Неделя прошла в тревожной дымке. Жан пытался подстроиться под расписание Воронов. Он прекрасно понимал, что когда Ваймак переведёт его на Север, перестроиться будет адским испытанием. Отсутствие тренировок и занятий, которые обычно помогали настраиваться, также играло против него. Это напрочь выбивало парня из строя.

Утомлённый лекарствами Эбби и длительным лечением от тяжёлых травм, он спал, когда не следовало, и дольше, чем следовало. Ситуацию ухудшали кошмары, что заставляли задыхаться в агонии и раздирать себя изнутри, а проснувшись — бездумно набрасываться на тех, кто пытался лишь помочь.

Жана не покидала надежда, что Ваймак сжалится над ним, и он несколько раз в течение дня проверял карманы в поисках телефона. Тем не менее каждое последующее требование вернуть ему связь с остальным миром встречалось спокойным отказом. Даже обещание, что Ваймак сможет наблюдать за разговором, не растопило его сердце, и Жан едва сдерживал желание швырнуть подушку в лицо тренеру при каждой встрече.

Каждый раз, когда он опускался на кровать, его взгляд невольно начинал блуждать в поисках Зейна, но спальня умеренно сохраняла атмосферу бесшумного одиночества. Они были соседями по комнате в течение трёх лет и партнёрами по команде два года; но назвать их друзьями было бы ошибкой. Их отношения больше походили на заключённый между врагами союз, по крайней мере, пока Натаниэль всё не разрушил. Январь стал кошмаром, оправиться от которого казалось чем-то невозможным. Но как бы не было тревожно оставаться одному, Жан чувствовал невероятное облегчение, ведь получалось так, что он освободился от ещё одного человека, которого на дух не переносил.

Отсутствие Рико сказывалось на Жане куда хуже. Жан стал партнёром Рико после того, как Кевин ушёл из команды, и был вынужден оставаться в комнате Короля. То был поводок, и весьма удобный. Длинный настолько, чтобы не раздражать Рико слишком сильно, но такой же короткий, чтобы иметь возможность причинить Жану мгновенную боль и задушить, как дворовую шавку; наслаждение для Рико, которое было прервано появлением Натаниэля. Ведь игрушку забрали, и Жана приставили к "гостю" во время рождественских каникул. То было чуть ли не бальзамом на душу для Моро.

Но сейчас у Жана был выбор, и он был сделан не в пользу Рико или Зейна. Ваймак, Эбби и Рене, сменяя друг друга, навещали его так часто, насколько это было возможно, в соответствии с графиком. Они помогали во всём: водили в ванную, приносили лёгкую еду и оставляли книги, которые он упрямо отказывался читать. Раз в день или через день? Жан не знал. Эбби заперла его будто в каком-то вакууме, лишь бы пристально следить за его выздоровлением.

В этой тишине Жан постепенно осознавал, что именно сотворил с ним Рико. Было сломано три ребра, порваны связки и вывих лодыжки. И это было хуже всего. Синяки, что покрывали большую часть его тела, находились в разной стадии заживления, но многие из них всё ещё оставались чуть ли не чёрными. К этому добавлялись и порезы, на которые позже Эбби наложила швы, а также сломанный нос, на восстановление которого потребовалась бы пара недель.

Но вот что задевало больше всего — это вырванные с корнем тёмные вьющиеся волосы, и Жан никак не мог перестать думать о них. С одной стороны, парень оказался слишком тщеславен, и от того опечален тем, насколько большой кусок был выдран Рико. А с другой, пребывал ещё не в такой сильной стадии отчаяния, чтобы позволить себе спросить у Эбби, за сколько времени они могли бы отрасти.

Мрачные мысли прервал неожиданный стук в дверь. Жан напрягся; никто из прежних посетителей не стучал, а входил сразу. Кому вдруг понадобилось спрашивать его разрешения?

Жан торопливо попытался сесть, но в какой-то момент просто повернул голову, лишь бы увидеть вошедшего. Тот тихонько проскользнул. Заметив тёмные волосы и зелёные глаза, Жан вдруг захотел сесть, как можно скорее. Он раздражённо и недовольно прошипел сквозь стиснутые зубы, и рухнул на спинку кровати. К этому времени Кевин уже устроился у его ног.

Жан был уверен, что Ваймак солгал ему неделю назад, но Кевин действительно загорел.

— Ты покинул поле, — выдавил француз неверяще, прежде чем понять сказанное им же и спохватиться, — чтобы скататься в горы? Ты, да посреди чемпионата?

— Мне угрожали ножом, — ответил Кевин и слегка неловко повёл плечом.

Его взгляд скользнул по Жану, оценивая полученные травмы. Жан знал, что лучше не искать гнева в этих зелёных глазах; всё, на что Кевин был способен сейчас, оказалось бездонное чувство вины. Кевин видал его и в худшем состоянии; Рико изредка проявлял снисхождение и позволял ему оставаться с Жаном. А у того не было выбора, и он изо всех сил старался оградить Жана от излишнего внимания остальных Воронов, ведя себя как самый последний ублюдок. К счастью, в этом Кевин был абсолютным мастером.

— До июня, — сказал в пустоту Кевин. Бесцельно.

— Да, — прищурился Жан и перешёл на практически бесшумный, но очень напряжённый французский: — Твой тренер звонил Мастеру.

— Умолял сохранить тебе жизнь?

Жан склонил голову набок. — Разрешить мне остаться на несколько недель, — он смотрел на Кевина проницательно, пытаясь считать нужную себе эмоцию.

— Твой тренер утверждает, что знает все их тайны. Что ты всё рассказал. Всё. Абсолютно. Но позволь-ка спросить — всё как в Гнезде или…? — Жан затих. Он вдруг понял, что даже здесь, без лишних ушей, не может сказать этого громко, и решил доверить Кевину закончить за него. А тот отвернулся, что подняло в душе Жана бурю сомнений. Он резко выдохнул, и спустя секунду гневно сверкнул глазами.

— Идиот! О чём ты только думал?!

Кевин всё ещё не смотрел на него, собирался с мыслями. А потом всё же искренне признался:

— Я не думал, — пока Жан вдавливал ногти в свою переносицу, брюнет продолжал говорить: — Я боялся, что меня отправят обратно в Эвермор. И мне не жаль.

— Да ну? — Жан поднял на него полный скептицизма взгляд.

— Да, не жаль, — Кевин слегка надавил, но в остальном никак не реагировал на его выпады. — Они имели право знать, во что ввязываются, принимая меня.

— Ах, они имели право знать… — ядовито передразнил его Жан, вкладывая в сказанное максимум презрения. — Я видел, как ты лжёшь тысячу раз. Зачем было выкладывать им всю правду?

Кевин не стал тратить время на защиту своего идиотизма, и наконец подняв на него глаза, сказал:

— Я не должен был оставлять тебя позади, — он словно уговаривал себе поверить. Хотя бы в этот раз. — Я знал, что он сделает с тобой, когда поймёт, что меня нет. Но я…

— …в любом случае сделал меня частью всего этого, — не обременяя себя ни единой каплей терпения, Жан оборвал его. Стало вдруг слишком противно слышать всё это, да и такая грубость дала свои плоды — Кевину хватило совести хотя бы вздрогнуть. Жан, увидев это, почувствовал, как ярость зашевелилась в нём и языками горячего пламени добралась до самых кончиков пальцев. Парень сжал простыни в кулак, лишь бы не дать разом вспыхнувшим эмоциям выход.

Он не знал, чего хотел сейчас больше, но точно не того, чтобы Кевин продолжил говорить. А тот всё-таки нашёл в себе силы. Или потерял остатки совести, одно из двух точно.

— Это был мой единственный шанс, — спокойствие Кевина дало и вторую трещину. Его голос слегка надломился.

— Я знал, что ты не пойдёшь со мной.

— Моё место в Эверморе, — хрипло ответил Жан, и в свою очередь не отводил взгляда от смуглого лица. — Но было уж точно не обязательно перерезать мне глотку, когда ты уходил.

Когда-то Жан сделал бы что угодно для этого глупого человека, и ведь Кевину было это прекрасно известно. Он нагло и грязно использовал это против Жана, буквально умоляя отвлечь внимание Мастера и Рико, пока горевал о своей сломанной руке. А потом покинул Эвермор, в то время как Жану пришлось умолять Мастера и Рико поверить в свою невиновность и непричастность. Экипировку Жана пришлось сменить до конца января. Никто не мог видеть, сколько крови впитала чёрная прокладка, но все могли чувствовать её запах.

Утешало одно: не так много времени потребовалось на прощение. То было результатом многолетней покорности, подчинения и принятия любого наказания, пришедшего в голову Рико. Но когда в очередной раз Кевин умолял на японском и английском языках Рико перестать его бить, а тот не поддался, Кевин запаниковал и обратился к Жану на французском с просьбой о помощи. Так долго держаться вместе.

Так долго хранить всё втайне. Чтобы в одну секунду всё уничтожить одним-единственным словом. В тот день Кевин потерял руку, а Жан — многолетнее доверие.

— Мне очень жаль.

В этот раз вздрогнуть пришлось Жану; Кевин протянул руку. Жан лишь сердито посмотрел на него, но казалось, что тот был готов дать ему вечность, чтобы прожить эту эмоцию.

В конце концов, Жану всё-таки пришлось сдаться. Он очень нехотя вложил свою руку в ладонь Кевина. Кевин чуть сжал её подушечками пальцев, и начал аккуратно поворачивать из стороны в сторону. Жан, не захотев вновь смотреть на проступающие синяки, отвёл взгляд в тёмный телевизор. Кевин аккуратно постучал по его пальцам, дав немую команду, и Жан сжал руку в кулак. Было чертовски больно, но он всё-таки смог это сделать. В ответ Кевин вздохнул, но Жан так и не понял, было ли это облегчение или простая усталость.

После чего последовал вопрос:

— А что, если нет?

Жан свёл на него пустой взгляд.

— Что?

Губы Кевина дрогнули, словно он пожалел о том, что сказал, но было поздно. Ему потребовалось около минуты, чтобы найти в себе смелость заговорить снова. Услышав следующее, Жан выдернул руку и затравленно посмотрел на него.

— Что, если твоё место не в Эверморе?

— Дай угадаю, — француз снисходительно, с наигранной жалостью спросил: — Неделя на поле повредила твой избитый мячом мозг? — после чего повторил то, что сказал бы ещё несколько тысяч раз: — Я – Ворон. И для тебя намекать на обратное должно быть крайне низко и оскорбительно.

Кевин почти бесшумно выдохнул, и спросил:

— Что, если Эдгар Аллан отпустит тебя? Ты принадлежишь полю, но поле не обязательно должно принадлежать им. Если это означает, что Андрич больше не будет вмешиваться в дела Гнезда, Мастер одобрит. Неважно, куда ты пойдёшь, — Кевин заглянул ему в глаза и удержал. — Ты всё равно окажешься на своём месте. Где тебе и нужно быть. И этого достаточно.

Жан покачал головой.

— Может быть, — хмыкнул он. — Чёрт… Ты так беспомощен. Ты забыл себя.

— Хорошо. Давай, — настаивал Кевин, — скажи мне, что я ошибаюсь. Жан фыркнул.

— Прежде, чем отпустить меня, — француз сощурился. — Мастер увидит моё мёртвое тело. Тогда да, я буду свободен! — он вдруг улыбнулся, и взмахнул рукой, будто следя за заголовком. — Жан Моро покончил с собой после того, как был отстранён из-за травм на неопределённый срок, — как бы вспомнив про Кевина, Жан без малейшей жалости даже улыбнулся. — Знаешь, всеобщее сочувствие подняло бы нам рейтинг, что потом сыграло бы отличную роль в последующих матчах. М? Как думаешь?

Кевин молча наблюдал за ним.

— Это встряхнуло бы матчи Большой Тройки, — задумчиво протянул он и потёр подбородок. — Пенсильванский университет не упустил бы прекрасную возможность, но Университет Южной Калифорнии воздержался бы из уважения к траурному составу. Было бы лучше, если бы они этого не делали, — с его стороны последнее прозвучало немного сварливо. — Думаю, в этом году у них есть шансы. 

Жан закатил глаза.

— Твоя слепая преданность этим клоунам утомительна.

— Некоторые из них тебе нравятся, — миролюбиво напомнил ему Кевин.

— Не смей, — весьма строго предупредил его Жан. — Невесело.

Кевин слегка пожал плечами, не раскаиваясь до последнего. Жан подавил желание столкнуть его с кровати изо всех сил.

— То, как ты перед ними заискиваешь, как минимум, неприлично.

Кевин спокойно парировал:

— Их доброта имеет значение. Если кто-то скажет, что Вороны выиграли только потому, что Южная Калифорния сдерживалась, то репутация Эдгара Аллана имеет меньший вес. И ты знаешь, — он многозначительно посмотрел на Жана. — Мастер не может этого допустить. Вот почему ты сейчас здесь, и почему он, по крайней мере, позволит тебе пережить финал, — в зелёных глазах мелькала какая-то эмоция, которую Жан всё никак не мог уловить. — Это твой единственный шанс уйти.

Жан дёрнулся.

— Я – Моро, — произнёс он резко, вкладывая в это всю свою гордость. Взгляд вновь вспыхнул. — Я знаю своё место, даже если ты забыл своё.

— Андрич…

— …он не мой Мастер. И он волен делать то, что ему вздумается. А потому, если придётся, я буду умолять его всеми способами пересмотреть своё решение.

Молчание Кевина было таким долгим, что Жану показалось, что он победил. Стоило ли задать какой-то вопрос, чтобы убедиться в этом? Жан никак не мог дать себе такую дерзкую возможность, и тишина начинала нервировать. Кевин Дэй, с которым он прожил четыре года, не заблуждался бы так сильно, чтобы сейчас уговаривать Жана покинуть семью Морияма. Он сделал проще; просто покинул первоклассную команду. А ни одна другая не заслуживала его навыков.

— Ты – Моро, — согласился наконец Кевин. — А он… он был Веснински. Он всё равно ушёл. А нам сказал, что отказался подписывать документы о переводе.

Теперь Жану пришлось отвернуться. Если говорить о нём, что он точно не ожидал, что Натаниэль переживёт последствия этого яростного неповиновения. Если бы Жан не проявил слабость в ту ночь, Рико просто убил бы того.

Вот Жан держит Натаниэля, пока Рико пытает его водой. Всхлипы, хлюпанье, кашель… всё это эхом раздалось в кудрявой голове, и Жан замер. Боль в плече отдалась далёким воспоминанием; он ведь едва не проткнул его, пытаясь заглушить свои же мысли и лишь бы удержаться от собственного крика. Как только Жана затрясло и он был не в состоянии сохранять хватку, Рико пришлось отступить. И он не простил ему такой позорной слабости.

— Жан… Жан?

Ногти впились в его запястье, и парень вынырнул из пучины поглотивших его мыслей. Жан запоздало понял, что держит руку на собственном горле. Как только он поймал на себе взгляд побледневшего Кевина, к нему пришло осознание, что тот подозревал, где именно застрял Жан. 

Дыхание спёрло, почти было невозможно дышать. Однако, пальцы будто онемели, и разжать их казалось чем-то адски трудным. Кевин схватил его за запястья, и ему пришлось приложить огромное усилие, чтобы Жан наконец смог позволить высвободить себя. Жан отчаянно втянул воздух и пытался отдышаться.

— Он не делал этого… — прошептал Кевин. — Не мог, слышишь? Жан?

Жан был не способен услышать его слова из-за торопливого стаккато, что отыгрывало его сердце. И он утопал в этом стуке, утопал, оказываясь всё глубже в этом грохоте.

— Прекрати. Пожалуйста, прекрати, остановись… остановись!

Он никак не мог понять, говорил ли, или просто думал.

— Мы это сделали, — произнёс Жан. Или ему опять казалось, что слова сорвались с его губ. — А потом… потом мы покрасили ему волосы, и отправили домой. Он мог жить с нами, или сдохнуть с ними, — глухо закончил парень и руки вновь метнулись к горлу, но Кевин крепко удержал его. Буквально заставил вернуть холодные ладони к одеялу.

Жан вздрогнул и попытался привести мысли в порядок, заставляя себя сдерживать их, стягивая цепи на закрытых тайниках своей души. И тут возник любопытный вопрос, который Жан уже когда-то слышал от Кевина.

— А был ли Веснински? — светлые серые глаза француза украсил хитрый прищур.

— Он отказался от защиты ФБР, — кивнул Кевин, — но они всё-таки узаконили его новое имя.

— Вот так просто? — голос Жана звучал опустошённо, словно у него совсем не осталось сил, чтобы удивляться хоть чему-нибудь.

— Жан.

— Только посмей дать мне совет следовать его примеру, я тебе горло разорву своими собственными зубами, — чуть ли не прошипел Жан. — Проваливай. И желательно не возвращайся.

Он ожидал последующей ссоры, но Кевин сделал в точности то, что было сказано. Жан наблюдал, как за ним закрывается дверь.

Тишина, воцарившаяся в спальне, должна была стать облегчением после невежественных слов, сказанных друг другу, но сердцебиение Жана оказалось настолько громким в его ушах, что ему хотелось расцарапать себе голову. Вместо этого он с силой зажал уши руками и зажмурился. Моро обессиленно копался в мыслях до тех пор, пока не ощутил боль по всему телу. В ушах не затухал голос Кевина: "Уходи, уходи, уходи".

Лисы не собирались его отпускать. Он знал это так же хорошо, как своё имя. Один звонок Мастера, и Жан рискнёт сорваться, даже если Ваймак будет возражать. А ведь этот упрямый мужчина приложит все свои усилия, чтобы удержать его здесь. По крайней мере так будет продолжаться, пока не начнутся летние тренировки, и Мастер снисходительно сделает вид, что отпускает Моро.

Жан неожиданно хмыкнул. Он вспомнил, как Ваймак пообещал сжечь дом, прежде чем позволит Воронам снова забрать его. Однако, француз не исключал того, что у Мастера могли быть все шансы, чтобы опередить Ваймака в этом.

Жана обжигали и раньше, только спичками. Эти мелкие укусы причиняли гораздо больше боли, чем имели на это право. Он мог только представить, что чувствовал бы, охвати его пламя.

— Это долго? — спросил он Ваймака, когда тот принёс ему ужин спустя несколько часов.

— Гореть заживо? Сколько времени нужно, чтобы умереть?

Ваймак смотрел на него одну бесконечную минуту.

— Рад, что не могу дать тебе ответа на этот вопрос, — он сразу же уточнил: — Мне нужно обыскивать тебя на наличие зажигалки?

— Нет, — ответил Жан, не сводя с мужчины глаз. — Я просто хочу, чтобы ты помнил, что ты сотворил со мной.

Ваймак, после недолгих раздумий, всё же осмотрел комнату, подняв наволочки и простыни. Тренер также опустошил карманы одолженной Жану одежды, и не забыл обшарить тумбочку. Закончив, он остановил на Жане проницательный взгляд. Тот оставался совершенно спокойным, но это ни капли не обнадёживало Ваймака. Тем не менее, мужчина не стал допытываться до ответов, которые были известны им обоим, и через некоторое время покинул спальню, предоставляя Жана собственным мыслям.

И если Ваймаку предстояла напряжённая ночь, то вот Моро почему-то верил, что ему повезёт сегодня, и кошмары отпустят его хотя бы на некоторое время. И это казалось победой.

❁ ❁ ❁

Победа оказалась кратковременной; Кевин вернулся уже на следующий день и на этот раз — не один. Вслед за ним в спальню вошёл Натаниэль, а также его любимый карманный вратарь.

Натаниэль сел на край кровати неподалёку от колена Жана, и с серьёзным лицом осмотрел его травмы. Кевин, словно акула, подплыл с другой стороны и сдавил руки на своей груди так, словно пытался вычеркнуть себя из существования. Жан знал, как на лице Кевина проступал каждый оттенок страха, по крайней мере, он так думал. Эта ужасающая бледность была для него чем-то новым, и Жан был почти уверен, что не хочет знать, что привело к её появлению.

Смотреть на Кевина было явно легче, чем на Натаниэля. Там, где на лице должен был быть номер, теперь были видны лишь ожоги. Это чертовски больно кольнуло Жана, и его будто скрутило изнутри. В пальцы, подминая под себя каждую клеточку его тела, прокрался холод, и каждая его конечность онемела.

Желание разодрать лицо Натаниэля взорвалось в нём так бурно, что парень едва мог позволить себе вдохнуть.

— Здравствуй, Жан, — серьёзный голос Натаниэля прозвучал для Моро настолько противно, что сдавило горло. Он прищурился и выплюнул со всей злостью, что смог в себе собрать: — Проваливайте! Мне не о чем с вами говорить. Особенно, — Жан вперил взгляд в Натаниэля, — это касается тебя! 

Тот сохранил спокойствие. Казалось, его никак не задевало то, с какой яростью на него смотрели сейчас.

— Ты послушаешь, что я тебе скажу, — Натаниэль не сводил с него внимательного взгляда, — потому что я только что сообщил Ичиро, где ты.

Жан замер. Он ослышался? Да, верно, ослышался. Этого не могло быть, не должно было быть! Да ни в одной Вселенной Ичиро Морияма и взгляда бы не бросил в их сторону. Это шутка. Попытка запугать его. Как же глупо. Глупо, глупо, глупо!

Кевин опустился рядом на кровать. Лицо Натаниэля оставалось мрачным, но в какой-то момент стало решительным. Он оглянулся на бесстрастно наблюдающего за ними Эндрю. Поняв, что все вслушиваются в разговор, Натаниэль вновь посмотрел на Жана. В этот раз, французу показалось, будто тот умудрился прокрасться одним только взглядом в самую его душу. Жан сидел неподвижно.

— Мой отец вышел из тюрьмы только для того, чтобы его тут же убили, — Натаниэль говорил ровно и неторопливо. — Я провёл целые выходные взаперти с ФБР, пытаясь собрать воедино его преступления и связи между ними, — он наклонил голову набок, в то время как Жан невольно вздрогнул от того, что услышал ответ на свой немой вопрос. — А Ичиро достаточно уважает мою фамилию, чтобы впоследствии прийти ко мне за ответами. Он сказал, что подсчитывает ценность нашего существования, поэтому я заплатил ему тем единственным, что действительно стоило бы наших жизней.

Натаниэль остановился на мгновение, словно собираясь с мыслями. Жан наблюдал за ним, не мигая.

— Я сказал ему, — продолжил тот после некоторого молчания, — что Рико представляет угрозу стабильности для его новой империи. Что его безрассудство и бессмысленное насилие против всех в этой комнате оставили слишком много следов.

Жан слушал, не перебивая.

— Спортсмену не следует подвергаться такому давлению, и если бы ктонибудь начал соединять точки между нашими трагедиями, было бы задано слишком много опасных вопросов, — взгляд Натаниэля не менялся. Всё такой же вдумчивый, читающий. — Это ставит семью Мориямы под угрозу, и Веснински, конечно, не может вступить в союз с таким ненадёжной семьёй, — почувствовав лёгкое недоверие со стороны Моро, парень добавил: — Я попросил Ичиро вернуть меня в свои ряды.

Жан в своём неведении оказался не единственным; у Кевина Дэя также отвисла челюсть. Натаниэль продолжил, не дожидаясь пока начнутся споры.

— Я сказал ему, что мы прекрасно осознаём, чем являемся для клана Морияма. Инвестициями. И это полностью нас устраивает, — неожиданная улыбка Натаниэля обдала Моро холодом так сильно, что тому показалось, будто вся комната обледенела вместе с ними всеми. Видимо прилив адреналина от того, что Натаниэль пережил, от трюка, который ему удалось провернуть со настолько сильным и могущественным человеком, ударил ему в голову. 

Жан вдруг понял; это было то самое высокомерие, которое заставляло Натаниэля бросать вызов Рико снова и снова, несмотря на осознание, что это не пройдёт бесследно для него и его команды.

— Мы… — Натаниэль опёрся рукой на кровать, слегка облокотившись на неё, — Мы говорили о цифрах. Сколько стоил Кевин до и после травмы, какие деньги приносят рекламные контракты, сколько в среднем зарабатывают профессиональные спортсмены, — его голос уже не был миролюбиво спокойным. В нём эхом проходила рассчётливость и вместе с этим — пугающая небрежность. Парень незатейливо махнул рукой. — Поскольку мы попали под контроль тренера Мориямы, деньги изначально шли на развитие его "любимых проектов". А я, — Натаниэль снова взглянул на Жана, — предложил вместо этого вернуть деньги Ичиро.

Его прервал Кевин, который дёрнулся, будто рывком собирался подняться с кровати.

— Ему это нужно, — Натаниэль настойчиво надавил на него, лишь силой строгого взгляда удерживая его на месте. — Даже я не понимаю всей полноты действий моего отца! Но я точно знаю, что всё, чего он добился, разваливается сейчас, пока ФБР копается в обломках. Даже если Ичиро вступит в союз с моим дядей ради большего доступа в Европу, он потеряет деньги, — убедительно продолжал парень, — деньги, которые мы с радостью вернём ему, если он нас дождётся.

В спальне всё ещё стояло глухое молчание.

— Он согласился, — Натаниэль смотрел перед собой, стараясь не упустить все детали произошедшего разговора. — Это восемьдесят процентов нашего заработка с момента, когда мы станем профессионалами, до… выхода на пенсию? Я не спросил, конечно, — он вдруг признал это без видимого желания, — Но я не хотел испытывать свою удачу и рисковать, иначе сделка могла и не состояться. Так вот, — он поднял взгляд на Жана и Кевина. — Важно то, что сделка касается всех нас троих. И я пообещал, что обсужу всё с тобой, Моро, и что проблем с твоей стороны не возникнет. И так оно и будет, верно?

Жан хмуро слушал его, не издавая ни звука. Даже его дыхание стало практически бесшумным. Со стороны могло показаться, будто он остекленел.

— Понимаю, — Натаниэль придвинулся чуть ближе, — это не похоже на свободу, или милость, но это некая гарантия защиты. Теперь мы — активы для основной семьи. Король потерял всех своих людей, и он ничего не может с этим поделать, если только не осмелится пойти наперекор брату. Мы в безопасности, — Натаниэль даже не побоялся добавить следующего: — Теперь навсегда.

Он говорил это так легко, как будто искренне в это верил.

Жан, не обращая ни малейшего внимания на боль, резко согнулся и схватился за своё лицо.

Это кошмар. Просто глупый нереалистичный кошмар. Ни в какой реальности Ичиро Морияма не встретился бы с такой незначительной фигурой, как Натаниэль Веснински, и не поддался бы чувству собственной важности, которое Рико так старался выбить из него. Даже одна мысль, что Ичиро намеревался украсть игрушки своего брата уже вгоняла Жана Моро в мелкую, стремительно охватывающую его тело дрожь. Он отказывался в это верить, потому что если бы он посмел только задуматься о том, что это могло означать, то…

Хлопок дверью заставил его невольно дёрнуться. Конечности оказались вдруг очень тяжёлыми, как и голова, которую Жан был не в силах поднять.

Оставшийся Кевин коснулся его руки. Прозвучала просьба:

— Посмотри на меня.

— Нет, — глухо отрезал Жан. — Я – Моро. Я – Ворон. Я знаю своё место. Я не соглашусь на это.

Кевин наклонился и поймал его взгляд.

— Всё давно оговорено, — сказал он, — у тебя нет права голоса.

— Это ты сделал с нами! Ты! — серые глаза Жана вспыхнули пылкой яростью. — Почему не остановил его?! Ты знал его имя! Знал! И ничего не сделал, чтобы не допустить всей этой истории!

В ответ Жан услышал лишь очень усталый вздох. А потом всё же последовал запоздалый ответ:

— Я не мог. Все, кто пытался приручить его, потерпели неудачу.

Жан выругался так низко и грязно, что даже изысканный французский язык не смог скрыть всей дикости звучавших выражений — настолько он был зол. Вырвавшись из рук Кевина, он шумно выдохнул, и попытался собрать все осколки своей разбитой души.

В начале он подумал, что если бы не струсил, и остался в Эверморе, то ничего бы не случилось. Затем проклял себя за слабость, проявленную перед Рене. А чуть позже очень захотел выдрать себе глаза, чтобы больше никогда не поддаваться на красивое девичье лицо и полные сочувствия глаза. Только вот если он останется без глаз, то не сможет играть, а если не сможет играть…

— Рико не сможет выступить против Ичиро, это просто невозможно, — уверял его Кевин тихо и настойчиво, — Мастер убьёт его, если только заподозрит в чём-то подобном. Ни один из них больше никогда не причинит тебе вред. Понимаешь? — взгляд Дэя был полон мольбы.

— Дело не в этом, придурок, — Жан горько фыркнул. Он покачал головой, и безжизненно улыбнулся. — Я играю, когда этого хочет Рико. И плевать на моё состояние. Если он захочет…

Он зажмурился, сжав зубы так крепко, что затрещали кости. Ногти буквально впивались в его щёки, настолько отчаянно он пытался удержать слова, которые рвались прочь из самых маленьких, запрятанных тайников его души. Дыхание горячим потоком с шумом выстрелило из его носа. Он задыхался. От боли, от паники. От всего, что могло лишь натолкнуть его на мысль о том, чтобы безрассудно выложить все свои страхи.

— Не делай этого, — прорывался в голову голос Кевина. — Ты не можешь лгать мне, Жан. Перестань пытаться.

Всего-то перестать полагаться на ложь. Звучало так просто.

Но Жану приходилось лгать. Это было его единственным спасением, и давало призрачную надежду на то, что он сможет выжить. Им обоим было прекрасно известно, кто причинял Жану боль, и Кевин был рядом слишком долго. Много времени прошло с того последнего раза, когда Жан ещё находил в себе силы признать происходящее и хоть как-то противиться.

А потом стало проще принять и покорно склонить голову. То, что происходило с ним месяц за месяцем, год за годом, было просто ценой, чтобы оставаться Моро. Мог ли он обвинять кого-то? А должен был? Нет. Это бы только сломило его.

Оставалось лишь пройти через всё. Жить во лжи, лишь бы быть собой.

— Я – Моро, — сорвалось с разбитых губ. Кевин посмотрел на него и согласно кивнул.

— Да, всё верно. И ты – не Ворон.

— Моё место в Эверморе, — возразил Жан. — Мне приказали играть профессионально, и отказаться от зарплаты. Но приказа о том, что я могу покинуть Эдгар Аллан не было. И я не покину. Не уйду, — он нахохлился и посмотрел на Кевина исподлобья. — Тебе не заставить меня! Не посмеешь.

Кевин тихо вздохнул и очень серьёзно сказал:

— Мы с тобой очень хорошо знаем, что именно Рико сделает с тобой, как только ты переступишь порог Эдгара Аллана. Он убьёт тебя, Жан. Убьёт, лишь бы не отдавать Ичиро, а если не сможет сам, то найдёт способ заставить брата, — их взгляды встретились. — Ты ведь знаешь это. Может, и молчишь, но знаешь.

Жан резко мотнул головой, но Кевин схватил его за плечи и встряхнул. Француз сдавленно охнул, но всем видом отвергал его слова, и тогда Кевин, ни секунды не медля, опустил ладонь на повреждённое колено и с силой ущипнул. Боль яркой вспышкой врезалась в мозг Моро, но он яростно набросился на Кевина, не думая ни о чём. Тот крепко и максимально бережно сдержал его выпад, а поймав измученное лицо ладонью, прорычал:

— Смотри на меня! — Жан сопротивлялся, царапался, бился отчаянно, как израненная птица, но Кевин оставался непреклонным. — Ты – Моро, слышишь?! Моро! И да, — он говорил уже ровно, но не так тихо, — Ты принадлежишь Мориямам. Но уже не тем! Не тем, понял? Скажи, что понял!

— Прекрати! — отчаянно вскричал Жан. — Не говори мне таких вещей. Не смей!

Кевин упорно игнорировал это, и продолжал:

— У тебя новый Мастер, и он отдал приказ играть для него. Вернёшься в Эдгар Аллан, нарушишь обозначенные для тебя границы. У тебя нет права отказывать Мастеру в чём-либо, и это – твоя единственная истина теперь. Это то, что поможет тебе выжить, слышишь? — Кевин смотрел постепенно слабеющему Жану в глаза. Он дал ему паузу, чтобы посмотреть, продолжит ли тот сопротивляться. — Эту весну ты проведёшь на лечении, а потом мы найдём тебе новую команду.

Жан тихо выдохнул, а потом ком встал в его горле от услышанного, и он словно ослеп.

— Ты больше не будешь Вороном. Никогда.

"Я – Ворон! Если я не Ворон, то кто я?"

Грудная клетка разрывалась. Стало очень душно. Моро вцепился уже в свою майку, забыв про Кевина, попутно задаваясь вопросом, как что-то такое свободное может душить его так яростно.

Кевин схватил его лицо уже обеими ладонями, будто уговаривая не сводить с себя глаз.

— Дыши, Жан.

Они были так близко. А казалось так, словно Дэй был за тысячи миль от него.

"Жан Моро, я – Жан Моро, я – Жан Моро, я…"

— Меня тошнит.

Кевину пришлось отпустить его, чтобы он смог опереться на край кровати. Корзина для белья оказалась в искалеченных руках Жана прежде, чем его скрутило окончательно. Он согнулся в конвульсиях. Он так тяжело вздымался, что чувствовал себя вывернутым наизнанку.

Кевин молча забрал у него корзину, когда он наконец-то перестал выдавливать из себя кислую слюну. "Похитители" Жана позаботились о том, чтобы на тумбочке всегда стояла вода, и Кевин подал стакан сразу же, как только Жан смог сесть. Моро сделал глоток, поморщившись от того, насколько оказался отвратительным вкус воды.

Жан знал, на что была способна главная семья, но Ичиро всегда оставался для него загадкой, призраком. Это был молодой человек, наследник кровавой империи, что охватывала восточную половину Штатов, и имевшую полдюжины связей с Европой. Насколько можно было судить, ему было абсолютно плевать на Экси. В теории Ичиро мог стать Мастером страшнее предыдущего, а может, и наоборот, будет спокойно восседать на троне, ведя дела на расстоянии.

Получается, возникала и та возможность, при которой Жан больше никогда не увидел бы Мастера лично.

Моро. Звук, что возвращал Жана к самому себе. Резкое напоминание о том, кто он есть, даже после лжи на протяжении последних пяти лет.

"Я – Моро. Я принадлежу Мориямам. Я справлюсь."

То казалось эдаким камнем преткновения. Долг семьи перед Кенго. Мастер вмешался тогда и щедро заплатил, когда увидел талант Жана поле, но Жан — это всё, что им было нужно. А Моро был тем, кто подчинялся основной семье. Жан, как и Натаниэль, просто возвращался на своё изначальное место в иерархии кровавой империи.

— Только вот не надо считать, что теперь моя жизнь на кону, — сказал Жан, небрежно вытирая губы. Кевин ждал, пока он отдаст ему стакан, но этого не произошло.

— Она уже была на кону. Всегда. Твой отказ называть Рико когда-либо своим Мастером означает, что ты не сможешь вернуться в прежнее состояние. Это просто стало невозможным.

Жан стиснул стакан в руке так, что костяшки побелели.

— Я тебя ненавижу.

Кевин лишь отмахнулся, не веря в очередную ложь. Моро тихо выдохнул.

— Я не доверяю этому, ни капли. Неважно, сколько времени пройдёт в этом ложном чувстве безопасности, мне всё равно конец. Рано или поздно, но мой час придёт.

— Этого не отрицаю, но выбора у тебя нет. Придется принять всё это, и идти дальше.

— Выбор есть! — упрямо оборвал его Жан. — Убей меня уже, и позволь покончить со всем этим.

То, насколько спокойное лицо Кевина стало угрожающим, заставило Жана вздрогнуть.

— Ты дал обещание.

— К чёрту тебя и моё обещание! Ты не имеешь права меня заставлять участвовать в этом цирке.

— Но я сделаю это.

Они смотрели друг на друга некоторое время, и Жан отвёл взгляд, сразу же возненавидев себя за это. Кевин пристально наблюдал за ним.

— Мне нужно вернуться в кампус. Опоздаю на занятие, и на меня подадут жалобу тренеру.

Дэй предоставил Жана тревожным мыслям, и послеобеденные часы тянулись со скоростью улитки. Жан не был уверен, кто рассказал Эбби или Ваймаку о том, что сотворил Натаниэль, но он точно мог сказать, что именно они знали, когда в тот день они шатались возле его комнаты.

Ваймак принёс ему ноутбук и простой телефон. Тот был новый, потому что Жан его не узнал.

— Говорил с Андричем, — сказал Ваймак, расправляя смятые простыни у ног Жана, — Он разговаривал с твоими учителями. Тебя подготовят к тому, чтобы закончить семестр дистанционно. Все нужные программы установишь сам. Меня еле хватает на своё мыло, и то, пока не захочу выстрелить себе в голову или в этот чёртов экран. А это, — мужчина указал на телефон, — временная связь для тебя. Учителя должны иметь к тебе доступ, но ты точно не должен иметь возможность дозвониться тем ублюдкам, от которых ушёл, — взгляд Ваймака был таким ярким, что Жан не осмелился спорить, — Станешь стабильнее и поднимешься на ноги, вернёмся к этому вопросу.

Жан нажал пару кнопок, чтобы включить телефон. В контактах сохранилось всего пять номеров, и парень понял, что не знает ни одного из них.

— Б. Добсон? — он вопросительно взглянул на тренера. — Кампусный психиатр. Помогает моим ребятам, — ответил Ваймак.

— Неудивительно, что Лисам нужен мозгоправ, — Жан повёл бровью.

— Не поймёшь, пока не попробуешь, — многозначительно посмотрел на него тренер, и глянул на время. — Ужин запаздывает, но Эбби будет минут через пятнадцать. Нужно что-то ещё?

"Повод поверить, что сделка Натаниэля не приведёт к предыдущим результатам, и не уничтожит нас всех", — подумал Жан, но не решился выразить мысли вслух, и просто ответил:

— Нет.

Кивок, и комната снова оказалась пуста. Жан сбросил телефон и компьютер на пол, и грохот врезался в стены.

❁ ❁ ❁

Возобновление занятий привнесло в жизнь Жана необходимую стабильность, несмотря на то, что некоторые осколки прошлой жизни отсутствовали.

Вороны всегда посещали занятия с другими Воронами. Одно занятие проходило с Грейсоном и Жасмин, другое — с Луи, Кэмерон и Майклом, а остальные с Зейном и Коллин. Жан знал, что они все ещё ходят на одни и те же занятия, но он был так далеко от них, что это оставляло неприятное чувство растерянности.

Жан загружал планы уроков и сканы своих учебников по электронной почте, и чувствовал себя очень одиноким. Хоть Жан и не хотел этого признавать, но ему было интересно, что делает Рико в его отсутствие. Обычно рядом с ним всегда вынужденно находился Жан. Кто же занимал его место теперь? Вероятнее всего, Уэйн Бергер, поскольку он стал партнёром Рико на поле.

Жан чувствовал, что должен был справиться о жизни Рико, хотя бы по электронной почте, но он был в ужасе от последствий. Наверняка Рико уже слышал все новости. А если он прикажет Жану вернуться домой? Что тогда стоило бы сказать в ответ? Даже с участием Ичиро Жан не имел никакого права отказывать Рико.

Жан не горел желанием общаться с Зейном, но других вариантов просто не предвиделось. Он подождал, пока начнётся одно из совместных занятий, прежде чем отправить ему пустое электронное письмо, но ответ, который пришёл практически в ту же секунду, заставил его врасплох.

"Джонни, где ты, чёрт возьми? Мастер здорово облажался с Королём, и пригрозил исключить его из состава. Все готовы друг другу глотки перегрызть!"

Жану потребовалось некоторое время, чтобы сообразить ответ, который бы звучал уместно. В конце концов, он остановился на следующем:

"Ушёл. Приказ Мастера."

И ведь технически это никак не являлось ложью; лишь тщательно продуманная версия правды. Об остальном он и не мог ничего сказать.

Жан всё думал. Ни в каком мире Мастер никогда бы не сдвинул Рико на второй план, верно? Ведь он стоил двух самых дорогих игроков, и был никем иным как Королём. А может, то была всего лишь угроза, чтобы держать его в узде? В лучшем случае это была временная мера, призванная принудить Рико к сдержанности. Если бы Мастер довёл свою игру до конца, все они уже давно стали бы пылью, о которой никто и не вспомнил бы. Рико не стал бы принимать подобное так спокойно.

Он бы его нашёл.

Зейн не ответил. Жан решительно выдохнул, и удалил своё письмо. Спустя секунду он невольно скользнул взглядом по спальне в поисках второй кровати. Тщетно.

В пятницу вечером и Ваймак, и Эбби метнулись на матч-реванш Лисов против Бингемтонских Красных Панд. Жана оставили на попечение той самой загадочной "Б. Добсон". Он возненавидел её, стоило женщине переступить порог. Что-то в ней заставило Жана съёжиться так сильно, что он мог почувствовать как по коже пробегали тысячи и тысячи мурашек. Парень сразу сказал незнакомке не возвращаться; она не стала нарушать его границ, и послушно оставалась на расстоянии до конца вечера.

Жану оставалось прочитать не менее шестидесяти страниц, но учебник был отложен. Моро выкопал из тумбочки пульт от телевизора, и начал листать каналы. Тарифный план Эбби имел не менее десяти спортивных каналов, и три из них, как правило, были посвящены студенческим играм. Поиск матча Лисов оказался тернистым и долгим, но в конце концов успешным; Жан откинулся на спинку кровати, чтобы посмотреть предматчевое шоу.

Жан уже смотрел интервью Натаниэля в среду, а потому знал, что этим вечером мелкого ублюдка на поле не будет. Но по привычке Моро всё ещё искал его там, где разминались Лисы. Ведущие говорили в спешке и на эмоциях, уделяя слишком много времени личной жизни Натаниэля, и совсем недостаточно времени игре, которая должна была начаться через несколько минут.

Жан знал, что они точно не могли быть в курсе о сделке, которую Натаниэль заключил с Ичиро, но он вслушивался в каждое слово с бешено бьющимся сердцем. Прозвучал предупреждающий сигнал, дающий понять, что осталось пять минут до первой подачи. По рукам Жана волнами прошёл жар. Он невольно вздрогнул.

Матч оказался неожиданно удачным. Жан видел несколько игр Лисов за прошлые годы, когда Мастер хотел, чтобы Вороны изучили каждую из команд в своём новом районе. Жан играл против них прошлой осенью, и лично убедился в их никчёмности.

Бингемтонские Красные Панды, с которыми Лисы столкнулись сегодня, не могли похвастаться удачливостью или талантами, но у них были свои хитрости, а также огромная поддержка со стороны болельщиков. В то время как Лисы развалились ещё до перерыва.

Вернее, так казалось Жану поначалу, и только позже он осознал, как ошибся; Лисы устояли на своём, хоть Панды загоняли их в углы. Иногда судьи пропускали всё сквозь пальцы; в других случаях Панды всё же брали карточки, но отмахивались от этого так небрежно, что можно было позавидовать их свободе. Им будто было всё равно на неудачи. 

Лисы выдерживали удары, давали отпор насилию и сосредотачивали внимание на том, чтобы просто сыграть игру как можно лучше. Защита оказывалась провальной раз за разом, как из-за усталости, так и из-за разницы в навыках, но любимое чудовище Кевина Дэя компенсировало эту слабину; мелкий и шустрый вратарь стойко держал оборону.

Жан вспомнил, как Кевин впервые представил Рико дело Эндрю Миньярда. Жану до сих было невдомёк, каким только образом Кевин наткнулся на него, но его буквально переполняло воодушевление.

"Он нам нужен!" — говорил Кевин снова и снова, пока Рико наконец не согласился отвезти его на юг на встречу. В тот же вечер они вернулись с Кевином в отвратительном настроении. Большую часть года Рико издевался над Кевином по поводу его неудачного решения, но он упёрто отслеживал результаты Лисов. При этом самого Кевина переполняли злость и негодование.

Жан ничего не понимал до октября. Эндрю не смог удержать натиск Воронов, но многое можно было сказать о человеке, который довёл себя до обморока, лишь бы сохранить защиту ворот. Прошло ещё несколько лет, прежде чем Эндрю действительно стал достойным одержимости Кевина Дэя. Сейчас, наблюдая за ним на поле, Жан не задавался ни единым вопросом.

Свита Короля не могла существовать без хорошего вратаря; и тут Кевин оказался совершенно прав в своём выборе. А невыносимее Кевина, который оказался прав, не было никого.

Жан захотел выключить игру уже на перерыве. Он просчитал всевозможные варианты для этого матча. Тут существовала лишь одна концовка.

Команда из девяти человек, которая могла выставить только восемь, и Рене была вынуждена покинуть своё обычное место, чтобы играть с защитниками. Вторая половина будет для них медленной и позорной без какого-либо облегчения.

Жан вздохнул и всё-таки отложил пульт. Он решил досмотреть игру до конца, хотя бы для того, чтобы увидеть Рене в действии, как коллегу-защитницу.

Спустя двадцать минут Лисы каким-то образом удержались. За пятнадцать минут до финального сигнала Кевин наконец забил, тем самым выводя Лисов вперёд со счётом шесть против пяти. Ещё десять минут — плюс ещё один успешный удар, который дал два очка. Лисы внезапно уходили в отрыв.

— Да ни за что на этом чёртовом свете… не может быть, — пробормотал Жан, но вокруг не было никого, кто бы мог ему ответить.

У Лисов не было возможности выиграть этот матч. С самого начала они вели разгромную игру лишь в пользу противника, но всего лишь за несколько минут они успели полностью развернуть ход игры. Они сделали это; выбив Бингемтон из чемпионата, Лисы готовились выступить против Большой Тройки через две недели.

Жан молча наблюдал как они вытаскивали друг друга с поля, чтобы отпраздновать это событие в сторонке.

Ведущие снова болтали за кадром, комментируя игру и интригующий успех Лисов, но Жан пропускал всё мимо ушей. Лисы проиграли бы в полуфинале, но всё же заслуживали встречи с Южной Калифорнией и Эвермором.

Жан выключил телевизор, и уже отложил пульт, как что-то вдруг заставило его схватиться за кусок пластика снова и торопливо вернуть канал обратно.

Сцена оставалась прежней. Жан снова щёлкнул выключателем, а потом, терпеливо досчитав до двадцати, включил телевизор. Там в лицо Кевина тыкали микрофоном.

— …чтобы снова сыграть с Южной Калифорнией, — говорил парень. — Я не разговаривал с Джереми и тренером Реманном с тех пор, как перешёл, но их команда просто великолепна. Их сезон в этом году был практически безупречным. Мы можем многому у них поучиться.

— Ой, да ради всего святого, — Жан цокнул языком, когда ведущая засмеялась.

— До сих пор их самая большая фанатка, — тем временем улыбалась женщина. — Слышала, вам предстоит встреча с Эдгаром Алланом в крупнейшем матче-реванше этого года. — Есть какие-то мысли?

— Я больше не хочу затрагивать тему Воронов, — ответил Кевин. — С тех пор как умерла моя мать, мы постоянно говорим о Воронах. Вороны то, Вороны сё.. Нелепица. Я – больше не Ворон, и я никогда не стану им снова. Честно говоря, я вообще не должен был им быть.

Жан слушал молча, но неожиданно напрягся. Он ошарашенно уставился в экран.

— Мне следовало пойти к тренеру Ваймаку в тот день, когда я узнал, что он – мой отец, и попросить начать мой первый год обучения в штате Пальметто.

— Да ты б скорее умер, чем оказался в этой команде! — шумно выдохнул Жан. Сердце забилось.

Никто из них, конечно, не мог его слышать. Но женщина выглядела так, будто чем-то подавилась.

— Тот день… когда… стоп. Ты сказал, что тренер Ваймак – твой отец?

— Именно так, — спокойно кивнул Кевин, — я узнал обо всём, когда учился в старшей школе, но не сказал ему, потому что думал, что хочу остаться в Эдгаре Аллане. Тогда я думал, что единственный способ стать чемпионом — это быть Вороном. Я поверил их лжи о том, что они сделают меня лучшим игроком на поле. Я не должен был этому верить. Я носил этот номер достаточно, чтобы понять, что нам требовались разные вещи.

Кевин собрался с мыслями, умолкнув на секунду.

— Все знают, что Вороны стремятся быть лучшими. Лучшая пара, — он поднял голову, — лучший состав, лучшая команда. Они вдалбливают это изо дня в день, заставляют вас поверит в это, заставляют забыть, что в конце концов, "лучший" означает "единственный".

Жан находился в сотнях миль от Эвермора, но, слушая, как Кевин без малейшего страха произносит настолько по-дурному смелые слова, он почувствовал, как тело стало очень холодным. Возникло желание зашторить все окна, спрятаться, лишь бы его никогда не нашли. Но исчезнуть настолько хорошо можно было лишь одним способом. Моро склонился. Его разум охватил леденящий страх.

Жан заткнул уши, желая заглушить всё вокруг, даже собственные мысли. Проносились слова Натаниэля, бездумные поступки Кевина и вопросы об Ичиро, на которые ни у кого не могло быть ответов.

Прошло четыре дня с тех пор, как Натаниэль заходил к нему. Зейн остался той единственной ниточкой, ведущей к Воронам; Жан общался только с ним. Моро ожидал неприятных сообщений или расспросов, как только они поймут, что у него есть доступ только к студенческому аккаунту, но похоже Зейн им не сказал.

Жан отнял вспотевшие ладони. В тот момент мелькнул обрывок фразы Кевина:

"…никогда не катался на лыжах? Но мне очень хотелось бы попробовать".

Мужество покинуло Жана. Не оставалось ничего, кроме ощущения, как ужас окутывает его в свою липкие сети, и Моро лишь охотно мирился с этим чувством. Вспышка бессильной ярости; и вот пульт от телевизора с силой врезался в стену.

Прошло больше часа, прежде чем Ваймак и Эбби вернулись домой. Они оба решили зайти к нему. Эбби, посмотрев на Жана внимательно, поняла всё без лишних слов.

Но всё же последовала вполне ожидаемая фраза.

— Так ты видел… Голоден?

Она оставила ему ужин и фрукты. Еда была такой, что её не нужно было разогревать перед тем, как медсестра уйдёт на стадион, и Жан отрицательно покачал головой. Эбби молча приняла это, и вскоре вернулась с таблетками. Ваймак зашёл в комнату с поднятыми руками. В одной был пустой стакан, в другой — бутылка виски.

— Не с его лекарствами, — строго осадила его Эбби. Не теряя времени на извинения Ваймак парировал:

— Возможно сейчас это принесёт куда больше пользы.

— Воронам нельзя пить, — наблюдал за ними Жан.

— Не имеет значения, учитывая, где ты находишься. Но, — мужчина примирительно раскрыл ладони, всё ещё не выпуская содержимого из рук, — как тебе угодно. Просто подумал, что стоит предложить до того, как ничего не останется.

Жан вновь покачал головой. Ваймак принял отказ и не обременяя никого уговорами, налил себе выпить. Лёгкость, с которой мужчина осушил свой стакан, была отвратительна. Однако, то, как он вновь наполняет стакан, оказалось куда тревожнее.

Жан вглядывался в лицо Ваймака, пытаясь найти хоть какие-то признаки шока. Он никак не мог понять, что чувствовал сам тренер.

Мужчина же наконец догадливо протянул: 

— Он наконец-то тебе всё выложил. Ясно, — он потёр подбородок, — ты знал всё ещё до сегодняшнего вечера, — немного подумав, Ваймак решил сесть. — Он признался ещё пару недель назад, — произнёс тренер. — Поговаривают, что именно ты показал Нилу, где было спрятано письмо. Он привёз его с собой в декабре.

— Ему хотелось узнать, почему Кевин сбежал, а я – нет, — ответил Жан, запивая таблетки водой. Следовало оставить стакан, как только он опустел, но Жан всё ещё вертел его в пальцах, — отец Рико отказался от него сразу же после рождения. Его интересовал только второй сын, — Моро поднял глаза. — Мой без колебаний продал бы меня, если бы это означало, что долги списаны разом. Но Кевин… Кевин был уверен с самого начала, что ты его примешь. И ему хватило ума не трепаться там, где Рико что-либо мог услышать. Он сказал только мне. Я тогда… — парень задумчиво посмотрел перед собой, — посмеялся над ним. Он ведь не был мечтателем. Эбби бросила озабоченный взгляд на Ваймака, но тот лишь спросил:

— Нужно ещё что-нибудь сегодня?

Жан лёгким кивком указал на часы, стоявшие на тумбочке. Он снова остался один, наедине с самим собой.

❁ ❁ ❁

Жан не удивился, когда Кевин навестил его утром, но он снова был не один. В этот раз пришла та, кого он никак не ожидал увидеть.

Жан не слышал о Теодоре Мулдани уже давно, ещё с первого курса. Она была пятикурсницей, когда Моро вошёл в состав Воронов. До этого он знал её пару лет, потому что рано переехал в Эвермор, но ему и мысли в голову не пришло, что настанет день, когда жизнь вновь столкнёт их до того, как они встретятся уже на поле для профессионалов.

— Тея? — Жан испуганно выдохнул. — Почему ты здесь?

— Она увидела моё интервью после игры, — ответил за девушку Кевин. Он отстранился, чтобы дайте той пройти, а потом добавил: — Она пришла за ответами. Тея предостерегающе показала Дэю палец.

— Подожди снаружи. Мне нужен он, а не заученные наперёд придуманные тобой фразы.

Немая битва взглядов была недолгой; Тея вышла из неё победительницей, в то время как Кевину пришлось покинуть комнату. Жан услышал, как он обиженно вздохнул.

Некоторое время они провели в молчании. Казалось, Тея чего-то ждала, но Дэй не вернулся. Девушка скрестила руки на груди, а потом перевела взгляд на Моро. Настолько тяжёлый, что Жан почувствовал себя очень маленьким.

— Доброе утро, Париж.

Опять это прозвище. Было бы глупо считать, что она его когда-либо забудет. Жан всё-таки позволил себе недовольно нахмуриться.

— В сотый раз, — вздохнул он, — Марсель.

— Выглядишь просто ужасно, — пропустив его мелкую попытку задеть её, сказала Тея. — Кев говорит, что ты выбыл из игры минимум на несколько месяцев. Что случилось?

— Неудачная тренировка, — не думая, сразу ответил Жан. — Экипировку плохо закрепил.

— Наивно полагаешь, что я поверю в это. Отчасти твоя правда, — Тея хмыкнула. — Но только не после того, как Кевин поклялся мне, что дело в другом. Попробуй-ка ещё раз, — она прищурилась. — И постарайся не лгать мне прямо в лицо.

Как будто это так просто. Не лгать.

Вороны привыкли терпеть жёсткую дисциплину тренеров. Они без колебаний подвергали друг друга издевательствам, особенно если кто-либо выходил за рамки дозволенного, но Рико… Рико был олицетворением всех ужасов, что могли только произойти в стенах Эвермора. Каждому из команды было известно, на что был способен Рико; им не раз доводилось видеть его ярость. Но только Жан и Кевин оказались удостоены особой чести с его стороны, узнав истинную степень его садизма.

Конечно, нельзя было сбросить всю жестокость только на Рико; Вороны следовали указаниям любого другого тирана из их окружения, стоило только попросить. Но Рико являлся Королём — тем самым неустанно бьющимся сердцем, вокруг которого и был возведён замок Эвермор. Гордились Вороны, или же просто боялись? Мало кто знал.

Кевин не хотел, чтобы Вороны видели его подчинение, а Жана и без того презирали. И он не мог им сказать: "Я – Моро, это то, чего я заслуживаю", ведь остальным и в голову не могло прийти, кем на самом деле были семьи Моро и Морияма.

— Не нужно было тебе приходить, — тихо произнёс Жан. Но попытка отвадить эту девушку оказалась пустой тратой сил и времени. Тея села на кровать и указала на своё лицо.

— Посмотри на меня. Сейчас же.

Как бы Моро ни старался, он не мог игнорировать этот тон. Он провёл два года, наблюдая за её игрой со стороны Воронов, очарованный тем, насколько же чётко ей удавалось доминировать в задней линии. Ночь за ночью на первом курсе Жан боролся за то, чтобы провести с ней время наедине, вырываясь из острых когтей Рико, которого отвлекал Кевин, чтобы ему удавалось хотя бы мельком получать советы и подсказки.

"Маленький парижский утёнок". Именно так называла его Тея, игнорируя каждое требование наконец выучить правильный город.

Тея была единственной, кто мог пробить все его защитные блоки. И Кевин знал, что Жан убьёт его за то, что он привёл её сюда. Но сейчас Моро оказался совершенно беспомощным.

— Не спрашивай меня. Прошу.

— Не спрашиваю, — наблюдала за ним Тея. — Всего лишь хочу знать, что произошло.

— С подачи Кевина?

— Париж, напоминаю: у тебя сейчас двадцать одно целое ребро, — Тея чуть щурилась. — Пока.

Она не блефовала, и Жан был уверен в этом. На свой страх и риск он всё же наклонился к ней и посмотрел прямо в глаза:

— Тогда сделай это. У меня хрупкие кости. Много времени не займёт, знаешь ведь.

То, как Тея посмотрела на него в следующий момент, опустошило Жана изнутри. Слишком смелым и резким было его заявление.

Вороны говорили о нём в течение многих лет. Склонность Жана появляться со швами было трудно игнорировать. Его четыре раза находили у подножия лестницы стадиона, и за три коротких года он принёс шесть сломанных пальцев. Но никто не вмешивался; все держались в стороне. А Жан и не был против; лучше он пошутит, насколько сам по себе неловкий или хрупкий, чем привлечёт к себе нежелательное внимание, ещё больше разозлив Рико.

— Король – тот ещё засранец, но даже ему до такого далеко, — Тея оглядела Жана полностью. — А если предположить, что он пошёл бы на такое, то не на своём поле. И не во время чемпионата.

— Он не делал этого со мной! Тея вздрогнула.

— Значит, Мастер? — она нахмурилась и потёрла переносицу, — Жан, только не говори мне, что вернулся к старым трюкам.

Усталый голос сказал даже больше, чем сама девушка. Воспоминания заставили его сердце трещать, как разбитое стекло.

Вороны знали, что на первом курсе Жан облажался с большей частью защиты; ни для кого не было секретом даже для тех, кто уже выпустился из Эдгара Аллана. Особая пятёрка, а именно люди Рико всегда отшучивались, говоря, что это расплата Жана за его номер. Насмешки и презрение были крайней несправедливостью, но Жан молчал. Всей правды остальные Вороны всё равно не знали. Даже Кевин.

Жан всё ещё помнил их имена и номера. Двое попытались проявить к нему хоть немного терпения, улавливая напряжение в его дрожащих руках и списывая это на нервы. А остальные посчитали всё это притворством.

Вороны представляли собой злую, взаимозависимую стаю, запертую в Гнезде. Каждый час своего дня они были вынуждены терпеть друг друга. И либо они ссорились, доводя крики до драк. Либо трахались.

А Моро ещё и вызвал ажиотаж частой сменой партнёров.

Четыре раза Жан умолял Рико не отправлять его в их комнаты. Четыре раза он просил прощения и пощады, зная, что Рико на это не способен. В последний раз он лишь смолчал и покорно пошёл туда, куда ему сказали. И безжизненное, безропотное подчинение было вознаграждено; Рико наскучило, и он придумал новые игры только для них двоих. 

Мастер не был таким снисходительным. Как только он обнаружил, что его дорогостоящая инвестиция стала местной шлюхой, он избил Жана, не оставив ни единого живого места на измученном теле.

— Я допустил несколько ошибок, — тихо сказал Жан. Он ничего не чувствовал. Даже своих рук. — А это… это так. Это просто…

Слова подбирались трудно; дышать стало очень тяжело, почти невыносимо, особенно под внимательным взглядом Теи. Жану вдруг захотелось, чтобы она ушла. Ушла из спальни, из его жизни, лишь бы дала ему хотя бы чуть-чуть восстановить разрушенные стены. Он ухватился за то единственное, что могло отвлечь Тею от него, и быстро сказал:

— Рука Кевина не была случайностью. Не верь его россказням, он врёт, — Жан посмотрел на неё, удерживая взгляд девушки на себе. — Ты не захочешь, но должна. Но больше не спрашивай меня, ни о чём.

— Париж, — возразила она.

— Тея, уходи.

— Марсель?

Жан покачал головой. Слишком запоздалое предложение мира.

— Уходи и не возвращайся. Прошу.

Тея поколебалась ещё мгновение, а затем поднялась. Она протянула руку и поправила его кудрявые волосы. Если она и хотела хоть что-либо сказать, то передумала, и направилась к двери.

Он снова остался один.

Жан лежал, пока Тея уходила. Как только дверь закрылась за ней, Жан накрылся одеялом с головой. Тело не слушалось его, как и несговорчивый разум; уснуть он так и не смог, даже несколько часов спустя. Когда Эбби зашла проверить его, Жан не дал ей уйти, пока она не дала ему хоть что-нибудь, лишь бы отнять возможность думать.

Его ждали кошмары, снова и снова. Они были всегда. Преследовали его неустанно, словно дикие птицы. И лишь свет утреннего солнца, заставляющий Жана Моро открыть глаза, вытаскивал его в те самые последние минуты, когда он был готов сдаться.