О работе Инк они не особо разговаривают. Инк старается не упоминать чемоданчик, не рассказывает больше о Костюмчике, не даёт поводов даже начать разговор об этом. Эррор не то чтобы хотела это обсудить–ей до сих пор снятся комшары в которых кто-то из них двоих не успевает, ей достаточно даже туманного образа в голове того подвала, чтобы выпасть из реальности на долгое время. Из них двоих–мусолить эту тему никому не зовётся, не тянет, по разным причинам у обеих. Но Эррор замечает пластырь на руке Инк, нет, она неуклюжая чуня, это нормально для неё, когда она дома решает что пора бы уже перестать заказывать доставки или ужинать у Эррор, ну и результат на лицо в принципе–как сидела у Эррор и с восторгом жевала запеканку, так и сидит. Эррор напрягло, что пластырь появился после работы, Инк всегда возвращалась без ран, исключение только "подвальная история".
Говорить не хотелось, но осознание взрослости неприятно тыкает в бочок и злобно бурлит, что, да, ты взрослый человек и да, придётся всё говорить словами через рот. Эррор не выдерживает, когда в один из дней Инк не приходит вообще. Ни одного сообщения, звонка и предупреждения. Тогда Эррор бегала пол ночи по половине города–вернулась тяжёлым ворохом из тревоги и печали обратно домой она только часа в два ночи и не смела закрыть глаза, всё сидела у Инк в квартире и ждала хоть чего-то. Дождалась она Инк только в 4 утра, как только она попадает в поле зрения Эррор у неё внутри что-то падает, троссы рвутся и прокатывают бетонной балкой в голове. Инк, залитая алым, рука безжизненно болталась сбоку, светлые волосы были окрашены и Эррор не могла смотреть на это, дыхание спёрло и она не знала дышит ли вообще. Смотреть на это было больно, почти до слез. Инк смотрела подбитым щенком и это ещё одна причина сорванной балки у Эррор в голове, никогда Инк ещё не выглядела более замученной и слабой, никогда она не давала себе показаться перед Эррор сломленной. Как тебя спрятать от всех, как тебя угомонить, как остановить бьющее в грудь сердце?
Эррор, наматывая бинт на раненную руку думает только о том что в список её немногочисленных снов добавится самый страшный кошмар. Кошмар, в котором Инк не вернётся.
Инк жмется после всего этого к Эррор сжатым комком зашоренности и не понимает, почему Эррор всё ещё тут и всё ещё не бежит от мчащегося поезда на неё, а только смотрит и упрямо стоит лицом к нему, как будто её не сшибет, не сломает рёбра напором. И стрекоза тревоги летающая над ними ещё сначала, с обещанием конца, начинает кружить всё активнее и поймать её кажется смертельно опасным.
Ком в горле мешает, но говорить хочется, успокоить накатывающий валун, чтобы отсрочить срыв с высотки в темноту ночного города.
–А у тебя принципы есть в работе?
Инк не сразу отвечает, до сих пор приходит в сознание и плавает между сном и задубевшей для них реальностью. Прогоняет пелену и, с нехарактерным для неё удивлением, тупо смотрит на Эррор. У Инк явное дежавю и она даже не хочет вспоминить почему.
–В каком смысле "принципы"?
–Ну, ты всех подряд убиваешь?–на последнем слове Эррор стало как-то не очень. По телу как будто прошёлся рой покусывающих муравьёв, а во рту остался неприятный осадок—верить и принять это слово не хотелось.
Инк отворачивается и немного ёрзает на своём бежевом диванчике, ковыряет дырку в обивке и смотрит куда-то в сторону картины со смешными котятами, которые подписаны надписями "destroy".
–Нет. Нет, не всех подряд. Не трогаю женщин и детей, животных тоже.
—То есть, я могла не переживать что ты меня где-то за углом в бошку щёлкнуть можешь?
–Да нет, переживать надо было. Это в пределах работы я их не трогаю. Ты сходу подобралась близко, первое время это был самый близкий вариант развития событий.
Эррор тоже решила смотреть на котиков, захотелось очень сильно хохотать от сюрреализма происходящего, что правда всплывает как-то нелепо, что она может потерять Инк в любой момент. Эррор уже давно перестала анализировать саму себя, вопросы "почему я ещё не убежала от убийцы" она не задаёт себе в априори, ответ всегда сводится к одному–потому что это Инк. Она в курсе в какой жопе находится, в курсе как на горло будут давить последствия от всего, когда нибудь им придётся или разойтись или переехать, а может их разлучит обстоятельство.
Вся ситуация давит стенами светлой квартиры и пытается выжечь на груди отметку обреченности, но Эррор хватается за последнее ускользающее и тонет, безбожно тонет в их алом мраке на двоих. Надрывным и резким она тянет Инк к себе ближе, пытается вдавить в себя, чтобы одним целым и не делимым—целует куда приходится и как не вовремя накатывает волной и сносит собой все построеные из песочка планы и мысли про будущее.
Инк смотрит в пылающие страхом и нежностью глаза, на красивый перелив от синего до жёлтого, на дорожки светлого на скулах, которые обязательно выведут их двоих из этого дурного и не живого. Инк смотрит и не понимает до сих пор, чем смогла заслужить такую прекрасную Эррор и почему та в ураган остается на разрушенном маяке.
Этой ночью, во сне, Эррор видит стоящую перед ней Инк на обломках маяка и руки её по локоть в крови. До конца сна Эррор старалась отмыть её пальцы, Инк смотрела на неё спокойно и с улыбкой, душащей нежностью, чтобы аккуратно оторваться от Эррор и с громким хохотом сорваться с пирса в море. Эррор проснулась в квартире Инк у неё же под боком и больше не могла заснуть, всё время водила по татуированным рукам и на мгновение руки окрасились в алый, Эррор зажмурилась и попыталась прогнать навязчивое и мрачное, но даже если закрыть глаза—стоит образ жизни без Инк и думается, что это уже и не жизнь совсем.