Дерек рухнул на землю, когда за секунду до этого прозвучал предупреждающий удар по стене от одного из тренеров. Жан предположил, что это снова тренер Уайт, разъярённый тем, как часто он подставляет подножки своим же товарищам. Моро знал, что возмущение было пустой тратой времени для всех. Их противники этой осенью не будут играть честно; и это была точно не его вина, что Троянцы оказались настолько не готовы к подлости во время внутрикомандных тренировок. Он тихо фыркнул от раздражения, отступая от Дерека. На другом конце поля Деррик поймал мяч и задержал его на время, чтобы остановить игру. Жан запоздало осознал, что это удар по стене был не от Уайта.

Реманн прогнал Хесуса вперёд и поднял руку.

— Моро! — мужчина быстрым кивком подзывал новичка к себе. — Со мной.

— Да ну наконец-то, — шумно выдохнул Дерек, поднимаясь на ноги.

— Трус, — почти без единой эмоции бросил Жан, направляясь к двери.

Реманн закрыл двери. Жан повернулся в сторону скамейки, терпеливо готовясь к выговору. Запасные и другие тренеры находились достаточно близко, чтобы уловить каждое слово, сказанное Реманном; но стыд был важен в пути исправления. Однако, вместо того, чтобы разглагольствовать, Реманн шёл дальше. Жану потребовалось мгновение, чтобы решить, что ему нужно было следовать за ним. Плечи француза окатило напряжением, когда он вдруг понял, что они идут в раздевалку. Уединение в таком случае означало больше, чем слова, сказанные на виду у всех.

Реманн провёл его до комнаты, которую они обычно использовали для совещаний линии защиты. Бормотал уже включенный телевизор, настроенный на новостной канал. Тренер сел на стул у входа и сосредоточил своё внимание на экране. Жан в замешательстве перевёл взгляд с него на телевизор и обратно, но ему ещё не дали знака, что он может говорить, а потом француз решил смолчать.

 — Садись, — наконец произнёс Реманн, и Жан опустился на стул у задней стены.

До него слишком долго доходило, что именно должно было произойти; лишь когда Луис Андрич подошёл к микрофону, Жан вспомнил, что сегодня проходила пресс-конференция Эдгара Аллана. Кровь застыла в ушах, из-за чего ему оказалось совершенно невыносимо сосредоточиться на чём-либо. Слова президента кампуса отдавались лёгким эхом, превращаясь в совершенно непонятное мессиво. Чтобы его сердце не раздробило его рёбра окончательно, Моро сложил руки на груди.

Тем временем Андрич прочистил горло.

— Итак, без лишних слов… поприветствуем главного тренера команды Воронов Эдгара Аллана – Фредерико Росси, — он вытянул руку, приглашая мужчину, который поднимался на сцену. Этого не было видно, но Жан предположил, что вспышек камер было предостаточно, чтобы ослепить их обоих. Росси подошёл для рукопожатия и совместного фото. Андрич наклонился, чтобы сказать ему на ухо то, то не смог бы уловить ни один микрофон, и Росси стоически кивнул, оставшись один на один с трибуной.

Жан подорвался. Реманн поймал его на полпути к выходу. Жан стиснул пальцы на футболке, со свистом втянул воздух обратно в слишком тугие лёгкие, и послушно повернулся к тренеру.

— Я думал, ты захочешь это увидеть, — Реманн внимательно смотрел на него. — Это шаг, который нужен всем. И думаю, что он правильный, — весьма разумные доводы сходили с его губ с аккуратными паузами. — Тренер Морияма, без сомнений, блестящий человек. Не будь его, возможно и нашего спорта бы не существовало. Но лично мне кажется, что у него не было нужного темперамента для тренерства. Ему следовало оставаться в качестве судьи в комиссии.

В это же время на фоне Росси вёл речь об исторических рекордах Эдгара Аллана и неоспоримых трагедиях, вызванных потерей двух из самых ярких игроков весной. Жан противился; всё кричало в нём, лишь не слышать ни единого слова. Не имело значения, что говорил или думал этот человек. 

Он не был тренером Воронов. Никогда не будет их тренером. 

Вороны принадлежали Мастеру. Эвермор принадлежал Мастеру.

— Ладно, — спокойный голос Реманна вырвал Жана из вороха удручающих мыслей. — Если ты не хочешь смотреть, возвращайся во двор.

Парень выскочил за дверь в тот же момент, как только из горла вырвалось хриплое: “Да, тренер”. В туалете он сгорбился на раковиной. Сглатывая кислоту и горечь, охватившую его рот, он спрятался в одной из кабинок. Он упал на колени, задыхаясь. Он знал, что Мастер выбыл из игры; он знал, что Эдгару Аллану рано или поздно пришлось бы его заменить. Знать, что это произойдёт, было тяжёло; но видеть, как это происходит, ощущалось как нечто чудовищное. 

Жан стиснул зубы. Губы резко высохли, а дыхание сбилось. Вязкий ком подбирался к горлу.

Нет Мастера. Нет Свиты. Нет Гнезда.

Жан с силой хлопнул ладонями по стене так, что удар отдался в локтях. После этого он поднялся и наконец вышел обратно к раковинам. Он мыл руки, сведя глаза в пол. Помнил, что сплюнул в тщетной попытке прогнать ожог из горла, прежде чем, наконец, снова выйти во внутренний двор.

— Так быстро? — в голосе тренера Хименеса слышалось удивление. — Неожиданно.

— Я – не Ворон, — плечо Жана дёрнулось. Произнести это вслух оказалось не легче, чем слышать это в мыслях. — То, что сейчас происходит в Эдгаре Аллане, меня не касается, тренер.

— Разумеется, — взгляд Хименеса говорил об обратно; он совершенно не был убеждён в этом. — Разминайся, и я включу тебя в тренировку через пятнадцать минут.

За лёгкой растяжкой и упражнениями время пролетело слишком быстро. Жан следил за полем. Мысли скакали одна за другой, врезаясь друг в друга. Сколько теперь тренеров будет у Воронов? Пригласили ли они кого-нибудь из выпускников, чтобы помочь, или решили начать совершенно с чистого листа? Остался ли медицинский персонал? Готовы ли Вороны вернуться или их освобождают от лишних обязательств, чтобы не задерживать сезон?

Эта последняя мысль стала точкой, где терпение лопнуло. Идеальный момент, чтобы наконец вернуться на поле; и тренер Хименес словно угадал его желания. На мгновение Жан понадеялся, что хотя бы теперь выберется из своей головы, но к несчастью для всех, его отправили вместо Лукаса. 

Проходя мимо, защитник постарался ударить его плечом к плечу. После чего уха Моро коснулось горячее “Шлюха”; и это оказалось последней каплей. В следующую секунду Жан лёгким, но резким движением обхватил его вокруг горла и повалил на землю.

Хименес подоспел почти вовремя, чтобы влиться в начало драки. Он с силой оттащил Лукаса, в то же время крепко удерживая Жана за руку.

— Хватит, Моро!

Лукас начал подниматься. Глаза парня искрились от ярости. Жану не пришлось вырываться из хватки Хименеса, чтобы добраться до нахального защитника; его ноги были достаточно длинными, чтобы ему удалось пнуть Лукаса, тем самым сбив его с ног. Тренер вытолкнул Жана с поля за мгновение до того, как остальные Троянцы метнулись к ним. Француз протискивался сквозь запасных, терпеливо ожидающих во внутреннем дворе.

Уайту и Лисински не потребовалось много времени, чтобы его догнать. Спустя несколько минут Жан уже был зажат тремя тренерами и скамейкой запасных. Вскоре туда втолкнули и Лукаса; Хименес притащил его чуть ли не за шкирку.

— Объяснишься? — мужчина тут же метнул требовательный взгляд на Жана. Ответ последовал незамедлительно. 

— Четвёртая линия имеет слишком длинный и острый язык, тренер, — прищурился Моро, вкладывая в голос как можно больше яда. — Я надеялся, что он его прикусит при падении и избавит нас обоих от проблем в долгосрочной перспективе.

Лукас громко фыркнул.

— Да ладно тебе! Разве четвёртая линия настолько значительная?

— Тебе повезло, что ты вообще на поле, — парировал Жан. — То, что тебе дали две игры в прошлом сезоне, говорит только о всеобщем презрении к твоим противникам. Я бы на твоём месте, — добавил он, не отказывая себе в язвительности, — остановился после первой игры.

Уайт понял, что разговор будет не из коротких. А потому без лишних вопросов развернулся и отправил запасных на пробежку, чтобы не терять времени и дать остальных пространства побольше.

Лисински сложила руки по бокам и метнула острый взгляд на них обоих.

— Хватит, — твёрдо сказала она. — Обвинения и оскорбления ничего не исправят. Лучше скажите, в чём проблема, чтобы мы смогли найти выход сейчас. Мы не собираемся вести год с такой разобщённостью. Ты, — женщина ткнула пальцем в Жана, — объясни, что произошло.

Он вскинул подбородок.

— Я не потерплю оскорблений от ничего незнающего ребёнка, — его глаза горели.

— И ты будешь драться со всеми, кто тебя заденет? — Лисински не сводила с парня глаз.

Вернувшийся к ним Уайт уловил суть разговора, и напомнил ей:

— Ворон.

— Это нехорошее оправдание, — тут же вмешался Хименес. — Этой осенью тебе придётся иметь дело с агрессивным настроем против тебя самого. И если ты позволишь им всем до тебя докопаться, то это станет проблемой для всех нас. Ты согласился играть по нашим стандартам, когда перешёл сюда, — мужчина говорил быстро и строго. — И если ты не в силах сдержать свой темперамент в игре со своей собственной командой, то как мы сможем доверять тебе на поле во время сезона? — не став дожидаться ответа, он незамедлительно кинулся на Лукаса. — А ты, — ткнув в парня пальцем, Хименес несколько раз кивнул, ты прекрасно знаешь, что мы не затеваем драк. Сколько раз ещё мы с тобой будем вести этот разговор, прежде чем до тебя наконец дойдёт? Я знаю, что это не первый раз, когда вы друг на друга кидаетесь. Или ты настолько наивен, что даже не подумал, что Винтер не предупредит меня о проблемах?

Лукас тут же злобно фыркнул.

— Вот же стукач.

— Они пытаются следить за порядком в линии защиты, в которую вы оба входите, — Хименес всё ещё держал на нёс свой палец. — Что происходит, Лукас?

— Подписывать контракт с ним было ошибкой, — сразу же ответил тот. 

Такое мнение не оказалось сюрпризом для Жана, но то, с какой наглой смелостью он выпалил это своим тренерам было просто непостижимо. Жан аккуратно отошёл на случай, если кто-либо начнёт замахиваться, но совсем недалеко; места было не так много. Лукас заметил это движение и послал ему горячий взгляд.

— Кевин обманом заставил нас подписаться на это, чтобы втоптать Воронов для своих целей, но сам вышел белый и пушистый, а мы оказались врагами номер один. Теперь мы не Троянцы, которые ведут чистую игру с чистой репутацией. Мы – подлые интриганы! И я не для этого сюда шёл!

Жан скривился, не выдержав отвращения к Лукасу.

— Слова Грэйсона. Я знаю его голос.

— Скажи, что он не прав, — с вызовом спросил Лукас.

— О, это буквально единственное, что этот мерзкий засранец делает правильно в Экси.

— Не смей так говорить о моём брате.

Жан немигая смотрел на то, как в нём закипало всё его мелкое беззащитное перед реальностью существо.

— Он – не твой брат, — спокойно ответил Жан. — Он – Ворон. Он перестал быть твоим братом в тот день, когда подписал контракт с Эдгаром Алланом. И сказать честно, тебе даже повезло, что ты его потерял.

Все три тренера метнулись в одном направлении, когда Лукас Джонсон набросился на Жана Моро. Жан слизнул кровь с губы, почувствовав её кисловатый вкус; челюсть онемела на мгновение, но она знал, что она вот-вот вспыхнет. Крепкие и напряжённые руки Уайта сдерживали его, будто тренер ожидал последующего удара; однако ни в одной вселенной бывший Ворон не прикоснулся бы к тренеру. Он лишь терпеливо ждал, пока Лукас перестанет сопротивляться.

— Я не собираюсь верить твоим словам больше, чем его! — тихо прорычал тот, когда тренеры заставили его отступить.

— Просто поверь, — Жан не отводил от него глаз. Лукас смотрел на него с диким презрением, но в какую-то секунду Жан уловил подозрение. Лёгкое. почти невесомое. И это увело из него весь здравый смысл, заставляющий его заткнуться. Порыв бездонной ярости и отчаяния вырвался из него бушующим вихрем. — Спроси! Спроси, почему он так уверен, что слухи настолько правдивы. Спроси его, имел ли он сам роль в этом. И если ты веришь ему лишь в слепой надежде, что он – твоя кровь, то хотя бы заставь его сказать тебе правду!

Уже было выдохнувший Лукас вспыхнул снова.

— Это что должно означать? 

— О! И даже не вздумай упоминать Кевина своим грязным ртом! — продолжал Жан. — Мой перевод не имел никакого отношения к чемпионатам. Думаешь, я сюда припёрся, потому что у меня был реальный выбор?! Вот именно сюда! По своему желанию, да?!

— Так! Спасибо, — сухо прервал его Уайт. — Обязательно выражаться именно так?

— Давайте ближе к делу, — уже раздражённо сказала Лисински и посмотрела на Лукаса. — Это правда. Мы бы не подписали контракт с Жаном, если бы Эдгар Аллан не дал на это согласия. Мы подтвердили и статус, и стипендию с президентом Андричем и тренером Мориямой, прежде чем отправить документы в Южную Каролину. Жан был исключён из состава Воронов в марте по причине вопиющих травм.

Жан не сразу понял последние слова, но поскольку Лукас уже открыл рот, у него не оказалось возможности уточнить.

— Это не обнадёживает! — упрямо возражал он, пытаясь высмотреть Жана за спиной женщины. — Все знают, что ты растянул связки на тренировках. И если тебя подрезали из-за чего настолько незначительного, значит, они просто искали способ, чтобы избавиться от такого мусора, как ты. Я прав! — настаивал он, когда Хименес встряхнул его. — Иначе почему бы им вообще выставлять напоказ только двух своих лучших игроков? Они знали, что Жан был ошибкой! Просто боятся теперь признаться в этом.

Жан вновь дёрнулся, но всё же спросил:

— Разрешите разбить ему лица, тренер?

— Нет, — строго отрезал Уайт.

— Дело было не только в связках, — сказал Хименес, всё ещё придерживая Лукаса. 

Он взглянул на Жана, весь в сомнениях. Моро понял лишь спустя несколько секунд, что тот пытается увидеть, насколько велико сопротивление с его стороны. Жан отвёл взгляд, оставляя решение за тренером. Когда тот не получил возражений, он повернулся к Лукасу и сказал:

— Ты же видел бесконтактную футболку, верно? Вороны сломали его рёбра.

Наконец-то хоть что-то заставило Лукаса заткнуться хотя бы на мгновение. Вскоре Жан услышал его растерянное:

— Грейсон?...

И как бы Моро ни был зол, он не мог лгать.

— Нет. Не это.

Лукас вновь затих, и Хименес рискнул выпустить его. Однако, спокойствие длилось недолго.

— Что ты сделал?... Что? — резко спросил он, почувствовав на себе слишком странный взгляд Лисински. — Если тебе ломают рёбра через твой же жилет, тебе действительно хотят причинить боль. Я не думаю, что я переступаю черту, просто чтобы знать, что именно надо было сделать для получения таких травм.

“Что именно надо было сделать для получения таких травм?” — подумал Жан. На один жалкий, нелепый момент всё, что он мог услышать в ответ, был голос Джереми в его голове:

“Мне жаль, что он обманул тебя, заставив думать, что ты этого заслуживаешь”, Жан резко отмахнулся, словно мог вытеснить бесполезное чувство. Он – Жан Моро. Он принадлежал Мориямам. Его работа заключалась в том, чтобы быть тем, кем они хотели его видеть. 

Для Ичиро – надёжный источник дохода; для Рико – выход для жестокости и насилия, разъедающих его сердце. Возможно, “заслуживать” было не самым лучшим термином, но это было чем-то наиболее правильным.

— На тренировках бывают несчастные случаи, — произнёс Жан.

— Да ладно? — огрызнулся Лукас.

— Хватит! — прервал обоих Хименес, уже теряя терпение. Он повернулся к Жану и выражение его лица стало суровым. — Я знаю, что тебе возможно некомфортно, но этот вопрос закрыт. Мы готовы предоставить тебе дом и место в команде, но и ты должен пойти нам навстречу. Держи свой нрав под контролем и начинай вести себя как Троянец, если хочешь попасть на поле этой осенью. Понял? — дождавшись едва заметного, но весьма напряжённого кивка, мужчина посмотрел на Лукаса. В его глазах стояло разочарование, что видимо и заставило Лукаса отвернуться. — Ты знаешь, как быть лучше, так и веди себя соответственно. Забудь всё, что ты видел в новостях, и всё, что тебе сказал твой брат. Очевидно, что эта история гораздо шире, чем кто-либо из нас знает, так что, перестань делать поспешные выводы. Ты беспокоишься о своём выходе на поле и о том, как закончишь учёбу. А репутацию команды предоставь нам. Ясно?

— Ясно, тренер, — тихо ответил Лукас с такой натутостью, в которую Жан просто не поверил.

— Ещё раз увижу как вы двое дерётесь, будете сидеть на скамейке запасных до октября. Оба. А теперь, — он хлопнул в ладоши, — на пробежку. Я дам знак, когда будет всё.

Защитники сняли перчатки и шлемы, прежде чем начать медленную пробежку по внутреннему двору. Жан начал начал свой путь первым, пока Лукас держался на безопасном расстоянии позади. Моро считал шаги и удары сердца, пытаясь избежать звуки произошедшего диалога. Вскоре он начал перечислять и просматривать упражнения, когда счёта стало не хватать. И наконец, когда мысли совсем покинули его, оставив лишь приятную пустоту в голове, его вдруг нагнал Лукас.

— Скажи мне, за что ты его ненавидишь.

Жан бросил на него холодный взгляд.

— В сутках часов не хватит.

Лукас хмуро посмотрел на пустые трибуны. Прошло как минимум полкруга,чтобы он наконец ответил. Жан чувствовал то, как тренеры наблюдали за ними, словно ястребы. Когда они повернули за угол и отошли на безопасное расстояние от скамейки, Лукас всё-таки собрался с мыслями.

— Я его больше не знаю, — совсем нехотя признался он. Ему было неприятно это говорить и, когда Жан посмотрел на него, парень отвернулся. — Он исчез на четыре года. Мы выяснили, что в первый же день после распада команды он и не вернулся бы домой, если бы не тренерский состав. Он не извинился за то, что скрывался от нас. Не спрашивал, чем мы занимались, как вообще жили. Даже не спрашивал про Экси или про Троянцев. Не смотрел на меня, пока я… не спросил о тебе, — тут он сглотнул. — Я не знаю, каково это – быть Вороном, или как он вообще себя ощущал, обучаясь у самого тренера Мориямы. Не знаю… были ли у него друзья или девушки. Я больше не знаю, какую музыку он любит, — защитник замолчал, когда они проходили мимо скамейки тренеров, прежде чем продолжить: — Я даже не знаю, на что он, чёрт побери, учился. Понимаешь? Единственное, что я знаю о своём собственном брате, это то, — он горько усмехнулся, — как сильно он тебя ненавидит. И как сильно теперь он ненавидит меня за то, что я в команде, которая тебя украла.

— Значит, ты ненавидишь меня из солидарности, — заключил Жан. — Возможно тебе стоило бы стать Вороном, но ты бы никогда не прошёл тест с такими характеристиками.

— Иди к херам.

— Бизнес.

— Чего?

Жан сказал уже громче и медленнее:

— Все Вороны обязаны учиться на бизнес-специальности.

Он тихо вздохнул, когда как Лукас снова открыл свой рот:

— Скажи мне, почему ты его ненавидишь.

— Может, ты его не знаешь, но я его знаю, — сказал Жан.

— Это не ответ, — возразил Лукас, но Жану больше нечего было сказать по этому поводу. Лукас подождал несколько минут, после чего всё же осмелился спросить: — Ты трахал моего брата?

“Зубы”, — подумал Жан. Пальцы в его волосах. Сжатый подбородок. На мгновение он почувствовал липкое тепло от дыхания на своём лице, и он стёр воспоминание так быстро, насколько только мог. Пальцы вновь метнулись вверх, к шее, но он очнулся, когда ногти задели щиток. Он провёл языком по задней стороне зубов, пытаясь стереть вкус кожи Грейсона, и укусил внутреннюю часть щеки. А потом ощутил кровь.

— Я задал тебе вопрос, — напомнил ему Лукас.

— Я тебя игнорирую, — с такой же интонацией произнёс Жан.

— Ты хочешь, чтобы я поверил ему на слово, — хмыкнул Лукас. — Тогда уж… если я должен взвешивать его слова, дай мне хоть что-то, с чем я могу их сравнить. Мне кажется… возможно я знаю, что именно известно тренерам. Но мне нужно, чтобы ты это сказал.

— Мне всё равно, что тебе нужно, — ответил Жан, снимая щиток. Его пальцы добрались до места, которая так любил покусывать Грейсон; ногти впились в кожу, оставляя следы. Он хотел выцарапать из себя это воспоминание. Однако лучшее, что он мог сделать – пустить себе кровь.

Они завернули за угол и заметили Джереми, который шёл вне поля. Оба остановились. Не обращая внимания на Лукаса, Джереми подбежал и схватил Жана за запястье. Возможно это и вытащило Моро из дымки воспоминаний и он ощутил боль от ногтей. Мысль о том, что Нокс проявлял к нему больше внимания сейчас, чем на тренировке, была тревожной.

Джереми осторожно потянул его за руку. Когда Жан сжал её крепче, Джереми наконец посмотрел на Лукаса и сказал:

— Посмотрим, возьмут ли тебя обратно.

Защитник сделал полшага назад. Потом ещё один и, наконец, повернулся, чтобы уйти. Жан был бы только рад этому, но всё же не удержался и спросил напоследок:

— Он дома?

Лукас мог бы проигнорировать его, но вдруг резко остановился. Жан свободной рукой толкнул Джереми в плечо, и Джереми послушно повернулся. Лукас молчал минуту, словно раздумывая, стоит ли отвечать на этот вопрос, а затем обернулся.

— Вчера его выписали, и в субботу он летит в Западную Вирджинию. И… он даже не не позвонил мне, чтобы как-то об этом сообщить. Я это от мамы узнал.

Он не стал дожидаться ответа и просто ушёл. Джереми обеспокоенно взглянул на Жана и снова потянул его за руку. На этот раз Жан ослабил хватку и позволил Джереми оттянуть свои руку. Нокс коснулся его подбородка, пытаясь посмотреть, насколько сильная была царапина, но Жан вернул шейный щиток на место. Это было больно, но не острее. чем зубы Грейсона, а потому – вполне терпимо.

— Поговори со мной, — попросил Джереми почти бесшумно, но так, чтобы Жан это услышал.

Существовало так много способов отстоять свои границы перед капитаном Троянцев, но Жан решил пойти по простому пути.

— Не сегодня.

Жан не собирался ничего объяснять. Отсутствие его обычного “нет” дало Джереми достаточно ложной надежды, чтобы отпустить это сейчас. Блондин лишь грустно вздохнул, что вынудило Жана добавить:

— Возможно, в другой день.

Оставшаяся часть тренировки казалась бесконечной. Когда его наконец снова выпустили на поле, Жан сосредоточился на том, какие действия он совершал и как играл. Когда его вытащили, чтобы дать время кому-то другому, ему уже было нечем себя занять. В душу вновь начало закрадываться чувство тревоги. Он думал о Грейсоне и Федерико Росси, Эверморе и Рико, и он просто бежал по ступеням стадиона, лишь бы сжечь свои мысли.

Наконец пришло время идти. Тренеры разделились по комнатам отдыха, чтобы оценить прогресс команды, прежде чем всех отпустить по душевым. Жан как всегда закончил быстрее остальных, после чего просто ждал в ряду нападающих, пока Джереми не нагонит его. 

Конец тренировки был лениво-хаотичным; все устали и просто метались в поисках ключей и одежды. Хоть Троянцы были измотаны, весь воздух вокруг них полнился весёлыми разговорами. Жан прикрыл глаза и позволил шуму унести его мысли далеко-далеко. Скамейка время от времени двигалась, когда на неё садились его товарищи по команде, чтобы завязать шнурки. Пока Жан не услышал голос Джереми, он так и сидел, просто отдаваясь волнам эмоций и голосов, исходящих от людей рядом.

Как обычно, они оказались в числе  последних, кто ушёл, поскольку Кэт и Лайла не могли быстро принять душ, даже если бы от этого зависела их жизнь. Задумчивые взгляды, которыми девушки одарили Жана, заставили его задуматься о том, что им уже успел разболтать Джереми. Однако это никак его не встревожило; потихоньку он привыкал к отсутствию таких границ. Жан не держал на них зла. Вороны тоже не особо умели хранить секреты, учитывая, что все они были постоянно вовлечены в жизни друг друга, и даже не по своему желанию.

— Идём? — спросила Лайла.

Дорога домой была тихой и не совсем комфортной. Кэт пересекла порог вслед за Жаном, после чего сразу же подтащила его за рукав, чтобы придержать.

— Ребят? — обратилась девушка к остальным. — Вы двое можете сегодня вечером взять еды на вынос? Пойдёт вам такой план?

— Конечно, — без промедления ответила Лайла.

Кэт быстро поцеловала её в знак благодарности и ткнула пальцем в Жана.

— Жди тут. Я быстро!

Лайла и Джереми с любопытством переглянулись, пока Кэт юркнула в свою комнату. Жан услышал, как она рылась в своём шкафу. Девушка вернулась через минуту в куртке, в которой она обычно каталась на мотоцикле. Её перчатки были всунуты в шлем, который она раскачивала в пальцах. Цепко схватив Жана за плечо, Кэт вытолкнула парня из дома. Он не был уверен, почему та хотела, чтобы он её проводил, но всё же послушно шёл и наблюдал за колёсами транспорта.

— Поехали, — кивнула ему Кэт.

Жан перевёл взгляд с девушки на мотоцикл и обратно. Да. у железки было два сиденья, но она выглядела слишком хрупкой для перевозки двух тел.

— Абсолютное нет.

Пока Моро пытался справиться с шоком, Кэт натянула шлем и перчатки, села на переднее сиденье и выжидающе посмотрела на него.

— Трусишь.

— Совсем необоснованное утверждение, — тут же возразил Жан. — Мне только что снова разрешили тренироваться.

— Да не попадём мы с тобой в аварию! — Кэт нетерпеливо похлопала по сиденью позади себя. — Ни один мотоцикл не пострадал за шестнадцать лет, я тебе клянусь!

— Это никак не успокаивает.

Жан мог насчитать до миллиона причин, по которым это была ужасная идея, но в конце концов её умоляющий взгляд подействовал; и вот спустя пять минут, Моро забирался на мотоцикл. 

— Не дерись только, ладно? — бросила она миролюбиво через плечо и погнала по дороге, прежде чем он успел передумать. 

Жан тут же испытал смесь медленного и глубокого сожаления. Отсутствие ремней безопасности и прочной рамы для их защиты вызывало тревогу, а машины, между которыми пробиралась Кэт, казались чудовищно большими по сравнению с хрупкой железякой. Жан уже серьёзно задумался насчёт того, чтобы спрыгнуть в какую-нибудь канаву, если они ещё раз проедут на красный свет, но он просто не успел этого сделать, прежде чем девушка заехала в автосалон и припарковалась у обочины.

— Дом моего дяди, — пояснила ему Кэт с немалой гордостью и широким шагом прошла через парадную дверь. Жан, словно тень, шёл позади. — У него сегодня выходной, так давай хотя бы поздороваешься… Давай-давай. Томас!

Она рванула вперёд, словно пуля, и в это же время тарахтела на испанском. Жан следовал за ней, словно хвостик, потому что не был уверен, что ещё ему следует делать, и в конце концов они пришли в отдел с одеждой. Кэт схватила с полки две куртки, по очереди поднесла их к нему и сорвала бирку с одной. Бирку передали Томасу на хранение, а Кэт бросилась на поиски шлема и перчаток. Десять минут спустя они снова вышли из дома, и Кэт сунула шлем в руки Жана.

— Вперёд!

С настолько мизерным количеством снаряжения Жан чувствовал себя в безопасности на целых десять процентов из ста. У него была мимолётная надежда, что Кэт отвезёт их обратно к дому, но, конечно же, мечте не суждено было сбыться; они ехали совершенно в другую сторону. Жан был уверен, что Кэт специально выбирала самые оживлённые улицы. Когда в третий раз машина перестроилась прямо перед ними, как будто их там вообще не было, Жан резко сжался и зажмурился, больше не желая видеть столько огней перед собой. Он не открывал их снова, пока его не оглушил радостный крик Кэт впереди. Моро недоверчиво открыл один глаз и увидел, что они выехали на шоссе, которое вело их к побережью Тихого Океана.

Водная гладь вскоре появилась слева от них, такая близкая и огромная, что Жан долго смотрел вдаль. Огни магазинов и витрин сменились скалистыми холмами, покрытыми разбросанными пучками кустарника. Возможно, это было из-за оттенка его козырька, но безоблачное небо казалось глубоким и словно бесконечным. Чем дальше они ехали на север, тем меньше им приходилось иметь дело с машинами и безумными водителями. Жан наконец смог беспокоиться об их безопасности меньше. Он наконец мог думать о мире, так неожиданно по-другому развернувшемся перед ним.

“Ох…” — думал он. — “Он такой обширный”.

Это было такое бессмысленно наблюдение, что он прикусил язык от раздражения, но терзающее чувство удивления никуда не делось. За ним последовало головокружительное осознание того, что он увидел больше Лос-Анджелеса, чем любое другое место. Когда он ещё был в Марселе, он обучался на дому, чтобы родители могли за ним присматривать, а его молодёжная команда Экси была всего в десяти минутах езды. Вороны объездили весь северо-восток ради игр, но они садились и выходили из автобусов, самолётов и стадионов, не имея времени осмотреться. Открытки Кевина были единственным реальным взглядом Жана на большой мир за пределами Эвермора.

Вместе с Кэт они остановились поужинать в кафе на пляже. На небольших столиках стояли соломенные зонты, а половина посетителей потягивали коктейли из нарезанных фруктов. Чтобы получить место, пришлось прождать около получаса, но Кэт поклялась, что это того стоило, и внесла своё имя в список.

Жан был рад, что жара спала; под солнцем в таких куртках было бы просто невыносимо. Жан нёс их шлемы и перчатки, когда они бродили по пляжу – Кэт искала плоских морских ежей и выкапывала ракушки. Наконец когда поиски увенчались успехом, Кэт радостно подпрыгнула, пискнула и побежала к воде. Жан послушно ждал её. Когда девушка вернулась к нему, она сунула в его карман ежа, весело воскликнув:

— Это для тебя-я-я!

Наконец, их позвали обратно – освободился столик. Почти всё в меню вызвало бы свирепые косые взгляды медсестёр Воронов, но Жану удалось найти безобидный салат, прежде чем он совсем потерял надежду. Кэт без лишних раздумий взяла рыбу с жареным картофелем и со всем добродушием предложила ему кусочек. Жан по привычке отмахнулся от неё, и Кэт тут же оставила его в покое, но перед этим всё же капризно повела плечом. Девушка счастливо напевала во время еды, как и обычно. Изредка она засматривалась на океан и тогда Жан смотрел на неё. Теперь, когда они устроились, Моро ожидал допроса или хотя бы причины этой незапланированной поездки.

Когда молчание затянулось надолго, Жан решился на вопрос.

— Зачем мы здесь?

— Мне тут нравится, — ответила Кэт, довольно слизывая жир с пальцев, чтобы только спустя секунду вспомнить о рядом лежащей салфетке. Прежде чем Жану пришлось на неё надавить, девушка посмотрела уже серьёзнее. — Да не знаю. Я просто почувствовала, что свежий воздух пойдёт тебе на пользу. Нет ничего лучше, чем поездка, чтобы выкинуть мысли из головы и погрузиться в настоящий момент, который идёт прямо сейчас. Понимаешь? Да?

Жан задумчиво слушал её.

— Спасибо.

— Не так уж и ужасно, как ты думал, верно? — кивнула ему Кэт с улыбкой. — Я могла бы учить тебя кататься потихоньку по выходным, если хочешь. У нас дома есть старый мотоцикл, на котором мы раньше тренировались, но теперь он просто пылится. У нас у всех просто есть мотоциклы свои, личные… Они не будут возражать, если я одолжу его на некоторое время, я уверена. Я вероятно, даже смогу уговорить Виви покататься на нём тут для нас.

Жан всё ещё чувствовал некоторую неуверенность, как на это реагировать, но всё же спросил:

— И сколько вас?

Ему показалось, что девушку это сбило с толку, потому что как минимум минуты две она смотрела на него в задумчивом молчании.

— Я… думаю, это первый личный вопрос, который ты мне задал, — сказала Кэт и, улыбнувшись, быстро заговорила, чтобы он не успел передумать.  — Всего нас семеро. Хотя я не знаю двоих, оба старшие. Они от первого брака папы и они на десять лет старше меня, так что, они ушли из дома, когда я была ещё маленькой. Лайла, к примеру – единственный ребёнок, — продолжила она, хотя уже говорила ему об этом раньше. — У Джереми их… кгхм. Трое! Одна сестра и два брата. Старший брат там абсолютный… — она отмахнулась и закончила: — Но обязательно найдётся один или два придурка, когда у тебя будет четверо детей.

Жан лениво размышлял, что именно она хотела сказать, когда запнулась. Он наблюдал как девушка нервно гоняла картофель по тарелке и решил в этот раз уже ничего не уточнять. Однако спустя некоторое время Кэт решила возобновить разговор:

— А как насчёт тебя? Ты один в себе? Я была права?

Было бы легко позволить ей поверить в это и избавить себя от неудобных последующих вопросов, но Жан попытался быть честнее.

— Одна сестра, младше меня на четыре года. Мы не общались с тех пор, как я уехал, — сказал он, пока Кэт повернулась к нему с новой энергией и интересом. — Воронам не разрешается иметь семьи.

— Слышала-слышала, — кивнула Кэт и он догадался, что она имела в виду Лукаса. — Но ты ведь больше не Ворон, верно? Тебе стоит попытаться восстановить связь.

Мысль о том, что он действительно мог бы так сделать, была одновременно м ошеломляющей, и бессмысленной. Ей было десять, когда ему пришлось уехать; всего десять, когда он оставил её тонуть в нраве матери и жестокости отца. Знала ли она, что он ушёл не по своей воле? Обвиняла его или нашла в себе силы простить? Жан не был уверен, что хочет знать, что время сделало с ней. Пока она существовала в виде его раздробленных воспоминаний, она была в безопасности. Ещё маленькой. Ещё защищённой.

— Всё может быть, — сказал он, потому что у него было чувство, что Кэт будет спорить, если ответ будет другим.

Как и Джереми, её легко соблазняло это ложное чувство прогресса, и она доела свой ужин, оставаясь очень довольной. Оплатив счёт, они направились обратно к мотоциклу.

Последней остановкой стал пляж Пойнт-Дам. Они прошли на утёс, с которого открываются виды на песчаные тропы и скалистое побережье. Кэт раскинула руки, отдаваясь в объятия свежему ночному ветру. Жан уставился на бесконечный горизонт, чувствуя себя крошечным и пропадая в небе, что прощалось с последними лучами закатного солнца.

Он постучал пальцами в перчатках.

“Прохладный вечерний ветерок. Радуга. Открытые дороги”.