Длинные гудки прервались глубоким вздохом и, можно было не сомневаться, человек на том конце выразительно закатил глаза.
— Что тебе нужно, Фэн Синь? Надеюсь, ты умираешь, или умирает кто-то рядом с тобой, раз ты звонишь в такое время.
Фэн Синь насуплено посмотрел на часы. Ну да, ну полночь. Кто же в такое время спит уже? Уж точно не Му Цин. Он вообще наверняка вампир и только собирается на охоту. Иначе зачем он такой бледный, и почему кожа у него такая гладкая?
— Фэн Синь? Ты ошибся номером? — с надеждой в голосе почти ласково, как будто с ребенком разговаривал, спросил Му Цин, когда Фэн Синь так ничего ему и не ответил.
— Ты согласишься уже, мать твою, или нет? — буркнул он, когда понял, что объяснять причины Му Цину — сотрясение воздуха, а все, все доводы, какие у него были — читай, Му Цин красивый, и Фэн Синю жизненно необходимо сделать несколько кадров этой красоты — он уже привел в той беседе с Се Лянем пару недель назад. Точнее, не он сам привел, а Се Лянь, но это все детали.
— Точно номером ошибся, — с явным притворством еще раз вздохнул Му Цин и положил трубку.
Фэн Синь с недоумением посмотрел на темный экран телефона. Связь прервалась? Он набрал номер еще раз. На втором гудке звонок прервался, и экран снова погас.
— Вот ублюдок, — заскрипев зубами, прорычал Фэн Синь, обвиняюще ткнув пальцем в черное зеркало, — Я ему сейчас покажу, как трубки бросать!
Он собрался на скорую руку и метнулся к двери. Подхватил ключи и, уже выйдя одной ногой в коридор, осознал неожиданную вещь: у него же нет адреса Му Цина! Фэн Синь знал, где живет его мама — в конце концов, он дружили с детства, и та с тех пор, как выяснилось, так никуда и не переехала — но Му Цин в разговоре упоминал, что он пока что снимает квартиру где-то неподалеку. А вот где, Фэн Синь спросить не додумался.
Телефон в руках зазывающе блеснул экраном. Да, все правильно, в его списке контактов был, как минимум один человек, который знал нужную Фэн Синю информацию, и его имя не начиналось на Му и не заканчивалось на Цин.
Он еще раз взглянул на часы. Да, действительно, полночь же, звонить его маме было уже поздно и неловко.
Был еще Се Лянь. Фэн Синь не помнил, чтобы они где-то и как-то обменивались адресами на встрече, но Се Лянь всегда все знал. И это, наверняка тоже. Вот только Хуа Чен ему откусит голову при первом удобном случае, если Фэн Синь случайно их разбудит.
Эх, была-не была. Зачем еще нужны друзья? Судя по всему, чтобы звонить им за полночь и умолять прислать адрес одного ублюдка. Да, прямо сейчас. Срочно. Вопрос жизни и смерти! Этот негодяй бросил трубку, что значит, давай завтра?
***
Тяжелая деревянная дверь, камеры у входа, скучающая консьержка: а Му Цин в неплохом местечке устроился. Аренда здесь, наверняка, прилично стоит. С другой стороны, Фэн Синь нисколько не сомневался, что Му Цин пашет, как проклятый, все свое свободное время, чтобы так жить и не оглядываться на счета в банке.
Он всегда таким был: амбициозным, сильным, упорным. И, несмотря на внешнюю элегантность, бледность и тонкую кость, ни у кого бы язык не повернулся назвать его нежным или женственным. У Му Цина были глаза хищника: цепкий опасный взгляд, обещающий разорвать тебя на клочки, если встанешь у него на пути. И он рвал, не стесняясь. Даже если это были его лучшие друзья, с которыми он все детство был не разлей вода.
Поджав губы, Фэн Синь запретил себе продолжать мысль. Се Лянь ему уже несколько раз проводил воспитательные беседы на тему «оставить прошлое в прошлом», и Фэн Синь с ним был даже согласен. Только вот сердцу не прикажешь, и решить, что человека надо простить и дать ему второй шанс, и на самом деле прочувствовать это прощение — разные вещи.
Рука сама потянулась к кнопке звонка: ну сколько в самом деле можно гипнотизировать эту дверь — не до утра же здесь стоять.
Звонкая трель пролетела по увязшему в ночной тиши коридору. Ничего.
Фэн Синь позвонил еще раз. И еще.
Наконец, послышались легкие шаги. С тихим щелчком дверь открылась, и в проеме появился моментально устало привалившийся к косяку Му Цин.
Гигантская, явно видавшая виды белая футболка чуть сползала с плеча, черные густые волосы были слабо перехвачены тонкой резинкой у основания шеи, беспорядочным водопадом спускаясь куда-то к бедрам, серые свободные спортивные штаны собирались массивными складками к лодыжкам и голым ступням. Нахмуренные брови, поджатые губы, выражающие явное недовольство их хозяина происходящим, прищуренные темно-серые глаза были готовы убить его одним взглядом.
Фэн Синь сглотнул, лихорадочно пытаясь вспомнить, зачем он сюда пришел и что собирался сказать. Мысли в голове решительно отказывались слушаться, стремительно разлетаясь по углам, и ему оставалось только пробегаться взглядом по фигуре перед ним снова и снова и ловить очередное короткое замыкание.
Му Цин был, мать его, произведением искусства. В водолазке и облегающих брюках, официальный и строгий, или в растянутой футболке и домашних штанах, уставший и сонный. В чем угодно, хоть в мешке из-под картошки, честное слово!
Кончики пальцев снова покалывало от желания вытащить камеру, толкнуть Му Цина внутрь, закрыть как следует дверь, прижать его к стене и… фотографировать. Миллион кадров сделать, чтобы уж наверняка, запечатлеть эту невероятную красоту.
— Фэн Синь, — раздраженно начал Му Цин своим мягким вкрадчивым голосом, посылая волну мурашек по спине собеседника. — Что. Тебе. От. Меня. Надо. В. Такой. Час?
Темно-серые глаза прожигали его взглядом, и промедлений в ответе Му Цин терпеть явно не был намерен. Соображать нужно было быстро, и быть чрезвычайно убедительным.
— Одну фотосессию, — уверенно ответил Фэн Синь, смотря на свою упертую музу исподлобья. Так точно должно быть убедительно.
— Чокнутый, — почти прошипел Му Цин и быстрым движением попытался закрыть дверь.
Фэн Синь, не задумываясь, выставил ногу вперед и просунул носок в проем, не давая Му Цину завершить начатое.
Тот, закатив глаза и простонав что-то похожее на «за что мне это, милостивые боги», все же отступил. Вместо этого он распахнул дверь и указал пальцем себе за спину. Развернулся на голых пятках и быстрым шагом улетел в кухню.
Фэн Синь озадаченно почесал в затылке. Он же вернется, да?
— Ну что ты стоишь, как истукан? — рявкнул Му Цин из глубин квартиры. — Заходи, раз притащился, и закрой за собой дверь.
О? Ооо! Му Цин приглашает его внутрь! А зачем? Он же только что пытался вышвырнуть его из своего дома.
Неуверенно пощелкав замком, Фэн Синь все же разулся и прошел в гостиную. Светло, просторно, минималистично. Геометрия в стиле Му Цина. Ожидаемо.
В груди потеплело. Все же остались еще вещи, которые не поменялись, вещи, которые Фэн Синь помнит еще подросткового возраста, вещи, которые кричали: «Му Цин», — и им же и оказывались.
Хозяин прямых углов и идеально чистых поверхностей быстрым шагом вышел из кухни, сунул Фэн Синю в руки чашку чая и, аккуратно и грациозно, не расплескав ни капли, уселся на диван, поджав ноги под себя.
— Говори, — резко и все еще недовольно сказал он.
— Что говорить? — растерялся Фэн Синь, все еще рассматривая чашку.
Кто бы мог подумать, что даже среди ночи, даже когда гость непрошенный и явно раздражающий, Му Цин не просто впустит его к себе, а еще и нальет чаю. Аттракцион невиданной щедрости и гостеприимства.
— Говори, что тебе надо! — закатил глаза Му Цин и, попытавшись сделать глоток из чашки, зашипел и нахмурился. Глянул на нее, как на врага народа, а потом обреченно вздохнув, подул на поверхность. Видимо, он не любит горячее.
— Не пей чай на ночь, — неожиданно для самого себя выдал Фэн Синь, глядя на сражение человека со стихией.
— Что? — Му Цин взглянул на него так, как будто, его собеседник только что обзавелся второй парой глаз или ушей.
— Там кофеин. Не уснешь потом, — почти обвиняюще ткнул пальцем в чашку Фэн Синь и, противореча сам себе, сделал глоток из своей.
— А ты? — Му Цин похлопал глазами, словно совсем потерял нить разговора.
— А я не работаю утром, — довольно кивнул Фэн Синь и снова потянулся к чашке.
— Конечно. Это нам, простым смертным с утра надо вставать и тащиться в офис. Таким небожителям, как господин фотограф, можно и в кроватке понежиться, — фыркнул Му Цин, но чашку отставил, — Тогда говори скорее, чтобы я все же смог в обозримом будущем хотя бы увидеть свою кровать.
Он, конечно, потешался, зубоскалил и вел себя, как… ну, как типичный Му Цин, но было понятно, что изначальная угловатость ситуации и его поведения схлынула, так что прямо сейчас был отличный момент, чтобы быть очень убедительным. И именно это Фэн Синь и собирался сделать.
— Му Цин, — начал он почти торжественно, — мне очень нужно тебя пофотографировать! Согласись!
Темно-серые глаза посмотрели на него с недоверием, а потом Му Цин резко отвернул голову и прыснул в кулак.
Да как он смеет смеяться над Фэн Синем! Он что, не понимает, какой серьезный разговор они тут ведут! Вот так, значит, да? Фэн Синь тут к нему, видите ли, со всей душой и искренностью, а в ответ… какой же Му Цин мудак!
— Да ты меня достал уже отказываться! — пылая праведный гневом, взорвался Фэн Синь. — Ты же нихрена не догоняешь, недоумок, да? Да ты посмотри на себя в зеркало, ублюдок! Ты вообще видел, какой ты, мать твою, красивый? Ты видел свои оленьи глаза, свои лохмы блестящие? Сраные длинные пальцы и, черт тебя дери, губы свои видел? Это что вообще такое? Они же, блин, тонкие! Вообще ни в один стандарт красоты не вписываются, но как, мать их, красиво! Изгиб и вот это все!
Фэн Синь активно размахивал свободной рукой, тыкая каждый раз пальцем в то, о чем говорил. Му Цин перестал смеяться и наблюдал за ним, в шоке чуть приоткрыв рот. Правильно, пусть меньше говорит и больше слушает, умнее выглядит, между прочим!
— А талия! Талию ты свою видел? Да я же ее могу обхватить ладонями, откуда она, блять, такая тонкая, ты человек вообще? И ноги! Про ноги просто молчу, это противозаконно, что они такие, мать их, длинные!
Он сверкнул на Му Цина недобрым взглядом и продолжил:
— И вот я прихожу к тебе и говорю: «Слышь, мудак, давай я все это пофоткаю! Давай я красиво сделаю!» Третий раз, между прочим, предлагаю! А ты, блять, опять отказываешься! Всему же есть, мать его, предел! И твоему высокомерию тоже должен быть! Завязывай дурить, Му Цин, соглашайся!
Он, наконец, замолчал, и в комнате воцарилась тишина. Му Цин несколько раз открыл и закрыл рот, не в силах прокомментировать ситуацию, потом явно сдался, задумался на секунду и от души расхохотался.
— Фэн Синь, — сквозь смех, наконец, провыл он, — ты же просто целый цирк!
Му Цин развел руками, показывая, видимо, размер цирка и продолжил:
— Ты что, сейчас на полном серьезе в матерных выражениях подробно расписал мне, какой я красивый?
— Угу, и какой ты высокомерный мудак, да, — насупился Фэн Синь.
— Тебе вообще кто-нибудь когда-нибудь говорил, что, если в симпатии признаваться так, то шансы получить согласие даже на первое свидание равны примерно… нулю!
— Какая еще симпатия? Кому ты нужен! Головой, что ли ударился, полоумный? — озадаченно спросил Фэн Синь.
Он почувствовал, как лицо заливается румянцем и гневно скрипнул зубами. Му Цин, как обычно, какой-то дичи надумает, а краснеет за всю фигню потом почему-то Фэн Синь. Какое еще свидание, совсем с катушек слетел?
— То есть, ты хочешь сказать, что вот это все про глаза, ноги и талию…
— … я говорил только из эстетических соображений, конечно! — оскорбленно сложил руки на груди Фэн Синь. — Я профессионал вообще-то!
— И ты всем моделям так расписываешь их кхм… достоинства?
— Да пошел ты! — рявкнул Фэн Синь, со стуком поставил чашку на стеклянный журнальный столик и обиженно метнулся в прихожую.
Вот так всегда. Он по-хорошему, прямо и честно, а этот козел… Чтобы еще раз Фэн Синь ему хоть что-то предложил!
Спешно обувшись, он, не дожидаясь, пока Му Цин выйдет проводить его, громко хлопнул дверью и ринулся вниз по ступенькам.
Симпатия! Посмотрите-ка! Вот еще не хватало! Было бы чему там симпатизировать. Уж точно не скверному, склочному характеру и вечному колючему сарказму. С ним же вообще невозможно разговаривать. Все обернет против тебя. И, самое ужасное, что молчать тоже невозможно. Так выведет и выбесит, что хочется орать, рычать и заехать по острым скулам с размаху, да побольнее!
Всю дорогу до дома Фэн Синь никак не мог успокоиться. Он снова и снова прокручивал в голове их разговор и снова и снова приходил к мысли, что Му Цин просто высокомерная скотина, он слишком много о себе думает и вообще не стоит того, чтобы Фэн Синь о нем и дальше думал.
4
— Я влип, Се Лянь, что делать? — не смотря на друга, быстро сказал Фэн Синь.
Он видел по его глазам, что тот собирался спросить, почему Фэн Синь не в настроении. Точно собирался, Се Лянь всегда был удивительно проницательным и очень тонко замечал любые перемены в близких людях. Обычно это радовало, ведь было очередным подтверждением, что их дружба была чем-то крепким и нерушимым, но сегодня конкретно… учитывая причину…
— Му Цин, да? — споткнувшись на незаданном вопросе и быстро переключившись, Се Лянь почти ласково похлопал его по плечу и сочувственно свел брови к переносице.
Естественно, он сразу догадался. Мысли он, что ли читает.
— Угу, а кто же еще.
С момента, когда Фэн Синь обиженно и в праведном гневе вылетел из квартиры Му Цина и целую ночь потом ворочался с боку на бок, не в состоянии перестать думать о том, в чем тот его обвинил, прошло чуть меньше месяца. И, несмотря на всевозможные попытки отвлечься, мысли о небрежно перехваченных у основания шеи тяжелых, густых волосах, глубоких темно-серых глазах и тонких губах с красивым изгибом, не оставляли Фэн Синя в покое.
На встречах с Се Лянем и Хуа Ченом они оба делали вид, что той встречи на ночь глядя не было. Му Цин не упоминал о ней, продолжал выливать на Фэн Синя тонны сарказма, усмехался и называл идиотом. Фэн Синь же в свою очередь рычал и едва сдерживался от того, чтобы намотать этот его отвратительно роскошный высокий хвост на руку и как следует приложить симпатичной мордашкой об стол. А потом приходил домой и никак не мог успокоиться. Его штормило, какое-то свербящее чувство не давало покоя, кололо кончики пальцев под кожей в неистовом желании что-то сделать. И в этот раз это было даже не ударить и не схватить камеру. А что тогда?
Почти месяц Фэн Синь метался по дому, как лев в клетке, не понимая, что с ним происходит, и что не так с Му Цином, его тонкой талией, длинными ногами, изящными пальцами. Почему его так хочется скрутить, зажать, чтобы не дергался, и…
О, черт! Му Цин же был прав, мать его! Только он в тот вечер назвал это мягким и красивым словом «симпатия», а то, что выворачивало Фэн Синя наизнанку было чем-то… почти темным и животным. Чем-то сильнее, глубже и… идущим еще откуда-то с тех времен, когда им было лет по семнадцать. Так давно? И все это время Фэн Синь не понимал?
Осознание шарахнуло так сильно, что Фэн Синю пришлось остановиться и сесть на минуту в попытке докопаться до истины. И понять, что же с этим знанием делать дальше. Ничего толкового, кроме «поговорить с Се Лянем срочно» в голову в тот момент не пришло, а значит, так и надо было поступить. Се Лянь — умница, он все ему объяснит и скажет, как быть.
— Поговори с ним, Фэн Синь, — тихо, но твердо сказал тот, когда выслушал примерно полчаса стенания о том, как же Фэн Синю досталось от злодейки-судьбы! Из всех людей на планете вляпаться в Му Цина!
— Ты же видел, чем все наши разговоры кончаются, — понуро ответил он, вяло ковыряя вилкой в своем салате.
— Тогда не говори, — послышался насмешливый голос рядом. — Зажми его где-нибудь в углу, глядишь, он сам догадается, и вообще беседу вести не придется.
Блять. Фэн Синь так разошелся, что успел забыть: этот стремный, как всегда, притащился вместе с Се Лянем.
— Сань Лан, — с легким укором в голосе сказал Се Лянь.
— А что, мне этого вашего Му Цина совсем не жаль. Подумаешь, получит травму. Как я однажды в школе из-за него, — Хуа Чен белозубо оскалился.
— Сань Лан шутит, — быстро сказал Се Лянь, перетягивая внимание на себя и не давая Фэн Синю успеть оскорбиться за честь и психическое здоровье Му Цина и выбить из Хуа Чену его лучезарную улыбку. — Согласие — это важно!
— Ах, прости, гэгэ, глупая шутка. Конечно, согласие — это важно, — без тени раскаяния проворковал Хуа Чен, взглянул на своего возлюбленного с обожанием и быстро клюнул его в висок.
Се Лянь расплылся в счастливой улыбке и, забыв обо всем на свете, мягко коснулся щеки своего партнера. Хитрый лис, как обычно, быстро и эффективно перетянул все внимание на себя и отвлек Се Ляня от того факта, что только что предложил без разрешения тянуть руки к Му Цину.
Фэн Синь вздохнул и отвел взгляд. Его друзья вроде бы не делали ничего особенного или неприличного, но их любовь была настолько ослепляющей, что смотреть на нее было неловко, а в такие моменты, как сейчас, просто невозможно.
Он снова подумал о Му Цине. А могла бы у них получиться такая? Вряд ли. Му Цин был резким, саркастичным, острым на язык, сложным в общении и, Фэн Синь мог поспорить, ужасным недотрогой. Да и сам Фэн Синь не был похож на спокойных Се Ляня и Хуа Чена.
А какой она могла бы быть?
Как только они оказывались рядом, между ними все искрило, вспыхивало, взрывалось. Их любовь могла бы быть яркой, шумной, напряженной, выворачивающей наизнанку. Тоже ослепительной, но не в своей сияющей нежности и трогательности, а в страстной и бурной чувственности.
Эта мысль будила что-то внутри. Что-то огромное, тяжелое и жадное. Фэн Синю до дрожи хотелось попробовать, дотянуться, потрогать это чувство. Хотелось посмотреть на Му Цина, тоже им охваченного. С потемневшим взглядом, со сбитым дыханием, с искривленной ухмылкой на тонких губах…
— Фэн Синь? — Се Лянь легко коснулся его плеча, вырывая из напряженной фантазии. — Все в порядке?
Тяжело вздохнув, он кивнул. Стоило запретить себе думать о таком. Образ в голове был невероятно притягательным, но мечтать о том, чего никогда не случится, было нельзя. В конце концов, Фэн Синь прекрасно понимал, заикнись он о чем-то подобном, Му Цин осмеет его, осыплет сарказмом и снова выставит дураком. Как в ту ночь. Как там было? Его шансы даже на первое свидание были равны примерно нулю?
Фэн Синь скрипнул зубами, начиная злиться на себя, свои глупые надежды и чувства.
— Фэн Синь, — снова начал Се Лянь, — Не накручивай. Просто поговори с ним.
— А какой в этом толк? Это все явно невзаимно.
Се Лянь склонил голову набок и улыбнулся.
— О. С Му Цином, конечно, непросто, да и понять, что у него на уме зачастую нереально. Но, знаешь, Фэн Синь, он все-таки тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Подумай сам. Он реагирует на тебя точно так же, как и ты на него. Значит, есть шанс, что делает он это из тех же побуждений, что и ты. Так что… не делай выводов раньше времени, поговори с ним.
И как Се Лянь всегда закручивал такие речи? А ведь его слова имели смысл. Или Фэн Синь просто хватался за любую мысль, дающую ему надежду. Или и то, и другое. В итоге, это неважно. Важно было то, что Се Лянь был прав, Му Цин заводился от любой неосторожно брошенной фразы, совершенно так же, как и Фэн Синь. И теперь ему нужно было непременно узнать, почему. Осталось только выбрать правильный момент.
***
Написать или позвонить? Или пригласить его встретиться и поговорить лично?
Фэн Синь уже минут двадцать любовался темным экраном своего телефона, потерявшись в серьезном экзистенциальном кризисе. К сожалению, смартфон, несмотря на долгую и крепкую дружбу со своим хозяином, так и не научился находить ответы на вопросы мироздания — никак не научатся делать нормальную технику эти акулы мультимиллиардного бизнеса — так что, решение лежало исключительно на плечах этого атланта, и принимать его нужно было как можно быстрее, время снова неуклонно двигалось к полуночи.
Экран неожиданно мигнул и приветливо отобразил уведомление с до боли знакомым заголовком контакта «Му Цин». Ого. Кажется, загадки мироздания для него сегодня решал кое-кто другой.
Глупо улыбнувшись своим мыслям, Фэн Синь быстро смахнул уведомление, открывая приложение.
«Фэн Синь, насколько забито в ближайшее время твое расписание?»
Нет, ждать, что Му Цин способен на какие-то ответы, все равно, что ждать, когда Солнце рухнет на Землю. Му Цин своими вопросами умел создавать только еще больше вопросов.
«По поводу?» — не найдя лучшей формулировки, напечатал Фэн Синь.
«По поводу фотосессии»
Фэн Синь очень ярко увидел, как Му Цин закатил глаза и пробормотал: «придурок», — когда набирал ответ. Сам придурок, формулировать свои мысли надо яснее.
Погодите! По поводу фотосессии? Значило ли это, что?..
«Не для меня, не виляй хвостом и убери восторженный взгляд с лица»
Фэн Синь нахмурился. Ублюдок, сначала дает надежду, а потом еще и насмехается! И вообще, не было никакого восторженного взгляда у него на лице! Ведет себя так, как будто, знает его, как облупленного. Высокомерный говнюк!
«Я заплачу»
— Лучше бы ты заплакал, а не заплатил, — зло пробормотал себе под нос Фэн Синь и полез в календарь, настойчиво отгоняя мелочную мысль: из вредности ответить, что у него все занято на пару месяцев вперед. В конце концов, он гордился своим профессионализмом и не собирался ставить репутацию под угрозу. А еще это был Му Цин. И отказать ему Фэн Синь все равно бы не смог.
Последняя мысль заставила его вздохнуть и прикрыть на секунду глаза. Вот это он влип. Настолько, что даже врать себе и отрицать очевидное разучился. Это все вина Му Цина, между прочим!
Разочарованно покачав головой, Фэн Синь скинул ближайшие свободные дни и время, давая Му Цину возможность выбрать.
Ответ снова прилетел мгновенно, Фэн Синь внес данные в календарь и, быстро попрощавшись, свернул разговор.
Тот факт, что он совершенно забыл спросить, для кого заказал фотосессию Му Цин, какой ему нужен реквизит и антураж, а еще, где они будут снимать, добрался до его затуманенного темно-серыми глазами сознания, только спустя несколько часов, когда писать было уже слишком поздно и стыдно. Вот тебе и профессионал.
***
— Му Цин, я слышал, ты у Фэн Синя фотосессию заказал? Для кого, если не секрет? — Се Лянь мягко улыбнулся и подпер подбородок основанием ладони.
О, как же Фэн Синю повезло, что у него был такой замечательный друг! В годы их юности Фэн Синю всегда казалось, что о Се Ляне надо заботиться, как о маленьком, иначе он не выживет в этом суровом мире, а теперь, посмотрите-ка, как все развернулось. Если бы не Се Лянь с его ненавязчивой поддержкой, проницательностью и умением любую беседу вывести в нужное ему русло, Фэн Синю бы пришлось позориться и выспрашивать самому.
— Для Жое, — Му Цин удивленно поднял одну бровь и взглянул на Фэн Синя. — Ты ему что ли не…
Он запнулся, потом на его лице загорелось понимание, и красивый изгиб губ переплавился в саркастичную ухмылку.
— Ты же сам не знал, растяпа. Признайся, ты забыл спросить!
Фэн Синь нахмурился и лихорадочно попытался найти подходящее оскорбление в ответ.
— И что бы ты делал, если бы Се Лянь не сделал за тебя сейчас твою работу? — продолжил добивать его Му Цин.
С каждым следующим словом его усмешка становилась все самодовольнее и самодовольнее. Козел! Даже такую мелочь никак не может спустить на тормозах, за все надо зацепиться, все надо прокомментировать!
Фэн Синь сжал кулаки и мысленно уже примерился, куда ударить, когда на очерченное предплечье, затянутое в рукав бордовой водолазки, легла бледная ладонь.
— Му Цин, не надо. — Се Лянь дождался, когда темно-серые глаза встретятся с его, потом едва заметно кивнул, и Му Цин, поджав губы, все же расслабился и отвернулся от Фэн Синя.
Се Лянь что, и с Му Цином научился телепатически общаться? Что у них там за переглядки такие, что за секреты?
— У Жое день рождения через неделю. Ты же не забыл про день рождения собственной сестры, да? — как ни в чем ни бывало вернулся к предыдущей теме Му Цин и теперь обращался к Се Ляню.
— О, так это для нее, — тот расплылся в широкой улыбке и довольно хлопнул в ладоши, — Му Цин, она будет в восторге! С ума сойти, ты все еще помнишь, когда у нее день рождения, я завидую твоей памяти!
Темно-серые глаза взглянули насмешливо.
— Се Лянь, во-первых, я помню дни рождения всех своих близких, это разве не естественно? А во-вторых, я каждый год ее поздравляю, с чего бы мне его забыть.
— Каждый год? — Яркая улыбка стала чуть растерянной. — Она не говорила мне.
— Из всех людей в этом городе ты все это время поддерживал общение с Жое? — резче, чем собирался, выплюнул Фэн Синь, давя какое-то острое и неприятное чувство в груди.
— А почему бы и не с ней? Она приятная, дружелюбная, с ней легко, — Му Цин недобро сверкнул глазами. — А еще внимательная. И из вас всех именно она после моего отъезда спросила, как я доехал и устроился.
— Ты бросил нас тогда, Му Цин! — Фэн Синь вскочил с места и обвиняюще ткнул пальцем в его сторону. — И я после этого должен был лизать тебе задницу и спрашивать, как ты там устроился, когда мы тут, мало того, что депозит потеряли, так еще и, как одержимые, искали перед самым началом семестра квартиру, потому что ты слился?
— То есть, ты считаешь, что я из-за твоей квартиры должен был упустить полную стипендию, но остаться тут с вами? Проснись, Фэн Синь, у каждого своя жизнь, и ее обстоятельства меняются!
— Хватит! — Се Лянь ударил кулаком по столу так, что все присутствующие вздрогнули. — Фэн Синь, на два слова. Сейчас же!
Он с силой сжал уже собравшегося было возмутиться Фэн Синя за плечо и поволок за собой.
Се Ляня было чрезвычайно сложно разозлить, он по жизни был сплошные улыбки, понимающие взгляды и мягкие прикосновения. Поэтому легко можно было забыть, что в гневе он превращался в грозного бога войны, сошедшего прямиком с небес, рвал и метал так, что в ужасе содрогались все, кому приходилось это наблюдать.
— Ты что творишь? — очень спокойно и очень холодно спросил тот, когда они вышли на улицу.
По спине пробежала стая мурашек. Страшный тон.
— Но ты же видел… — вяло попытался оправдаться Фэн Синь.
— Я видел, что мы с тобой договорились оставить прошлое в прошлом, а ты открыл ящик Пандоры, потому что приревновал к моей сестре!
— Я… о… — Фэн Синь пораженно застыл.
Приревновал? О, черт. А ведь и правда. Он только что приревновал к семнадцатилетней девочке. Му Цин такими темпами совсем с ума его сведет однажды.
— Это же было десять лет назад, — уже спокойнее сказал Се Лянь и вздохнул. — Мы не можем винить его вечно. Посмотри, каким он стал. Успешным, уверенным, знающим себе цену. А если бы он остался с нами, то… вряд ли ты бы смотрел на него сейчас с таким восхищением.
— Мое восхищение им никогда не было связано с тем, сколько нулей в его зарплате и чьи имена на ярлычках его шмоток, Се Лянь.
— Я знаю. Твое восхищение — нет, а его собственная самооценка — да.
Фэн Синь кивнул. Се Лянь был прав. Смысла цепляться за старые обиды уже давно не было, каждый сделал тогда так, как посчитал нужным, и да, было сложно, было больно и тяжело, но в итоге они со всем справились и стали лучше и выше. И Му Цин в том числе. И теперь он вернулся, снова начал с ними общаться, и эти выяснения, кто был прав, а кто виноват в их совсем уж юные годы, сейчас приведет только к тому, что они снова разругаются. И Фэн Синь опять потеряет Му Цина. В этот раз, возможно, навсегда.
— Пойдем назад, боюсь, ваши ссоры нам покажутся мелочью, если Му Цин сейчас сцепится с Сань Ланом.
Они оба ощутимо содрогнулись от этой мысли и заспешили назад.
— … и я ему говорю: «Друг, серьезно? Ты хочешь, чтобы я включил пункт «сломанный унитаз» в моральный ущерб»? А он смотрит на меня без тени сомнения в своей правоте и… — услышав их приближение, Му Цин поднял голову. Усмешка, с которой он рассказывал Хуа Чену историю, моментально сползла с его лица. — Фэн Синь.
— Му Цин, — Фэн Синь потупился и сел рядом. Украдкой поднял глаза на Се Ляня, который улыбнулся ему и ободряюще кивнул, мазнул взглядом по красивому профилю и поджатым губам с выразительным изгибом, вздохнул и на одном дыхании выдал: — Я был не прав, Му Цин, мне не стоило поднимать эту тему, это все уже не имеет значение, и… конечно, ты правильно сделал, что уехал… у тебя же там была… стипендия.
Тонкие брови удивленно взлетели вверх, Му Цин резко повернулся к Фэн Синю, в шоке приоткрыв рот.
— Фэн Синь, я… — он неопределенно взмахнул руками, а потом словно сдулся и стал меньше.
Только сейчас Фэн Синь понял, что все это время Му Цин сидел натянутой струной, готовой порваться от напряжения, а теперь позволил себе расслабить плечи.
— Я тоже тогда был не прав. Мне нужно было не тянуть до последнего, а рассказать вам все, когда я только подал документы. Но я боялся, что не получу стипендию, ждал-ждал, а потом… бросил в вас этой новостью перед самым отъездом.
— Все в порядке, Му Цин. Мы с Фэн Синем рады, что ты смог выучиться на юриста, как всегда и хотел. Ты погнался за своей мечтой и догнал ее. И это — самое главное, — Се Лянь солнечно улыбнулся, и Му Цин осторожно растянул губы в ответ, — Расскажи лучше, что ты придумал для Жое?
— О, — он, наконец, улыбнулся открыто и искренне и повернулся к Фэн Синю, — что у тебя есть, достойное юной принцессы?
В мозгу что-то щелкнуло, и Фэн Синя закоротило сразу по двум причинам. Юной принцессы? Он никогда в жизни не слышал ничего более слащавого из уст Му Цина и вообще не знал, что тот умеет так выражаться. И… его улыбка. Она смягчала все и без того плавные и тонкие черты лица, делая его нереальным, светящимся, прекрасным. В темно-серых глазах танцевали отблески многочисленных лампочек, освещавших кафе, заставляя их искриться и сиять. Му Цин выглядел воплощением красоты в этом мире, чем-то ослепительным, чем-то, что оставляло в груди огромное и теплое ощущение переполняющей нежности и желания видеть его с этой нечеловеческой улыбкой каждый день. Направленной на него, на Фэн Синя, и только на него.
— Фэн Синь? — чуть озадаченно переспросил Му Цин, так и не дождавшись ответа.
Фэн Синь встряхнулся и, собирая остатки разбегающихся мыслей в кучу, рассеянно ответил:
— Много чего. У меня есть на примете пара фотостудий с декорациями, которые ей скорее всего понравятся. Хочешь посмотреть?
— Ммм, — неопределенно протянул Му Цин, а потом усмехнулся одним уголком губ: — Мне тут порекомендовали одного хорошего фотографа, сказали, что он — настоящий профессионал. Думаю, я доверюсь его профессиональному мнению и оставлю выбор за ним.
Фэн Синь в восторге приоткрыл рот. Му Цин что, комплимент сейчас сделал? И он доверил ему подобрать студию для Жое? С ума сойти! Кто это, и куда он дел его Му Цина?
— Я… польщен. И кхм… уверен, Вы не пожалеете, что решили воспользоваться моими услугами.
Усмешка на красивом лице стала шире и приобрела почти озорной вид.
— Что же, с нетерпением жду дальнейшего сотрудничества.
Если бы Фэн Синь не знал Му Цина так хорошо, он бы предположил, что тот… флиртует? Очень хотелось верить, что все было именно так, но Се Лянь всегда говорил, что поспешные выводы делать нельзя, значит, Фэн Синь немного подождет. А потом обязательно поговорит с Му Цином об этом. Например, после фотосессии.
Он взглянул на друга, в надежде обнаружить подсказку на его лице… Напротив него сидели знающие и довольные улыбки Се Ляня и Хуа Чена. Вот же, двое из ларца, одинаковых с лица, ну точно телепатически общаются! Но это же хороший знак, да?
***
— Ооо! Ничего себе, какие декорации! Смотри, вот тут можно так усесться, как будто, я — принцесса в башне. А вот в этой комнате, если вот так сдвинуть, то я могу быть русалкой на камне! С ума сойти! — Жое носилась по студии из одной комнаты в другую, щупая и крутя в руках реквизит.
— Пиф-паф, и ты убит, Цин-Цин! — она наставила на Му Цина копию револьвера с резной рукоятью.
— Как ты могла, Жое, я думал мы на одной стороне! — Му Цин в притворстве схватился за сердце и качнулся назад.
Жое звонко захохотала и крутанула барабан.
— А где костюмы? — быстро потеряв интерес к револьверу и бросив его обратно на стол, обратилась она к Фэн Синю. — Цин-Цин сказал, что тут, цитирую: «Целый ворох шмотья, тебе до следующего дня рождения хватит».
— В той комнате, — ткнул пальцем Фэн Синь и немного оглушено проводил ее взглядом.
Он давненько не видел сестру Се Ляня, и, кажется, за это время она стала еще энергичнее и активнее, чем раньше. И удивительнее всего в данной ситуации было то, что Му Цин активно шел у нее на поводу, поддерживал шутки и, в принципе, чувствовал себя комфортно в ее обществе вместо того, чтобы закатывать глаза и плеваться ядом, как он обычно делал.
Ревновать к девочке-подростку было глупо, у них разница в возрасте десять лет, да и, в принципе, Му Цин всегда относился к ней только, как к младшей сестре.
Пытаясь убедить себя в беспричинности жалящего чувства в груди, которое не желало отпускать его с того самого момента, как Фэн Синь увидел их двоих, переговаривающихся и пришедших явно вместе, он двинулся вслед за Му Цином в гардеробную.
— Ууу! Смотри, какое платье! — Жое прижала к себе какую-то шелковую тряпку и покрутилась перед зеркалом.
— Тц, волочиться по полу будет, — покачал головой Му Цин, нырнул между вешалками, порывисто снял несколько костюмов и вернулся к счастливой Жое. — Дай-ка гляну.
Он быстро прикладывал платья и блузки на ее фигуру и, либо недовольно поджимал губы и отбрасывал вещь в сторону, либо кивал и перекидывал вешалки в руки счастливой Жое, которая смотрелась в зеркало и периодически комментировала его выбор.
— Цин-Цин, поищи к этому платью накидку, не может быть, чтобы наверху ничего не было, — она указала на отсутствие рукавов и глубокое декольте.
Му Цин кивнул и снова скрылся среди вешалок.
— Вот, держи, — с довольным видом он бросил ей газовую ткань, которую она тут же примерила.
Они уставились в зеркало. На губах у обоих играли мягкие улыбки, Му Цин осторожно вытащил длинные волосы Жое из-под накидки и положил ладони ей на плечи.
Фэн Синь смотрел на развернувшуюся перед ним сцену, задержав дыхание. Му Цин снова улыбался… так. Ласково, открыто, удовлетворенно. Второй раз это выражение было обращено к Жое, и эта мысль все еще вызывала волны неконтролируемой ревности, но в этот раз ее сопровождало еще и невыносимое желание запечатлеть его на камеру и оставить себе навсегда.
Словно под гипнозом, он поднял фотоаппарат, сделал шаг в сторону, чтобы поймать правильный свет и ракурс, и щелкнул затвором.
Му Цин вздрогнул и, гневно сведя брови к переносице, повернулся к Фэн Синю.
— Фэн Синь, — поджав губы, резко сказал он.
— Что? — виновато улыбнувшись, спросил Фэн Синь и открыл галерею.
Кадр получился чудесным.
— Удали, — спокойно, но с явной угрозой скандала в голосе, бросил Му Цин.
— Подожди-подожди! — замахала руками Жое и в два прыжка оказалась рядом с Фэн Синем, заглядывая ему через плечо. — О, как красиво! Цин-Цин, классно получилось, давай оставим!
— Жое, — растерянно и почти жалобно сказал Му Цин, закусив губу.
Он совсем не умеет говорить «нет» этой девчонке?
— Пожалуйста? — она взглянула на него щенячьими глазами.
— Я не… — Му Цин вздохнул, нервно повел плечом и вздохнул. — Хорошо, оставляй.
— Урра! — Жое сверкнула восторженной улыбкой, подхватила выбранные вещи и умчалась в примерочную.
Темно-серые глаза проводили ее все еще потерянным взглядом, потом Му Цин повернулся к Фэн Синю, открыл рот, как будто хотел что-то сказать, передумал и отвернулся, продолжая тревожно покусывать губу.
— Тебя так беспокоит наличие этой фотографии? — тихо и расстроенно спросил Фэн Синь.
— Я же говорил, я не люблю фотографироваться, — раздраженно ответил тот.
— Почему нет? — еще раз попробовал докопаться до истины Фэн Синь.
— Фэн Синь, — явно начиная злиться, зашипел Му Цин. — Мы это уже обсуждали. Мне не нравится, как я получаюсь на фотографиях.
Неужели, это и правда было основной причиной, и там не было никаких подводных камней, как во всем остальном, что касалось Му Цина? Это… странно, он ведь такой невероятно красивый.
Фэн Синь еще раз взглянул на такой, как ему казалось, удачный кадр. Палец в нерешительности завис над кнопкой с корзиной. Очень жалко. Очень не хотелось от него избавляться.
«Согласие — это важно», — пронеслось в голове голосом Се Ляня. И правда, грош цена профессионализму Фэн Синя, если он будет тайком фотографировать людей и оставлять кадры, которые его клиентам не нравятся. А Му Цин сейчас был его клиентом. Но в первую очередь Му Цином, тем единственным человеком, которого Фэн Синю хотелось фотографировать последние пару месяцев. И фото было таким уютным, а улыбка Му Цина такой яркой. Но…
— Я удалю, — упавшим голосом сказал он и, задержав дыхание, нажал на кнопку.
Му Цин удивленно вскинул брови, взглянул на экран фотоаппарата и вспыхнув, отвел взгляд.
— С-спасибо, — едва слышно пробормотал он и отвел взгляд.
— Ну как? — из примерочной с грацией императрицы выплыла Жое.
— Отлично, — быстро отвернувшись от Фэн Синя и натянуто улыбнувшись, Му Цин зашагал к зеркалу. — Иди сюда, волосы в порядок приведем.
— Может, и накрасишь меня тогда? — задорно подцепила его Жое.
— Ну уж нет, это давай-ка сама. Я в косметике ничего не понимаю. Я, в конце концов, юрист, а не стилист и не визажист, — Му Цин покачал головой и достал из сумки плойку.
— Юрист, стилист, визажист. Какая разница, все на «-ист» же, — со смехом развела руками Жое. — И вообще, только не говори мне, что ни разу не красился. С твоей-то внешностью. Ни за что не поверю.
— Жое. Это было лет двенадцать назад. И, поверь мне, с такой подводкой, какая была у меня в тот вечер, ты ходить не хочешь.
— Когда это ты подводил глаза, Му Цин? — Фэн Синь снова закопался в воспоминания и разочарованно понял, что и этой детали в его голове нет.
— Это был… кажется, шестнадцатый день рождения Се Ляня, ты не помнишь? — Му Цин усмехнулся и продолжил с ностальгией в голосе. — Юйши Хуан сначала сама сунула мне карандаш в руки, а потом целый вечер надо мной хихикала. Откуда же мне было знать, что провести ровную линию по коже окажется так сложно.
Жое хохотнула в кулак, взглянула на Му Цина, и в ее глазах загорелся задорный огонек.
— А давай я тебя накрашу? — ухмыльнулась она и схватила маркер с подводкой.
— А давай нет? — Му Цин с опаской посмотрел на лайнер и сделал шаг в сторону.
— Красиво будет, — задумчиво сказал Фэн Синь, представив, как это могло бы выглядеть, и какие кадры получились бы из этой задумки.
— Фэн Синь! — нахмурившись, воскликнул не ожидавший предательства Му Цин и выставил перед собой плойку на манер меча. — Ну-ка держитесь от меня подальше, извращенцы! Никакой косметики на моем лице! Категорически нет!
— Пфф, не больно-то и хотелось! — фыркнула Жое и бросила маркер назад в косметичку, — Ох уж эти мужики со своими мужицкими комплексами.
— Дело не в комплексах! — возмутился Му Цин и, убедившись, что плойка достаточно нагрелась, начал делить волосы Жое на секции. — А вдруг у меня на что-то из твоих бутыльков аллергия? У меня завтра встреча с важным клиентом, мне нельзя с красными, опухшими глазами явиться.
— Пфф, — не выдержал Фэн Синь и рассмеялся.
Это было так в стиле Му Цина всегда рассчитывать на три шага вперед, да еще и так педантично отмечать детали, о которых сам Фэн Синь бы и не подумал. Это было так… мило.
Теплое и мягкое в груди заворчало и защекотало под ребрами. Му Цин вернулся в его жизнь почти два месяца назад, а Фэн Синь до сих пор не мог привыкнуть к нему, не мог насытиться всем, что кричало «Му Цин». Его внешностью, его повадками, его манерой говорить. В нем все было ужасно. Абсолютно, категорически. И это бесило Фэн Синя до дрожи. И так же до дрожи он был в это все влюблен.
— Что? — хмуро и недружелюбно зыркнул на него Му Цин. — Что тебя так развеселило?
— Ничего-ничего, — замахал руками Фэн Синь. Не хватало рассориться с ним еще из-за того, что Фэн Синю он кажется очаровательным.
— У меня, между прочим, репутация, которую нужно поддерживать, — почти оправдываясь, насупился Му Цин.
— Конечно. Естественно, — снова чуть не рассмеявшись, кивнул Фэн Синь. — Я пойду… камеру настраивать.
Скрывая влюбленную и глупую улыбку на лице, он пулей вылетел в соседнюю комнату. Му Цин однажды убьет его своей… муциновостью.
***
— Было классно! — Жое крутанулась вокруг своей оси и помахала рукой, — Цин-Цин, Фэн Синь, спасибо! До встречи, ребята!
Развернулась на каблуках и скрылась за углом.
— Уф, столько энергии, — с улыбкой смотрел ей вслед Му Цин, качая головой.
— И не говори, — устало согласился с ним Фэн Синь. — Му Цин…
— М? — темно-серые глаза, все еще не растеряв остатки мягкости в глубине, взглянули на него, чуть прикрытые густыми черными ресницами.
Сейчас. Фэн Синь обещал себе. Нужно все рассказать ему, как и советовал Се Лянь. И может быть…
— Мы можем поговорить? — это была его идея, но нервничал он сейчас так, словно кто-то толкнул его голого в центр огромной людной площади. Хотелось развернуться, бежать со всех ног и спрятаться так, чтобы Му Цин его никогда не нашел.
— О чем? — в тихом голосе сквозило недоумение.
— О… м… давай присядем где-нибудь? — взмахнул руками Фэн Синь, раздраженный сам на себя.
— Хорошо. — Недоумение медленно переплавлялось в опаску. — Может, все-таки хотя бы намекнешь, о чем. Ты пугаешь меня, Фэн Синь.
— Не переживай, ничего плохого, правда-правда, — совсем уж занервничал он и ткнул пальцем в кофейню на углу. — Зайдем?
Му Цин хмуро кивнул, все еще осторожно заглядывая Фэн Синю в лицо в попытках найти там ответ.
До входа они добрались почти бегом: Фэн Синь явно задавал темп, а Му Цин молча следовал, потерявшись в своих мыслях. К счастью, свободных столиков в это время было полно, и их быстро усадили, официант записал заказ и скрылся, оставляя их наедине с неловкой и напряженной тишиной.
— Ну? — с легким раздражением в голосе тихо сказал Му Цин, поторапливая своего медлительного собеседника.
И с чего начать? А как продолжить? И чем закончить? Может быть, стоило составить какой-то план, прежде чем бросаться грудью на амбразуру? Или попросить Се Ляня провести ему короткий семинар на тему: как общаться с дикими кошками в условиях замкнутого пространства. У него всегда это отлично получалось. А вот у Фэн Синя с мотивационными речами как-то не сложилось.
— И все-таки, почему ты не любишь фотографироваться, Му Цин? — брякнул первое, что пришло в голову он.
— Что? — Му Цин нахмурился и закатил глаза. — Ты все никак не успокоишься? Ты об этом хотел поговорить? Забудь, я ухожу.
Он попытался подняться. Фэн Синь спешно протянул руку и перехватил тонкое изящное запястье, стараясь думать только о разговоре, а совсем не том, как его пальцы сомкнулись в кольцо, и совершенно не о том, как что-то темное и жадное заворочалось внутри от этой картины и от ощущения прохладной кожи и пульса под подушечками.
— Му Цин, подожди! — в отчаянии воскликнул он. — Я… нет, не об этом. Послушай! Просто послушай, хорошо?
Темно-серые глаза внимательно, с непонятной искрой в глубине, рассматривали бронзовую ладонь поверх своей, почти белоснежной кожи. Му Цин взглянул на него со странным нечитаемым выражением, молча сел назад и осторожно потянул руку из захвата. Фэн Синь с сожалением отпустил его, нервно усмехнувшись, постарался собрать мысли в кучу и выдать что-нибудь осмысленное. Что-нибудь, что удержит Му Цина рядом с ним.
Прежде чем он успел начать, к ним вежливо подплыл официант с двумя чашками. Фэн Синь мысленно поблагодарил его за лишнюю минутку, чтобы настроиться, и, как только тот отошел, тихо сказал:
— Блять, я понятия не имею, как начать. Но я попробую. Хоть как-нибудь. Ты только не перебивай, ладно?
Му Цин коротко кивнул.
— В тот день в кофейне я увидел тебя и даже не узнал сразу. Подумал, какой глянцевый красавчик. Я, знаешь, таких обычно не фотографирую, потому что, ну, легко. В какую позу не поставь, со всех ракурсов «удачная» сторона. Но меня все равно в тебе сразу что-то зацепило. А потом я понял, кто передо мной стоит.
Он украдкой поднял глаза на Му Цина. Тот слушал, склонив голову набок.
— И с тех пор ты не выходишь у меня из головы. Ты такой красивый, я мог бы день и ночь фотографировать только тебя, и никогда не устать от твоей красоты. Понимаешь?
Выражение на красивом лице стало совсем уж застывшей маской, но вспыхнувшие скулы говорили о том, что Му Цину не так уж безразлична вся эта речь.
— Почему у меня ощущение, что ты сейчас не только и не столько о фотографии говоришь? — с легкой хрипотцой в мягком мурчащем голосе спросил он.
— Нет, не только, — Фэн Синь нашел в себе силы улыбнуться. — Я не могу перестать о тебе думать. И дело уже давно не в красоте. А… в твоем отбитом чувстве юмора, в твоей этой перекошенной ухмылке, в том, какой ты весь из себя уверенный, успешный и вот это вот все, а говоришь, и вот это вот твое «мяу-мяу, прр-прр», только за ухом почесать охота.
— Фэн Синь, — в ужасе рявкнул Му Цин, моментально краснея до самой шеи, — Ты ничего не перепутал?
— А что, ну ты правда так говоришь! — засмеялся Фэн Синь, разводя руками.
— Кошмар, мне таких убогих… комплиментов еще никто и никогда в жизни не делал! — Му Цин утомленно закрыл глаза рукой.
— Приятно, что в нашем возрасте, я все еще могу быть первым хоть в чем-то, — самодовольно ухмыльнулся Фэн Синь.
На красивом лице отразилась совсем уж паника, и Му Цин замер, не зная, как реагировать.
— Погоди, — неожиданно пришло осознание того, что это выражение лица значит, — Ты же не…
— Так, все! Разговор окончен, я ухожу! — Му Цин резко соскочил, зашарил по карманам в поисках кошелька, бросил на стол купюру и рванул к выходу.
Тихо выругавшись себе под нос, Фэн Синь сделал то же самое и побежал следом.
— Му Цин, мать твою, сейчас же остановись! Не смей от меня сбегать, ублюдок! — Фэн Синь догнал его уже почти у перехода.
Мертвой хваткой вцепился в плечо и резко развернул к себе. Хорошо, что время было позднее, и вокруг почти не было людей, иначе это все выглядело бы, как одна большая и некрасивая сцена.
— Эй-эй, ну ты чего! Ничего страшного даже если ты никогда не…
— Заткнись сейчас же! — рыкнул Му Цин и дернулся, сбрасывая чужую ладонь. — Я не намерен обсуждать это с тобой!
— Блять, Му Цин, да ты же отбитый в хлам! Твою мать, я ему тут в любви признаюсь! Месяц, понимаешь, целый месяц я по тебе с ума схожу! А ты загнался на тему своей девственности и ведешь себя, как стыдливая девица! Успокойся, мне пофиг, трахался ты там с кем-то или нет! Я в тебя вляпался, как в бетонную стену, мне на все уже пофиг!
Му Цин всхлипнул. И еще раз. Его плечи ощутимо затряслись. Он что там, ревет что ли? Что, неужели так трогательно было, что его аж на слезы пробрало? Или он так сильно расстроился, что у него секса не было?
Фэн Синь попытался внимательно вглядеться собеседнику в лицо.
Зажав рот кулаком, Му Цин беззвучно смеялся.
— Эй, ты чего ржешь? — обижено пихнул его в плечо Фэн Синь.
Не в силах больше сдерживаться тот захохотал во весь голос.
— Фэн Синь! — сквозь смех и собирающиеся в уголках глаз слезы, прокаркал Му Цин. — Твою мать! Ну только ты мог придумать так в любви признаваться!
— Да все, завязывай! Как умел, так и признался! — совсем уж надулся он.
Влажные темно-серые, подернутые пеленой, глаза взглянули на него, Му Цин открыл рот, чтобы что-то сказать, но следующий приступ хохота не дал ему это сделать. Он только в исступлении покачал головой и уткнулся лбом Фэн Синю в плечо, заставляя его вздрогнуть от неожиданного контакта.
Осторожно, словно боясь спугнуть, Фэн Синь обхватил руками тонкую талию и прижал к себе. Му Цин, кажется, даже не обратил на это внимания, продолжая реветь от смеха.
— Это значит, ты тоже? — тихо спросил он.
— Что тоже? Вляпался, как в пффффф…. бетонную стену?
— Угу, в нее самую, — мрачно, уже жалея, что, как обычно, не смог подобрать слов и выдал такую тираду, буркнул Фэн Синь.
Ответа пришлось ждать пару минут, пока Му Цин, наконец, не успокоился и не посмотрел на Фэн Синя уже более осознанно, утирая слезы с пушистых ресниц.
— Да, я тоже, — ухмыльнулся он одним уголком губ. — У меня не было ни единого шанса. Ты же, ну вот… ты. — Он неопределённо качнул головой. — Как в тебя можно было не пффф… вляпаться.
— Му Цин, — с укором, тоном очень похожим на Се Ляня, когда он отчитывал их, как детей, сказал Фэн Синь.
— Все-все, я спокоен! — Му Цин попытался поднять руки в примирительном жесте, а в итоге только скользнул ими по груди и плечам Фэн Синя, вызывая своим прикосновением дрожь.
Завороженный эффектом, он повторил движение. И еще раз. С довольной ухмылкой поднял глаза, и Фэн Синь увидел в них то, что каждый раз, когда думал о Му Цине, наблюдал в зеркале: темный, жадный голод.
— Вернемся? — низким шепотом спросил Му Цин, не разрывая зрительного контакта.
— Вернемся, — в том ему ответил Фэн Синь, только сильнее сжимая ладони на тонкой талии.
Тонкие губы приоткрылись, изящный изгиб притягивал взгляд. Хотелось стереть расстояние между ними, искусать, вылизать…
— Фэн Синь, — судорожно выдохнув, Му Цин уперся ладонями ему в грудь. — Давай не будем торопиться.
Хлопнув пару раз ресницами, он снова взглянул в темно-серые глаза. Теперь в них, отражались неуверенность и растерянность. Черт. Му Цин же никогда не спал ни с кем, конечно, он не захочет прыгать в постель сразу после признания. Да и сам Фэн Синь тоже, честно говоря, не горел желанием начать с секса, перекрутить все, измять и испачкать, а потом, когда все пойдет вкривь и вкось, жалеть об этом. Это же, мать его, Му Цин. С ним все надо было сделать правильно. Он совершенно точно был этого достоин.
— Конечно, — Фэн Синь улыбнулся и ослабил хватку на чужой талии. — Пойдем назад.
Быстро кивнув, Му Цин выпутался из его объятий и, переплетя их пальцы, зашагал назад к кофейне.
Кажется, разговор прошел не так уж и плохо. По крайней мере, его возлюбленному было весело.