Тут всегда пахло по особенному.

Тяжёлый запах водорослей с более лёгкими нотками соли, который забивался в нос плотной ватой. Первые дни здесь проходили тяжело. Приходилось привыкать к запаху, звуку океанского прибоя и противным криком чаек… И к белому помёту.

— Это какашки! Фу!

Тоджи добродушно посмеялся, большой ладонью растрепав её короткие, светлые волосы.

— Ты тоже какаешь, милая.

— ФУ!

Он добродушно сощурил свои зелёные глаза, не пытаясь сдержать насмешливо-снисходительные смешки.

От этого девочка надулась, окончательно убедившись в том, что все взрослые глупые! Особенно такой дедушка, как Тоджи! Казалось, что ему лет сто, если не больше. Это же целая вечность! Хорошо, что у него была такая умненькая, хорошенькая она!

Нами любила этот маяк. И просто обожала бродить по пляжу, держась за большую ладонь Тоджи. Иногда он отпускал её, позволяя побегать, пособирать ракушки на пляже, но следил, чтобы она не убежала далеко. И никогда не позволял касаться воды. Никогда.

Обычно дядя Тоджи был добр. Куда добрее родителей, которые запрещали кушать много сладкого, отправляли спать слишком рано или будили рано, не позволяя спать столько, сколько ей хочется.

Дядя Тоджи был другим.

Он позволял ей кушать много сладкого, позволял отсыпаться в кровати сколько ей хотелось и даже приносил ей еду в постель. С ним всегда было весело и хорошо… Пока она не пыталась зайти в воду.

Ей, конечно, хотелось.

Океан манил, своими волнами призывая зайти, поплескаться в воде, немного поплавать. Может быть встретить русалок. Ей всегда хотелось встретить Ариэль.

Красить волосы в красный родители ей запрещали.

Океан был потрясающим.

Запреты дяди не мешали ей пытаться приблизиться к кромке воды, под которой скрывались настоящие чудеса. О, она была уверена, что под водой стоит самый настоящий замок, в котором жил чудесный русалочий народ.

Тоджи всегда оказывался рядом, чтобы вовремя её перехватить.

И пусть он ничего не говорил, но маленькой Нами всё равно становилось стыдно. Под его взглядом она сутулилась, неловко что-то бормотала себе под нос. Никогда не признавалась, но всё и так становилось понятно.

— В океане ничего хорошего нет, малышка.

Нами надула щёки.

— Нет! Там русалки! И замок! Я видела!

Тоджи покачал головой, вздыхая.

— Дети…

Нами замолкает.

Подул ветер, принося с собой запах водорослей и соли. Из-за ветра её волосы растрепались, а где-то закричала одинокая чайка, но Нами не отвлеклась. Высоко задрала голову, всматриваясь в странное выражение лица дяди Тоджи. И в его потемневшие зелёные глаза, эмоцию в которых ребёнок понять не способен.

Нами помнит его взгляды.

Серьёзные ли, строгие, полные нежности иль тоски. Все они отличались, но были ей хорошо знакомы.

В детстве она действительно провела очень много времени с Тоджи. К нему же она ездила, когда начинались каникулы. Нами любила океан, но родители были слишком заняты на работе. Лучшим решением было отвезти её к другу, который, как раз, был смотрителем маяка.

Сейчас же она не могла узнать взгляд Тоджи.

Такого она ещё не видела.

Он смотрел на неё так, словно у неё выросла вторая голова, третья рука, пятая нога… Смотрел и словно не узнавал. Нужно ли говорить, насколько становилось неуютно от такого странного, незнакомого взгляда? Он ещё так сильно сжал челюсть, от чего казалось, будто у него зубы в пыль рассыпятся.

Госпожа Сёко напротив выглядела очень спокойной.

Но курила прям в кабинете.

Умалчивать о произошедшем не было смысла. Все, кому надо, и без неё всё услышали, сделали определённые выводы…

Нами поёжилась.

— Ты ему очень нравишься, девочка.

— Разделать его на части в лаборатории и дело с концом.

Тоджи говорил удивительно спокойно для человека, у которого в глазах сверкали молнии. По его тону можно было понять, что он сам готов разделать его на органы, а потом повесить его тушку, набитую синтепоном на стену в своей гостиной. И совсем не ради науки.

Сёко весело усмехнулась, вот только веселье не коснулось её глаз. Она смотрела на него равнодушно, как будто его здесь не было. Как будто он не был готов своими же руками убить мифическое существо из глубин океана. Они словно в столовой обедали!

— Это было бы крайне не гуманно. Мы же не варвары, — Сёко погасила бычок о пепельницу.

— Ой ли? — он ядовито усмехнулся. — Гуманность управляет твоими решениями?

Нами хотела вмешаться.

Уже открыла рот, но тут же захлопнула, не позволяя звуку вырваться из горла. Сердце о рёбра стучало глухо. Тревожность, морским ежом поселившаяся в груди, требовала затаиться, заткнуться, притвориться ветошью.

Не стоило привлекать к себе лишнее внимание.

Это был лучший способ избежать гнева Тоджи. Так она хотя бы сможет отложить неприятный разговор на потом, ибо отказываться от работы с Сатору не собиралась. Решение остаться подле русала и приложить все усилия для его освобождения, пожалуй, единственное, в чём она сейчас была по-настоящему уверена.

Даже если испытывала смешанные ощущения по поводу секса с этим мифическим созданием. Бурный коктейль эмоций, который раздирал её на части, не позволяя сосредоточиться на чём-то конкретном.

Сейчас она просто не способна здраво соображать.

Нами сложила руки на коленях, сжимаясь на своём стуле. Пыталась выглядеть меньше, чем она есть на самом деле.

Стыд сводил её с ума

Осознание того, что все слышали звуки их страсти, а потому знали о произошедшем там, давило тупым ножом в затылок, грозясь вот-вот проломить крепкую кость. Под чужими взглядами хотелось провалиться сквозь землю.

Особенно из-за того, что обо всём знал Тоджи.

Это как если бы родители случайно застали тебя за занятием сексом, неожиданно вернувшись домой.

Позорище.

В противовес этому шла радость.

Она действительно была рада разделить плотскую близость с Сатору несмотря на то, что это не было в уединённом месте вроде спальни. И эту радость не в силах омрачить даже чужое внимание. Сатору принёс ей банальное удовольствие, даже если раны от его зубов сейчас болели. Это были хорошо.

Вместе с этим её с ума сводило непонимание.

Ведь это был секс не с человеком. Это хоть и разумный, но представитель другого вида, которого, между прочим, они похитили. И от мысли, что у неё была близость с представителем другой расы… Она знала это. Но вот осознать, понять…

Никуда не исчезло и любопытство.

В конце концов Сатору всё ещё оставался мифическим существом, которой было интересно изучать. Всё что связано с Сатору априори было интересным. Своим существованием он подтверждал существование другой разумной расы на планете.

Люди не одни на планете…

А вместе с этим приходит страх.

Ведь Сатору мил только с ней. Она исключение из правил. Между ними какая-то непонятная связь, дурманящая рассудок. Она сама не видела в Сатору — и Сугуру — такого уж большого зла, находя прекрасным их отличия и нечеловеческие черты. Но для других людей они чудовища, а для них эти люди — добыча.

Дружба, мир и жвачка в их случае является нереализуемой, идеалистической мечтой.

И где-то глубоко внутри есть проблеск надежды.

И Сатору, и Сугуру показались достаточно разумными для осмысленного диалога. Они могли бы согласиться на мирное сосуществование друг с другом. У людей было, что им дать… Наверное.

И, и конечно, её терзали сомнения.

Он же не человек. Он так сильно отличается от людей! Даже не зная особо о его повадках в естественной среде, можно было понять, что различия слишком обширны. В конце концов он жил в воде! Нами между прочим существо сухопутное, без жабр.

Разница между ними почти пугала.

Но куда страшнее была мысль о том, что будет дальше.

Рано или поздно всё должно было закончиться. А вот как…

Нами никогда не сможет жить в океане. На какой-нибудь отдельный остров тоже не уехать. На необитаемый она никогда не согласиться, — умрёт же от голода и скуки! — а согласятся ли они показывать людям после того, как Сатору уже однажды вытащили из родного дома, разлучили с супругом… Да и не готова Нами бросить свой дом, переезжая непонятно куда.

Есть вероятность, что в конце их ждёт только разлука.

Это был самый большой её страх.

Её взгляд упал на жемчужину, лежавшую на столе госпожи Сёко. Одну из, которые Сатору выплакал. все остальные пошли на изучение в лабораторию на предмет… Чего-нибудь необычного. В конце концов это были слёзы, которые обратились в жемчуг!

Надо было проверить.

— Можешь идти, — её терзания прервала Сёко. — Тебе сейчас нужен отдых.

Нами неловко поправила свою одежду, пытаясь скрыть яркие, пугающие следы укусов, а также синяки. Бесполезное занятие, конечно. Мало того, что скрыть не получится, так это ещё и видели все, кому не лень.

Когда Нами выходила из кабинета, она старалась не смотреть на Тоджи, чей гнев, казалось, был ощутим физически.

Только дай ему волю — Сатору окажется на разделочной доске. Или в лаборатории. Или раскидают его части по банкам с формалином.

Нами поёжилась.

Госпожа Сёко этого не допустит…

Или, по крайней мере, Нами на это надеялась.

***

Дома она, разумеется, обработала свои раны, оставшиеся после соития.

На телефонные звонки Тоджи она не отвечала, решив вот так спрятаться от тяжелых разговоров. Безусловно, это было трусливо.

Но что она могла поделать?!

Тоджи океан не любил.

Он всегда говорил, что в океане нет ничего хорошего, в то время как сама Нами обожала эти необъятные глубины.

Конечно, когда она повзрослела, родители рассказали, откуда берутся истоки такой ненависти к океану. И Нами, честно говоря, не могла его винить. Наверное, она бы тоже возненавидела океан после того, как её близкие погибли.

Жена Тоджи не смогла смириться с тем, что сын родился мертворождённым. Вместе с трупом сына спрыгнула со скал в океан, а тела так и не были найдены.

Что он чувствовал в этот момент?

Что он чувствовал, когда ему приходилось смотреть на океан? Работать в непосредственной близости от него, каждый раз воспоминания как счастливые моменты, так и трагические?

Это похоже на пытку.

Но, даже зная весь его трагический опыт, Нами так же понимала, что он не должен распространяться на неё. Ведь это не у неё был трагичный опыт.

И даже зная, что Сатору с Сугуру могут принести проблемы, боль и горечь, она не хотела отказываться от того, чего жаждала. Быть рядом с Сатору, помочь ему выбраться на свободу казалось самым важным делом её жизни.

И даже разлука, которая, несомненно будет после, не остановит её.

Тоджи не может принимать за неё решения в жизни, даже если беспокоится.

Так она решила.

Конечно, разговор рано или поздно должен был состояться. Наверняка, это будет крайне выматывающе, как обычно бывает при споре с близкими людьми, когда ваши мнения кардинально различаются.

Но это будет потом.

Нами будет оттягивать этот тяжёлый разговор настолько, насколько это вообще возможно.

Тоджи в какой-то момент перестал звонить, когда, наконец, понял, что она не возьмёт трубку и будет избегать этих тяжёлых разговоров.

Получив немного свободного времени, Нами решила подготовиться к следующей встрече с Сатору.

Его реакция на сладости всё ещё казалась ей потрясающей.

Нами подумала, что было бы неплохо познакомить его поближе с людьми, раз уж всё случилось так, как случилось. Ему будет полезно узнать о людях больше, раз уж между ними было такое притяжение.

Сугуру бы тоже было неплохо ознакомить с человечеством…

Хотя он вряд ли будет этим доволен. Он же так сильно не любит людей…

Тем не менее она начала собирать вещи, которые так хочет показать этим океанским мальчикам. Никто не мешает попробовать. Негативный результат всё ещё остаётся результатом!

Сатору обязательно понравится, а Сугуру…

Лишь бы не убил.