Что-то виделось ему.

Размытые далью образы, притягательные. Кружащие голову ароматы — всё ускользало, заставляя следовать по пятам точно ищейку, и, сколько бы ни пытался нагнать хоть один яркий лоскут, он только хватал руками воздух. Марк шёл на пару шагов позади, безучастно поглядывая на эти жалкие попытки.

Первым, что Ким различил среди пёстрой мешанины, были маленькие цветы, будто лампочки горящие, за ними — туман, стелющийся по полю с торчащими пиками-травинками. Ветер трепал волосы, пробирался под рубашку, заставляя зябко передёргивать плечами. Он почти добрался до усеянной цветами поляны, руку протянул, чтобы потрогать светящийся лепесток, когда туман начал рассеиваться и трава пришла в движение.

Вместо цветка в его ладонь ткнулся мокрый нос. Мгновением позже показалась чёрная морда, снизу вверх заискивающе смотрящая.

Точно не желая довольствоваться одним лишь лёгким почёсыванием за навострённым ухом, собака выбралась из зарослей полностью. Обойдя по кругу, снова ткнулась головой в руки сидящего на коленях Кима, чуть не повалив на бок — такой крупной была. Положила лапу на предплечье, требуя внимания. Ким втянул носом усилившийся сладкий аромат растений, смешанный с елью и мятой, взглянул на поле и открывшийся ему путь, усеянный цветами-лампочками. Собака заглянула в глаза, спрашивая: ну как, нравится?

О, ему нравилось.

Было в этом что-то умиротворяющее, охлаждающим бальзамом скользящее по воспалённым мыслям. Расстелившаяся у ног дорожка уводила куда-то вдаль. Чёрная собака щекотно лизала ладони.

— Снова она?

Голос заставил вздрогнуть — Ким и забыл, что шёл сюда не один. Он обернулся, чтобы на Марка посмотреть, и в этот момент заискивающий взгляд животного прошила ярость. Исчезли запахи, мягкое свечение цветов стихло, погружая всё в полумрак. С утробным рычанием, заклокотавшим тревожно, кажется, даже у него самого в груди, собака вырвалась из ласковых рук и бросилась к Марку, неподвижно стоящему — Ким не успел её остановить. Ужас змеёй обвил внутренности, изнутри продираясь в мир сквозь кожу наружу, оставляя кровоточащие борозды. Что-то ломалось в нём с хрустом, пока собака трепала его друга, а Ким только смотрел и не мог пошевелиться.

Когда крик отчаяния всё же готов был вырваться из груди, он внезапно открыл глаза, уставившись в привычный белый потолок.

— Т-твою мать… — едва ворочая языком, прошептал. Голова гудела. Ким скривился, попытавшись убрать со лба растрепавшиеся волосы, потому что всё лицо было покрыто холодными каплями пота.

За окном стеной лил дождь, гремело знатно — наверное, раскаты грома за рык собаки он во сне-то и принял. Паршивое настроение после дурных видений, по-прежнему стоявших перед глазами, опаршивилось ещё больше, даже если ливень в конце зимы для их климата — дело вполне обыденное. Не мог Ким такую погоду выносить, не впадая душевно в коматозное состояние, сдобренное щедро тоской не пойми по чему. Она просто приходила, не спрашивая разрешения, и оставалась бессрочно.

Сложно было предположить в такую жуть за окном, какое время суток. Ушёл ли Марк уже на пробежку? Спала ли ещё мелочь? Ким нащупал под подушкой телефон, нажал на кнопку и резко оттолкнулся руками от матраса, сев в кровати.

— Твою мать!

На часах было двенадцать дня.

Он лежал на смятом одеяле, укрытый клетчатым пледом, которым почти никогда не пользовался. Всё в той же домашней толстовке и растянутых штанах, в которых был вчера — значит, до кровати добрался не сам.

— Что за… — прошептал, спешно сбрасывая ноги на пол и подскакивая. На несколько секунд в глазах потемнело, вынудив упасть обратно. — Не торопись, тебе уже не пятнадцать…

Усмехнувшись, он подождал, пока зрение прояснится достаточно, чтобы не потерять равновесие, и со второй попытки всё-таки успешно встал, потягиваясь в разные стороны. Дождь барабанил по окну, громко отскакивая — Ким подошёл ближе, опираясь на подоконник, выглянул на проезжающие машины. Мрачность в полдень…

— …то ещё дерьмо, — поджал губы Ким, стягивая с себя толстовку. Удар каждой капли эхом отдавался в голове, в которой и без того нарастала притуплённая боль, затягивая ясность разума туманом, точно как во сне с отвратительным концом. Из-за вспыхнувших резко воспоминаний о том, как собака набросилась на Марка, о его взгляде — пустом, без единого проблеска эмоции, — Кима замутило.

Он заставил себя оторваться от подоконника и нетвёрдым шагом прошлёпать в ванную, чтобы смыть остатки ночи и лихорадочного ужаса. Затем вспомнил, что забыл взять сменную одежду, вернулся. Вспомнил и о полотенце в довесок, вышел из комнаты опять, попутно пытаясь собрать в кучу мысли, то и дело разбегающиеся. Пройдя пару шагов, остановился, стукнув пару раз в соседнюю дверь. Заглянул внутрь после разрешения.

— Я проснулся, — буркнул Ким, исподлобья глядя недовольно. — И просплю, скорее всего, весь вечер. Мар… не делай так, а? Я как зомби теперь.

Ему было хорошо знакомо это состояние рассеянности и тяжести в каждой клеточке тела. Уж слишком типичные симптомы, чтобы списать на переутомление организма и добровольную сдачу в сонный плен, а вот снотворное, почему-то до сих пор хранящееся где-то в домашней аптечке, такими побочками одаривало с душой.

— Я и не делал бы, — Марк убрал с ног ноутбук, глядя с лёгкой улыбкой, — если бы ты уже не был похож на зомби. Так-то хоть выспавшийся.

— А такое чувство, что сейчас опять отключусь.

— Э, нет, Кимчи, — он поднялся, подходя ближе. — Сначала ты поешь. А вообще, если планов нет и ты всё-таки не уснёшь сразу после еды, я хотел вам кое-что рассказать, пока вся мелочь дома.

Ким заинтересованно склонил голову — давненько они на «поговорить» не собирались все вместе намеренно.

— Что-то серьёзное? — бровь приподнял, спрашивая.

— Что-то крутое. Иди уже, — Марк подтолкнул его к выходу, — я заказ закрою и присоединюсь минут через двадцать.

*

Может, прохладный душ помог бы прогнать тяжесть в теле и голове быстрее, но Ким его на дух не переносил, а в добавок к мерзопакостным погоде и сну… нет уж, тёплый пятиминутный — и на том спасибо. Зимой к водным процедурам себя нужно было в принципе принуждать: только намокнешь — холод пробирает, и капли эти потом с волос капают, прям на шею… Он поёжился, выходя из ванной и сразу направившись к наибольшему скоплению шума в доме.

— Доброе утро, соня! — стоило зайти в кухню, как Даник, весь перемазанный чёрт знает чем, просиял, замахав двумя руками — вокруг белым облачком разлетелась мука. Лука и Ян, сидящие за столом, вымученно улыбнулись.

— Утро, да? — оглянув масштабы безобразия, Ким взглянул на настенные часы. Половина первого. — Утро так утро. Это что такое?

— Это пиздец, — выдал обречённо Ян в одно время с Даником:

— Это пицца.

Новоявленный шеф-повар не обратил на комментарий никакого внимания, с энтузиазмом тыкая пальцем в липкий комок теста.

Чуял же Ким, что нездоровый интерес к готовке однажды вылезет боком именно в тот момент, когда он не сможет это проконтролировать и сгладить. Кухня была в хаосе. На подоконнике одиноко лежал кусочек колбасы, поверхность без муки найти было просто невозможно, сладкий перец, искромсанный хаотично, валялся под ногами в том же количестве, в каком лежал на разделочной доске, опасно свисающей с края стола.

— Помочь, Дань? — Ким ласково стёр с его носа вездесущую муку, подвинул досточку от края подальше и пару раз шаркнул ногой, сгребая тапком по полу кусочки перца в один угол. Комментарий Яна о том, что «да, выставь его отсюда и закрой кухню на замок» снова остался без внимания, не учитывая хихикающего Лучика, а Даник только закивал быстро, уступая место рядом. — Было бы здорово добавить муки и масла немного, чтобы не липло к рукам.

— Уточни только, что муку надо в тесто добавлять, а не себе на голов…

— Я тебе сейчас на голову добавлю, — мило улыбнувшись, Ким стрельнул в сторону Яна глазами. — Не обращай внимания, Дань, он просто голодный и злой. Сейчас накормим и…

У двери показался Марк, тормозя с выпученными глазами и выдыхая ошарашенно:

— Это что за пиздец?

— А я говорил, что не пицца!

— Ян! — Ким цокнул, бросив в него ломтик несчатного перца. — Это просто… процесс. Все недовольные ищут деньги на пропитание в своих карманах и выходят из дома побираться.

— Понял-принял-заткнулся, — усмехнувшись, Марк набрал в чайник воды и, включив, повернулся к столу, посмотрев на двух сидящих парней. Спросил, обращаясь к Киму: — Как я понимаю, убирает в кухне сегодня Ян?

— Конечно.

— Эй!

— Меньше пиздеть надо, — Марк хлопнул его по плечу, садясь рядом. — Дань, Лучик тоже доёбывался?

— Не-а.

— Вот и молодец.

С приходом старшего из них работа над пиццей пошла быстрее — всё-таки мелочь его побаивалась немного, и даже Ян, всего на три года младший, закатил глаза и замолчал-таки, подперев подбородок рукой. Довольный Даник старался как мог, под присмотром натирая сыр, пока Ким раскатывал тесто.

Во время готовки им снова пришлось обсудить заказ на слив данных компании по разработке программного обеспечения для систем безопастности, поступивший недавно, и определиться со стратегиями и временем. Ким даже смог забыться — дождь перестал барабанить по окну, небо немного прояснилось, впуская чуть больше света и в комнату, и в голову. Наконец разрезав готовую пиццу и протерев стол от следов хаоса, они смогли сесть.

Марк проследил за тем, чтобы Ким хотя бы один кусок съел, благоразумно решил дождаться, когда все остальные тоже закончат с едой, после чего прокашлялся, привлекая внимание. Было волнительно. Ему, обычно наиболее спокойному в этом доме, вот так просто рассказать о чём-то, что сделал за неполные сутки, не обдумав дважды, было странно. Большую часть более-менее серьёзных вещей он выносил на всеобщее обсуждение, но в этот раз…

— Короче, я подумал вот что, братцы: бабосы копить круто, конечно, но иногда их нужно тратить на что-то покруче, чем жрачка. Смотрите, чё есть, — ухмыльнулся, одной рукой нырнув в карман широких домашних спортивок, вынув оттуда яркий флаер. — Филиппины.

Даник подавился чаем, закашлявшись — Ян, настороженно глядя на рекламную брошюрку, стучал ему на автомате по спине. Заманчивый лозунг броским шрифтом, домик на белом песочке… Они такое только в кино видели, и то не во всяком.

— На десять дней. Через неделю, — продолжил вещать Марк, постукивая пальцем по столу. Глядя на нахмурившего Кима и остальных ребят, глупо глазеющих на рекламку, он напрягся слегка, выдав: — Не из общей копилки, я просто левак брал. Поднял десятку зелёных специально, чтобы ваши задницы вывезти в мир. Чего недовольные-то такие, блять?

— Не недовольные, — качнул головой Лука, подав наконец голос. — Просто сложно вот так сразу поверить. Я никуда из нашего Зажопинска не выезжал даже…

— Вот и славно, зря вам, что ли, загранники делали?

— А как вообще… Мы что, прям на самолёте? — сипло спросил Даня.

— Не, вплавь, — Ян фыркнул. — Не знаю как вы, а я прям щас пойду шмотьё собирать. Нихера про эту вашу Филиппину не знаю, но звучит как что-то, что стоит примерно как три с половиной почки… Маркич, ты герой всей моей жизни, честное слово! Ну, сразу после Кима.

Ещё бы, усмехнулся про себя тот, с достоинством принимая почётное второе место — куда ему тягаться с такими тяжеловесами, как Его Величество Ким Дже, Повелитель Голодных Желудков и Грязных Носков, вокруг которого вся жизнь в этих стенах вращалась?

— Кимань, — позвал он, привлекая внимание вконец ударившегося в раздумья парня, — ты хоть слово-то скажешь?

Ким поднял взгляд. Смотрел в глаза долго, будто слова подбирая.

Через неделю и ещё два дня… у него ведь день рождения, так? Пока остальные болтали, он всё думал: связано ли это со внезапно свалившимся на голову путешествием?

В первый и последний раз за границей они с Марком вдвоём были, сразу после некоторых событий, подкосивших и одного, и второго — чтобы стряхнуть с себя горечь и потрясения, сбежали, выкупив горячий тур в Европу. Стоил не так дорого, всего на четыре дня, но он показался глотком свежего воздуха после всего пережитого. Тот раз тоже пришёлся на его день рождения — совершенно особенный день рождения среди двадцати других, даже дешёвый отель с ободранными стенами и скрипящими жалобно кроватями вспоминался с теплом, туда хотелось вернуться снова. В тот раз Марк буквально волоком на себе его вытащил, оторвав от сердца триста евро, отложенные на ремонт квартиры.

В этот же скрести по сусекам и потрошить керамических свинок не пришлось, как и было сказано, можно просто взять левак да на пару часов больше за компьютером провести, и вот они едут не в Прагу пить пиво и рулькой закусывать, а на Филиппины, что бы там кто ни пил и ни ел, и ни делал в принципе.

— Ким? — послышалось снова, и он отмер, заморгав. — Я зря поспешил, да? Лучше было сначала у те…

— Да нет, — покачал головой, слабо улыбаясь. Просто такие вещи так или иначе хотелось связывать между собой, находить что-то общее, выискивать скрытое от глаз… В прошлый раз у Марка были веские причины сорваться с места, а в этот что? Желание вывезти мелочь на отдых, а день рождения просто случайно наложился сверху на даты? Совпадение? Или, может… это был завуалированный подарок? Уголки губ сами собой растянулись ещё шире. — Спасибо.

Расплывшись в лисьей улыбке и опустив голову, Марк подмигнул ему исподлобья.

Сердце Кима привычно пропустило удар.

*

Азарт — вещь, конечно, спорная. К счастью, с их родом деятельности доза адреналина больше помогала, чем мешала, провоцируя не зависимость от острых ощущений, а приятный такой спортивный интерес.

У Кима лихорадочно глаза блестели, пока он писал код под конкретную ситуацию со взломом системы безопасности. Им нужно было всего-то проникнуть внутрь и найти информацию о наработках для скорых релизов нового ПО. Дело плёвое по сути, особенно когда не в первый раз, и всё-таки задачка была со звёздочкой: по ту сторону сидели не тупые овощи, а специалисты.

Сложно было припомнить момент, как они с Марком конкретно к этому пришли. Родители Кима, насколько он сам мог вспомнить, по работе были тесно связаны с программированием ещё в те бородатые годы, может, от них тяга осталась? В любом случае ещё одной вещью, что связала их с Марком, стала любовь к технике, а после и к тому самому программированию.

Они начинали с малого, конечно. Пробовали писать какие-то простецкие программки, зачитывались книгами — единственная тема, по которой правда зачитывались. Прошерстили вдоль и поперёк каждый уголок интернета, все скопленные деньги тратили на то, чтобы что-то новое узнать, и, в совокупности с природным упорством, дошли до того, что не видели ничего особо сложного в противостоянии профессионалам. Если раньше приходилось находить клиентов, то сейчас заказы по скрытому каналу сыпались с такой частотой, что они могли позволить себе воротить нос и выбирать то, что принесёт больше выгоды.

Ким гордился бы собой немного сильнее, приноси их навыки людям больше радости, чем проблем, но… как там говорят, цель оправдывает средства? Пока какие-то компании несут убытки, их мелочь забывает о годах мучения в детдоме, познавая другую жизнь, наполненную чем-то большим, чем объедками и серой обшарпанной комнатой с десятком кроватей. И ради этого стоило рисковать.

— Все уязвимости начинаются с человека, — хмыкнул он, не отрываясь от экрана. — Вот говорил же тебе, что даже крутые дядьки с красными дипломами работают по одной схеме. Понаставили дыр…

— Да вижу, вижу, — Марк ухмыльнулся. — Сейчас повеселее станет, подожди… Заметят активность и слетятся как пчёлы на мёд.

По мере того как они продвигались в глубь сети, слабые места в защите кое-где вылезали. Не прошло пары минут, как их оппоненты проснулись, наконец, начиная блокировать атаки. Они адаптировались к стилю достаточно быстро — странно было ожидать меньшего — и подстраивались под каждое изменение

— Во, говорил же: слетаются.

— Ну, пора и нам поднажать.

Пришлось напрячь пальцы, идя на опережение по скорости набора кодов, потому что пусть преимущество во времени и было на их стороне — ночь, нормальные люди спят, даже если они программисты, — а атаки не только отражались, но и ловушки строились.

— Наивные, блять, как дети, — Марк фыркнул, обходя очередную. — Кто на такую херню поведётся?

— А ты боялся браться за них. Не знаю, как эта компашка на плаву держится, с учётом того софта, который они выпускают. Ты вообще смотрел? Детский сад под громким именем, чесслово…

Несмотря на сказанное, им действительно пришлось повозиться. Дыры в защите по ту сторону латали быстро, пытались сбить их со следа, наводить на ложные пути. Часы напряжённого стука по клавишам в конце концов закончились, когда на экранах вспыхнуло сообщение: «Доступ разрешен». Они даже глазам сначала не поверили.

— Это что, всё? — Ким нахмурился, проморгался и снова уставился на монитор.

— Походу, — зайдя в систему, Марк пощёлкал по данным, высматривая полезную информацию. — Бля, ну… вот оно всё, свеженькое. Копируй да отправляй, короче, только следы замести не забыть бы.

Спустя час оплата за выполненное задание отсветила нулями на счету. Марк был прав — денег хватало теперь не только Лучику на универ.

*

— А где наш шуга дэдди? — сонно поинтересовался Ян, расплываясь по кухонному столу.

— Умчался за молоком, иначе Данику с Лучиком не пить на завтрак какао.

— А мне кофе полагается?

— Даже с булочкой. Маковой, — Ким вытянул противень из духовки, на котором, всё ещё горячая, исходила паром ароматная выпечка.

— Ммм… — протянул тот. — Я уже говорил, что душу тебе продам?

— Раза три, — рассмеялся старший и добавил, вытирая руки полотенцем: — Но у меня денег не хватит выкупить.

— Обижаешь, для тебя особое предложение: даром отдаю, — ответил Ян с улыбкой, медленно просыпаясь от аромата свежих булочек.

Им до вылета оставалось часов пять от силы. Взбудораженный с самого утра (и с трудом хотя бы пару часов в сутки спящий), Ким пытался подготовить квартиру к тому, чтобы не страшно было оставить её на полторы недели и, вернувшись, не наткнуться на тараканов. Цветы он не особо жаловал, разбавляя пустые подоконники кактусами, которые их отсутствие точно переживут самостоятельно, животных у них не водилось пока — мелочь молчала, а Ким просто боялся брать на себя ответственность.

А вот беспорядок, регулярно наводимый каждым, нуждался в срочном устранении. Оно и к лучшему было, пожалуй. Мелочь просыпалась ближе к девяти, спала крепко, давая возможность заниматься чем угодно хоть с самого раннего утра, а уборка отлично устаканивала в голове всякие идиотские мысли.

Марк был самой идиотской мыслью, пожалуй. Навязчивой.

С тех пор как стало известно о заказанном туре на острова, фокус внимания Кима плавно сместился с теней и дождей на тихую радость ожидания. Увы, были в этом не только плюсы, но и минусы. Из хорошего, конечно, выделялось то, что к нему мало-помалу вернулся аппетит и спать-таки хоть немного, но получалось. Внутренние конфликты с самим своим существом притихли, уступив дорогу фантазиям о том, какими будут десять дней в далёкой стране, на одном из островов которой они окажутся.

Не то чтобы у них был большой опыт путешествий, просто Ким как-то слышал, мол, куда лучше и продуктивнее проводить время, гуляя по старым районам городов да музеям, всякие достопримечательности посещать, узнавать историю страны, в которую прибыл, а не тюленем на пляже лежать, грея бока под солнцем.

Но он не против был вовсе побыть тюленем.

Целых десять дней возле тёплой воды на смену холоду — дай ему кто выбор оказаться в красивой, но такой же сырой Европе, или с наслаждением подеградировать немного, прикидываясь растением… выбор был очевиден.

Так вот, всю неделю до вылета Ким только и думал о том, как окажется подальше от привычной серости, постепенно отвлекаясь от мрачнеющих всё стремительнее мыслей. И здесь начинались минусы. Из-за смещения центра тяжести, мозг ударился в другую крайность, напомнив, что им с Марком придётся целых десять дней провести бок о бок. Без работы, и даже неважно, что с мелочью, потому что в снятом домике кроватей хоть и было достаточно, только вот стояли они все в одной комнате. Без защищающих стен. Без экрана компьютера между.

С тем самым Марком, который почему-то решил, что может позволить себе вызывать не просто дружеско-братские чувства в нём. О, как же это изматывало…

За каждым действием своим следить. Не задерживаться взглядом, когда он стаскивает футболку перед душем, не зависать на улыбке — а Марк улыбался так красиво, как только мог человек улыбаться. И Ким проклинал себя за то, что позволил прорасти этим чувствам в себе. От буйного цвета в каждой клеточке тела, казалось, уже хранился порядочный запас семян, чтобы, если вдруг он решит выкорчевать чувства как сорняки, быстренько вырасти заново.

Бесполезно. Сколько он с этим жил? С тех пор, как Марк первым выпустился из детдома, а он ещё год доживал там, еле-еле собирая себя в кучу? Нет, тогда он осознал, что за чертовщина с ним происходит, но начало лежало где-то глубже. Раньше. Не было никакой определённой точки отсчёта на его памяти, просто близость, в которой оба росли, дала свои плоды. Наверное?

Марк ведь ей не поддался.

И это ощущалось обидно и несправедливо. Почему Ким должен был чувствовать эту тянущую боль, когда не мог вот так просто подойти и обнять его ни с того ни с сего? То есть, он мог — иногда, но не так, чтобы с утра, в обед и вечером, потому что иначе Марк начнёт думать, что ему становится хуже. Киму перманентно становилось то хуже, то лучше, но на желание обняться это не влияло.

Почему он был вынужден вспоминать тех длинноногих девиц, когда-то сидящих на их кухне, за их столом, пьющих что-то крепкое из их бокалов? Из-за которых приходилось лихорадочно искать беруши или натягивать наушники на голову, чтобы не слышать и звука из соседней комнаты. И пусть Марк больше не водил их с тех пор, как в доме появилась мелочь, однако воспоминания жили своей жизнью. К тому же помня частоту, с которой Марк приводил своих подружек, и проведя параллель с его темпераментом и вероятным сексуальным голодом, Ким подозревал, что далеко не все походы в спортзал и пробежки заканчивались спортом. Ну, настоящим спортом, а не тем самым, который обычно рекомендуют для скорейшего похудения всем, у кого нет пары.

Интересно, одну только выносливость секс развивает или рельеф мышцам, перекатывающимся под светлой кожей, тоже придаёт?

Ким мотнул головой, понимая, что мысли снова заходят в опасное русло. Остатки мелочи скоро проснутся, заваливаясь в комнату, ещё и Марк вот-вот вернуться должен с пробежки, а он тут чуть ли стояком не светит — не успел, на своё счастье, одёрнул себя раньше.

И это средь бела дня!

Словом, окунуться с головой в старое-доброе-больное, зудящее под кожей до зубного скрежета, было хоть и по-ностальгически приятно, но по-прежнему больно.

— …ещё одну.

— А? — он хлопнул глазами, подняв взгляд. Указав пальцем на пустую тарелку, Ян повторил:

— Булочку, говорю, дай.

Вздохнув, Ким снова вытянул противень из духовки, выложив всё на одну большую тарелку: из глубин квартиры послышались приближающиеся голоса Даника и Лучика, вечно голодных и уже спешащих на завтрак. Если хмурый по утрам Лука первые полчаса после пробуждения отмалчивался, сосредоточенно жуя что-нибудь сладкое и непременно с какао, то вечно светящийся Даня первым делом повисал на Киме, на голову возвышающемся, как обезьяна на дереве — вот уж у кого обнимашек выпрашивать не надо было. Ну точно солнце — не только его характер или поведение, но даже светлые волосы будто ореолом вокруг головы светились.

— Садись давай, — улыбнувшись, Ким взъерошил пшеничные пряди, подталкивая мягко друга к остальным за столом. — Какао будет с задержкой, перекусите пока.

Долго ждать не пришлось: Марк вернулся минут через десять, громко бросив:

— Я дома!

Пока он разувался, Ким отсчитывал секунды, пытаясь подготовить себя к очередной встрече. И пусть, что они виделись сегодня же совсем недавно — какое это значение имело, если каждый взгляд на этого человека заставлял волосы на затылке вставать дыбом? На сорок третью секунду шаги из коридора синхронизировались со счётом.

— Да что ж вы все патлатые такие? — окинув взглядом полусонную мелочь с порядком отросшими волосами, вместо доброго утра начал Марк, протискиваясь мимо и ставя бутылку молока на стол. — Ким, всё ты, блять.

— Чего сразу блядь-то? — хохотнул тот, не поворачиваясь. Наверняка мокрый Марк — после бега ли? — с румянцем на щеках и этой своей широкой улыбкой в ответ на шутку — увидеть его таким и рисковать явно не стоило после того, как ещё пару минут назад завернул мысленно не туда. Поэтому Ким просто продолжил заниматься своими делами, вытягивая из шкафчика ароматную упаковку зёрен. — Кофе?

— Ага. Кофе, и можно собираться.