В июне многим казалось, что с каждым днём становилось всё труднее дышать.

Два самоубийства. Одна едва спасённая жизнь из трёх. После случившегося школьный совет поставил часть состава под наблюдение по требованию семей остальных Воронов. Всё только нагнетала надоедливая пресса, вынюхивая и хватая самые лакомые кусочки от падающих в бездну преемников Эвермора. По последним предположениям, по меньшей мере шестнадцать из оставшихся Воронов были помещены в стационар на постоянной основе, и Лукас подтвердил, что Грейсон был одним из них.

От Лисиц и Троянцев разговор перешёл к нарастающим проблемам Воронов. Шансы на то, что Вороны восстановятся к лету, были очень малы, а от обсуждений жалкой судьбы команды-противника Джереми почувствовал себя совсем плохо. Сотрудники Эдгара Аллана находились под следствием, но никто не мог найти Тецудзи Морияму для хоть каких-нибудь комментариев. Последний раз, когда его видели, был на пресс-конференции после гибели Рико. Ходили слухи, что он вернулся в Японию, но где именно — оставалось только догадываться.

Впервые кому-то удалось направить микрофон в лицо Ичиро Мориямы. Джереми уже и забыл, что у Рико остался старший брат. Когда погиб Кенго Морияма, о нём вышла небольшая статья, но Ичиро старался держаться как можно дальше от пытливых журналистов и общественности. Джереми изучал его молодое лицо. Молодой человек смотрел на прессу со спокойным презрением. Он был поразительно красив, стоя в костюме, что вопил о непристойном богатстве. Казалось, дела идут хорошо, несмотря на недавнюю трагическую потерю генерального директора компании.

Краем глаза Нокс заметил, что в комнату зашёл Жан. Француз тут же замер. Он смотрел на телевизор, словно увидел призрака, и Джереми задался вопросом — было ли легче Жану Моро увидеть Рико в чертах Ичиро, чем ему?

Капитан Троянцев хотел что-то сказать, но замолк; ему вдруг показалось, что он услышал Ичиро. Однако тот не ответил ни на один из вопросов — всё делала сидящая рядом с ним женщина. Как бы ведущие не пытались завести разговор, ответ был тот же: текущее местонахождение Тецудзи не являлось приоритетом. Ичиро понятия не имел, где тот находился, да и не горел желанием помогать в текущем расследовании. Всё, что он хотел — это управлять теперь своим бизнесом и сосредоточиться на своей недавней помолвке. Моро глухо фыркнул и рассмеялся на это, после чего покинул комнату.

Кевин не был Вороном уже больше года, но Джереми время от времени узнавал, как он держался; его бывшая команда разваливалась, как и прошлая жизнь. Однако, как оказалось, Дэя почти не интересовали их проблемы, потому что этим летом фанаты Воронов превратили его жизнь в Ад. Однако теперь, когда люди бесновались больше по поводу Воронов, он мог наконец сосредоточиться на своей жизни.

Целеустремлённость Кевина была знакомой, и даже обнадёживающей, но Джереми всё задавался вопросом, стоит ли ему расспрашивать дальше. Что-то происходило в его душе, поскольку на интервью он слишком часто отказывался отвечать на казалось бы безобидные вопросы. Кевин знал, каким влиянием и властью он обладает, но у него не было ни смелости, ни сил сделать лицо подружелюбнее хотя бы к публике. Джереми скучал по тем беззаботным временам, когда спорт был всего лишь игрой, и сейчас ему было тяжело осознавать, что он находится слишком далеко, не имея возможности ничем помочь. Приходилось мириться и доверить заботу о Дэе Лисам.

То была необходимая жертва — Жан Моро требовал больше внимания. Моро был не самой разговорчивой личностью, даже в хорошие дни, а после смерти Коллин он словно затих на несколько недель.И хоть это заставило Жана найти себе терапевта, Джереми всё ещё не видел быстрого решения для проблем, которых у Моро было совсем немало. 

Джереми задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь понять какие именно были отношения у Жана с Воронами. Стоило ему на пару секунд задуматься о погибшей команде, ему становилось очень плохо. Дело было слишком сложным, чтобы разобраться во всём так быстро, и многих деталей банально не хватало.

Троянцы делали всё возможное, чтобы Жан не тонул в круговороте из собственных мрачных мыслей. И хоть это оказалось довольно-таки сложно, первым результатом оказалось то, что бывший Ворон наконец хоть что-то почувствовал. Впервые он выглядел довольным; Кэт, Лайла и Джереми решили устроить перестановку в миниатюрной комнате. Они заменили двуспальную кровать, когда-то принадлежавшую Джиллиан двумя односпальным. Моро это настолько понравилось, что он снисходительно выдержал пару походов по магазинам и помог с выбором постельного белья без колебаний и жалоб.

Когда они начали делить комнату, Джереми не был до конца уверен в происходящем. Жан был очень тихим по ночам, но далеко не спокойным. Нокс осознал, как плохо спал Моро только после переезда; он каждый раз слышал, как тот вздрагивал от кошмаров. Когда это случилось в первый раз, Джереми сонно, но озабоченно спросил, всё ли в порядке. Однако, француз тут же пресёк всяческие попытки себя разговорить, и Джереми пришлось смириться с тем, что ещё долгое время он будет наблюдать как новоявленный сосед сворачивается в постели и заново учится дышать.

Время будто дразнило Джереми — оно шло слишком медленно, а ему дико хотелось, чтобы летние тренировки начались как можно скорее. Чтобы их отвлекло хоть что-нибудь от гнетущей обстановки. 

Первый день “возвращения” Троянцев был назначен на двадцать пятое июня, поэтому к воскресенью семнадцатого числа большая часть состава вернулись в город, чтобы разобраться с документацией и прочими важными мелочами. В понедельник, восемнадцатого числа, Джереми и Жана вызвали на стадион. И хоть Джеффри Дэвис, командный медик, уехал из города в последнюю минуту, тренер Лисински и медсестра Бин оказались на подхвате: новенькому всё ещё требовалось наблюдение и медицинский осмотр.

Оставив всех троих наедине, Джереми пошёл проверить шкафчик Жана. Увиденное вызвало едва заметную улыбку — тот был забит вещами красного и золотого цвета. Усевшись неподалёку, Джереми, терзаемый нетерпением, решил дождаться Жана.

Когда Жан уже шёл к нему, слова в мыслях капитана Троянцев наконец собрались в определённое предложение, которое ему и выдал сам Моро:

— Я получил разрешение. Смогу тренироваться уже с первой недели, только без формы и с минимальными нагрузками.

— Отлично! Рад слышать,  — солнечно улыбнулся Джереми, поднимаясь. Заметив, что настроение нового партнёра получше обычного, ему стало чуть спокойнее. — А теперь: смотри!

Жан проследил за кончиком его руки. Нокс указывал в сторону шкафчика, и он немедленно прошёл к нему, после чего невольно замер при виде нового снаряжения. Однако, в следующие секунды, Джереми, наблюдая за ним, заметил, что для человека, который утверждал, что ему не нравится Экси, на бледном лице не отразилось ни отвращение, ни усталость. Моро поднял верхнюю часть формы к свету. Он медленно провёл по своему новому номеру кончиками двух пальцев и приложил руку к тройке на своём лице.

— Цвета кошмарные, — наконец послышалось с его стороны. — Тот, кто их выбрал, наверняка был тем ещё дураком.

Улыбка Джереми стала лишь шире.

— Это цвета солнца. Уверен, они будут отлично смотреться на тебе, — он будто светился изнутри. — Может, хочешь примерить? Кстати, если захочешь посмотреть ракетки, то могу поискать ключи от склада. Они точно должны быть у тренера Лисински, — яркий взгляд француза оказался лучшим ответом. Джереми тут же рассмеялся и соскочил со скамейки. Он бежал так быстро, как только мог.

Оказавшись в дверях кабинета тренера Лисински, парень на шумно выдохнул.

— Привет, тренер! Не возражаете, если я отведу Жана на поле?

Женщина, взглянув на подопечного, отодвинулась от стола. Она прошлась руками по шкафчикам и карманам, после чего наконец бросила ему ключи.

— Я буду здесь только час, максимум – два, — предупредила она. — Приглядывай там за ним.

— Конечно!

На склад со спортивным оборудованием Джереми заглянул на обратном пути. Три контейнера с мячами стояли на больших полках прямо за дверью. Один Нокс вынес на середину, чтобы прихватить с собой попозже. Для каждой части команды были выделены отдельные стойки. Там же хранились и клюшки, на которых были наклейки с именами и номерами игроков. 

Джереми взял свою клюшку и клюшку Жана, тихо присвистнув от веса ракетки нового партнёра. Как опытный и весьма любопытный игрок, Джереми пробовал разные клюшки — от самых тяжёлых в конце последнего года и на первом курсе в колледже, до самых лёгких. Впоследствии с разрешения тренера Уайта он вернулся к тем, что были полегче. И хоть защитники команд-противников нередко подлавливали Джереми, поскольку их клюшки всегда выигрывали в весе, но это никак не мешало ему превосходить их своими ловкими подачами.

Нокс влетел в раздевалку.

— Хочешь услышать хорошую новость? — радостно спросил он, взмахнув клюшками словно крыльями, как вдруг все мысли разом обнулились.

Что бы Нокс не планировал сказать дальше, он тут же забыл. Жан сидел на лавочке без майки. Несколько месяцев без активности по причине сильных травм лишил его тело рельефности, но Жан выглядел полным сил, а в руках и ногах чувствовалась уверенность. 

Моро встал и протянул руку в молчаливом требовании к своей ракетке. Какой-то блеск отвлёк Джереми; он мельком успел заметить серебряную цепочку с крестиком, прежде чем шрамы, покрывающие кожу Жана, вытеснили всё остальное из памяти.

Сказать, что их было слишком много, было бы оскорбительным преуменьшением. В Джереми словно воткнулось несколько десятков игл разом — тревога, сильная, леденящая его разум, обострилась. Почти все шрамы Жана простирались на незагорелых участках его тела; именно эту часть скрывала мешковатая майка от их любопытства. Большинство представляли собой наложенные друг на друга линии разной толщины. Разнообразия и в это же время дичайшего ужаса добавляли скопления небольших ожогов размером со спичечную головку.

Много. Так много.

То не были травмы, полученные во время драк. То не выглядело как несчастный случай. Такие точные. Слишком чёткие. Словно…

Намеренные.

Голос будто пропал, как и дыхание. Спустя некоторое молчание Джереми всё же собрал остатки некоторых сил и выдавил:

— Жан?

— Это не твоя проблема, — тут же последовал сухой и безэмоциональный ответ. Жан был слишком отвлечён своей ракеткой, чтобы беспокоиться о том, что именно было видно на его теле. — Медики разберутся.

Джереми внимательно ловил все мелкие моменты. Он смотрел, как выглядели пальцы Моро, как он касался и уверенно цеплялся ими за шнурки ракетки. Какое холодное одобрение то и дело мелькало в полуприкрытых серых глазах, когда он со знанием дела проверял зацеп своей клюшки. Однако, всё кричало в душе Джереми буквально следующее: 

“Слишком много. Слишком много. Слишком много.”

Крик был немым. Но яростно оглушающим.

Лишь ощутив кончики тех самых пальцев на своём подбородке, Джереми словно обрёл возможность видеть что-либо перед собой. Когда взгляд француза свёл на себе всё его внимание, прозвучало следующее:

— Сосредоточься на том, что действительно важно.

— Я… — сорвалось с губ Джереми. Жан тут же открыл рот, потом закрыл и отпустил его, не сказав ни слова. Но Нокс не собирался сдаваться и крепко схватил за руку, когда тот начал отворачиваться. — Кто? Кто именно так с тобой поступил?

Жан оставил попытки сопротивляться и некоторое время они просто смотрели друг на друга. Эту игру Моро было не выиграть; Нокс оказался слишком упрямым, чтобы оставлять себя без ответов. А потому в конце концов он наконец тихо сказал:

— Отец.

То отразилось на Джереми словно удар. Он тихо охнул. Ладонь разжалась сама собой от растерянности.

Жалкий вздох. Всего лишь жалкий робкий вздох в ответ на озвученную дикость. И Джереми всё равно пытался придумать хоть что-то лучше. У его семьи были проблемы — у всех семей были. По крайней мере, он так предполагал. Однако ни разу в жизни его мать не подняла руку на своих буйных, несносных детей. Ему и представить было сложно, что его ударит его же родитель. Сколько злобы, сколько ненависти должно было скопиться в человеке, чтобы поступить именно таким образом? 

— Пусть это тебя не беспокоит, — слегка хрипло, но весьма спокойно отозвался Жан, откладывая ракетку в сторону, чтобы переодеться до конца. — Это никак не повлияет на мою игру.

Джереми уставился на него.

— Проблема далеко не в этом, — блондин буквально чувствовал шок и яростное непонимание в своих собственных глазах. — Родители… — он чуть запнулся, но продолжал: — Родители должны любить. Должны защищать. Но никак не… — он просто беспомощно махнул рукой в сторону Жана. И всё же не смог отвернуться или отвести взгляд, ни на секунду. В натянутом, словно струна, голосе звучало искреннее сожаление. — Мне жаль. Жаль! Я даже… я даже представить не могу каково это было.

— Тогда лучше представь, что ты переодеваешься для первой совместной тренировки, — Жан вернулся к привычным быстрым ответам, к которым теперь уже добавилось ужасающее простодушие.

Джереми взвесил всё. Вопросы, предположения, просто слова поддержки, всё это было бы совершенно лишним — Моро проигнорирует их в своём духе. А потому Джереми пришлось смириться с неизбежным и отправиться к складу, чтобы забрать мячи. Жан нагнал его, когда он был на полпути. К тому времени блондин подхватил ящик, и они вместе направились к полю.

Нокс отпёр дверь и пропустил партнёра вперёд. Он думал, что Жан сначала пройдёт по полю, захочет осмотреть его целиком; однако, тот сразу безошибочно определил своё место — линия первой четверти. Оказавшись там, француз медленно развернулся на месте, вдавливая стопы в свежеотремонтированное покрытие. После этого он откинул голову назад, чтобы посмотреть на табло, высоко висевшее над их головами.

Тем временем Джереми запер двери и подошёл к нему. Поставив контейнер с мячами, он с любопытством, лукаво улыбнулся Жану.

— Ну? Что думаешь?

— Безвкусица, — тут же ответил тот, не сводя глаз с трибуны, пока Нокс разбирался с перчатками. — Меньше, чем ожидалось, учитывая уровень университета.

Джереми беспомощно пожал плечами.

— Ну, да, поменьше. Но это не мешало продуктивным тренировкам. Да и в любом случае, — он вернулся к мячам, — размер далеко не так важен, как всем кажется.

— Классическое оправдание, — кивнул ему Жан в то время, как сам дёргал зубами за ремни перчаток. — Но должен сказать, что весьма изящное.

Джереми резко выпрямился.

— Мне не... мне незачем оправдываться!

Жан потерял хватку, дёрнулся и прикусил губу, в то время как Джереми поспешил дальше, прежде чем кто-либо из них успел подумать о слишком двусмысленном разговоре.

— Так! Начинаем с пары кругов, — голос Джереми с лёгкостью проносился по открытому полю, — и двигаемся дальше. Если что-то не так, то ты говоришь мне об этом. Сразу! Потому что я пообещал тренеру Лисински за тобой приглядывать, помнишь? — получив вполне ожидаемую тишину в ответ, Джереми не удивился. Однако всё-таки понял для себя, что ему начинает это надоедать. — Скажи “Да, Джереми”.

На лице Моро отчётливо высвечивалось желание закатить глаза.

— Да, Джереми.

Ноксу показалось, что в голове стало пусто. 

Первый раз. Это был первый раз, когда Жан произнёс его имя в его же присутствии. От услышанного акцента Джереми почувствовал волнение в животе. А ещё было слишком тяжело прекратить пялиться на француза, и в какой-то момент тот уже изогнул тёмную бровь в немом вопросе.

— Это всё. Больше н-ничего. Да, спасибо, всё, поехали! — Джереми заставил себя наклониться, чтобы положить шлем рядом с мячами. И вдруг передумал мгновение спустя. — Жан, если я… — он даже успел продумать свою мысль, но запнулся. Спустя некоторое время он всё-таки нашёл потерянные крупицы смелости, и когда Жан посмотрел на него снова: — Если я когда-нибудь заставлю тебя почувствовать неловкость или ты не будешь ощущать себя в безопасности, ты… ты сможешь пообещать мне, что скажешь об этом? — их взгляды встретились. — Да, ты можешь не говорить мне причины. Я не буду этого требовать. Но я прошу лишь об одном — сообщать мне, если это случается, этого будет более чем достаточно. Потому что, — в какой-то момент он ощутил подобие уверенности в себе и продолжил уже твёрже: — если я не буду в курсе проблемы, то я не смогу помочь. Как твой капитан и как твой партнёр, я ведь заслуживаю хотя бы шанса не становиться злодеем в твоей жизни?

В этот момент Моро одарил его таким жалостливым взглядом, что Джереми почувствовал себя ещё меньше, чем он был. Однако, сказанное спустя секунду придало ему сил.

— Ты – капитан Троянцев. Капитан Солнечного Корта. Ни в одной вселенной этого чёртвого мира ты не смог бы быть чьим-либо злодеем.

То было непоколебимым доверием. Знаком, в который Джереми уже очень давно верил. Тем, что согрело его в один лишь миг. 

— Золотого Стадиона, я бы сказал, но ладно.

— Вот только не делай вид, что тебе самому не нравится этот вариант.

— Мне нравится, — Джереми снова улыбался. — Готов?

Джереми поддерживал лёгкий темп, ведь это был всего лишь первый день Жана на поле за три месяца. Они чередовали разминку с непосредственно игровыми тренировками, бег, полушаги, угловые удары, растяжку. Джереми не наседал; он имел парочку вариантов для каждого из упражнений, проверяя выносливость и навыки бывшего Ворона, однако, в это же время старался не перебарщивать. Ему казалось, что его замечания и ограничения будут раздражать Жана, но тот следовал указаниям без колебаний и жалоб.

Вскоре на трибуны прошла тренер Лисински, но Джереми не стал останавливать Жана, позволяя ему двигаться дальше. Наконец женщина встала и аккуратно постучала по стене вокруг поля. Джереми тут же принялся собирать разбросанные мячи. Жан снял шлем и перчатки, прежде чем помочь ему с уборкой. Вдвоём они управились очень быстро, после чего оба покинули поле.

Лисински ждала их. Она окинула Жана беглым взглядом, прежде чем одобрительно кивнуть.

— Форма села отлично. Как самочувствие?

— Тело непростительно деревянное, — честно ответил тот.

Женщина хмыкнула.

— Вернёшься в строй быстро, не переживай, — пообещала она. — Не сильно заняты сейчас? Я еду в Лион, и мне хотелось бы проверить твоё состояние сейчас, чтобы знать, с чем будем работать дальше.

Жан глянул на Джереми, который тут же кивнул в знак согласия.

— Отлично, — Лисински поманила обоих за собой в раздевалку, — тогда переодевайтесь, и в путь.

Парни убрали всё оборудование на склад, после чего передали ключи тренеру. Переодевшись, они скинули форму в большие корзины для белья, чтобы её забрали и постирали. В душевой было тесновато для них двоих, и поэтому они мылись молча, лишь поглядывая друг на друга. Жан вошёл и вышел так быстро, что Джереми бросил весьма озадаченный взгляд ему вслед. С момента переезда он заметил, что Моро принимал душ очень быстро, но предполагал, что после тренировок он задержится. Однако, нет. Предположив, что спешка была связана с плотным графиком Воронов, блондин тихо вздохнул и постарался закончить с душем поскорее.

Лион был совсем недалеко. Пока Лисински гоняла Жана по разным тренажёрам, Джереми молча шёл следом. Он наблюдал, как партнёр делал то, что она указывала, поднимал всё, что она просила. Это помогало ей проверить уровень нагрузки, которую мог выдерживать новенький и увидеть последствия трёх месяцев без какой-либо физической активности. Жан не грубил и не жаловался; однако, яркое разочарование в серых глазах Джереми запомнил ещё на несколько дней вперёд. Моро явно не нравилось принимать свою слабость. Возможно, Лисински тоже это чувствовала. Джереми слышал её оптимистичные высказывания, и осознавал, что они гораздо мягче её обычных быстрых фраз.

Успех был переменным, пока Лисински не отвела их в центр с бассейном. Она рассказывала о программе аквааэробики и её преимуществах, стоя к парням спиной. Именно поэтому женщина не заметила. как Жан замер, осознав, где он.

Джереми уже было положил ему руку на плечо, как вдруг всё же передумал; ему не хотелось, чтоб его выгнали. Помолчав, он всё же аккуратно спросил:

— Эй. Порядок?

— Порядок.

То прозвучало слишком нейтрально и совсем неубедительно. Жан двинулся вперёд, чтобы догнать тренера, которая остановилась, чтобы подождать их. И ей потребовалась всего секунда, чтобы понять, что Жан её уже не слушает. Он даже не отреагировал, когда она замолчала, чтобы рассмотреть подопечного; парень же замер, глядя на бассейн. В его взгляде читался животный страх.

— Надоела я тебе, да? — она попыталась сгладить обстановку шуткой, но Жан лишь тихо ответил:

— Нет, тренер.

Джереми пытался понять, что происходит, и может ли он сказать то, что крутилось в голове. Но слова врывались как-то сами собой.

— Я не думаю, что Жан умеет плавать.

Лисински изогнула бровь.

— Поздновато вы сообщили об этом, ребята. 

— Нет, я-я… я умею плавать, тренер, — ответил Жан. Рука потянулась к шее. Словно одумавшись, он схватил себя за воротник, после чего цепкими пальцами сжал серебряную цепочку. Он сжал губы, не отрывая взгляда от водной глади, в которой плескались солнечные лучи. — Прошло много лет, но я должен помнить. Без проблем.

Лисински смотрела на него целую бесконечную минуту. А потом крепко схватила за плечо и с силой толкнула к краю бассейна. Они были далековато, чтобы Моро упал бы в воду, но его реакция была незамедлительной. Словно дикая зашуганная собака он вырвался из её рук и врезался в ближайшую стену. Джереми метнулся следом. Ноги Жана подкосились, и он ухватился за него, чтобы удержать равновесие. Закрыл глаза. И не открывал их. Он не жмурился, но Джереми словно видел тот сжавшийся комок в ночи после очередного кошмара.

Вскоре он услышал сдавленное “Прости”. Слабое-слабое и до ужаса беспомощное.

И больше ничего. Если Жан что-то и хотел сказать, то не смог; бледная рука добралась до горло, и он схватил себя за горло так крепко, что побелели костяшки. Джереми, не теряя ни секунды, крепко схватил его за запястья. Кровь буквально пульсировала в венах Моро. От прикосновений он дёрнулся с такой силой, что Джереми ощутил это всем своим телом.

— Жан, остановись. Жан, — Джереми пытался сделать хоть что-нибудь. — Жан. Жан! Ты должен отпустить.

Ногти Жана оставили кровавые следы, когда Джереми наконец удалось расцепить его пальцы. Моро вырвался, замахнулся на него. Каждый его вдох звучал так, будто разрывал его лёгкие пополам; такие рваные, такие резкие, такие дикие. Он всё ещё не открывал глаз. А когда всё же веки расжались, то отвернулся так быстро, насколько только смог. Он словно чувствовал вес пытливого взгляда Джереми.

Подбежавшая Лисински вновь взяла парня за плечо. Жан позволил ей опустить себя на колени. Он упёрся руками в пол и склонил голову, задыхаясь. Джереми сидел рядом. Лисински стояла. Джереми совершенно не понимал, как поступить дальше. Он продолжал крепко держать Жана за запястья и безостановочно бормотал: “Всё в порядке, всё в порядке, с тобой всё в порядке…” пока Жан всё же не начал приходить в себя. Наконец он всё-таки опёрся на пятки и совершенно обескураженно уставился перед собой в пол. Его сердце билось с бешеной скоростью. Джереми не хотелось его отпускать, но он заставил себя его отпустить. Хотя бы на некоторое время.

Лисински медленно присела перед обоими и внимательно смотрела на Жана.

— Я хотела бы получить объяснения.

— Мне жаль, тренер, я…

— Нет. Не извинения! — в силу своего непростого характера Лисински не удержалась, прикрикнув на него. Но в её голосе не было злости. Именно поэтому Жан даже не вздрогнул. Женщина же твёрдо сказала: — Я встречала людей, которые не умеют плавать. Не хотят плавать. Или боятся пробовать. Но я никогда в жизни не видела, чтобы кто-то реагировал на воду именно так, — она заглянула Моро в лицо. — Расскажи мне.

Джереми ожидал рассказа о детской травме. В белокурой голове отложился их недавний разговор, когда Жан рассказал, что Марсель находится на побережье. И он подумал, что наверняка там случилась какая-нибудь безрассудная ситуация, когда какой-нибудь ребёнок или даже сам Жан зашёл в воду слишком далеко и чуть не утонул, или же какая-нибудь местная трагедия, которая годами подпитывала кошмары. Он торопливо перебирал всевозможные варианты, когда Жан наконец ответил.

И то было точно не то, что Джереми был бы готов услышать. Как и Лисински.

— Вода использовалась как исправительное средство в Эверморе, — голос бывшего Ворона звучал измождённо. — У меня… есть некоторые проблемы. Но я справлюсь. Обещаю, — Жан поднял голову.

— Цыц, — Лисински сразу же пресекла обещания какого-либо рода, и Жан послушно замолк. Она барабанила пальцами по коленям, размышляя о новом подопечном. Тихо вздохнув через некоторое время, она сказала: — Я найду для тебя что-нибудь ещё. Воду будем вводить постепенно, не страшно. Но официальная версия для остальных, — она посмотрела уже на обоих, — ты не умеешь плавать.

— Тренер, я смогу, — Жан аккуратно встрепенулся. — Я не подведу. Я…

— Я всё тебе сказала, — тон был уже строгим, а потому Жану не оставалось ничего кроме как сдаться. — Мне сказали, что ты нашёл врача, так? — когда тот сухо кивнул, она продолжила: — ты это обсудишь со специалистом, понял? И когда почувствуешь прогресс, тогда обсудим дальнейшие планы. Но только тогда. когда ты сам почувствуешь, что ты действительно сможешь. Понятно? Не раньше.

Тишина затянулась надолго, а потом Джереми всё же осмелился в какой-то момент добавить к молчаливому согласию Жана “Да, тренер”.

— Всё на сегодня, — женщина поднялась. — Подвезти вас домой?

Джереми взглянул на Жана.

— Мы лучше пройдёмся. Свежий воздух пойдёт нам на пользу, — когда Жан тихо пробормотал согласие, блондин поднял глаза на тренера и добавил: — Но спасибо, тренер. И спасибо, — он уже улыбнулся, — что дали повеселиться на поле. Это была хорошая разминка!

Лисински же лишь послала ему суровый взгляд, который он интерпретировал как “присматривай за ним”. Когда Джереми понятливо кивнул, Лисински ответила ему тем же и сказала:

— До понедельника.

Она ушла очень быстро. Джереми подождал, пока шаги стихнут, прежде чем присесть на пол и придвинуться к стене рядом с Жаном. Возможно тот почувствовал, что вот-вот будет допрос, а потому обнял свои колени и молча отвернулся в противоположную сторону. Джереми только на секунду задумался о том. чтобы сжалиться над ним, а затем осторожно наклонился к нему, чтобы прижаться плечом к плечу. Жан всё ещё дрожал, не в силах сдержать всплески слабости и страха.

— Ты собирался пройти через это, верно? 

Голос Джереми показался ему чужим. Таким тихим. Но Жан не ответил, а потом он аккуратно продолжил:

— Ты действительно собирался пойти с нами в бассейн на следующей неделе, зная, что это сделает с тобой.

— Мои проблемы только мои, — послышалось глухое, почти бесшумное со стороны Моро. — Я не буду просить об уступках. Я что-нибудь придумаю. Команда здесь не при чём.

— Это несправедливо, — погрустнел Джереми, и как только он услышал шорохи, будто бы Жан хотел ему ответить, тут же мягко дополнил: — Несправедливо ни по отношению ни к тебе, ни к нам. Ты так уверен, что заслуживаешь чего-то, но в то же время совсем не думаешь, чего заслуживают люди вокруг. Ты будто заставляешь нас причинять тебе боль, и не даёшь никакого права голоса.

— Я и так отстал, — неожиданная ненависть в его голосе вызвала отчаянную боль в груди Джереми. — Ты и понятия не имеешь, как много от этого зависит. Я не могу. Не могу позволить себе беспомощность и особое отношение. И тебе тоже не стоит тратить время на то, чтобы сюсюкаться со мной. Ты – мой капитан и мой партнёр. Знаешь, что это значит? Твой успех — мой успех; твоя неудача – моя неудача. Это именно тот пакт, по которому действует каждая пара.

— Сюсюкаться, — эхом отозвался Джереми, удивляясь, что не подавился от шока при этом. — Они причиняли тебе боль. И продолжают причинять. Ты не в порядке, и я даже не могу представить себе, как сильно ты страдаешь. Ты же видишь это?

— Я могу играть.

— Да мне всё равно! — ошеломлённо воскликнул Джереми, повернувшись к нему. Моро настолько не ожидал этого услышать, что наконец посмотрел на него. Замешательство. На бледном лице мелькнуло полнейшее непонимание. — Это… э-это не то, что мне нужно. Да, я хочу, чтобы ты играл. Чтобы мы играли, чтобы мы выиграли сезон. Хочу посмотреть, что ты можешь нам дать в линии защиты. Но я хочу, чтобы ты делал это не ради… не ради того, чтобы жить? Не ради того, чтобы выполнять какую-то роль в чьём-то глупом плане, выполняя чьи-то чужие мечты! Мне… нет, это ТЕБЕ нужно. Я хочу, чтобы ты… — он наконец собрался с мыслями полностью и посмотрев Жану в глаза, сказал: — Тебе нужно понять, что игра — это лишь игра. Твоя безопасность и твой комфорт стоят выше этого. 

— Ты наивен.

— Понимаю. Возможно ты определяешь успех по тому, как мы проведём этот сезон, но я не обязан делать то же самое, — Джереми говорил уже твёрдо. — Ты станешь моей историей успеха. Жан Моро как личность, а не Жан Моро из Свиты Короля. Не Жан Моро из Эвермора. Пусть это будет наш пакт, — он наконец вновь улыбнулся. — Ты заботишься об одном, а я о другом.

— Это не так работает.

— Есть какие-то правила?

— Это не так работает со мной. 

Джереми проигнорировал его ответ, и всё ещё не отводя взгляда, повторил:

— Есть какие-то правила?

Жан открыл свой рот, закрыл, и нахмурился.

— Технически, нет, но…

— Отлично, — прервал его Джереми, с вызовом вздёрнув подбородок. Ему уже был известен ответ, но не оставил попыток: — Ты хочешь поговорить об этом?

— Не о чем говорить.

— Уверен?

— Прекрати спрашивать, — устало отмахнулся Жан. — Тебе только кажется, что ты хочешь услышать мои ответы.

Эта победа не казалась чем-то серьёзным, но Джереми почувствовал слабый лучик надежды. Он видел, что Жан знал, насколько были ужасны его секреты. Насколько жестоки. Какая-то часть Моро понимала, что то, что с ним происходило, было чудовищным преступлением, даже когда он уговаривал себя поверить в чушь, что всё это было чем-то заслуженным. Возможно, ему было до одури страшно взглянуть правде в глаза. Однако, пока он не сможет, он не исцелится по-настоящему, но Джереми удалось положить начало концу этого кошмара. И хоть Жан отрицал всю его поддержку всем своим существом, это скоро должно было закончиться.

“Что произойдёт тогда. когда он перестанет сопротивляться?” — задавался вопросом Джереми. Как только Жану Моро придётся признать всю бесполезность бесчеловечности, причиняемой ему годами, будет ли он в ярости? Или будет раздавлен тяжестью ноши, которую носил слишком долго?

❁ ❁ ❁

При встрече в понедельник Джереми не рассказал Лайле и Кэт о том, что произошло. Почему? Он и сам не знал. Он беспокоился о том, что скрывает от них что-либо, но вскоре Жан начал отвлекать его от чувства грусти и вины. Моро переменился в течение нескольких дней. Он стал собраннее и спокойнее. Возможно, мысль о долгожданном возвращении на поле радовала и подбадривала его. Он будто стал лучше осознавать, где находился и что именно происходит вокруг. Джереми ловил себя на мысли, что это могут быть лишь его мечты, но Лайла и Кэт также отмечали улучшение его настроения.

Лайла была достаточно оптимистична по поводу выздоровления Жана. Девушка даже согласилась пойти с ним по магазинам, чтобы пополнить его гардероб — они назначили поход на пятницу. Они даже не пригласили Джереми и Кэт, пока те не напросились, что несомненно радовало.

Но Джереми всё внимательно наблюдал за своим окружением. В понедельник у Жана появится шанс встретиться уже со всеми Троянцами, однако сразу бросать француза в толпу из двадцати лиц казалось чем-то жутко неправильным. А вот собрать несколько близких друзей для предварительной встречи и показать им, что Жан не представляет угрозы, уже звучало действительно получше.

Когда-то давно они создали групповой чат для восьми человек, но поскольку Лайла была занята Жаном, Джереми очень не хотелось взрывать её телефон и дёргать по мелочам. Он прокрутил до чата с капитанами, где был только он сам, Коди и Ксавьер. Последний был на связи с Мин, а у Коди всё ещё должны были быть на подхвате Пэт и Ананья, что давало Джереми возможность донести информацию до всей группы лишь через них двоих. Пока Джереми возился с перепиской, Кэт крутилась на кухне словно маленькая пчела и пекла кексы двух разных видов.

Джереми быстро сделал селфи, чтобы показать свои волосы, прежде чем спросить Кэт:

— В ресторане или тут?

— Хм… девять голов? — Кэт задумчиво слизнула остатки теста с подушечки большого пальца и огляделась. — Тесновато. Может, сходим в то гавайское местечко на дальней стороне кампусе? Там удобная парковка недалеко, пешком дойти будет легко. А ещё там точно будет хоть что-нибудь, что Жан сможет съесть.

Джереми успел набрать сообщение только наполовину, когда вдруг пришло сообщение от Лайлы, что совершенно сбило парня с толку. Кэт не смогла проверить телефон, так как в одной руке у девушки была форма для кексов, а в другой — лопатка, а потому Джереми поморщился и передал новость от Лайлы:

— А они уже всё. Жан устал. Похоже, — блондин тихо вздохнул, — Лайла переборщила с грубыми вопросами об остальных Воронах в торговом центре.

Кэт посмотрела на него устало.

— Отлично, просто супер, — с фальшивым энтузиазмом протянула она. — Ну, надеюсь, ему было хоть немного веселее в этот раз, — запрокинув голову, девушка уставилась в потолок и просчитывала все возможные варианты. — Тогда, наверное… наверное, нам всё же стоит принять всех здесь? Я, конечно, не уверена, захочет ли Жан общаться с кем-либо сейчас, но давай! — она решительно размяла шею и кивнула. — Я подумаю, чем нас кормить, и схожу в магазин.

Джереми стёр первоначальное сообщение и начал заново. Потребовалось всего несколько сообщений, чтобы договориться о времени встречи и получить несколько предложений по ужину. Всё, что оставалось делать после — попробовать кексы Кэт и заняться приготовлением блюд.

В ожидании соседей они разлеглись в гостиной, когда услышали, как подъехала машина Лайлы. Кэт легко подскочила, чтобы открыть дверь. Джереми ждал их в гостиной. Выражение лица Жана было непроницаемым, когда он скользнул мимо, но Джереми не упустил из виду то, каким взглядом проводила его Лайла. Жан забрал у девушки сумки, чтобы та смогла остаться с Кэт. Кэт поцеловала недовольную Лайлу, после чего лицо той практически сразу разгладилось. Жан отвернулся и быстро ушёл.

Жан скинул сумки на кровать и принялся срывать бирки и наклейки со всей новой одежды. Джереми заглянул в комнату и чуть замедлился от взгляда в свою сторону, но всё же успел заприметить новинки, и почувствовал благодарность Лайле за сегодняшнюю жертву. Её вкус был превосходным вне всяких сомнений, и она также смогла подобрать вещи не выходя из узких цветовых рамок, поставленных Жаном. Оттенок рубашки, лежавшей на кровати, порадовал блондина — он был не чёрным, а тёмно-синим, словно океан в сумерках.

Жан заметил его взгляд. Он тут же стал пристально разглядывать рукав рубашки, думая, что что-то не так, в то время как блондин просто не мог перестать представлять, как именно он будет выглядеть в этой рубашке. С круглым вырезом, лишь слегка прилегая к его бледному горлу… Всё, что смог сказать Джереми было:

— Хороший цвет.

Жан оставил это без комментариев и просто вернулся к кучке. Когда парень закончил, он сложил вещи в корзину для белья. Задержавшись там на несколько мгновений, прежде чем бросить изучающий взгляд на небольшую кучку рядом с Джереми. Он легко встрепенулся и изогнул бровь в молчаливом вопросе, на что француз лишь устало вздохнул и пошёл к своему комоду. Джереми не пришлось долго гадать, что же будет дальше — Жан выдвинул верхний ящик и начал разбирать и его. И когда Нокс ожидал увидеть носки и нижнее бельё, то Моро видимо, решил его удивить.

В его руках было множество блокнотов на спирали.

— У тебя всё это время стоял письменный стол. Помнишь? — Джереми тихо фыркнул.

Жан не соизволил ответить и на это, и исчез со стопкой в кабинете. Джереми также разобрал вещи, бросил её в корзину Жана, и всё с тем же любопытством наблюдал, как Жан вернулся. На этот раз француз собрал что-то похоже на десятки магнитиков, и Джереми, не удержавшись, аж поднял на носочки, лишь бы суметь рассмотреть их поближе.

— Можем освободить место на холодильнике, — сказал Нокс весьма воодушевлённо.

— Они больше не липнут, — отрешённо ответил Жан.

“Потрёпанный и сентиментальный”, — пронеслось в мыслях у Джереми, и он последовал за жаном в кабинет. Возможно, тот чувствовал на себе взгляд его слишком широко раскрытых глаз, когда впихивал всё в ящики. Но закончив, француз молча с хлопком задвинул ящик. 

Джереми послушно сел за стол Кэт, но всё ещё рассматривал то, что осталось на столе — ноутбук и фотография. Блондин догадался, что открытки лежали в ящике по соседству с магнитами, но его больше заинтересовало фото, которое Жан положил лицевой стороной вверх.

Джереми удивлённо замер. На фотографии была девушка. Короткие волнистые волосы, весьма знакомые, и яркие белые кончики с пастельными прядками. Однако, вспомнить было трудно. Он точно видел её раньше, но…

— Вратарь, — наконец догадался Джереми. — Лисы Пальметто.

— Рене Уокер, —подтвердил его мысли Жан, но не стал вдаваться в подробности.

— Она милая, — чуть улыбнулся Джереми, хоть и не был уверен, хотел ли он это говорить

Его тут же предала Кэт, услышавшая только конец их разговора.

— Ой, да что ты? Неужели, смог отличить девушку от коровы? Предоставь-ка это мне, братан, — хихикнув, девушка пихнула его и ловко выхватила фотографию Рене, после чего присвистнула. — У! На этот раз я с тобой соглашусь. Симпотяжка!

Жан уставился на Кэт, словно не понимая её слов, а спустя секунду в серых глазах загорелось… любопытство. Джереми робко улыбнулся.

— Тебе нравятся парни.

Не то вопрос, не то утверждение; в голосе Моро не было уверенности. Лучшим ответом стало бы простое “да”, но Джереми колебался. Он вдруг вспомнил, как Жан всегда долго смотрел на Кэт и Лайлу. Он также не упускал из виду, как тот следил за ним, когда он готовился ко сну. И поскольку Жан очень быстро отводил взгляд, когда его заставали, Джереми решил решил не спрашивать. 

Однако сейчас был слишком подходящий момент, чтобы наконец сказать следующее:

— Возможно даже больше, чем тебе, — он обаятельно улыбнулся. — Это тебя беспокоит?

Жан молчал так долго, что Джереми успел подумать, что тот не собирался отвечать. Однако, наконец Нокс услышал тихое:

— Лукас.

Он уставился на Жана, полностью сбитый с толку. Тот же щёлкнул пальцами в нетерпении.

— Он говорил, что не доверяет твоим решениям, когда дело касается меня. Его брат сказал ему, что я — шлюха, — Моро прищурился, — и он знает, что тебе нравятся парни. Он оскорбил твоё честолюбие, намекая, что ты подписал со мной контракт только по этой причине.

Джереми тихо вздохнул.

— Он оскорбил нас обоих, — он сказал это с лёгкой грустью. — Но я верю, что рано или поздно он точно изменит своё мнение.

Жан отмахнулся, неожиданно громко фыркнул и выставил руку перед Кэт. Та снисходительно вернула фотографию Рене, и не удержавшись, даже подмигнула:

— Неплохая добыча, Жан!

— Она – не моя добыча, — перевернув фотографию, он вернул её на свой стол.

Кэт потыкала ногой в ногу Моро, и промурылкала с преувеличенной невинностью:

— Друг, который случайно оказался чуть большим? 

— Возможно.

Он прозвучал неожиданно меланхолично, и мысли Джереми зацепились за это, а не за торжествующую улыбку чуть ли не подскочившей Кэт. Он ожидал, что Жан оставит всё как есть, но после минуты пристального взгляда на обратную сторону фотографии, он всё же добавил:

— Она забрала меня из Эдгара Аллана после драки.

— Забрала? — повторил Джереми.

— Я этого не хотел, — тут же ответил Жан. — Вороны не покидают Эвермор.

Джереми поёжился.

— После всего… после всего, что они с тобой сделали, ты бы остался? — тихо спросил он, уже зная ответ. Конечно же, Жан бы остался — то была истина, устоявшаяся между верой Жана в его заслуженное наказание, и развалом Воронов, что потеряли своё Гнездо. — Даже… даже после того как они сломали тебе рёбра?

— Это была травма на тренировке.

Лайла вошла слишком вовремя, чтобы услышать это. Она сразу же сверкнула глазами и ткнула в него своим пузырьковым чаем.

— Каждый чёртов раз, когда ты это говоришь, ты отнимаешь у меня год жизни, — она прищурилась. — Я бы очень хотела дожить до девяноста, знаешь ли. Так что, будь так добр, прекращай.

Жан язвительно сморщил нос и ответил:

— Как можно говорить что-то на полном серьёзе, потягивая эту бурду? 

Лайла пристально смотрела на него, при этом делая максимально большой глоток через соломинку. Этот протест затянулся настолько, что Жан повернулся к Джереми и попросил:

— Отведи меня на поле.

— Терпение, детка! Тренировки начинаются только в понедельник, — ласково напомнила ему Кэт. — Поможешь мне с ужином на завтра? У меня слишком много идей. Смотри! Можем сделать асадо, но если мы пойдём этим путём, нужно найти что-нибудь вкусненькое для Ананьи. Она ещё капризнее, чем ты. Вегетарианка, — Кэт сначала миролюбиво хихикнула, а потом приложила тыльную сторону ладони ко лбу, словно чувствуя слабость. — Я как-то тоже пробовала, но продержалась три недели. Как она так живёт, понятия не имею, но должна сказать одно — она молодец!

Жан задумался на несколько мгновений, но дело было не в еде.

— Ананья Дешмукх.

— Да что ж такое? Ты вообще слушаешь, что мы тебе говорим? Кто к нам придёт? Ну ладно, — добродушно фыркнула Кэт, — не суть. Кстати! — она широко улыбнулась. — Ты ведь наконец встретишься с нашими потаскушками.

Послышался тихий вздох – Нокс посмотрел в потолок в поисках терпения.

— Ты же знаешь, тренер запретила их так называть.

— Говорит человек, который назвал наш чат потаскушками, как только я предложила, — Кэт бесцеремонно развела руками и скорчила лицо, полное безрассудства.

Жан нахмурился.

— Я не знаю этого слова.

— Ой, прости! Иногда я забываю, что английский – твой второй язык, — с улыбкой сказала Кэт.

— Третий.

Все повернулись к нему. Жан мотнул головой. Когда Кэт устала ждать объяснений, она всё спросила:

— А какой второй?

Однако Жан сделал вид, что пропустил это мимо ушей. Она дала ему ещё несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, но он продолжал её игнорировать. Кэт вздохнула.

— Ла-адно. Короче! Потаскушка – это ээээ…. — она посмотрела на Лайлу вдруг очень растерянно, прежде чем продолжить: — Ну… бродяга? Немножко проститутка? Божечки, я знала это, пока мне не пришлось давать определение, — она робко посмеялась. — Не принимай только это за чистую монету, ладно? Если правильно помню, это мы просто придумали это в ответ на какую-то шутку на первом курсе.

Жан тихо вздохнул, в то время как Кэт беззаботно считала на пальцах.

— Итак! У нас есть Ксавьер и Мин. Ксавьер — наш вице-капитан, а Мин должен заменить Джиллиан в качестве полузащитника во второй половине. Они так очаровательны, что от них прям тошнит, — девушка фыркнула и махнула рукой, — ты сам всё поймёшь, как только их увидишь! Не могу дождаться, когда они уже все поженятся. Будет эдакая чудаковатая безвкусица!

Джереми покачал головой и чуть улыбнулся.

— Ты помнишь Коди из Венис-Бич? — спросил Джереми. — Он тоже тут будет. Вместе с Ананьей и Пэт.

— Очень смело для Пэта появляться здесь, когда я собираюсь выбить из него дерьмо, — раздражённо проворчала Кэт, сменив пластинку на менее позитивную. Жан скосил взгляд на неё, Кэт вздохнула и объяснила: — Пэт и Ананья уже почти год хотят выебать Коди. До чёртиков. Я правда думала, что переезд Коди к ним этим летом наконец-то сдвинет дело с мёртвой точки, но, видимо, нет, — она закатила глаза и плюхнулась на диванчик. — Это становится уже чем-то жалким. Даже не грустным, а именно жалким.

— Пэт и Ананья помолвлены почти с тех пор, как Коди их знает, — задумчиво отметила Лайла, сев рядом с ней. — Нельзя винить Коди за то, что он боится даже думать о будущем в такой ситуации.

— А смотреть, как они все втроём тоскуют друг по другу – та ещё тоска, — Кэт раздосадованно подпёрла щёку. — Когда-нибудь кому-то из них придётся сделать первый шаг.

Лайла поправила волосы.

— Ну, не всем же быть такими безрассудно смелыми, как ты.

— Я была в ужасе, — Кэт закинула ногу на ногу и пожала плечами. Она погрозила пальцем, цитируя чьи-то слова: — Если ты не хочешь чего-то настолько, чтобы за это бороться, ты не заслуживаешь этого, — она светло улыбнулась, приобняла Лайлу за плечи и со всей нежностью чмокнула её в щёку. — Ты стоила риска. Что тогда, что сейчас.

— Ох уж эти гомосексуалы, — хмыкнула Лайла, но на её лице была та сияющая улыбка, которую могла вызвать у неё только Кэт.

Кэт украдкой коснулась её губ ещё раз, и Лайла повернулась к ней, продолжив поцелуй. Кэт одобрительно проурчала в накрашенные губы девушки, и махнула на Нокса рукой:

— Веди уже Жана на поле! И чтоб до ужина мы вас не видели.

Джереми рассмеялся и направился к двери.

— Слушаюсь и повинуюсь.