной травой, а вокруг них замельтешили цицины. Они снова захихикали, и, когда Кайя бросился к одной из них, она ловко отпрыгнула назад, и лезвие прошло по воздуху. Рядом с ним Дилюк, пропустив пиро через клеймор, тоже ринулся в бой.

Маги дразнились, мелкие пакостные паразиты носились вокруг, мешая добраться до настоящих противников. Кайя рассекал крылатых бестий одну за другой, в попытке прорваться. В какой-то момент его утомило отмахиваться от мелкой дряни, и он поднырнул под них и метнулся в сторону противницы, которая что-то озадаченно ковыряла в своем фонаре.

— Никогда не недооценивай своего оппонента. — Он возник у мага за спиной и с силой приложил рукоятью меча ей по затылку. 

Девушка вскрикнула и бесформенной кучей осела на землю. Цицины беспорядочно заметались, когда ее фонарь упал и разлетелся брызгами стекла и сушеной травы.

Кайя сорвал с ее груди Глаз Порчи, бросил его на пол и раздавил каблуком. Теперь, даже если бы она очнулась, без фонаря и магической стекляшки она не представляла никакой опасности.

Он повернулся посмотреть, как обстояли дела у его нареченного. И на секунду в ужасе застыл. Все происходило словно в замедленном действии. Дилюк, Бездна его побери, со своей фирменной безрассудностью даже сражаться не мог, чтобы не на грани, чтобы не подставляясь. Он, замахнувшись двуручником, сделал прыжок и начал переворачиваться в воздухе, ведомый инерцией. Эффектно и смертельно. Но только если твой противник не полагается на скорость, как, например, маги цицинов. Девушка легко увернулась от клеймора и в долю секунды оказалась у него за спиной, целясь, чтобы ударить электроразрядом. После того, как его двуручник рухнет на пол, Дилюку потребуется пара секунд, чтобы восстановить баланс и снова поднять свою махину в воздух. Двух секунд у него не было, потому что атаковала Фатуи уже сейчас. 

Забыв о мстительном дереве, Кайя ринулся в сторону нареченного, на ходу активируя крио и выстраивая ледяную стену между Дилюком и магом. Электро, запущенное в лед, создало реакцию, и над головой снова сверкнул разряд. Кайя успел окружить себя тонким щитом, прежде чем все перед глазами стало кипенно-белым, а тело пронзило колючей болью. Потом мир померк, и он провалился в небытие.