К тому времени как Джереми смог высвободиться из-за обеденного стола в среду вечером, он обнаружил, что пропустил почти двадцать текстовых сообщений. Телефон капитана Троянцев звонил без перерыва больше недели, начиная с новости о смерти Рико и заканчивая пресс-конференцией Тецудзи. Большую часть обсуждений инициировала Кэт; она не смогла удержаться от поиска любых сплетен и чтения самых разнообразных мнений, но когда последняя неделя подошла к концу и начались летние каникулы, групповой чат чуть ли не вспыхнул.

Было утомительно, что Лисы Пальметто одновременно являлись чемпионами и козлами отпущения для прессы и комитета. Каждый раз когда Джереми открывал телефон, его накрывала новая волна слухов или сообщений о новых нападениях на их кампус. Ему доводилось видеть негативную реакцию прошлой весной, когда Кевин Дэй впервые объявил о своём переходе в команду Лисов. А потому, хоть Джереми и был разочарован нарастающим вандализмом, ему не казалось это чем-то удивительным. Когда он навещал Кевина, тот выглядел скорее раздражённым, чем грустным или обеспокоенным, поскольку им приходилось применять дополнительные меры предосторожности. Джереми старался не волноваться.

Университет Южной Калифорнии до сих пор казался невосприимчивым к жаре, но Джереми не мог сказать того же о новичке. Мельница слухов работала сверхурочно, лишь бы оклеветать Жана Моро. Отчасти это выглядело как какаято глупая пропаганда; например, бессовестно-пренебрежительное отношение к его талантам, хотя, статистику можно было проверить в два счёта. По большей части это было похоже на жужжание мелких мошек, что-то вроде "он сказал-она сказала" или "друг друга, который знает друга, который слышал", что было бы характерно для коридоров средней школы.

Жан стоял на защите в Воронах уже три года, но ни разу не общался с прессой. В этом не было ничего необычного, поскольку Эдгар Аллан поручил Рико и Кевину вести все интервью и делать все заявления для команды. Только вот это означало, что личность Жана оказывалась скрытой ото всех, вследствие чего он являлся легчайшей добычей для анонимных недоброжелателей в Интернете. Они стайками стервятников жадно выхватывали крупицы абсолютно любой информации, и развлекались, создавая отвратительные сплетни, после чего распространяли их с невообразимой скоростью.

Один человек сказал, что Жан регулярно избивал первокурсников Воронов до полусмерти. Другой нашептал ещё одному, что Жан завидовал номеру Рико и безжалостно издевался над ним, а самый громкий слух из всех утверждал, что Жан — сущий неудачник, что просто профукал свой путь в составе Воронов. Жана обвиняли в том, что Кевин покинул Эвермор. Одна сторона истории обставлялась так, что именно Жан подговорил Кевина на это, в то время как на другой стороне все вопили, что Кевин ушёл из-за жестокости Моро. Казалось, это не имело конца и продолжалось, проходя словно по спирали.

Существовал также запутанный слух, который являлся какой-никакой, но противоположностью для уже имеющихся историй: многие полагали, что Жан пытался покончить с собой в знак солидарности, когда Рико умер. Это пришло прямо от спортсменов, которые видели, как охрана тащила окровавленного Жана, всего дрожащего и в бреду. Джереми не знал, насколько можно было верить в это, но тренер Ваймак позвонил ему в тот же день, и попросил держаться на расстоянии некоторое время. Вина грызла Джереми, разъедала изнутри, словно оголодавшая мышь, вцепившаяся в кусок заплесневелого сыра.

То, что слухи начнут доходить до Троянцев, было чем-то неизбежным, но Джереми хватался за две простые истины, пытаясь развеять их страхи: Кевин никогда бы не послал к ним Жана, если бы он являлся таким негодяем, как все утверждали. И ведь Жан лично просил внести изменения в контракт, чтобы дать гарантию, что он будет вести себя согласно заданным стандартам. Возможно будет трудно поладить с ним, но Жан не просил бы добавить правила, если бы не собирался им следовать.

Джереми удавалось успокаивать нарастающие сомнения, но Ксавьер как-то написал ему, что Кевин и Жан не играли вместе уже больше года. Неизвестно, в какую сторону мог измениться Жан в отсутствие Кевина. Троянцы беспокоились, но скорейший приезд Жана в Калифорнию был единственным вариантом, который Джереми мог предложить им.

— Ещё больше драмы, а? — догадливо протянула Аннализ, что заставило Джереми оторвать взгляд от телефона. Сумочка его младшей сестры висела на плече, а ключи были в руке. В отличие от Брайсона, который всегда приезжал домой на лето, она настояла на том, чтобы круглый год иметь собственное жильё на другом конце города. Её лицо выглядело холодным и беззаботным, но Джереми немедленно сунул телефон в карман и пошёл навстречу ей.

— Люди ссорятся с нашей новой звездой, — признался он, придержав для девушки дверь. — Слухи вспыхивают как спички.

— Новый скандал? — спросила она. — Так закончи его так же, как и начинаешь.

Он не вздрогнул, но оказался близок к этому. Когда-то Аннализ ходила на все его школьные игры. Последний раз это было перед осенним банкетом, который разбил их семью пополам. Она изо всех сил старалась забыть всё, что знала об Экси с тех пор, и не простила Джереми того, что он продолжал играть. Он прошёл через сотню гипотетических споров со своим терапевтом, готовясь к тому дню, когда он наконец даст отпор. Однако, каждый раз, когда появлялся такой шанс, Джереми лишь наблюдал, как вся его смелость скрывалась за жалким молчанием.

Джереми вдруг хмуро ответил ей:

— Он – не наш дед.

— Осторожно, — предупредила его Аннализ, пока искала ключи. — Ты уже разрушил семью. Не посягай и на моё будущее. А теперь – дверь.

Он послушно открыл дверцу её машины. Он стиснул челюсти и мысленно выдвигал аргументы, которые всегда звучали слишком пусто. Аннализ села за руль, и махнула ему рукой, как только спрятала ноги. Джереми закрыл дверь, после чего сделал шаг назад. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы пристегнуться и устроиться, а потом завела мотор. Она уезжала, даже не обернувшись. Джереми наблюдал, как задние фонари уносились вдаль. Вскоре машина свернула с подъездной дорожки.

Искушение отправиться прямо к Кэт и Лайле оказалось почти непреодолимым, но сегодня был не тот вечер. Сегодня их годовщина, и он не собирался портить её семейной драмой. Вместо этого он сел возле фонтана, и пролистал все свои сообщения. Поскольку Кэт была занята, большая часть сегодняшних новостей оказалась связана с другими сплетнями. Джереми сомневался, хватит ли у него сил на плохие новости, но затем высветилось сообщение с номера, которым ему не приходилось пользоваться вот уже несколько месяцев.

"Лукас", — пронеслась мысль у него в голове. Он не проводил с ним много времени за пределами поля, но знал, что восходящий юниор был надёжным защитником, даже несмотря на то, что ему в основном приходилось играть в замене.

"Мы можем поговорить?" — высвечивался текст.

Джереми позвонил незамедлительно.

— Привет, Лукас! Всё в порядке?

— Вчера вечером Грейсон вернулся домой, — последовал ответ. Голос звучал отстранённо, безэмоционально.

Джереми устроился удобнее. Старший брат Лукаса Грейсон играл за Воронов, но Лукас старался сильно об этом не распространяться.

"Сплошная печаль и скука", — сказал как-то Коди Джереми.

Предположительно, Воронам запретили связываться со своими семьями после того, как они подписали контракт с Эдгаром Алланом. Это звучало как чушь, но Грейсон отказался признать Лукаса даже после того, как тот подписал контракт с Троянцами.

— Как он? — спросил Джереми. — Ты как?

На том конце была слышна лишь тишина. Наконец Лукас нехотя ответил:

— Он вообще не в порядке. Я не… я не должен этого говорить, я знаю, что не должен, не имею права, но я… — парень запнулся, борясь с самоосуждением, прежде чем взболтнуть лишнего. — Я его даже не узнаю. Он… — Лукас нервно выдохнул. — Он не ест, не спит, просто… подожди, — сказал он оборванно, и замолк. Джереми прислушался к звукам на фоне, но уловил абсолютное ничего. Неприятная минута сменила другую минуту, и когда Нокс начал волноваться, Лукас всё-таки вернулся. — Он очень зол.

— На тебя? — спросил Джереми встревоженно.

— На всё, — ответил Лукас. — На нас… на Жана больше всего.

Беспокойство в душе Джереми нарастало.

— Ты чувствуешь себя в безопасности? Рядом с ним?

— Он – мой брат, — безжизненно сказал Лукас.

— Я спрашивал не об этом, Лукас.

Снова молчание. Слишком долгое. Ни тишина, ни то, что последовало за ней, не принесли Джереми облегчения:

— Мне кажется, что с ним не опасно.

— Понял, — Джереми кивнул скорее для себя. — Если что-то случится, у тебя есть куда идти?

— Я могу перекантоваться у Коди… наверное, — неуверенно говорил Лукас.

— Я имею в виду… если они не уедут в Теннесси, чтобы увидеть с Кэмероном.

"Да ни в жизнь", — подумал Джереми, но не стал вдаваться в подробности. Он не знал, было ли Лукасу известно, как кузены относятся друг к другу, а потому сказал следующее:

— Да, это хорошая идея. Ты ж знаешь, им становится скучно, когда нет кого-то, кто мог бы покомандовать, да?

Послышался тихий смешок.

— Да, — протянул Лукас, — это верно.

Шутливая атмосфера испарилась, как только Лукас продолжил:

— Думаю, я просто… хотел не думать об этом, — он выдохнул. — Я беспокоюсь за него, но я также волнуюсь и за нас теперь. Ты ведь позвал одного из них в наш состав. Если бы ты только мог его видеть, каким он стал сейчас, и каким он был до этого… ты бы всё понял.

— Я присмотрю за всем, – сказал Джереми, и уже заботливо попросил: — Ты приглядывай там за собой и своим братом, ладно? У него был трудный конец года, — Джереми понимал, насколько же много он скрыл за такой простой фразой. — Ты нужен ему сейчас больше, чем когда-либо, но если я тебе понадоблюсь, звони. Звони в любое время.

— Есть, капитан, — Лукас снова тихонечко фыркнул. — Спасибо.

Они очень быстро попрощались, но Джереми всё не уходил. Он прижал телефон к своей щеке, а мысли кинулись в дикий пляс. Страх Лукаса, недобрые слухи о Воронах и искренняя мольба Кевина освободить место для Жана. Он думал о сломанной руке Кевин, о том, как Жан вылетел из состава в середине чемпионата, и о Рико, с которым было покончено в замке Эвермор после первого в истории поражения Воронов. Он подумал о людях, которые говорили, что Жана вытащили из общежития спортсменов в окровавленных полотенцах в то утро, когда Рико погиб.

— Всё идёт своим чередом, — сказал Джереми Нокс сам себе.

Он хотел… должен был в это поверить. А на душе всё равно играло беспокойство. И возможно он не успокоится, пока Жан не окажется в Калифорнии. И они не встретятся лицом к лицу.