— Интересно, сколько детей ты родишь? — он задумчиво провёл ладонью по её плоскому животу.
— … каких детей? — у Нами отвисла челюсть.
— Наших, очевидно же! — Сугуру весело сощурил свои золотистые глаза.
— … КАКИХ ДЕТЕЙ!?
Нами закричала, панически начиная дёргаться в хватке чужих щупалец. Вот только они не разжались, продолжая без труда сжимать маленькое — по сравнению с его — тело. На его лице расплылась хитрая, широкая ухмылка, от чего в уголках глаз собрались морщинки.
Он едва приподнял подбородок, окидывая её сияющим взглядом с ног до головы. Чёрные волосы его красиво спадали вниз, так и призывая прикоснуться к ним. Тёмные, словно поглощающие любой свет пряди напоминали атласные ленты.
Нами успокоилась в его хватке.
Сердце постепенно начало восстанавливать свой привычный ритм, когда она поняла, что это шутка.
— А тебя случаем не Сатору шутить учил?
Когда он вопросительно выгнул бровь, она добавила:
— Шутишь ты так же хреново.
Сугуру покачал головой, легко целуя её в лоб:
— Я не удержался. Ты такая милая…
— Я не милая, — недовольно забурчала Нами, почти игриво шлёпая его ладошкой по обнажённой груди.
От этого прикосновения по позвоночнику словно пустили ток. Нами закусила щёку изнутри, когда в животе стало собираться нежное, приятное тепло, сползающее ниже, между ног… Эта нежная на ощупь кожа, эти грудные мышцы…
О боже, о боже, боже, боже, боже…
Он провёл холодным, скользким щупальцем по её спине ниже, легонько проходясь по мягким ягодицам.
Одеться у неё возможности не было.
Сердце снова забилось быстро-быстро, когда это щупальце скользнуло между ягодиц, лаская сморщенное анальное колечко. Нами сжала пальчиками его крепкие плечи, рефлекторно сжимая задницу.
— Н-не надо…
Всю ночь она провела на руках — и в щупальцах — у этого осьминога. На удивление, спала она крепко, не как младенец. Вообще не просыпалась до самого утра, а потом, хоть и ощущалась боль в теле, хотя бы силы вернулись. Не то, чтобы это помогло бороться с мифическим океанским созданием.
Он такой же сильный, как и Сатору, а ещё у него конечностей больше.
Отойти справить малую нужду пришлось упрашивать очень долго… Особенно просить пришлось ради того, чтобы он не смотрел на это.
Сугуру, кажется, искренне не понимал, в чём была проблема.
Нами краснела, бледнела, зеленела и крепко сжимала между собой ноги, чтобы хоть как-то унять боль от давления на мочевой пузырь. Казалось, ещё чуть-чуть и она просто на месте описается, прям на его щупальца.
Всё же он отпустил её, пусть и на минутку.
А потом он опять заставил её обмякнуть в своих «заботливых», крепких объятиях.
Желудок урчал, неприятно ныл от ощущения пустоты, призывая как можно быстрее принять пищу. Но для этого нужно было добраться до города, до своего дома, где придётся готовить самой себе… Ох, она ещё не скоро сможет нормально поесть.
То, что предлагал ей в качестве еды Сугуру, попросту не подходит человеку.
Он, как и обычные осьминоги, питался моллюсками, ракообразными и рыбой…
Интересно, а ел ли он русалок вроде Сатору?
Кхм.
Он всё ел сырым. И, не стоит забывать, что запуская в добычу зубы, он также выпускал в них ядосьминоги хватают добычу всеми восьмью щупальцами и кусает её клювом, а в рану попадает яд. Нами просто не рискнула бы есть мясо, сырое мясо, ещё и отравленное.
— Что едят люди?
Нами заглянула в его красивое лицо, на котором был написан искренний интерес.
Сугуру достаточно ясно дал понять, что относится к людям крайне негативно. И его нынешний интерес — очевидно связанный с ней — вызвал у Нами искреннее волнение, от которого она даже заёрзала.
— Ну, мы не едим сырую пищу… Перед тем, как что-то съесть, это тщательно промывается, разделывается, жарится или варится… — Нами прокашлялась.
Она не уверена, что Сугуру знает такие понятия, как «жарка» или «варка».
— Ой, я потом тебе покажу!
И только через несколько секунд Нами поняла, что уже где-то на подсознательном уровне считает, что обязательно вернётся сюда. Никаких противоречий внутри по этому поводу не было, словно они уже достаточно знакомы, чтобы она хотела к нему вернуться.
От этого стало страшно.
Виновата ли в этом пресловутая связь, любопытство перед мифическим разумным существом — буквально новым видом — или же во всём виновата дьявольская красота? Оторваться от такого мужчины очень трудно.
Сугуру коснулся губами её щеки, потом уголка губ и уже после затянул в поцелуй, нежно сминая её губы.
Нами в его руках совсем растаяла, поддалась, начав отвечать на поцелуй.
Сугуру в поцелуй довольно простонал, уже более смело начав трогать её тело щупальцами. Сжимать грудь, скользить по мягким бокам, ногам…
Когда он прервал поцелуй, Нами замычала, одной рукой хватаясь за его щупальце.
— Не надо, — выдохнула, смотря на Сугуру темнеющим взглядом.
Если это продолжится, то Нами просто забудется, хотя время уже давно вышло. Она ушла без какого-либо предупреждения, в абсолютно невменяемом состоянии, никому ничего не сказав… С ней даже телефона не было!
Будет неудивительно, если её уже в розыск объявили.
Тем более хотелось уже помыться, одеться в нормальную одежду, — её, всё ещё влажная, валялась на полу пещеры! — поесть, поваляться на мягком матрасе. В конце концов просто привести себя в порядок!
Всего лишь хотелось привычного комфорта.
— Как скажешь, — он разжал свои щупальца, но всё ещё поддерживал её своими руками, позволяя встать на ноги.
— Спасибо… — Нами облегчённо вздохнула, кидая на Сугуру благодарный взгляд.
На короткое мгновение, до того, как он отпустил её тело, Нами показалось, что он не послушается. Что он просто продолжит делать то, что хочет… И на душе стало так легко, когда он прислушался к её мнению.
— Я должен сделать всё правильно. Для своей маленькой, человеческой партнёрши.
Он ласково заправил прядь светлых волос ей за ухо.
У Нами от этого простого, полного небрежной нежности жеста даже уши запылали алым. Сердце так сладко пропустило удар.
Сугуру улыбнулся своей самой тёплой, самой искренней улыбкой из всех, что Нами замечала на его лице за столь короткую встречу. Пусть это было не так много, но всё же в груди поселилось какое-то трепетное тепло.
Как-то внезапно он стал выглядеть ещё более прекрасным, чем раньше. Как-то по особенному. Нами не могла сказать, что стало этому причиной, как не смогла и определить причину своих действий, когда нежно ласкала его щеку своей ладонью.
Сугуру льнул к ней, как самый настоящий кот, довольно жмурясь и издавая звуки, которые очень напоминали о кошачьем мурлыканье. Одной своей большой ладонью он накрыл её, осторожно прижимая ту к своей щеке. Он приоткрыл глаза, с какой-то тоской заглядывая в её глаза.
— Прошу, верни мне Сатору.
Нами казалось, что сейчас она ради него на всё готова. Её маленькое сердце он держал в своих щупальцах, сожми чуть посильнее — от него ничего не останется. Нет сил даже сопротивляться, как нет и желания.
Нами сглотнула, тихо зашептав:
— Я… Сделаю, что смогу.
Он поворачивает голову в сторону и мягко целует её ладошку.
— Я буду ждать вас.
***
Первым делом Нами направилась к себе домой.
Одежду она бросила в корзину с грязным бельём в ванной, а сама отмокала в горячей воде, мысленно пытаясь разложить всё по полочкам. Сатору, его песня, пустующий пляж, пещера, Сугуру, какая-то непонятная связь…
Секс.
Нами прикладывает ладони к горящим щекам.
На коже ещё можно было ощутить прикосновение прохладных, скользких щупалец…
Пальцы её скользнули по половым губам.
Под закрытыми веками она видела красивый, нежный образ Сугуру, который позже сменяется на Сатору. Она представляет себе и чёрные щупальцы, и белый хвост. Видит перед собой и золотистые глаза, и голубые…
В ванной она проводит времени больше, чем хотелось.
Телефон остался на работе, поэтому решить все проблемы сейчас возможным не представляется. Идти, встречаться лицом к лицу с проблемами было немного страшно. Это как прыгнуть в пасть к монстру.
Оттянуть немного время, привести себя в порядок, покушать, пока тебя, возможно, разыскивают…
Нами позволяет себе побыть немного — очень много — тупицей перед тем, как вновь нырнуть по уши в проблемы. Иллюзия нормальной жизни позволяет прийти в некое душевное равновесие. Приходит ощущение, что всё произошедшее — сон.
Чтобы убедиться в том, что Сугуру вполне себе реален, она осматривает себя в зеркале. То, как бледная кожа была усеяна фиолетовыми синяками и даже красноватыми следами от присосок…
Тяжело было убедить мозг, что всё это было не во сне, даже несмотря на наличие следов.
Еда на плите готовилась, пока она рассматривала себя в зеркало.
Влажные волосы цвета грязного золота, которые не могли прикрыть толстую, фиолетовую линию на шее, напоминающую больше ошейник. Длина прядей едва была ниже мочек ушей поэтому вид на шею был превосходным.
Шарфиком не прикроешь — снять придётся. Тоналкой тоже, особенно если будешь контактировать с Сатору. Он ведь опять её в воду затащит.
Реакцию друзей и знакомых даже представлять не нужно.
От разглядывания новых узоров, которые ещё долго будут сходить с кожи, её отвлёк дверной звонок.
На пороге оказался Тоджи.
— Ты вчера ушла, ничего не сказав… — начал он без приветствия и тут же прервался, увидев синяки. — Кто на тебя напал?
Его зелёные глаза потемнели, опасно сузившись.
— Ну…
И тут её мозг окончательно отключился.
Выдавать Сугуру попросту не хотелось. В конце концов он может оказаться в научном центре, в аквариуме… И его даже могут оторвать от Сатору! Нами не вольна была решать судьбу объектов исследования, но могла хотя бы защитить одного осьминога, о существовании которого известно не было.
Нами приложила ладонь к щеке, наконец придумав оправдание:
— Это были игры с асфиксией…
И закашлялась.
Тоджи выгнул брови.
— Не знал, что ты такое любишь.
Да, она тоже не знала этого.
Сколько всего о себе можно узнать за сутки, оказывается!
— Люблю.
По лицу Тоджи было видно, что он ни на секунду не поверил сказанному. Знакомы они были достаточно давно, чтобы такие выводы делать по одной только мимике или тону голоса. Но, конечно, доказательств у него никаких нет.
— Будешь держать меня на пороге?
— Ой… Заходи, — Нами отошла от входа, пропуская его.
Сейчас рядом с Тоджи были абсолютно некомфортно.
Он подозревал её во лжи, волновался за её здоровье и потому откидывал таким тёмным, внимательным, опасным взглядом. Выискивал все повреждения, искал несостыковки, какие-то травмы…
Тоджи был другом ещё её родителей.
Неудивительно, что он видел или же чувствовал в её речи ложь. К тому же он был профессиональным военным.
Иногда спорить с ним всё равно что тигра за усы дёргать. Ни к чему хорошему не приведёт.
Тоджи усаживается за стол на кухне, пока Нами встаёт у плиты, переворачивая картошку на сковородке. Повисшая тишина — по крайне мере для неё — была настолько напряжённой, что, казалось, атмосферу можно было ножом резать.
— Ты забыла свои вещи на работе.
Нами вздрогнула от неожиданности.
— Правда? А я и не заметила…
— Неужели? Куда ты так спешила?
— Мне было плохо.
— Настолько, что никого не предупредила?
– … мне было очень плохо.
Тоджи тяжело вздохнул, откидываясь на спинку стула. Нами не решилась взглянуть на него, боялась разглядеть в его лице что-то…
— Я скажу прямо: откажись от изучения этого монстра.