Что же делать?

Илья прокручивает этот вопрос в голове, пока едет обратно в электричке, пока чистит зубы и залезает в кровать. Весь следующий день Илья затыкает уши музыкой и под голос Стрыкало абстрагируется от класса, уроков, перемен и друзей.

День превращается в обрывки, нечёткие кадры, мазки, кляксы, медленную музыку, высокий голос… Илья рассматривает узор на деревянной парте и накручивает на палец прядку волос. Ребята понимающе оставляют его наедине, а взгляд Фила прожигает в нем дыру (ничуть не меньше той, которая сейчас зияет у него где-то между сердцем и мозгом).

Что же делать?

Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.

Илья сжимает в руках буклет. Симпатичный, минималистично оформленный, описывающий простым языком и с картинками... Один из вариантов ответа на вопрос. Края у него помяты, порваны, но разобрать текст это не мешает. На бликующей бумаге написано: «Операция — единственное верное средство от ханахаки? Ответы на часто задаваемые вопросы».

Что же делать?

Внимательное прочтение ничего ему не даёт. Хоть двадцать раз перечитай стройный ряд букв, смысл не изменится. Операция определенно выход. Она просто устранит источник проблемы, буквально вырежет из него чувства. Илья перестанет любить Фила, а значит не будет мучиться каждую секунду от кашля, нарциссов, ревности, смущения. Илье наконец-то станет всё равно на смех, прикосновения, уложенные светлые волосы… Это навсегда решит поставленный вопрос.

Но избавившись от цветов, Илья избавится и от всех чувств к Филу. В нем может не остаться даже капли дружелюбия. Операция вычеркнет год, лучший год в его жизни, уничтожит тонну светлых воспоминаний и моментов, которые хочется оставить, затолкнуть в себя настолько глубоко, чтобы никогда не истерлись из памяти.

Стоит ли это того? Чего вообще стоят чувства Ильи к Филу? Ревность, переживания, страдания… Они для кого? Для чего хранить это в себе, копить и складывать в красивые стопочки? Зачем все это, если чувства бесполезны, никому не нужны, безответны?

Илья прокручивает эти мысли без остановки, раз за разом повторяя, меняя их местами, убирая и добавляя новые, будто ища скрытый смысл среди собственных размышлений, читая между строк в надежде найти ответ. Он, понятное дело, не находится. Поэтому Илья решает поступить как взрослый человек — просто игнорировать ураган Виктория грозовую тучу, которая угрожающе повисла над его головой.

Илья натягивает улыбку, старательно делая вид, что не переживает сейчас худший период своей жизни, и подсаживается к Филу после первого урока. Старается наглядеться на него вдоволь (на Фила смотреть почти также больно, как на солнце), впитать атмосферу, втереть под кожу счастье и лёгкость, которых с каждым днём хочется все больше и больше.

Илья смотрит-смотрит-смотрит. Фил смотрит-смотрит-смотрит в ответ. Они не поднимают тему недосказанности, скрывают друг от друга невыносимое желание поговорить, улыбаются друг другу, прячут вечно пытающиеся соприкоснуться руки и смотрят-смотрят-смотрят. Взгляд отвести не могут, зачарованные глазами напротив. Один синими, другой желто-карими, как прозрачная карамель.

Декабрь дерганый, испуганный тяжёлыми размышлениями и вопросами. Январь ветреный, продувающий душу, подталкивающий выбрать из двух трагических судеб собственную. Февраль шаткий, заставляющий раскинуть руки, чтобы удержать равновесие на все ещё скользком пути принятия.

Что же делать?

Жить дальше.

***

Начало марта приносит с собой запах сырых вещей в школьной раздевалке, тихие переклики птиц и солнце. Сосульки на крышах начинают подтаивать, снег превращается в мокрую рыхлую кашу, а экзамены уже дышат в затылок. В Илье просыпается заснувшее на зиму желание жить и творить бурную деятельность.

И это никак не связано с приближающимся совершеннолетием, конечно.

Илья выпрашивает у своей матери квартиру на целые сутки и восьмого марта притаскивает всех ребят к себе праздновать восемнадцатилетие (Фила он пускает через порог только с одним условием: Черных не смеет шутить про дату его дня рождения, Илья уже и так их от него наслушался).

Фил, конечно, при входе вручает ему букет тюльпанов, пытаясь выдать что-нибудь про женский день, но не может и слова сказать из-за смеха. Обещание выполнять, видимо, он не собирался с самого начала.

Господи, кого Илья умудрился полюбить?

Ребята рассаживаются в гостиной перед телевизором, ставят салаты на стол и достают бутылку коньяка, которую все могут законно распивать. Все уже давно отпраздновали свои дни рождения. Илья остался последним.

За три часа Кира и Арт успевают поругаться трижды, Вик молча выпивает бокал вина, когда это происходит (каждый раз не чокаясь), Вэл сонно смеётся с их жаркого противостояния в монополии, а Фил выигрывает четыре партии подряд. Илья, который находится с ним в команде, даже не удивлён, у Фила невероятная любовь к деньгам. Причем взаимная. Илья с торжествующим смехом пересчитывает их общие миллионы и одевает на белобрысую голову корону.

Он чувствует себя превосходно. То ли от коньяка, то ли от атмосферы, то ли от теплого бока Фила рядом. Вечером они идут шататься по темным улицам, кидаться снежками, валять друг друга в сугробах и пугать прохожих громким смехом. Илья разбивает о голову Фила целый снежный ком и чувствует себя вполне отомщенным. Правда, ему потом насыпают горсть снега за шиворот в отместку, но это вынужденная жертва.

Домой они возвращаются к одиннадцати часам, развешивают сырые вещи на батарею и разливают по кружкам и бокалам остатки алкоголя. Илью клонит в сон, он нагулялся, надышался свежим воздухом и ощущает себя в нужной кондиции, чтобы завернуться в плед, навалиться на Фила и не почувствовать угрызений совести. Стыдно до покрасневших щек ему будет только завтра.

Они сидят и смотрят какой-то фильм до самой ночи. Вэл с Виком давно сплелись в клубок из конечностей, подушек и одеял на другом конце дивана, Кира с Артом сидят у подножия дивана и тихонько комментируют фильм, пытаясь разбить аргументы друг друга, а Илья положил голову Филу на колени и практически спит.

Фильм заканчивается также быстро, как и начинается. Никто не двигается с места, чтобы включить что-нибудь другое и программа автоматически выбирает фильм самостоятельно. Судя по грустной музыке и трейлеру, который включился перед показом, их ждёт очередная любовная драма с ханахаки и счастливым концом.

Илья не помнит ничего и из нового фильма. Он удобно разместил голову на чужих коленях, обнял подушку и завис где-то между сном и реальностью. Илья не может точно определить, что происходит на самом деле, а что является лишь расплывчатыми образами (тонкие пальцы Фила, перебирающие его волосы, ему не могут не сниться). Только под самый финал он принимает сидячее положение, сонно потирая глаза.

На экране как раз показывают счастливый финал, слезы, торжество истинной любви и прочее. Девушка любила какого-то мужика лет двадцать и болела ханахаки столько же, а ее парень успел попасть в две автоаварии, умереть клинической смертью, отсидеть в тюрьме и чуть не убить девушку отказом. Фильм глупый и банальный, но агрессии у Ильи не вызывает.

А вот у Фила, видимо единственного кто внимательно смотрел, кажется, возмущает абсолютно вся ситуация:

— Нет, ну, серьезно? Она прождала его, болея смертельной штуковиной двадцать лет? Ну, серьезно? У нее нет чувства собственного достоинства или чувства самосохранения? Любовь это, конечно, хорошо, но не та, которая может убить тебя в любой момент. — Фила прям распирает злость к недалёкой, по его мнению героине, Илья почему-то не хочет слышать окончание этого эмоционального монолога.— Никогда не понимал тех людей, которые оставляют в себе цветы после двух-трёх лет ожидания, не говоря уже о двадцати. Да, любовь прекрасное чувство, за неё надо бороться и преодолевать препятствия, но точно не жертвовать своей жизнью ради гипотетического обмудка, не способного даже ответить тебе взаимностью.

Все слова и возмущенные размахивания руками были направлены на телеэкран. Но это ничуть не ослабило удар, который получил Илья. Действительно, кто бы согласился посвятить свою жизнь любви к одному человеку?

Он выстраивал. Долго и планомерно выстраивал свою мотивацию, распутывал спутанные клубки из эмоций, находил приоритеты и объяснял себе, что готов. Да, он готов сохранить болезнь внутри себя. Илья повторял себе эти слова и раньше, но никогда за этот год они не звучали так уверенно и единственно верно. Три месяца шаткого хождения по канату из собственных нервов, вечного напряжения, накрученного и взвинченного состояния, дали ему то, что было до этого момента. Уверенность в завтрашнем дне.

А теперь человек, который может убить его в любую секунду, обесценивает выбор и чувства Ильи, дополняя словами: «Лучше бы она сделала операцию»? Выбор его отца, который сохранил чувства к дорогому человеку, спустя такое огромное количество времени? Разрешая всю сложную и долгую внутреннюю дискуссию всего пятью предложениями?

В обычной ситуации, в самом начале всей этой истории, Илью бы это ни капли не задело. Два месяца назад он бы оцепенел и, возможно, разрыдался от несправедливости. А сейчас, пережив кризис и до конца осознав, ситуацию, его чувства, его эмоции, его страдания уничтожают, вешают ярлык за секунду.

Все, разбуженные громкой речью Фила, смотрят на него. Илья чувствует их взгляды со всех сторон. Его просто разрывает от желания встать прямо на этом диване и высказать Филу что думает про него, про его позицию и про все-все-все, на что ему хватит воздуха. Этот монолог подрывает в нем эмоции, накопленные за этот год, и конкретно за два последние месяца.

Илья чувствует, как ему срывает тормоза. Стоп-кран не работает совершенно, разум от такого находится в полнейшем недопонимании, хочется выкинуть Фила за шкирку с дивана. Выплюнуть цветы прямо на его серую толстовку и прокричать прямо в лицо что-нибудь нецензурное. Он чувствует, как кто-то кладет ему руку на коленку, Илья поворачивает голову и видит Киру с Артом, которые взволнованными глазами впиваются в него.

— Тыря, а ты как думаешь? — голос Фила заставляет вернуть голову в прежнее положение, Илья никак не может понять, он хочет встать и ударить его по лицу или не вставать и ударить сидя. Он, даже не до конца проснувшись, ощущает злость всепоглощающую.

— Я думаю, Фил… Я думаю, что лучше бы никогда нам не встречаться, — слова вылетают абсолютно без задней мысли. Илья так не думает и, навряд ли, когда-то начнет, но он так много времени провел на эмоциональных качелях, что почти не жалеет о сказанном. Почти.

Ребята вокруг замирают, Фил сидит с широко распахнутыми глазами и часто моргает. Илья не собирается разбираться, какую трагедию Черных там переживает, и просто встаёт с дивана, заканчивая разговор. Обстановка резко становится напряжённой, все в полном молчании поднимаются с насиженных мест и спокойно собирают вещи. Фил не двигается с места, пока его оттуда не стаскивают.

От праздника и праздничного настроения не остаётся и следа. Илья закрывает дверь, опирается на нее спиной, съезжает по холодной поверхности вниз и усаживается прямо на полу. Он даже успел протрезветь (у них не было достаточно алкоголя, чтобы действительно опьянеть, но голову кружило). Жаль. Спиться в самом начале жизненного пути кажется уже не такой плохой перспективой.

Илья понимает. Понимает, что вспышка гнева и обиды была иррациональной, не нужной, бесполезной. Но от чего-то колет в груди, хочется свернуться калачиком и расплакаться. Внутри, как будто образуется пустота, тянущее ощущение, доводящее до тошноты. Противно и от себя, и от Фила, и от собственных слов, и от ситуации в целом.

Все было слишком хорошо, так не могло продолжаться вечно, рано или поздно пришлось бы расстаться со слишком хорошим отношением. Несмотря на то, что поступок кажется глупым и детским сейчас, лучше оставить все как есть. Одиннадцатый класс заканчивается, заканчивается определенный этап его жизни, и бесполезно тешить себя надеждами о том, что после школы они и дальше будут общаться. Жизнь разведет их по разным дорогам, и если ребята общаются всю жизнь, не собираясь расставаться, то Илья знаком с ними чуть больше года. Выкинуть его из жизни ничего не стоит.

Он уже думал об этом. Его эмоциональный взрыв обернулся прекрасной возможностью оборвать все связи сейчас, по собственной инициативе, чтобы потом не было еще больнее. Илья вдруг впервые осознает действительность происходящего. Всю оставшуюся жизнь ему придётся жить вот так. И лучше готовиться к этому заранее.

Илья осознает, что это так по-детски прятаться от проблем, заталкивать в самый темный угол, но ничего уже поделать не может. Неосторожные слова Фила, адресованные не ему, открыли только зажившую рану. Они фактически воплотили самый потаённый страх в жизнь. Боль в груди все нарастает, но скорее психосоматическая, чем реальная. Цветы не сыпятся, и ладно.

На следующий день Илья приходит в школу настолько уверенный прекратить все к чертовой матери, насколько ему позволяет бессонная ночь, которую он провел объясняя каждому отдельно по какой причине он вышел из общего чата, заблокировал Фила и почему ему не следует говорить, что он глупый и поступает глупо.

Он не смотрит на Фила.

Фил не смотрит на него.

Наконец случилось то, что смогло развести их пути окончательно, и оно такое же дурацкое и незначительное, как и все, происходившее до этого. Илья гордый. В нем самомнения больше, чем во всех людях северо-западного региона вместе взятых. Нарциссы не показываются, то ли ждут подходящего момента, чтобы убить его, то ли погибшие под натиском эмоциональной встряски (у Ильи все болезненно-нежно тянет в груди, когда он выхватывает профиль Фила, любовь не передохла, а цветы и подавно).

Через неделю ребята перестают пытаться их помирить. Через месяц они вынуждены расстаться с идеей призвать здравый смысл хоть в чьей-нибудь голове. В день последнего звонка Илья чувствует то, что так мечтал ощутить всю весну.

Он чувствует себя дураком без Филиппа Черных.

***

Июнь начинается с экзаменов. Ими и заканчивается. Илья полностью погружен в бессонные ночи, подготовку в последний момент с Виком и Вэл, редкими прогулками с Артом и Кирой, игрой на скрипке и поступлении в консерваторию. У него нет времени думать о болезни, цветах, не взаимных чувствах и прочих глупостях. Он точно не думает о том, что сейчас делает Фил и как у него дела с экзаменами, каналом и игрой.

Они не виделись уже месяц. Илья не горел желанием наступать на те же грабли (проигнорируем тот факт, что наступает он на них каждый день с того момента, как затеял все это). Если бы не Кира с Артом, он бы вообще из дома не выходил, Вик, в отличие от некоторых, умеет соблюдать личное пространство.

Сегодня под градом голосовых сообщений Илья был вынужден накинуть на плечи джинсовку и выползти наружу. С него требовали полного фотоотчёта о том, где он был, иначе за ним придут лично и отправят в путешествие по мотивам Ломоносова (— Вообще-то, он шел из Архангельской губернии, а не из Санкт-Петербурга, — сучность Ильи никогда не засыпает).

Он заходит в первое попавшееся кафе возле парка. Внутри очень уютно: темное дерево, приглушённый свет, растения на каждом углу, спокойная музыка на фоне, просторное, но не огромное помещение. Особо ничем не отличается от стандартных питерских заведений на Невском, кроме, пожалуй, приятной малолюдности. В зале находится всего человек шесть не считая официантов быстро снующих туда-сюда.

Выбрав самый дальний столик рядом с окном, Илья садится и открывает меню. Ничего, кроме кофе не хочется. Он останавливает свой выбор на чем-то крепком, судя по названию, и эклерах (их практически невозможно испортить, а ещё они очень вкусные). Желание двигаться пропадает совершенно, после долгой прогулки его клонит в сон. Илья делает пару фоток, чтобы Кира с Артом убедились в его невероятном нежелании находится где-то, кроме своего дома.

Илья снова утыкается в меню. Разглядывать картинки и читать состав блюд куда интереснее, чем листать порядком надоевшую ленту или пытаться поговорить с Кирой, не ощущая желания поговорить с другим человеком. Изображение салатиков сейчас гораздо важнее любых размышлений, надрывных стонов совести и вообще всего мира.

Салатики глаз радуют — реальность не очень.

Илья так увлекается своим новым способом прокрастинации, что не слышит звука приближающихся шагов. Следовательно, он не поднимает голову. Следовательно, не видит официанта. Следовательно, очень жалеет из-за своей невнимательности позже (Илья ненавидит себя за выбор кафе; ненавидит ребят за то, что заставили выйти из дома и косвенно создали эту ситуацию; ненавидит вселенную, которой нравится над ним насмехаться).

— Здравствуйте, у вас уже приняли заказ? — голос официанта звучит вежливо, спокойно и достаточно профессионально. А ещё очень знакомо.

Илья поднимает взгляд, отводит от лица меню и встречается с синими глазами Филиппа Черных напротив. Секунду они оба не понимают, что происходит. Выражение лица Фила начинает преображаться и из вежливо-вопрошающего меняется на растерянно-пораженное. Илья чувствует, что у него, как в мультфильмах, удивлённо округляются глаза.

— Черных?! — тембр его голоса даже подскочил вверх. Он практически завизжал от удивления. — Ты здесь работаешь?!

— Что… Не-не-не… — взгляд Фила бегает из стороны в сторону так быстро, как только это может быть физически возможно. Он, видимо, собирается сказать нет, но потом оборачивается в сторону барной стойки, будто что-то усиленно выискивая. Вздыхая, Фил снова смотрит на Илью и с натянутой улыбкой произносит, — Да. Да, я здесь работаю.

Молчание. Илья не знает, что чувствовать в данный момент. Они не обращали друг на друга внимание последние три месяца, и шанс, разглядывать лицо Фила так подробно и долго, ему выпадает впервые. Черных совершенно не изменился. Все такой же красивый. Зараза. Илья умеет принимать поражение, и в данный момент он действительно поражен. Почти в самое сердце. Ему ещё и форма идёт.

— Кхм… — Илья прочищает горло, он уже чувствует, как цветы начинают пробиваться выше. Если он сейчас же не унесет ноги хотя бы в уборную, то засыпет нарциссами окружающее пространство. — Можно мне, пожалуйста, кофе со сливками и эклер. Шоколадный эклер.

Фил записывает его заказ быстро и без лишних вопросов. Потом произносит:

— Итак, ваш заказ. Один кофе со сливками, один шоколадный эклер. Все верно? — Фил говорит профессионально и вежливо, но пальцы нервно стучат по ручке с блокнотом. Илья не видит, точно зная, что каждое его действие отслеживают чужие глаза.

— Да, все верно. — Илья боится, что если скажет ещё хоть слово, то цветы или совесть задушит его прямо здесь. Весь этот фарс в самом деле был ошибкой. Стоило один раз посмотреть на Фила и, господи, какой же он дурак. Илья чувствует, как любовь расцветает в нем с ещё большей силой, чем раньше.

Фил кивает и уходит в неизвестном направлении. Илья подскакивает с места и бежит в противоположную, ему впервые, возможно за всю жизнь, везёт. Уборную он находит с удивительной, для задыхающегося человека, скоростью. Илья закрывает кабинку и надрывно кашляет, цветы множеством мелких бутонов сыпятся на ладони. Скоро дышать становится легче, а руки сжимают нежные лепестки. Судя по количеству, это те самые цветы, которых ему удавалось избегать последние два месяца.

Илья выбрасывает бутоны, тщательно прикрывает их туалетной бумагой, чтобы не перепугать посетителей, и возвращается на свое место. Фил подходит буквально через три минуты, когда Илья в самом процессе написании гневного сообщения. Кира наслушается от него сегодня по полной программе.

На столе стоит чашка с горячим кофе, рядом, на аккуратной тарелочке, лежит эклер. Илья продолжает избегать Фила на молекулярном уровне, насколько это возможно, когда они находятся в метре друг от друга. Фил ещё минуту стоит рядом с ним, а потом уходит выполнять свои обязанности дальше.

Кофе горький. Настроение ужасное. Эклер не спасает.

***

В кафе было так уютно и приятно, что следующие двое суток Илья не может отделаться от желания вернуться. Совсем не из-за Черных, конечно. Он со скандалом стал выпытывать у Киры график работы Фила, перепроверяет информацию у Вика и выбирает тот день и час, в который Фил точно работать не будет. Переступая порог помещения, Илья надеется, что удача не проведет его. Он ещё верит в это, садясь за стол. Когда перед ним снова оказывается Фил, Илья готов начать биться головой об стол.

Кажется Черных удивлен его появлению не меньше, но уже через секунду скрывает все эмоции под маской профессионализма. Как Фил умудрился так хорошо вписаться в професию всего за две недели работы, остаётся для Ильи загадкой. В конце концов, Фил оказался прирожденным драматическим актером.

Илья пьет горячий зеленый чай и ждёт свой заказ, когда к нему подсаживается Карина. Она улыбается с хитринкой, как полагается девушке с ее имиджем и характером. Илья натягивает улыбку в ответ. Он не испытывает к ней былого чувства ревности, но общаться желанием не горит. Слишком уж у них разные характеры и несовпадающий круг интересов, чтобы стать хорошими друзьями.

— Ты тоже заглядываешь иногда, навещая Фила? Мы с Маринкой любим тут посидеть, поболтать с Филом в перерывах, но тебя я здесь ещё ни разу не видела.

— До позавчерашнего дня я даже не знал, что он здесь работает. Сегодня же не его смена?! Я узнавал. И пришел попить чай в одиночестве, а не устраивать незапланированную встречу выпускников.

— О, так вы все ещё в ссоре, — голос Карины звучит удивлено, но Илья по глазам видит, что это для нее явно не новость, — Я мельком слышала от ребят, что вы повздорили, но я думала разногласия давно улажены. А вот оно как оказалось… Так что конкретно между вами произошло? — Карина ещё и ресницами хлопает невинно, будто не сидит и не лезет сейчас в чужую жизнь.

— С какой стати я должен тебе об этом говорить? У нас не настолько близкие отношения, рассказывать тебе о чем-то личном я не собираюсь, — Илья картинно поднимает одну бровь, чтобы ясно выразить свое пренебрежение.

— Мне просто интересно, что ты мог такого сказать, что наша златовласка так расстроилась и обиделась на своего драгоценного Илюшу? — она не отстанет. Илья понимает что нужно сказать хоть что-нибудь, но максимально расплывчато, иначе они тут до второго пришествия сидеть будут.

— Не важно, что именно я сказал. Это было сделано на эмоциях, и я сожалею о случившемся. Мои слова были объективной правдой, которую, впрочем, не стоило никогда озвучивать, возможно, не стоило даже задумываться. — Илья говорит искренне, он действительно так думает. Он уже много раз за последние два дня успел пожалеть о том, что наговорил и о чем не сказал.

Их напряжённый диалог прерывает тихий скрежет. Илья поворачивает голову и видит Фила, который стоит, сжимая поднос с заказом в руках, и пораженно смотрит на них. Кажется, он все слышал. Кажется, Илья влип по-крупному.

Карина быстро оценивает обстановку, лучезарно улыбается Илье и лёгкой походкой от бедра возвращается туда, откуда пришла. Илья готов прямо сейчас упасть в обморок. Слишком много эмоциональных потрясений в последнее время не даёт ему нормально дышать в прямом смысле. Он ощущает горький травянистый привкус во рту.

Илья достает из кошелька деньги, которыми должен был оплатить заказ, и пулей вылетает из кафе. Больше он никогда в жизни туда не вернётся. Возможно, после того как он выплюнет все цветы, ему нужно будет поискать седые пряди в волосах.

***

Он, конечно же, оказывается на пороге этого проклятого места уже через два дня. Бог любит троицу. Жизнь ничему его не учит. Илья почти устроил Кире истерику, сначала она смеялась минут двадцать, а потом с улыбкой на губах объяснила ситуацию. Оказалось, что Фил работал не в свою смену, заменяя кого-то. Так что Илья с чистой совестью пошел есть свой заслуженный салат, но на этот раз внимательно рассмотрев всех официантов через окна кафе. Фила не видно. Илья облегченно вздыхает, хватит с него приключений.

Он садится на уже привычное место, надеясь, что хоть сегодня удача будет сопутствовать ему. К Илье подходит симпатичная девушка, берет у него заказ и испаряется. Илья листает ленту, пока ждет чай, слушая завывания скрипки в наушниках. От медитативного ничегонеделанья его отвлекает скрип кожи дивана напротив. Илья совершенно не удивляется, кода видит перед собой макушку Фила. Это было ожидаемо. Илья давно начал подозревать, что всех их встречи уж слишком хороши для случайных. Ребятам разнос он точно устроит.

Илья счастлив. За последнюю неделю он успел вдоволь порефлексировать и поразмышлять над тем, что сказал. И о чем сказать следовало. Им действительно нужно поговорить и перестать бегать друг от друга, словно дети. Илья решил, что хватит с него этих драматичных жестов. Пора начать вести себя хоть каплю сознательно.

— Фил, и-и-извини меня. Я не должен был говорить гадости без видимой на то причины. И, тем более, тянуть с извинениями так долго. Я виноват, пожалуйста, не держи на меня зла или что-то типа того. — Илья чувствует, как у него краснеют щеки от стыда и смущения. Ну, правда, получилось как-то… Глупо, больно, неудобно…

— Я знаю. — Фил говорит, как отрезает.

— Что ты знаешь? Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. — Илья понимает, но старается убедить себя, что Фил имеет в виду все что угодно, кроме того самого.

— Я знаю, из-за чего ты на меня обиделся. Точнее, из-за каких слов. Начал догадываться еще с того случая с концертом и букетом. Не знаю, почему ты скрыл это только от меня, но думаю, у тебя были на то свои причины. — он знает. Он-знает-он-знает-он-знает-он-знает. У Ильи сердце начинает биться в четыре раза быстрее. Ему прямо здесь откажут во взаимных чувствах, и он умрет. От болезни или от стыда.

— Хотя, нет, знаешь, меня это немного обижает. Почему ребята знают о том, что ты страдаешь от неизлечимой болезни из-за какого-то придурка, который тебя не любит, а я узнаю об этом самым последним?! Мы, конечно, с детского сада вместе под ручку не бегаем и в одной песочнице не копались, но имею я какой-то вес в коллективе или не имею?!

Илья только радостно смеется и выслушивает ответные извинения. Да уж, до Фила никогда не дойдет. С одной стороны обидно, с другой стороны пускай не доходит. Пожить-то все равно хочется. Фил смотрит на него разозленно и пораженно одновременно, а потом чуть улыбается. Им друг друга явно не хватало.

***

Теперь шутки про цветущую любовь стали не только его прерогативой. Илья демонстративно закатывает глаза на каждый цветочный каламбур от Фила, ясно показывая как он относится к его чувству юмора. Ребята радуются первые четыре дня их торжественному воссоединению, а потом начинаю тихо ненавидеть, потому что шутки и сарказм из них вытравить невозможно. Илья совсем забыл это время, как ему рядом с Филом уютно и тепло.

Экзамены для поступления в консерваторию наступают ему на пятки, поэтому Илья готовится практически без перерыва. Он прекрасно понимает, что справится с любым заданием легко, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Фил как новый постоянный гость его квартиры слушает заунывные звуки скрипки каждый день по нескольку раз. Ещё Черных считает свои долгом вытащить его из дома, когда идёт на новую смену в кафе (Илья чуть не умер от смеха, узнав о причине, которая заставила богатенького мальчика отправиться покорять сферу общепита, а вот нечего было отцовские деньги тратить).

Недели до экзамена проходят в очень уютной атмосфере. Илья перестает прятать проявления ханахаки от Фила. Иногда Илью смущает полный нежности и волнения взгляд, который Черных бросает на цветы в его ладонях. У Ильи просыпается желание обсыпать его любыми цветами мира, закутать в плед и обниматься часы напролет, предварительно заткнув рот кляпом, конечно. Уж слишком Фил в последнее время разболтался.

Он видит, как Черных отводит взгляд от его рук, когда играет на скрипке или когда тянется за чем-то рядом с ним. Это греет Илье душу и сердце. Они неловко сталкиваются локтями и коленками, смотря фильм или помогая Кире в новом приюте для животных (Фил редко там бывает, навечно отлученный от волшебного места аллергией).

Илья вновь начинает верить в существование чего-то между ними.

Иногда он видит Карину в кафе. Она все ещё жуткая и насмехающаяся, но при этом невероятно к себе располагающая. Илья надеется никогда не иметь с ней общих дел или, не дай бог, быть заинтересованным в тех же вещах. Карина всегда приветствует в ответ, улыбается и хитро сверкает глазами. Вот, кто точно не должен знать о его влюбленности в Фила.

День поступления в консерваторию, назначенный на середину лета, наступает. Илья надевает свой лучший костюм, берет сумку и кофр со скрипкой и направляется к назначенному времени. Фил, который должен был его провожать, в последний момент отказался, но поклялся, что после экзамена точно встретит. Хоть прямо на пороге. Илья лишь пожимает плечами, он не против. Главное, чтобы появился, остальное не так важно.

Весь процесс проходит достаточно спокойно и быстро. Там подпиши, тут сыграй, здесь ответь, в общем и целом, ничего сложного и невыполнимого. Спустя пару часов Илья набирает Филу сообщение о том, что закончил и может подождать его где-нибудь. Черных с удивительной для него скоростью отвечает, что уже двадцать минут стоит у второго входа и ждёт. Илья улыбается про себя, наконец-то дурачок не забыл о своих обязательствах.

Он выходит со второго, практически не заполненного людьми, прохода и видит Фила. Черных прячет что-то за спиной и улыбается, хитренько так и заразительно счастливо. Илье хочется смеяться каждый раз, когда он видит Фила в таком хорошем расположении духа. Илья приближается к нему быстрыми шагами уже собираясь поприветствовать, как Фил лёгким движением руки достает из-за спины букет.

Черных сразу покрывает лёгким румянцем, его рот искривлен в неловкой полуулыбке, но глаза смотрят прямо на Илью, уверенно и чуточку влюбленно.

Букет большой. Из нарциссов. Поэтических. Автоматически отмечает Илья, пораженно вздрагивая от веса цветов.

Нарцисс поэтический — «Пусть твой образ всегда обитает в моём сердце…»

***

С самого начала история их взаимоотношений складывалась не совсем гладко. Фил каждый раз смеялся, вспоминая тот случай с зооуголком. Вышло не очень красиво, но забавно. Филу вообще с первого взгляда понравилась рыжая макушка, ехидные шутки и скрытая улыбка в уголках глаз. Илья, даже спустя почти год знакомства, не подпускал Фила близко, отсекая сарказмом и высоко поднятой бровью любые осторожные попытки проникнуть в личное пространство.

А потом улыбался-улыбался-улыбался уютно, солнечно.

У Фила каждый раз сердце пару ударов пропускало. Илья красивый, умный, бормочет фразы на французском и немецком, когда слишком глубоко задумывается, боится каждого шороха и разбирается в цветах. Фил сначала пытается бороться с желанием смотреть на него чуть дольше положенного, а потом случается скрипка.

Илья со смычком в одной руке и инструментом в другой выглядит как произведение искусства. Закрытые глаза, задумчиво сведенные брови, расслабленная поза и музыка. Фил никогда не был фанатом Шопена, Баха и прочих других великих деятелей искусства, но музыка в исполнении Ильи всегда звучала чарующе. Фил тогда чуть все ноги партнерше по танцам не отдавил, так был загипнотизирован.

Они проводят много, очень много времени вместе, и Фил признает, что, кажется, чертовски влип. Их отношения раскрываются каждый раз с новой стороны, показывая, для самого Фила в первую очередь, что все далеко не так однозначно. Он не может определить тот момент, когда желание таскаться вместе по разным местам и шутить, перерастает в желание создать что-то более глубокое.

Фил, конечно, дурачок, который любит творить глупости и не любит дослушивать, что ему говорят до конца, но даже он проникается атмосферой. Атмосфера между ними очень уютно-напряженная, заставляющая не отрывать взгляда, но при этом не пересекать черту.

А вот Фил берет и пересекает.

Смущается сам, смущает Илью, который розовеет щеками, мило хлопает ресницами, но продолжает упорно не понимать его мастерски завуалированных намеков. Иногда Фил замечает ребят, которые следят за их общением, как за теннисным матчем. Возможно, только возможно, это он здесь чего-то не понимает. Фил чувствует себя влюбленным утенком, не умеющим выражать эмоции и чувства через слова. Собственно говоря, все так и есть.

Фил начинает понимать, что между ними недосказанность размером с кратер вулкана, когда спустя долгое время встречает Карину. Илья смотрит на нее со смешанной эмоцией в глазах, неловко улыбается Филу и находит тысячи причин, чтобы не оказаться с ними рядом. Напряженная атмосфера и собственная неспособность разрешить эту проблему пугают Фила до глубины души. Пока в его голове происходят сложные мыслительные процессы, все резко возвращается на круги своя.

Полное непонимание происходящего превращается в тянущее ощущение, когда Илья сонно поднимает голову с его колен (он не перебирал его волосы, честно-честно), и смотрит глазами полными боли на его обычное рассуждение о плохой логике в фильме. Фил чувствует — сейчас что-то случится и это что-то явно ему не понравится.

Лучше бы мы никогда не встречались.

Эти слова набатом стучат в его голове, пока ребята практически тащат его на себе до дома. Человек, которого он любит, только что фактически разбил ему сердце. Фил сначала ничего не понимает, а потом злится. Злится долго, сильно, потому что, ну, какого вообще черта. Что у этого Муромова в голове переклинило?! Фил не понимает его, не понимает себя и ситуации в целом. Какого черта вообще?!

А потом проходит месяц, они не разговаривают, не пересекаются, даже не смотрят друг на друга и что-то в Филе надламывается… Он осознает, как дорог ему стал Илья, общение, да и просто взаимодействие с ним. Фил перестает гневаться, он просто скучает. Скучает до тянущей боли внутри, красных от недосыпа глаз и натянутых улыбок.

Экзамены кажутся спасением в первый раз в жизни. Фил приходит к Вику на поклон, делая щенячьи глаза, и просит помощи с подготовкой. Он погружается в учебу, стараясь абстрагироваться от всё усугубляющейся ситуации. Сдает Фил все со скрипом, но вполне успешно. В честь праздника он прокачивает компьютер (не для того, чтобы играть, а для того чтобы р-а-з-р-а-б-а-т-ы-в-а-т-ь) и, естественно, получает от отца втык.

Кафе, в которое он устраивается, оказывается прекрасным местом. Практически никаких проблем с клиентами, мотивирующий хмурый взгляд администратора, парк рядом, в общем, место оживленное, уютное, и зарплата ничего. Две недели работы прошли в спокойном ритме, необременённые ничем, кроме статичной грусти.

Когда Илья убирает от своего лица меню и смотрит на него, Фил чувствует, будто ему всадили кол в сердце. Больно-больно. Он прямо ощущает полную растерянность, исходящую от Ильи. Фил прячется за маску профессионализма, зря он, что ли, тут полмесяца скакал. Остаток дня проходит, как в тумане.

Он не задает вопросов ни Кире, ни Арту. На их сообщения сам тоже не отвечает. Как-то тошно от всего этого. Послезавтра еще на смену сверхурочно, эх. Настроение в тот день не задаётся с самого утра. Все валиться из рук, интернет работает плохо, будильник звенит очень пискляво. Фил спокойно работает первую половину дня, пока его не отправляют к тому злополучному столику. Его даже не удивляет то, что перед ним сидит Илья. Судьба та еще сука, ничего нового.

Получив заказ, Фил идет заниматься своими обязанностями. Это сильно выбивает из колеи. Главное не обращать внимания, чтобы не нарушить шаткое равновесие в хрупком мире. И так непонятно что с этим всем делать. Он забирает заказ и направляется столику.

Фил слышит то, что ему слышать не полагается.

Тарелки на его подносе сталкивается друг с другом. Да уж, навык скрытности у него явно не прокачан. Карина оборачивается на него, прощается с Ильей и упорхает. Фил дает себя обещание поговорить с ней отдельно, он не готов делить первое место по сучности, ни с кем в этой компании, разве что с Ильей, но только в исключительных случаях.

Позже Фил ничего не понимает. Он, конечно, осознавал, что за ханахаки стоит какая-то серьезная история, в которую его, в отличие от всех остальных, не посветили, но неужели все настолько серьезно. Хватит всего этого. Фил устроит допрос с пристрастием этим товарищам, в конце концов, это уже переходит все границы. Ему требуется целый день, чтобы наконец выяснить хоть что-нибудь.

Фил не знает, что чувствовать.

Он злится из-за того, что ему сказали последним и, судя по всему, никогда не собирались говорить. Он чувствует себя виноватым за то, что случайно выпалил тогда. Да, он не знал о болезни Ильи и его отца, но незнание не освобождает от ответственности.

Ему больно, Илья, оказывается, любит кого-то другого. Верно и до смерти. Фил уверен, что по-другому Илья и не умеет. Его чувства отвергнуты просто автоматически.

Фил подговаривает ребят устроить им встречу, слезно обещая, что ничего не испортит и извинится за свое поведение обязательно. Только помогите, пожалуйста. Ребята, конечно, помогают. Им-то деваться некуда.

Им впервые за три месяца удается поговорить нормально, по крайней мере, Фил больше не чувствует вечно сгрызающей его тоски. Цветочные каламбуры ему шутить не мешают, только сопротивляются чуть-чуть, но несильно. Фил, возможно, страдает от неразделенной любви, но тоже только чуть-чуть. У него вообще в последнее время все по чуть-чуть.

В один момент в голове что-то щелкает.

До Фила доходит. Он сидит, смотрит видосики на ютубе, зависает в прострации, и до него доходит. Начало болезни сопоставляется с тем концертом, на который он из глупости не пошел, отдаленность Ильи с появлением Карины. Мягкие улыбки, неловкие прикосновения, светящиеся нежностью глаза, господи, как же долго до Фила доходило. Илья, кажется, влюблен в него взаимно. А еще он болеет из-за него ханахаки.

Господи, какой же Фил идиот.

Господи, какой же Илья идиот.

Нужно заканчивать это хождение вокруг да около.

***

Илья внимательно разглядывает каждый бутон и лепесточек. В этот самый момент он почти на все сто процентов уверен, что разбивать ему сердце никто не собирается. Они как-то говорили с Филом о языке цветов, и Илья много рассказывал, какие слова можно передать даже с помощью одного цветка. Букет в его руках практически признание в ответных чувствах.

Осталось узнать, понимает ли это сам Фил или нет.

— Знаешь, мне действительно понадобилась просто огромная куча времени, чтобы понять всю ситуацию в целом. Теперь я понимаю, что вы с Виком подразумеваете, когда называете меня нечутким и не распознающим намеков. И понимаю, почему на твоём лице было столько боли, когда я обронил ту фразу про ханахаки.

Помолчав пару секунд, Фил продолжает:

— Я очень сожалею о том, что наговорил и успел натворить за все это время. Хотя, ты тоже подарком не был, честно сказать, — Фил хмыкает и смотрит Илье не то, что в глаза, а прямо в душу. Муромов не чувствует себя на этом свете, в этой реальности, даже в одном из миллиарда параллельных миров. — Я люблю тебя. Если из всего вышесказанного ты не уловил общей сути, то вот она. Я люблю тебя.

Букет выскальзывает из рук и падает на мокрый после дождя асфальт. Илья впервые за полтора года чувствует, как может вздохнуть полной грудью. Влажный с привкусом озона воздух наполняет его лёгкие, кровь, мозг и душу прохладным, освежающим облегчением. Илье кажется, что он прямо сейчас упадет в обморок от перенасыщения кислородом. От лишнего нужно избавляться в срочном порядке.

Илья притягивает Фила за края синего пиджака (Господь милостивый, он пришел признаваться ему в любви с букетом цветов в переулок, одетый в чертов костюм, Илья любит его сверх любых физических возможностей). Они оба целуются настолько неумело, насколько могут целоваться два совершеннолетних подростка, делающих это впервые. Щеки у Фила холодные, а руки на плечах ощущаются такими же цепкими, как и раньше.

Если это то, ради чего стоило страдать столько времени, то он разочарован.

А, хотя, кого он обманывает. Фил то целоваться явно умеет, раз после третьего захода ещё не задыхается, как астматик, и даже выглядит более-менее прилично.

Илья обнимает его и притягивает ещё ближе. Кладет подбородок на плечо и утыкается носом в шею. Букет, позабытый всеми, валяется где-то у ног. Люди выходят из здания консерватории, совершенно не обращая на них внимания. Радостно щебечут на соседней улице птицы. Солнце греет спину.

Хорошо.

***

Илья считал это плохой идеей с самого начала. Все свидания, инициатором которых был Фил, заканчивались, конечно, весело, но немного неромантично. Тот факт, что ему устроили сюрприз, совсем не радовал. Фил его точно до инфаркта доведет. Илью тащат на другой конец Питера, заводят во дворы и с веселой улыбочкой достают повязку на глаза.

— Уже можно сбегать, или на этом твои маньячные проявления закончатся? Черных, ты точно не собираешься завершить то, что начало ханахаки? — Илье все это не нравится. Фил и сюрпризы вещи несовместимые. А еще страшные.

— Тыря, не паникуй. Все будет не как в прошлый раз, я обещаю. Честно-честно. Правда- правда. Ты же мне доверяешь? Как можно мне не доверять? — болтает он весело и задорно, попутно завязывая Илье глаза. Действительно, куда он денется.

Его аккуратно берут под руку и ведут в неизвестном направлении. Фил поддерживает его, чтобы он не навернулся на развороченных питерских тротуарах. Как хорошо, что в темноте не видно румянца. Илья еще не успел до конца привыкнуть к их новому виду взаимодействия. Слишком хорошо, чтобы быть правдой (Фил стал совсем приставучим и надоедливым, при этом приумножая всю любовь и нежность, а еще он вечно подлавливает его в объятия, целуя в макушку и щеку).

Они долго поднимаются по лестнице и оказываются в месте, которое очень сильно продувается ветром. Илья, кажется, догадывается, где они оказались. С него снимают повязку, Илья видит крышу и раскинувшееся небо над головой. Сегодня удивлено ясно.

— Ты как-то упомянул, что на свидании с утонченной натурой, нужно смотреть на звезды. Я решил последовать твоему совету, — на плечи Ильи накидывают плед и дают в руки термос. Если в портфеле у Фила лежат эклеры, то он готов выйти за него замуж или жениться хоть сейчас.

— Не хочу тебя расстраивать Фил, но в городе все еще слишком светло, — Илья накидывает второй край пледа Филу на плечо. Замерзнет еще, простудится.

— Сегодня какая-то акция, связанная с экологией. Все электричество в городе выключат на десять минут. Надеюсь, тебе хватит, — Фил смотрит. Смотрит так, что Илья чувствует себя небом.

— Ах, вот какие мы предусмотрительные. Только ты упустил одну важную деталь…

— Какую еще?

— Черных, я высоты боюсь.