Рейнир просыпается с очень, очень странным ощущением. Как будто в голове одновременно звенящая пустота и комок ваты. Потолок незнакомый, кстати. Рядом с постелью стоит мама, улыбается, но глаза у нее покрасневшие. Она робко тянется к Рейниру, за ее спиной маячит отец. Даже при взгляде снизу вверх она кажется меньше. Рейнир не помнит, чтобы мама выглядела такой низенькой, а ее ладонь – такой маленькой в его ладони. А потом еще подходит милая старушка в пестром платье, говорит, что операция прошла успешно, опухоль удалили с минимумом повреждений, но, скорее всего, память за последние три-пять лет не вернется. Рейнир тут же пытается вспомнить что-нибудь последнее, но женщина просит его не перенапрягаться, отдыхать, и выпроваживает посетителей. Он послушно пытается вздремнуть еще, но вопреки рекомендациям врачей в памяти всплывает, как он упрашивал родителей отпустить его одного в Рейкъявик в качестве подарка на шестнадцатилетие. Но он в упор не помнит, получил ли разрешение, или мама опять, как и за год, и за два до того, заявила, что нечего ему там делать.

Пестрая дама и родители возвращаются на следующий день, дама спрашивает Рейнира, что ему снилось, и он вынужден огорчить ее: он никогда не видит снов. Тогда она дает ему лист бумаги с карандашом и просит перерисовать несложную фигуру, похожую на гальдраставы на столбах вокруг пастбищ дома. Рейнир старательно чертит круги и линии, но ничего не происходит, и дама-целительница объясняет, что его магические способности вернулись в латентное состояние, и это очень хорошо. Ух ты, он, оказывается, маг-сейдр? Правда? Круто! А, не совсем, ему лучше забыть про магию, чтобы не случилось и рецидива опухоли, потому что врачи и целители подозревают, что одно связано с другим. Ну ладно, он был магом. Все равно круто.

День за днем родители и другие врачи то и дело заходят к нему поговорить, рассказать новости. Какая жалость – он в Рейкъявике, но не может прогуляться, поглазеть на столицу. Из окна виден только больничный садик и дальняя горная гряда. Но когда Рейнир сам задает вопросы про пропавший шматок времени, мама начинает плакать. Оно и к лучшему, говорит она, всхлипывая. Последние полтора года стали для него настоящим кошмаром, он и сам хотел забыть, как сбежал из дома и оказался в Тихом мире, сколько ужасов там пережил, сколько тревог принес семье. Она вымаливает из него обещание никогда больше не покидать дом и не интересоваться магией. Он и простым пастухом очень дорог своим родным и близким. Мама в таком отчаянии, что Рейнир дает слово. Она, правда, всегда слишком бурно реагирует на захватывающие рассказы своих детей о приключениях, но сейчас, похоже, все серьезнее.

С каждым днем вата в голове рассеивается, пустота заполняется – лекарства и травы действуют, и Рейнир привыкает к двадцатидвухлетнему телу, привыкает, что догнал отца по росту, что иногда приходится наклоняться в дверных проемах, привыкает к весу косы ниже пояса – ух ты, какая длинная отросла! И как повезло, что ее не обстригли напрочь для операции – только на левом виске остался небольшой, подживающий уже выбритый участок со шрамами.

Дорога домой занимает дольше, потому что частный экипаж-такси на сверхмощной подвеске идет плавно и неспешно, чтобы не потревожить больного. Но наконец-то они дома. Дома тоже все странно, знакомый с детства мирок словно сжался, тысячи мелочей вокруг изменились. Тут новая занавеска, там новая чашка, забор вместо серого выкрашен в синий цвет, старого пса не видать, зато по двору бегают незнакомые недопески. А потом заходят в гости друзья. Они тоже изменились. Йоун почти такой же дылда, как Рейнир, Свейнн обзавелся жидкой бороденкой, очки у Ханны стали еще толще, и даже вредина Гуннар не такой вредный. Раньше он бы целыми днями фонтанировал шуточками про дырку в голове у Рейнира и отсутствующий мозг, а сейчас лишь ухмыляется и говорит, что это круто, что Рейнир все забыл: наконец-то он перестанет бахвалиться своими похождениями. Лилья взашей прогоняет Гуннара. Она тоже теперь другая: не голенастый нескладный подросток, а молодая девушка, настоящая красавица. Рейнир так и говорит ей, какая она хорошенькая. Лилья смотрит из-под каштановых локонов, улыбается и радуется, что что-то у Рейнира в сердце, видно екнуло, потому что до всех его несчастий он с ней встречался, так что, если она ему и сейчас нравится… Божечки-кошечки, сколько ж интересного он пропустил! Значит, с возрастом он таки исправился? А то подростком ему больше нравилось смотреть, как парни постарше чинят заборы или объезжают лошадей, чем подглядывать за девчонками на горячих источниках. Брат Бьярни объяснял ему тогда, что это тоже нормально, и еще много чего объяснял, о чем маме знать не следует. Ну, значит, теперь все позади, можно не огорчать родителей. Рейнир предвкушает, сколько всего ему надо наверстать и безо всякой магии. Да и работа не ждет, у овец окот в разгаре, свободного времени не так много.

Жаль, друзья мало что могут поведать о его приключениях. Мол, он сам мало что рассказывал, потому что потеряться в Тихом мире совсем не весело. Какая-то нестыковка скребется на задворках сознания, но Рейнир отгоняет все лишние мысли. Пожалуй, не стоит пока перенапрягать мозги.

Лето проходит весело. И непривычно. Парни и девчонки изменились не только внешне. Разница кажется ему резкой; они реже устраивают «тупые приколы», которые он обожал, чаще остаются помогать родителям по хозяйству, и даже свободное время большая компания разбредается на пары-тройки. Рейнир остается с Лильей и чувствует себя совсем странно. Нет, она ему нравится, но на дружеский манер, и он теряется, когда она обнимает его за пояс, и надо бы обнять ее в ответ. Он честно делится с ней ощущениями, но Лилья просит не беспокоиться, со временем романтика вернется. Ну ладно.

Рейнир идет с Лильей под руку в кафешку, когда дорогу ему заступает незнакомый старик: сутулый, мрачный, прям был бы вылитый злой колдун из сказок, если б не был полноват. Он указывает на Рейнира корявым пальцем и ругается. Он явно знает Рейнира по имени и в лицо и недоволен, что Рейнир надоедает ей в общей для всех магов плоскости снов и вынуждает престарелую, хворую, усталую леди бегать у него на посылках, ехать дилижансом с тремя пересадками в это забытую богами деревню – ой, так это не старик, а женщина? А Рейнир использовал мужское обращение… Мда, неловко вышло. Он извиняется, но пожилая дама только фыркает и заявляет, что оказывает ему услугу в первый и последний раз лишь потому, что они вместе учились на курсах фермерской магии в Академии Сейдр в прошлом году.

Ух ты, он не только был магом, но и образование успел получить? На языке вертится сотня вопросов сразу, но сначала Рейнир извиняется, что не помнит однокурсницу. И хорошо, что не помнит – возражает та; хуже, что во сне он все еще маг и всё и всех помнит, просто забывает, как только просыпается. А поручение состоит в том, что Рейнир-из-сна умоляет себя-дневного найти очень важного человека. После чего женщина роется в котомке и пихает Рейниру в ладонь скомканный клочок бумаги. Лилье это все совсем не нравится, она пытается увести Рейнира прочь, говорит, чтобы не обращал внимания, незачем связываться ни с чем магическим, что старушка, скорее всего, в маразме уже. Тут пожилая дама добавляет, чтобы он не слишком-то верил всему, что говорят его родные и друзья. И поворачивается, чтобы уйти. Рейнир бросается ей вслед, у него еще тьма вопросов, но женщина отвечает, что она не может помнить всего, что наболтал Рейнир-из-сна, который трепаться горазд не меньше настоящего. И больше из нее ни слова не вытянешь. Лилья смеется немного натянуто, когда они продолжают путь в кафе-пекарню, и разговор не клеится.

Дома он заглядывает в мятую бумажку. Там кривокосым почерком написано “Onni Hotogæn?”. Выглядит не очень по-исландски. И кто это? Новый друг из Академии? Или из группы спасателей? Но как вообще искать иностранца, когда ты неиммунный и не можешь покинуть страну? Как Рейнир вообще умудрился попасть в Тихий мир? Ну и еще куча вопросов. Типа, если он действительно учился в академии магов, то где хоть что-нибудь – конспекты, домашка, методички? Рейнир перерывает все полки и сундуки в своей комнате. Находит только школьные тетради да книжки со сказками. Или старушка действительно была не в своем уме?

С утра Рейнир спрашивает отца про академию, но в ответ получает только просьбу не волновать мать понапрасну. Рейнир настолько озадачен, что забывает спросить про загадочного важного человека. Если это все выдумки старушки, отец бы напрямую сказал, что никакой академии не было. И даже если была, то Рейнир же не собирается заниматься магией – только узнать побольше про себя самого. Что в этом плохого?

Тогда он начинает расспрашивать друзей, и они все отрицают, но подозрительно без паузы или наоборот, с подозрительной паузой, и в глаза не смотрят. Сестрица Гудрун тоже ничего полезного не сообщает и, как отец, велит слушаться маму. Так, кажется, сно-Рейнир передавал через пожилую колдунью не очень-то доверять друзьям? Ну, если вся эта невероятная история про мир снов правда. Рейниру категорически не нравится доверять близким людям меньше, чем незнакомому человеку, но он все же подкарауливает Гуннара. Этот шелупонь ему точно не друг. Правда, он и насочинять может из вредности. Что ж, тот хотя бы дает пищу для размышлений: мол, хвастаться Рейниру особо было нечем, ну, изгнал какое-то привидение, угодил в экспедицию в Тихий мир самым тупым способом, в ящике с консервами, да и экспедиция – это громко сказано, горстка придурков. И раз иммунитета нет, то ничего особенного Рейнир там не делал, сидел в вездеходе, пока остальные копались на древних помойках. Кого-то там даже съели тролли. И статья про экспедицию в газете была дурацкая. И друзей у Рейнира там не было, потому что эти чудики с ним не водились, пока жили в Бруардалуре. Что?! Рейнир перебивает его. Здесь бывали иностранцы? Когда? Да год назад или около того. В общем, ерунда на постном масле, небрежно бросает Гуннар и идет дальше по своим делам.

Рейнир крадется по дальним улицам, чтобы не столкнуться нечаянно с Лильей, потому что не знает, что ей сказать. Она милая девушка, неохота задевать ее недоверием. Но дома мысли набрасываются снова. Иностранцев в небольшом городке обязательно кто-нибудь запомнил бы, но кто? И самое главное – кто не откажется рассказать о них? А, наверно, тетя Эмилия, владелица городской пекарни с кафе. И Рейнир отправляется к ней и с порога клянется, что не собирается ничего узнавать про магию – а то вдруг мама и ее просила не болтать лишнего? Тетя Эмилия не против, говорит, в те дни в доме Ауртни Рейниссона было оживленно, чуть ли не десяток человек, даже все дети Сигридур вернулись в отпуск. Но гости уезжали вразнобой, а дольше всего задержались пожилая коренастая дама из Финляндии, она еще вечно пыталась завербовать молодежь в экспедицию, невозмутимый огромный датчанин средних лет, норвежка-охотник, бойкая, только по-исландски не говорила, да два парня, сверстники Рейнира, тоже исландского не знающие, один красивый весь из себя, другой просто странный, они частенько вдвоем заходили в кафе и съели немало пирогов, булочек, тортов, и по всем признакам были парочкой… А кого-нибудь из них звали Онни Х-чего-то-там? Ой, деточка, нешто я помню, это ж было год назад, если не больше. Хотя нет, тетушка замахала руками и вспомнила, что красавчика звали почти как ее – Эмиль. А второго, странного? Ну, может, и Онни. Что-то простое и короткое, во всяком случае.

Все это, конечно, очень интересно, но Рейнир так и не выяснил, ни что это за человек, ни почему он так важен. Если он с Рейниром даже не общался за пару месяцев, то зачем сно-Рейниру его искать? И что за газету имел в виду Гуннар?

Рейнир обещает себе, что бросит расследование при малейших проблесках воспоминаний, но пока ничего не проблескивает. Он словно читает детектив про постороннего человека. Любопытство гложет его, как августовская мошкара. Он, оказывается, побывал за пределами Исландии! Забыть такое приключение хуже, чем пережить всякие ужасы в пути. Так что Рейнир перерывает дом в поисках каких-нибудь газет, пока мама отлучается в гости. Ничего интересного. Он даже заглядывает за печку, где хранится бумага и кора для растопки, а потом, на всякий случай, в саму печь. Там лежит что-то вроде бумаги, но тут же рассыпается в труху, даже не понять, была это газета или письмо. Или тетрадь. Порывшись в золе еще, Рейнир находит кусок бумаги поплотнее, вроде конверта, но надписей на более-менее целом куске нет. Скорее всего, от рекламы. Реклама всегда идет на растопку. Рейнир отказывается верить, что мать могла бы сжигать адресованные ему письма.

Теперь газета. Рейнир врет Лилье, что у него дела дома, и тайком сбегает в школьно-городскую библиотеку. Она небольшая, все книжки про дальние страны он прочитал в детстве, и не по разу. Но еще там есть подшивки исландских газет. Надо лишь покопаться в выпусках за май-июнь прошлого года.

Статья действительно дурацкая. Целых две страницы ни о чем. Имен не указано. Есть фотография четырех участников первой экспедиции в Тихий мир. Большой, как Олавюр, мужчина и женщина с маньячной улыбкой, наверно, датчанин и норвежка, которых упоминала тетя Эмилия, а двое других, помоложе и пониже – та самая парочка, Эмиль и… И этот тощий, ошарашенный парнишка – Онни? Путешествие описано как сущий кошмар. Значит, друзья и мама все-таки не врали? Фух, это хорошо. На обороте фотка самого Рейнира, на которой он улыбается виновато, как застуканный над сожранным наполовину черничным пирогом. И его история в статье совсем коротенькая. Даже не сказано, что он маг! О, одно имя все-таки есть. Погибшая девушка, Туури Хотакайнен. Рейнир думает, потом еще немного думает… Эй, это случайно не правильное написание фамилии с клочка бумаги? Наверно, пожилая женщина записала ее на слух по правилам родного правописания. Рейнир долго вглядывается в фото девушки. Написано, что у нее не было иммунитета, и что она была очень общительная, веселая и говорила по-исландски; может, она даже дружила с ним? И кто из четырех с первой фотографии похож на нее? Вдруг Онни Хотакайнен – ее родственник? Как-то никто не похож. Стоп, а это вообще мужское имя? Пожилая сейдкона так сказала, но вдруг она не поняла или неправильно запомнила? Или вдруг Рейнир неправильно запомнил, что она ему говорила? На собственную память ему полагаться, пожалуй, не стоит. Да, действительно, вдруг Онни – это женское имя, второе имя Туури? Хотя нет, ерунда какая-то, зачем тогда ему искать мертвого человека? Загадка никуда не делась и продолжала грызть Рейнира.

Дома его встречает очень расстроенная мать. Наверно, Лилья ей рассказала про встречу с незнакомой сейдконой. Или еще кто-нибудь доложил, что Рейнир задает вопросы. В общем, мама предложила ему, если он нормально себя чувствует, отправиться в горы пригнать овец с летних пастбищ. Не одному, разумеется: Лилья составит ему компанию на случай, если он забудет дорогу. Мамины намерения бесстыдно-прозрачны. Ночью в горах совсем не жарко, пастухи жмутся у огня во временных домиках или заглядывают к горячим источникам, а потом нередко парням приходится жениться на спутницах-девушках. Но отказаться Рейниру не хватает духа. Она же хочет ему добра, правда?

Всю ночь он ворочается, просыпается, хотя спать хочет со страшной силой. Или это сно-Рейнир пытается что-то сказать себе-бодрствующему? Про Лилью или неведомого Онни? Ну ладно, говорит Рейнир сам себе, подай мне какой-нибудь знак. Тогда я поверю во всю эту историю окончательно и всерьез. Под утро, потягиваясь в полудреме, он попадает рукой по изголовью кровати. Очень неудачно, острый деревянный угол оставляет ссадину. Странную какую-то, изогнутую, с изломом с одного конца. Вроде буквы J. Так, а это случаем не от слова «да»? Ну… ну хорошо, а делать-то что?

Наверно, выглядел он неважно, когда спустился вниз к столу, потому что мама тут же засуетилась и даже вызвала доктора. Рейнир симулирует температуру и кашель с помощью всяких трюков, которым его научил в детстве Бьярни. Да, старший брат всегда пагубно на него влиял. Зато Рейнир получает отмазку от выездов в горы. Три дня в постели – небольшая цена за время на размышления и испытания. Как бы наладить связь с собой во сне? Без членовредительства, то есть? Больно же, и если ссадины увидят родители, то могут невесть что подумать. Так что Рейнир заваливается обратно спать и просит себя проснуться сразу же, если сно-Рейнир способен произвольно просыпаться. Мама будит его через пару часов на обед. Н-да, облом.

Теперь мама делает все, чтобы младшему сыну было не до поисков прошлого. Починить чего по мелочи, прясть шерсть, переворошить сено, покопаться в теплице, прибраться дома… Отпускает погулять она его, только если за ним заходит Лилья. Женщины иногда беседуют на кухне без Рейнира, и он уверен, что речь идет про него. Уверенность эта зудит и кусается. Еще неуютнее знать, что не знаешь о чем-то – вернее, о ком-то – очень важном.

Так, секунду, тетушка Эмилия же вроде говорила, что все братья и сестры Рейнира собрались дома одновременно с гостями? Он находит предлог заглянуть к Гудрун (надо ж, успела выскочить замуж!), чтобы клещами вытянуть из нее хоть что-нибудь про иностранцев. Прямо с порога объявляет, что не собирается копаться в магии, честное слово! Но Гудрун знает еще меньше, чем тетя Эмилия, потому что вернулась домой, когда часть гостей уже разъехалась. Одновременно со всеми гостями прибыл только Бьярни, потому что устроился механиком на карантинный корабль, на котором блудный младший брат вернулся в Исландию. Был ли среди гостей человек по имени Онни Хотакайнен? Да кто ж знает. Кажется, у невысокого тощего паренька была похожая фамилия, но Гудрун не готова поручиться. И она категорически не желает пересказывать ему его собственные приключения, она согласна с матерью, что магия – дело темное, лучше обходить ее стороной.

Нет, кое-что полезное Рейнир из этой беседы вынес. Бьярни – он терпеть не может всякие правила и запреты; может, он не откажется помочь любимому братику? Изобразив праздный разговор о братьях-сестрах, Рейнир выведывает у отца, на каком судне сейчас служит Бьярни, и тайком отправляет ему письмо, и обещает (опять! В который раз! Прям нельзя ни с кем поговорить без этого предисловия!), что не планирует возвращать магический дар. Ну что за глупость – прибегать к разным трюкам, чтобы просто поболтать с сестрой или братом! Даже все более короткие осенние дни кажутся ему мрачнее, чем в другие годы. И еще он в письме делится подозрениями, что родители, возможно, перехватывают его почту, так что… Письмо вышло сумбурным, и как долго оно будет идти до Бьярни и обратно?

Внезапные пробуждения по ночам продолжаются. Режим дня летит напрочь, что очень даже проявляется внешне. Рейнир постоянно усталый, с мешками под глазами, и иногда гадает, не вредно ли это. Но если он просто недоумевает, то мама впадает в панику. И напрасно он пытается успокоить ее, что ничегошеньки не помнит и волноваться не о чем. И даже не врет при этом. Все, что ему удается разузнать, остается обезличенным текстом – он записывает информацию в блокнот и перечитывает чаще, чем учебники в школьные годы. Но сам поиск для него – дело очень личное. Но мама все равно отправляет письмо в Рейкъявик и получает назначение на осмотр раньше, чем было запланировано. И через несколько дней они едут вдвоем в столицу, хотя в разгаре сезон стрижки овец, и каждая пара рук на счету.

Но все равно Рейнир в восторге от предстоящего небольшого путешествия, да и кое-какие идеи завелись. Например, к маминому ужасу, спросить целительницу в пестром платье, возможна ли вообще такая штука – оставаться магом и сохранять память во сне, и забывать все, просыпаясь. Милая старушка отвечает, что именно так и случается с очень старыми сейдконами, разум и тело которых дряхлеют с возрастом или от болезней. Тогда они выходят в отставку и наслаждаются покоем. Что и Рейниру рекомендуется. Те, кто живет на континенте, могут по-прежнему охранять свои поселения от злых духов во сне, но в Исландии в этом нет необходимости за отсутствием порченых Сыпью душ. Мама кивает, довольная, что специалист подтверждает ее убеждения. Рейнир недоволен, у него еще много вопросов, но прежде чем он успевает открыть рот, целительница намекает, что ее время дорого стоит и расписано на месяцы вперед, и лишнего часа на передачу сплетен между двумя сторонами одной личности у нее нет, и пусть Рейнир вообще спасибо скажет, что остался в живых, потому что кто-то очень влиятельный за него похлопотал, иначе вряд ли бы Рейнир успел дожить до приема в порядке живой очереди, но из министерства иностранных дел пришел запрос, и его пропихнули вне очереди. Может, тот же самый влиятельный кто-то устроил, чтобы при операции ассистировал финский маг – очень успешно, кстати, иначе Рейнир мог одной памятью не отделаться и лишился бы еще некоторых жизненно важных функций. Мы, маги – добавляет пестрая старушка, и Рейнир на секунду гордится этим «мы» – мы следуем воле богов. Мама глядит на нее без восторга, а Рейнир весь обращается в слух. Если боги забрали обратно свой дар магии и память, значит, таково их желание. А судьба Рейнира – выполнять скромный, но важный долг в родительском доме, а не геройствовать в дальних странах. Нельзя противиться воле богов. Рейнир кивает, все это и так понятно (хоть и печально), но еще он хочет знать, кем же все-таки был один конкретный человек. И тут его осеняет. А тот ассистирующий финский маг – не Онни Хотакайнен, случаем? Или неизвестное высокопоставленное лицо? Или и тот, и другой? Тогда было бы понятно, почему сно-Рейнир хочет найти его – чтобы лично поблагодарить. Мама поджимает губы и отвечает, что понятия не имеет. Целительница выставляет обоих из кабинета. С Рейниром все в порядке, только он не должен накручивать себя по пустякам. Правда может быть проще: что если его благодетель не хочет встречаться с ним? Иначе непременно нашел бы возможность найти Рейнира после операции, так? Заберите рецепт на гомеопатические лекарства в приемной на стойке регистрации. И да, финского мага, кажется, так и звали.

У Рейнира больше нет вопросов.

Мама хочет вернуться домой в тот же день, а значит, сейчас они отправятся на станцию дилижансов, и Рейнир не успеет проверить еще одну идею. А может, и не надо ничего проверять. Может, целительница, мама и боги правы. Один, Фрейя – обращается он к низким тучам, сеющим ледяной дождь. Простите, что беспокою вас, но… Можно мне знамение, пожалуйста? Если сейчас ничего не случится, я пойму, что вы и правда хотите, чтобы я на всю жизнь остался простым пастухом. Спасибо заранее.

А на станции они узнают, что рейс отложен, потому что впереди по маршруту в горах настоящая снежная буря. В Рейкъявике штормит, но без снега. Надо найти гостиницу, переждать до прояснения. Рейнир упрашивает маму отпустить его в храм Одина и Фрейи поблагодарить богов за чудесное спасение, раз все равно пока задержится в столице. Всеми богами он клянется, что не сбежит. И вот разрешение получено, и Рейнир быстро шагает по пешеходной улице, где даже в ледяной дождь жизнь бурлит вовсю. Впереди вздымается громада серого, как базальтовая скала, храма, Рейнир обращается к ней издалека с самой искренней благодарностью и сворачивает в переулок. Где-то здесь, судя по адресной книге, должна быть редакция газеты Bæjarblaðið. Кажется, боги на его стороне, потому что офис еще не закрыт, а одна из репортеров, милая девушка в очках на остром носике, помнит статью про первую экспедицию в Тихий мир – она ж сама ее и писала! – и не прочь поболтать о статье в кафе в соседнем доме. Кафе недешевое, но зато теперь у Рейнира есть полный список участников экспедиции, список организаторов и адрес экспедиционной фирмы. Впрочем, Онни Хотакайнена ни в одном из этих списков нет. Но девушка, Кристин, вспоминает, почему при подготовке статьи у нее не было интервью с Лалли Хотакайненом (иммунный маг и разведчик, 20 лет, Финляндия). Да, самый дальний на фотографии, мелкий такой. А там так забавно вышло, коллега Кристин двинулся брать это самое интервью, но на середине первого же вопроса получил в морду от неизвестного мрачного парня-блондина, стоявшего рядом с финном. Рейнир все равно благодарит ее. Кристин отмахивается, она и сама рада была побеседовать, ведь столько материалов тогда накопала, а они не вошли в статью. Обидно. А в этом году вообще просто перепечатали статью из шведской газеты о второй экспедиции, потому что никаких блудных исландцев доставлять домой не надо было, команда вернулась прямо в Швецию, а начальство пожадничало отправлять корреспондентов так далеко, и мечты Кристин о зарубежной командировке накрылись овечьей лепешкой. Вот хоть сейчас отвела душу за разговором. Рейнир очень ей сочувствует, он-то и мечтать не может о путешествиях, потому что иммунитета нет. Кристин делает круглые глаза под стать очкам, и Рейнир с не меньшим изумлением узнает, что запрет на выезд неиммунным снят много лет назад. Охо-хо…

И он спешит обратно в гостиницу. Смотреть матери в глаза тяжело, когда он точно знает, что она способна лгать ему, что она лгала ему столько лет, но Рейнир очень старается вести себя как ни в чем не бывало. У него нет сил на выяснение отношений.

Шторм проходит к следующему утру, дилижанс катит по пробитой электротракторами дороге. Пейзажи, наверно, потрясающие, но Рейнир таращится в окно, не видя там ничего. Что если Онни Хотакайнен не хочет, чтобы его искали, а Рейнир будет для него всего лишь досадной помехой? Вот как мама – беседует с ним сейчас о делах на ферме и даже не ждет от него ответов, пока он погружен в мысли. Поездка в город принесла много нового, и в то же время слишком мало. Он все еще без понятия, где искать Онни. Да, оказывается, Рейнир может отправиться за море, но стоит ли? Или хватит гоняться за снами, пора взрослеть? Не, это все очень занимательно – приключение, как в рассказах братьев и сестер. Но он однажды уже вляпался в приключение, и кончилось оно скверно. Так может, быть просто пастухом не так уж плохо? А буран – не воля богов, а самое обычное дело в это время года. И Рейнир решает, что отдохнет денек после поездки и пойдет мириться с Лильей. Может, даже сделает ей предложение. Она хорошенькая, она очень тепло к нему относится и не заслуживает, чтобы ее бросали. Родители не раз говорили, что ферма перейдет по наследству Рейниру, а семьей вести хозяйство легче, так почему бы не выбрать Лилью?

Он привыкнет со временем.