Баам всегда был чересчур вежлив. Многим это нравилось – даже будучи неуважаемыми, они были господинами в его словах. Но Агеро, если честно, это «господин Кун» надоело. Сколько лет они знают друг друга? А сколько лет любят? С этим надо завязывать!
Нагло уведя Баама ото всех под предлогом «надо обсудить важное дело», Агеро привëл его к себе в комнату.
— Господин Кун, что-то случилось? Вы выглядите очень сурово. — Баам очень боязливо поглядывал на него, ожидая чего-то серьёзного о подъёме на Башню.
— Вот в этом, — он для убедительности ткнул воздух перед собой пальцем, — и дело! Почему я всë ещё господин и всë ещё вы?
— Ох, — Баам будто только сейчас осознал, что это немного неправильное обращение к такому близкому человеку. Кажется, даже вспомнил, что зовëт Рахиль просто Рахилью, замявшись, — Мне стоит звать вас.. тебя Кун?
— Уже лучше, но у меня есть имя. Помнишь, или напомнить? — Агеро улыбается беззлобно, с задором.
— А.. Агеро. — В душе что-то тревожно дëрнулось, но это лучше просто заглушить, — Мне так нравится! Аге.. — что он и делает, перебивая буквально светящегося от неожиданной радости Баама глубоким поцелуем.
***
Бааму было сложно переучиться сразу, но он старался. Со временем к «Агеро» часто стали прибавляться «дорогой», «мой драгоценный» и прочие чувственные слова. Агеро каждый раз горел и таял, хотел Баама всего зацеловать, просто услышав своë имя, сказанное аккуратно и нежно.
Но однажды Баам позвал его немного иначе.
«Мой милый Агеро».
Совсем небольшое отклонение от обычного, он ведь уже был и просто «моим Агеро», и просто «милым», но такое случайное совпадение, абсолютная безобидность – неумышленное и невинное нажатие на спусковой крючок.
Вокруг опустился чëрный туман, а рукам стало холодно. Неуверенное «я ведь уже забыл?» утонуло в шуме в голове. Агеро словно сквозь толщу воды слышал беспокойный зов Баама и не мог откликнуться, казалось, тело омертвело, стало очень тяжëлым, и даже шевельнуть пальцами было уже невозможно.
Осознание, что он не может даже вдохнуть, привело к панике, но Агеро всë ещё не мог ничего сделать.
Баам не знал, как привести неожиданно начавшего дрожать всем телом, обхватив себя за плечи руками, и что-то беззвучно шептать, уставившись страшно пустым взглядом в одну точку, Агеро в чувство. Он пробовал трясти за плечи, бесконечно в страхе звал, разжал руки и крепко держал их, грел своими, растирал, и это немного успокоило Агеро осознанием, что Баам с ним, а состояние это сейчас должно пройти. Он постарался сосредоточиться на ощущениях и думать о чëм и о ком угодно, кроме Марии. Бесконечные касания рук, крепкие, но короткие объятия, казавшийся едва слышным голос, ради которого приходилось напрягаться, ещё больше сосредотачиваясь на окружающей реальности. Агеро уже почти вышел из чëрного тумана, когда его губ грубо коснулись чужие, а в приоткрывшийся от давления на суставы у скул рот дерзко ворвался чужой язык.
Привкус травяного чая, что стал у Баама привычкой после FUG, и совсем немного – слëз. Совсем не сильный – наверное, Бааму было боязно иначе, укус нижней губы. Агеро окончательно вернулся в реальность и первым делом глубоко вдохнул, рефлекторно разорвав от поцелуй. На глазах собралось совсем немного слëз, а тремор бил до сих пор.
Баам смотрел с сильным страхом – не его, за него, конечно, и Агеро снова подумал, что никогда не заслужит этих любви и заботы, принимая почему-то больше, чем достоин. Едва осознав, что Агеро снова с ним, Баам бросился снова ближе, держать за руки и часто нервно гладить.
— Т-ты-ты..! Что случилось?
Агеро долго не мог ответить, пытаясь отдышаться, приложил тëплые, в отличие от своих, руки к голове и уткнулся в них, ища успокоения.
— Мария. Помнишь, я рассказывал? Она всегда звала меня так. — Агеро словно боялся, что его оставят, и сжал ладони Баама крепче, но всë ещё осторожно и аккуратно. Он не смотрел в глаза, опустив взгляд, — прости, что заставил волноваться. Я правда думал, что давно забыл и еë, и это.. — он будто сжался весь, сгорбился, как испугавшийся кот, и закрылся.
— Ты прости меня. — Баам мягко целовал Агеро в висок и лоб, он отпустил его руки, но только чтобы обнимать нежно и гладить по спине и плечам. — Я просто больше не буду звать тебя так, всë хорошо. Ты будешь моим самым дорогим и прекрасным, драгоценным возлюбленным Агеро, — он так мягко усмехнулся, что все тревоги в сердце утихли, и захотелось улыбаться вместе с ним. И Агеро усмехнулся в ответ, расслабляясь в этих мягких руках, ощущавшихся «домом».